Зонтик для мошенника. Гл. 16 Мыльный пузырь

      Анна проснулась со сложным чувством неопределенности. Она всегда ощущала себя одинокой в сложных взаимоотношениях с окружающим миром. И вместе с тем понимала, что некто скрыто поддерживает ее. Иначе откуда у нее берутся силы долгие годы противостоять своре мошенников?
     Решение суда не выдавали на руки почти месяц. Находили массу причин задерживать. Она уже не удивлялась этому. Защиты от судейского произвола все равно нет. У нее была готова апелляция, но без судебного решения дорога во вторую инстанцию закрыта .-   Наконец-то решение на руках! Оно должно пролить свет на беспричинные доводы, по которым суд отвел органы власти от требований по устранению аварии в сети и восстановлению конструкций. Итак, что же там?
    По мере чтения Анну начал бить озноб. Описательная часть решения состояла из трех абзацев, ломающих смысл и логику ее законных требований. Мотивировка ее требований к органам власти исчезла. Судья заменила ее своей, не связанной с правовыми основаниями по управлению общим имущества дома и его влиянием на жилищные условия третьих лиц. Проблема неудовлетворительного содержания и эксплуатации коммунальной недвижимости в поврежденном состоянии, необходимость ее текущего ремонта в решении не просматривалась, а «аргументы» суда о непричастности чиновников к этому вопросу противоречили закону и фактам, указанным ею в заявлении.  -  Куда исчезло все то, за чем она пошла в суд! ?  Что такое было внесено судьей в дело, что позволило затмить реальность и изменить предмет и основания ее требований?-  Без ее воли и желания суд не вправе вносить такие изменения.

     Анна сделала глубокий вдох, вернула себе внутреннее спокойствие и снова стала читать вводную часть решения.
    Итак, первый абзац называет ее имя, перечисляет ответчиков от власти и меняет заявленные к ним требования. Иначе говоря, в стандартную процедуру перечисления условий судебного процесса судья с первых слов закладывает зло.
Второй абзац решения несет новое открытие: судья излагала свою надуманную причину появления заявления Анны в суде и замыкала ее на частное лицо — Татика!
В третьем абзаце, со ссылкой на волю Анны, судья внесла своипоправки в требования Анны. - Таким образом, все три абзаца оказались направлены на развал дела!
    Может, Анна зря поставила плечом к плечу органы власти и Татика?.. - 
 Никакого зря! Она сделала правильно, объединив группу лиц на основании их соучастия в порче дома. Это справедливо. А суду лишь предстояло на основании фактов разобраться: почему каждый в отдельности не исполнил Закон и кто и каким образом должен исполнить требование Анны по устранению аварии в сети, восстановлению системы жизнеобеспечения на перекрытии квартиры Татика и привести в первоначальное состояние ограждающую конструкцию его лоджии. Обычная судебная процедура.
    Анна продолжила читать. Глаза мозолили одни и те же слова представителей ответчика: «не согласны с требованиями, ответчиками себя не признаем, вопрос восстановления освещенияи возмещение ущерба должен быть решен между Максимовыми и Татиком». И ни слова о правовых основаниях.
 — Не заводись, — сказала себе Анна. — Ведь понимаешь, что служанка Фемиды от начала до конца перестроила матрицу административного заявления и перевела его в исковое производство. Задвинула «куда подальше» твои законные требования и надумала свои! -  Обсудила их за твоей спиной с нужными людьми, согласовала с юристами ход их притворного разбирательства в твоем присутствии и вынесение удобного для власти решения. Закон здесь и рядом не стоял.

           Однако ,где и в чем судья нашла повод к разъединению ответчиков, не подлежащих разделению?
 — Конструкции, — тихо позвала Анна. — Вы где?
 — Нас здесь нет. Можешь не искать. Твое имя мелькает. А нас забыли!
 — Обо мне тоже забыли, — заскрипел Силовой Провод, а потом разразился подозрительным треском.
 — Не смей! Не пугай меня. Я и так на взводе! Делаю что могу, чтобы тебя капитально обновили.
 — Ты требуй, чтобы меня в первую очередь отключили на перекрытии. — Провод издал серию слабых звуков и послушно затих.
 — Дом! Что ты скажешь?
 — Немного. Сначала меня потрошили. А теперь израненного эксплуатируют. Служанка Фемиды сделала вид, что не замечает моих страданий и нарушений в обращении со мной. — По Дому прокатилась волна негодования. — У судьи не было ни малейшего повода разводить ответчиков в разные стороны. И как просто она объяснила свое решение: «Поскольку Татик не явился в суд, принято решение требования Максимовых к нему выделить в отдельное производство». А тебя она об этом спросила? И какие конкретно требования о приведении частей моего «тела» в исправное состояние ты можешь предъявить соседу без спора о праве и отсутствии нормативных актов от органов власти о нарушении им порядка переустройства капитальных конструкций? Дурочку включила. А то не знает, что Закон возлагает обеспечение текущего ремонта капитальных конструкций на органы исполнительной власти.
 — Вероятно, она боится власти, — заметила Анна. — И не хочет портить с ней отношения ради нашей безопасности и спокойствия. Свое спокойствие ей дороже.
 — И для этого надо идти на служебное преступление и менять конституционное положение о разделении предметов ведения ветвями власти! При отсутствии спора о субъекте права на капитальный ремонт поврежденных конструкций создать спор о том, кто этим должен заниматься! По надуманным обстоятельствам переквалифицировать административное дело по ремонту недвижимости, не подлежащей приватизации, в гражданские отношения между жильцами!

       Административное право, когда дело касается представителей власти, не работает, — грустно сказала Анна. — И я об этом знала. Просто надеялась на порядочность судьи. Не менее плачевно обстоит дело с Гражданским Кодексом. Правоведы все время его дорабатывают и меняют. Судьи предпочитают закону свое внутреннее убеждение. Верховный суд даже в чем - то можно пожалеть. Его усилия, вернее, Постановления - повторяют одну и ту же банальную истину, как должны вести себя судьи при рассмотрении гражданских дел, как следует применять то или иное положение закона, что само по себе свидетельствует о слабости кадрового состава судей.
    Противоречивые мысли незаметно перенесли Анну в прошлое, и она оказалась на поляне около двухэтажного дома барачного типа, где после войны заседал районный суд. Окна были открыты, и маленькая Аня отчетливо слышала ровный голос матери: «Слушается дело…» За событиями взрослой жизни она следила не одна. На поляне сидели те, кто не уместился в зале суда, который всегда был заполнен до отказа. Люди внимали каждому слову государственного обвинителя, ответчика, судьи. Они воспринимали, переживали и откладывали в сознании правила, по которым жила и работала вся страна.  Суды проводились после окончания рабочего дня, чтобы люди смогли на них присутствовать. И это было правильно. Потому что суд — это урок жизни, и чем больше людей приходило на эти уроки, тем грамотней и сознательней они становились. Иногда суд заканчивался далеко за полночь, и маленькую Аню, уснувшую на поляне, мать на руках несла в землянку, баньку, сарайчик — туда, где им после войны приходилось жить...

        Как давно это было? Сколько жизней прожила она с тех пор, что так изменились люди и правосудие? Сейчас в суд не войти без паспорта. Залы пустые. Судьи надутые, мрачные, злые. Предпочитают скрываться от людей, не разговаривать с ними, особенно в присутствии родственников. И боже упаси, что-то разъяснить! Может, не понимают смысла своей работы или понимают свою некомпетентность?- И что их так изменило?
     Людям свойственно ссылаться на иные времена, где не всегда все правильно. Время может быть - ни при чем. Да, время — большой «сосуд», в котором проходит наша жизнь, наши хорошие поступки и наши греховные деяния. Вот из этого, последнего свойства — «греховности» — и начинается зло, влияющее на судьбы людей, в том числе и на государственное устройство.
 -   «Стоп! — спохватилась Анна. — Твои мысли убежали в сторону. Давай-ка ближе к правосудию и справедливости», — одернула она себя. - Люди, приземленные, упорно всегда и во всем ищут справедливость. И все чаще задаются вопросом: а есть ли она? И все чаще с горечью отвечают: справедливости нет! - Это не совсем так. В историческом развитии, в большей степени спонтанном, люди забыли, что справедливость есть духовная сущность, вытекающая из сознания народа. Посему,  она - вездесуща и одновременно невидима. Будучи социально адаптированным свойством личности, справедливость «разлита» среди людей неровно, избирательно и проявляется в поступках, в отношении к миру, друг к другу. Ее нельзя потрогать. Ее можно только чувствовать. Люди, погруженные в страдания, не всегда могут это сделать. Духовное состояние человека — сфера церковной жизни. Оно определено укладом из десяти божественных заповедей всеохватывающего характера, следуя которым человек остается в рамках духовного совершенства истины, олицетворяющей справедливость. У современного общества в массе своей иные ценности: материальный успех, сила, деньги, разделившие мир на богатых и бедных. Богатство и справедливость в принципе несовместимы.
   
         В конце XX века фактически закончилось время и ремесло служить Отечеству. На задворки истории отправилась привилегия иметь честь — непременная спутница справедливости. Опорой власти и ее частью становятся чиновники и столоначальники, подобравшие под себя материально-хозяйственный ресурс. Их численность начинает быстро расти. Чиновники заполняют нишу,  ставших ненужными кадровых военных, рабочей, инженерно-технической интеллигенции и других классовых надстроек. У чиновника специфическое ремесло: управлять приватизацией, направлять денежные потоки, обеспечивать избираемость нужных людей на ведущие посты и должности, отвлекать граждан от насущных внутригосударственных проблем, прятать объективную информацию. Решение проблем простых людей для чиновников пустой звук. Они быстро переключились на управление чужим бизнесом и сами вошли в него, используя для этого государственные фонды, бюджет и возможности административно-силового ресурса. Получение теневого дохода, перетекающего в формы недвижимости, в собственность за рубежом, счета в офшорах, стало нормой их бытия. Но правоотношения с теми, кому они якобы служат и обязаны своим положением, так и не нашли оптимального решения в новых условиях миропорядка. Поэтому рано или поздно от тех, кого они обобрали, должен последовать чувствительный вопрос: откуда и как?
    Каждый вор и мошенник продумывает меры для своей защиты еще до того, как украсть. Чиновники не исключение. С этой целью ими создана целая «индустрия» защиты, цементируемая многоэтажной конструкцией с человеческим лицом: юристы, люди в погонах, законодатели, судьи. Они выстраивают схемы, позволяющие избежать ответственности за увод денежных средств и государственной собственности; отклоняют препятствующие хищениям законы; допускают в законодательстве откровенные пробелы в регулировании правоотношений, вносят в них моменты неопределенности и противоречий, создают ловушки и препятствия на пути к истине.
 А что остается простым людям, попавшим в беду? Кто защитит их? Должен суд с помощью закона. Однако сегодня уже никто не возражает тому, что закон — не есть справедливость. Он скорее балансирует между добром и злом. И остается единственной, узкой тропинкой, по которой, спотыкаясь, падая и теряя надежду, страждущие идут в поисках истины.

           Свое отношение к закону в его современном смысле люди давно связали со словом дышло — предметом из упряжи лошади, поворачиваемым возницей для облегчения животному дыхания; с его функцией поворотника в ту или иную сторону в зависимости от обстоятельств, которыми управляет служанка Фемиды. Вершить справедливость доверено правосудию. Правоведы дают ему следующее определение: правосудие — это процесс справедливого разрешения споров и юридических конфликтов с помощью закона.На первый взгляд, все ладно. Но только на первый взгляд. При внимательном прочтении определения выявляется фактор, разводящий справедливость и закон в разные стороны. Имя этому фактору — неопределенность. Вряд ли кому-то надо разъяснять, что справедливость обеспечивает буква закона, а не помощь с его стороны. Только вот часто этой главной буквы и не хватает.
 В самом деле, слова «с помощью» не означают обязательность действия. При определенных обстоятельствах они начинают жить самостоятельно и несут лихие перемены искателю справедливости. Поддержку перемен содержит часть 3 ст. 246 Процессуального кодекса: «При рассмотрении и разрешении дел, возникающих из публичных правоотношений, суд не связан основаниями и доводами заявленных требований». -   Поймет ли эту норму как справедливую обычный человек, которому суд отказал в удовлетворении требований, вытекающих из Правил общественного бытия и жилищного законодательства? Да никогда! Отказ в иске будет воспринят им как нарушение судом прав человека — собственно, так и есть, — основ правосудия и принципа верховенства закона. Как ни крути, положение части 3 статьи 246 ГПК несет вред. Оно обрушает основы процессуального права.
 Такой вывод может показаться необоснованным, если не быть свидетелем, как судья «выдворяет» закон из зала суда, удаляет из дела объективные документы, без которых дело не может быть рассмотрено, как отказывает потерпевшим в запросе определенных законом доказательств. Иначе говоря, крутит дышло в интересах одной из сторон дела.Откуда у служанки Фемиды такая смелось? Объяснение дает часть 1 статьи 67 ГПК: «Суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся доказательств».  - Лукавое положение. На первом месте в оценке доказательств назван субъективный фактор — внутреннее убеждение. Вторая часть предложения уже пустой звук. Субъективность и объективность понятия полярные. Их объединение в методике оценки доказательств либо глупость законодателя, либо сознательная помощь служанке Фемиды для включения поворотника дышла. Какая уж тут справедливость!

            Ситуативные моменты, когда суд может бытьне связан основаниями и доводами заявителя, действительно, бывают. Когда, например, конфликт надуман или основание заявленного иска не адекватнопредмету иска и установленному порядку его разрешения и тому подобное. Однако это уже другая история, а не основная позиция конституционных основ правосудия...  — Что скажешь, Закон?
 — Я слышу ход твоих мыслей. — Рядом с Анной появилась могучая фигура с усталыми глазами и седой гривой и сразу же  перешла к ответу: — У суда общей юрисдикции, связанного нормой недопустимости отказа заявителю в принятии иска, если конфликт не раздут искусственно, всегда есть выход. Юридическому лицу он может указать на недопустимость использования суда в надуманных конфликтах. Потерпевшему -  поможет  сократить путь разрешения вопроса, перенаправив дело по подсудности. Но не указывать, не направлять, не использовать свою функцию в целях справедливости  - суд не вправе.
 — Но поди ж ты, скажи об этом! — вставила реплику Анна. — В Процессуальном кодексе повсеместно мелькают слова: «суд может, суд вправе», даже если это право противоречит праву истца, чего не должно быть. И нигде об обязанности и ответственности суда за создание противоречий с законом и создание препятствий к торжеству справедливости.
 — Ты -  это правильно подметила. Помещая в один сосуд противоположные по смыслу лексические конструкции, законодатели не способствуют движению к истине, но разрушают правосудие.
 — Неужели законодатели и вправду думают, что граждане идут в суд, чтобы поиграть в рулетку? — с возмущением сказала Анна. — Люди идут в суд за обеспечением верховенства буквы закона, поэтому редакция норм Процессуального кодекса должна исключать всякую возможность манипуляции ими во время осуществления правосудия.
Продолжение следует. https://e-shirokova.ru/