Запись восемьдесят шестая. Заросли пути...

11.01.05 По телефону беседовали с Ольгой Геннадьевной. Вот что она про Нину Фёдоровну: «Человек, удовлетворяющий свое тщеславие за чужой счет. Конечно, она энергична и целеустремленна, но какой же она вред наносит этими неплохими качествами. Она, как слепой поводырь, берущийся вести за собою других. Ну, ушли от нас эти люди, выбрали ее, но куда они ушли? Мне их жалко. Она их привлекает сборниками, на которые деньги может выбить, тешит их самолюбие. Но это такая суета! У нас бы они приобщались действительно к  настоящей поэзии. А там – суррогат. Но пусть их, сами выбирают». Сказала, что многие ее с днём рождения поздравили из «тех», даже Анатолий Киприянович домой принес шоколадки в подарок. Говорит, что очень чувствуется "обработка" Ниной Фёдоровной тех, кто ушел. Звонят Ольге и удивляются, что «Автограф» еще существует.

14.01.05 "Томский Автограф" сегодня посвятили памяти Макса Батурина.
Вот что о нём в "Википедии" прочла: "Лелеемый им самим образ литературного хулигана доставлял немало беспокойства областной писательской организации. «Пущать или не пущать, решали мы», — говорилось о стихах Макса в предисловии к одному из коллективных сборников. Все-таки «пущали». Поскольку батуринская поэзия (а писал он много, стихотворный поток часто перехлестывал через край, увлекая за собой все без разбора) не сводима к одному лишь эпатажу. В Максе свободно уживались и enfant terrible томской литературы («Бог любит троечниц с ногами Моны Лизы…»), и куртуазный маньерист («Вы вся — изящество, вся — женственность, вся — нега./На Вас меха и финская дубленка./ С какою грацией Вы мучили ребенка/ За то, что он жевал кусочек снега…»

Ольга Геннадьевна распечатала из сети, что обнаружила.
Есть его стихи, но есть и кое-что другое – Макс перекочевал в прозу, как словосочетание «Макс Батурин».
Кто-то придал ему черты совершенно разложившейся, но кошмарной гениальности, кто-то вставил в святочный рассказ с привидениями.
 
Сначала участников было немного, только около стола сидели, а потом подошли постепенно еще.
Идет вечер, Ольга зачитывает очередной фрагмент результата поиска из сети, на пороге возникает Соловьев, тихочко размещается. Только уселся – на пороге другой посетитель, тоже тихо находит место, и уже по сценарию – третий опоздавший и также тихо находит место.
Это было похоже на спектакль

Зажгли свечку в память Чебанова и Батурина.
 
Макс, конечно, выдающейся был личностью, но вот стойкости им – этим одарённым слушать «музыку сфер» - много не отпускается. Я даже вижу его сходство с Женей в чем-то. Галина Ивановна Климов
ская говорила о трудных годах, когда за малейшее слово могли упрятать, и как люди помогали друг другу тогда: прятали и предупреждали преследуемых. (Представляю, какая это была увлекательная, даже романтическая игра – помочь ближнему увильнуть от охотников). Г.И. рассказала, как она многих поддерживала в той жизни, и удивлялась, что ни у кого мысли не возникало о суициде.

Я взволновалась, тоже сказала, что это очень невезучее поколение: деды верили в Бога или недалеко ушли от веры, родители – в коммунизм на земле, видели смысл в жизни… А родившиеся в промежутке 1960-1980 – это поколение с потерянными ориентирами, поколение, у которых были отняты смысл и цель жизни в его высоком предназначении, и особенно это молодых коснулось.
Это пожилым уже не нужно искать цель, они удовлетворились тем, что честно прожили жизнь и были полезны хоть в малой мере на своем месте, нужны близким... А молодым подавай высшие идеалы, стремления и победы. А если их нет, а человек слаб (а кто среди поэтов силен духом?), он и находит выход в том, чтобы уйти из этой обыденной и бессмысленной жизни, где ты, кажется, никомушеньки не нужен.

Наташа  Чернышёва вскользь обронила, что мать Батурина совершенно его не понимала и не принимала. И я ее могу понять – мы ж, родители, обеспокоены в первую очередь, чтобы дети утвердились в жизни, получили образование, смогли себя материально содержать, стать независимыми от всяких обстоятельств. А у тебя дитя – поэт! Ну, кому от этого польза!... Эти стихи никому не нужны, кроме дружков, таких же забубенных. Тут или опыт нужен жизненный, или особая душевная чуткость – принимать дитя любого, не пытаться «исправить и наставить на путь» и хоть как-то поддерживать. Но кроме моральной поддержки ведь нужна и материальная. А эти – семидесятники – ни сами зарабатывать не умеют, ни у родителей не занять (пусть те и с образованием,  работающие, но годы-то какие! Девяностые – всё рухнуло...) – нет у старших близких возможности содержать взрослого дитятю.

В статьях из сети звучало, что Макс перерос рамки провинциального города, что город его просто гнобил своей затхлостью.
Вообще, там были даже и обидные строки о Томске, хотя, может, и справедливые, что это город – контрастов. С одной стороны – развитые образование, наука, стиль поведения у основной массы – интеллигентный и все такое, но с другой – культура как была в руках у забюрокраченой «отрыжки» старой административной системы, так и там остается, и таланту настоящему пробиться крайне трудно, почти невозможно. И выход один – вырваться, уехать. Или обращение к религии…
Бог в случае Макса - он тоже искал себя в религии, посещал Католический костел, но только его это не удержало...
 
18.01.05 От Жени пришёл ответ на описание вечера Батурина, и там – признание, что он перед выездом в Израиль был на пути к распаду личности.
Господи! Я все время твержу об ошибке – репатриации, а это спасло сына, удержало на поверхности. Правда, он здесь начал поворачиваться к Богу, ходить в церковь, но Томск…


***
Там, где обязан ты был пройти
И постучаться в двери –
Дикой травой заросли пути
И расплодились звери.

Там, где ты должен был строить дом,
Чтобы в нем жить остаться,
Не пепелище на месте том –
Девственное пространство.

Там, где когда-то чудесный сад
Благоухал в цветении –
Всюду, куда проникает взгляд,
Мерзости запустения.

Та, что была суждена тебе,
С кем бы ты встретил старость,
Не появилась в твоей судьбе
И не тебе досталась.

Там, где так ждали детей твоих
В радостном нетерпении,
Все разошлись, не дождавшись их,
Молча, в недоумении.

Мысли горохом – куда же от них-
«Как же все так случилось?»
С болью, слезами и страхом других
Жизнь твоя соединилась.

Об одиночестве думай пореже.
Не беспокойся, остынь:
Рядом лежат миллионы таких же,
Как и твоя, пустынь.

2009 г.