Шарф на ветру гл. 10

        Несмотря на воскресное утро, Анжелика поднялась рано. Не спалось. Она надела поверх пижамы халат и пошла на кухню. Поставив на огонь чайник и ковшик с молоком, посмотрела в окно. Там было бело, но хмуро. Хоть бы капельку солнца, - мелькнула мысль. – Солнца не будет, жди – не жди… - пропела ей другая.
   
  Анжелика сняла чуть тёплое молоко с огня и замесила дрожжевое тесто для оладий. Потом выключила чайник и  поставила кастрюльку с тестом к нему поближе. Пока она будет приводить себя в порядок, тесто в тёплом месте быстренько подойдёт.
В ванной, стоя под жесткими струями, она вспоминала вчерашний вечер. Суматошный он какой-то получился.  Сашкины переговоры, йога, съёмки …  Она вспомнила, что вчера не поинтересовалась, как прошли эти переговоры. Да и Сашка ничего не рассказывал.
А это потому, что  всё внимание было отдано Мильке, их домашней звезде экрана. Думая о дочери, Лика улыбалась.
Закончив с водными процедурами, она замотала волосы в полотенце и нанесла на ещё влажную кожу крем. Ожидая пока он впитается, рассматривала себя в зеркале. Зеркало было на всю высоту стены, но узкое, поэтому разглядывать себя можно было только частями. И вот с этой зеркальной полоской, окрылённая  вчерашними занятиями йогой, Лика визуализировала, что уже стала стройнее. В общем, по частям она себе нравилась.
    
   Перед тем как одеться  сбрызнула тело душистой водой,  купленной в магазине «Новая Заря» на Проспекте Мира. Этот магазин они с Марфой открыли случайно и теперь периодически туда заходили, чтобы купить мыло «Красная Москва» в подарочной упаковке. Не для себя,  для родственников и знакомых, родившихся СССР, а сейчас живущих за границей и с ностальгией вспоминающих этот аромат. Как-то, разглядывая из любопытства ассортимент магазина, Анжелика увидела пластиковые флаконы с так называемой душистой водой для тела.  Понять, что это  было нельзя, поскольку тестеров не было.
- Марфуш, давай купим. Попробуем, что это такое, а?
- Зачем? Тебе не хватает своей коллекции духов?
- Так это же не духи. Так, для настроения… В летний день, например, на даче…
В общем, Лика тогда купила два флакона, один из которых всучила Марфе. Через неделю Марфа его вернула, не моё, говорит. А Анжелике аромат пришелся по душе, но он оказался совсем простым и нестойким. Только для домашнего использования, но ведь  дома и не нужны сложные ароматы.
               
    Анжелика зашла на кухню, помешала поднявшееся тесто, и решила посмотреть, собираются ли вставать домашние. Подходя к комнате дочери, она почувствовала, что из приоткрытой двери тянет холодом.
 – Опять Милька спит с незакрытым окном – подумала Лика. – Вот любительница сквозняков!
Лика уже хотела войти, но тут услышала приглушенный голос дочери.
- Ах, Люська, если бы ты знала, как он классно целуется!
Лика опустила, протянутую было к двери, руку и превратилась в слух. В этот момент у неё, учительницы со стажем, не возникло даже мысли, что подслушивать нехорошо.
- Да, Люсь, на виду у всех! Да, по сценарию, но как! Да-да, как в старых фильмах, голова закружилась, ножка поднялась…И не смейся. И не опошляй! –  смеясь, говорила дочь.
- Лик, ты что тут? – раздался голос мужа. Он, наконец, соизволил встать и направлялся в ванную.
Застигнутая врасплох, Лика дёрнулась, но быстро собралась.
- Тапок потеряла вот!- сказала она, шаркая ногой. – Доброе утречко, дорогой! Иду посмотреть встала ли Аврора наша?
Лика открыла дверь. Дочь сидела на постели, закутанная в одеяло, с телефоном в руках.
- Доброе утречко, Милуся. Я начинаю печь оладьи. Если хочешь есть их горячими, поторопись.
- Доброе утро! Сейчас встану.
Лика подошла к окну и прикрыла створку.
- Холод у тебя собачий! Надо закрывать уже окно на ночь, смотри как выхолодила комнату.
Она зябко передёрнула плечами.
- Да так-то ещё тепло, это просто ветер, мам. Он всё выдул.
- Ветер…  Ветер, ветер. На всем Божьем свете!…. Завивает ветер белый снежок. Под снежком — ледок. Скользко, тяжко. Всякий ходок скользит …. Ах, бедняжка!  - со вздохом процитировала   стихи Блока Лика и вышла.
    
   Мила явно не спешила к завтраку и Лика с Александром сели за стол одни.
 Кофе, оладьи, сметана, смородина с дачи, сваренная с малым количеством сахара, - вкусно!
- Ты вчера так и не рассказал, как прошли переговоры – произнесла Лика , намазывая оладью смородиной.
- Всё отлично. Мы подписали договор на пробную партию их инновационных сэндвич-панелей с условием, что построим несколько коттеджей в их же регионе.
- Значит, тебе придётся летать в Новосибирск?
- Да, естественно! – хлебнув кофе, деловым тоном проговорил муж. -В наших же  интересах получше  познакомиться с их производством, посмотреть площадки под строительство, ознакомиться на месте с объёмами работ.
- Значит, теперь мы будем регулярно есть шоколад «Новосибирск» и обмазываться сибирской косметикой – усмехнулась Лика.
- Кстати, о шоколаде!
Александр подхватился и кинулся в прихожую, где на пуфе со вчерашнего вечера стояла его сумка. Через минуту вернулся с коробкой конфет и телефоном.
- Вот, всё забыл! – сказал он, и, положив конфеты перед женой, занялся телефоном. Тот, оказывается, полностью разрядился. Телефон же, почувствовав приток заряда к аккумулятору, сразу плюнул в пространство смс-кой. Александр открыл сообщение.
- Тьфу ты, шарф! –чуть слышно проговорил он. И сразу что-то очень коротко написал в ответ.
-Что там у тебя такое? – спросила Лика, разглядывая изображенное на коробке конфет здание Новосибирского оперного театра.
- Да, ничего особого, - с некоторой досадой проговорил Александр, - просто одна из сотрудниц потеряла шарф.
- А ты при чём? – удивилась Лика.
- В том –то и дело, что не причём. – проговорил он, открывая коробку и , сняв серебристую фольгу с конфеты, отправил её в рот. – Ой, а она с ликёром! Да много как!
- Что, уже вскружила голову?
 
    В этот момент в комнату  вошла Мила.
- Дайте мне скорее поесть! Звонила Марфа. Сказала, что мне  в час надо быть на съёмочной площадке.
- Там же, на Крутицкой?
- Нет, локация поменялась. В Останкинском парке.
- Во дворце что-ли снимать будут? – поинтересовался Александр.
- Нет. Сказали заходить через вход, что возле здания телецентра, а дальше по аллее всё прямо и прямо.
В этот момент в кармане домашних брюк Милы зазвонил телефон. Звонил Игорь, молодой человек Милы.
- Да, Игорёк! – проворковала она. – Нет, я же тебе говорила, что сегодня вряд-ли получится встретиться. Да, у меня сегодня ещё один съёмочный день. Да, Марфа  уже звонила, подтвердила. Не-ет, тебе туда нельзя! Да, даже в качестве зрителя, потому, что снимать могут во дворце, а вход туда, как ты сам понимаешь, ограничен. Всё, я не могу сейчас говорить. Ем. Буду потом писать, держать тебя в курсе! Не обижайся!
Мила нажала на отбой и тут же отправила Игорю сообщение со смаймиками- поцелуйчиками.
Александр и Анжелика удивлённо переглянулись.
- Ты же только что сказала нам, что съёмки будут на природе.
- Мам, так это вам, а Игорю- то зачем это знать?
- Ты что, его уже не любишь? – поинтересовалась Лика
- Ма-ам, ну что ты, право! – досадливо протянула дочь. – Любишь, не любишь…. Я просто не хочу, чтобы Игорь наблюдал за моей игрой!
- Игрой!? – ухмыльнулась Лика.
- Да, мамаЛи, игрой! – несколько раздраженно проговорила дочь. – Я , конечно, понимаю, что в нашей семье одна великая актриса, это ты, но я тоже пытаюсь соответствовать. И как дебютантку меня смущают и, если хочешь,  мешают оценочные взгляды близких людей на съёмочной площадке.
         
     Говоря о матери, как о великой актрисе, пусть и с иронией, Мила была отчасти права. Анжелика, опять же благодаря Марфе, одно время подрабатывала актрисой массовых сцен. В те времена бизнес Александра ещё не набрал нынешней основательности, зарплата учительницы была невысока и , поэтому, деньги, пусть и небольшие, за несложную работу,  пришлись как нельзя кстати. А если тебе это ещё и интересно, то вообще красота! А Анжелике было интересно. Она всегда мечтала попробовать себя в «костюмной» характерной роли. И однажды ей такая возможность представилась. Не королевы, конечно, и даже не столбовой дворянки, а крошечная роль самой обычной крестьянки. Тогда, помнится, снимали фильм о сложном периоде России в начале двадцатого века. Революция, коллективизация, индустриализация….   Анжелика   должна была создать образ женщины, у которой на этапе продразвёрстки забирают последнее зерно и увозят на подводах. Съёмки проходили осенью, было сыро и холодно, поэтому костюм крестьянки – длинную плотную юбку и потёртый тулуп, Анжелика надела прямо поверх джинсов и старого свитера. Чтобы покрыть голову, Марфа, работавшая на проекте костюмером, выдала Анжелике плотный серый платок в красно-коричневую клетку. А вот с обувью вышла проблема – все сапоги нужного размера разобрали, остались только лапти. Увидев их, кто-то из массовки очень удивился – неужели в начале  20-го века в России носили лапти. Оказалось, да, носили, вплоть до 30-х годов.
Лапти, выданные Лике были огромного размера, мужские. Она их надела прямо на кроссовки, предварительно обмотанные холщовыми портянками. Вся эта обувная конструкция крепилась к ноге шнурками, скрученными из лыка. В итоге, образ героини получился вполне правдоподобным. Режиссёр остался доволен, только попросил «притушить взгляд», поскольку будут снимать и крупные планы. А глаза у Лики азартно горели. Но лучезарный взгляд потух сам во время репетиции. У неё ничего не получалось. Лика при команде режиссёра – Начали – зажималась. Её товарка по этой сцене была более раскована и гармонична, но её нельзя было снимать крупным планом. Вовсе не из-за того, что она не нравилась режиссёру, просто у неё перманентно были наклеены ресницы, что совершенно недопустимо при съёмках фильма. Не было в те времена наклеенных ресниц. А Лика… Лика была хороша в своём естестве, но жутко стеснялась. И тут на помощь пришла Марфа.
Она напомнила рассказ прабабки, как та сама пережила подобную ситуацию, как она плакала, когда с их двора забирали всё зерно, а в доме было пять человек детей.
- Представь, что это ты – Соломонида!- шепнула Лике Марфа, перед тем, как та вошла в кадр.

- Камера!

- Мотор!

- Начали!

Телега, груженая мешками, медленно тронулась со двора. Лику захлестнуло жуткое волнение – что же делать, что!? И вдруг она почувствовала, просто явно увидела, что вот эта телега, с людьми в долгополых шинелях в качестве сопровождения, увозит зерно от её детей, Мильки и Мишки, что они, Милька и Мишка, будут голодать в эту зиму. И ей  стало реально страшно!
- Что вы делаете, ироды! –закричала вдруг Лика, вскинув руки. – У меня же дети! Деточки!
И  побежала. Она набирала скорость вместе с подводой и , казалось, что сейчас она догонит её и порвёт этих сборщиков как Тузик грелку. Но у лаптя развязался шнурок и , наступив на него, Лика рухнула прямо в осеннюю грязь. Прямо как  Соломонида почти век назад. Сев на колени, Анжелика с досады со всей силы саданула  по жирному бурому месиву, и, тихо выругавшись, медленно поднялась, машинально отряхивая юбку грязной рукой.
-Стоп! Снято!
Анжелика вдруг услышала аплодисменты и крики –Браво!
Она повернулась к съёмочной группе. Это аплодировали ей. Сцена была настолько удачна, что её вставили в трейлер фильма, и Лика достаточно долго мелькала на экранах страны.
     Даже сейчас, десять лет спустя, эти воспоминания ей грели душу.


Продолжение http://proza.ru/2020/06/05/1884