Все тайное становится явным

  Фекла – моложавая, румяная и вечно улыбающаяся бабца, дородного телосложения, с рыжей копной волос. Она вульгарно смеётся, чаще без причины, но на кухне ей нет равных. И судя по похождениям Трифона, в постели тоже… Но окромя супа с ней поговорить особо и не о чем...
  Граф хвалил ее похлебки, а соленные огурцы пуще всего остального. И держал ее в уважении. Голос повышал редко, чаще разговаривал с ней слащаво и любезно. Среди домочадцев она слыла неумной, но критике это не подлежало, даже за глаза... Так уж она себя поставила.

  Трифон же напротив, был детина двух метров ростом, и стоит заметить два вширь, но очень уж прилежный садовник. Граф уважал его труд, часто нюхал розы, восторгаясь. И не смотря на слабину Трифона к выпивке, исправно платил ему жалование. При этом повторяя
– Не в вине истина, Трифоня… не пей боле...

  Все началось со среды, с той злополучной среды, когда Граф лицезрел Натали с балкона. Он, как уже повелось, проснуМшись средь ночи, спустился в гостиную, и застал Федору с Трифоном на столе, за плотскими утехами.
 
–  Да что же вы делаете, животные! Мы же за этим столом едим!  – воскликнул Граф ошарашенно.

   Баловникам ничего боле не оставалось, как признаться барину в их порочной связи, длящейся в тайне около полугода. На что Граф их и благословил. А свадьбу решили сыграть на день благодарения, Граф надеялся, что к этому времени Федора охладеет к Трифону, в виду того, что он пьет безбожно… и так как он был детина рослый, ему бывало и ведра мало.

   Днем позже, Утрария и рассказала эту историю Натали. На что Натали подарила ей кисет для нюхательного табака. И насыпала в него чуток английского, в качестве презента.

  Все перестало быть скрытным, и начались ярые приготовления к свадьбе.