Г. Часть I. Глава 3

3


     Екатерина медленно, плавно развела руки в стороны и прислушалась. Стояла полная, абсолютная тишина, в которой особенно хорошо было слышно её собственное слегка прерывистое дыхание. Это был момент, который канатоходка любила больше всего. Внимание всех этих людей внизу сосредоточено на ней, но теперь они не кричат, не хлопают, а лишь смотрят, опасаясь издать какой–нибудь случайный звук. А ей здесь нет до них больше никакого дела. Она осталась один на один с канатом и должна выиграть очередной раунд их противостояния. Так было много раз до того, и так будет много раз после. Канат неизменно проигрывал, уступал, сдавался, оказывался побеждённым снова и снова. Но ему нужна была лишь одна победа на тысячу поражений. Права на ошибку не имела девушка.
     Катерина почувствовала, как по виску пробежала капелька пота. Нет, это было не от страха, совсем нет. Просто каждая такая подготовка требовала огромного напряжения всех внутренних сил. Тело необходимо было превратить в послушное орудие, в инструмент, не знающий отказов и сбоев. Да, всего на каких-то девяносто секунд. Но никто из них там, внизу, не знал, чего это ей стоило. Не исключено, что каждое выступление отнимало у неё несколько недель жизни. Да, это было вовсе не исключено.
     Канатоходка сделал глубокий, медленный вдох. "Помни, главное – ни в коем случае не терять хладнокровия", – учила её когда-то мать. Да, мама была именно такой: хладнокровной, уверенной в себе. Однако это не уберегло её от... нет–нет, сейчас не место и не время. Сейчас нужно просто ещё раз доказать своё превосходство над канатом, над бездушной материей. Вот уже заиграла музыка, заиграла где-то очень далеко, в той пропасти, из которой тысячи цепких взглядов следили за каждым её движением. То была напряжённая, гнетущая музыка, ставившая своей целью поиграть на нервах зрителей. Но на неё она не производила никакого впечатления. Собственно, акробатка почти не слышала ничего вокруг: слишком глубоко она была сосредоточена на своей задаче. Медленно, с давным–давно выверенными паузами, она начала обратный отсчёт: "Десять, девять, восемь..." Ни в коем случае не терять хладнокровия... Дилетанту канат кажется очень тонким. На самом деле, при должной сноровке, на нём могут разойтись двое акробатов. Всё зависит только от твоего отношения. "Пять, четыре..." И ещё от того, куда ты будешь смотреть. Ни в коем случае не вниз – это известно каждому. Однако и на самом канате лучше не фокусировать внимание. Взгляд нужно сосредоточить на последнем участке пути, шагах в пяти–семи от финиша. И представить себе прямую линию, выходящую у тебя из живота и проведённую до этой точки. Потому что последние несколько шагов, вопреки распространённому мнению, далеко не самые трудные. Куда сложнее сразу поймать ритм движения.
     "Два, один... пошла!" Катерина сделала первый шаг, расставив руки под углом в сто шестьдесят пять градусов. По сценарию ей сначала полагалось двигаться медленно, как будто она боится и сомневается. Ведь зрители должны в полной мере прочувствовать всю опасность её положения. Отсюда и девяносто секунд на минутное дело. При желании можно растягивать представление до двух или даже двух с половиной минут. Но она обычно отказывалась это делать. Зачем долго и нудно тянуть напиток, который полагается выпивать залпом? Вся эта показная медлительность никому не нужна. Свою работу следует делать чётко и быстро.
     Музыка заиграла живее, и акробатка сделала ещё несколько шагов вперёд. Под пятками она ощущала напряжённое, глухое сопротивление каната. Конечно, он не хотел уступать. С каждым метром он со всё большим остервенением будет пытаться вывести её из равновесия. Но это – бесполезные, смехотворные попытки. Первый шаг задал тон всей дистанции. Раз она попала в самый центр "этой верёвки" (как Катерина иногда пренебрежительно называла канат в частных разговорах, хотя вовсе так о нём не думала), то никуда уже из центра не денется. Дальнейшее лишь дело техники и самообладания... Вот уже и половина пути позади. Музыка надрывалась, углублялась, всё нагнетала и нагнетала. А канатоходка ощутила ту знакомую и столь любимую ею лёгкость, которая в определённый момент всегда приходила во время исполнения. Напряжение, заключённое в ногах, в руках, во всём теле, высвободилось и ушло вниз, в пространство. Теперь она была больше похожа на птицу, парящую в вышине. И восхищённый шёпот, который она не могла слышать, пронёсся по зрительному залу. "Удивительно, какая грация, какое... изящество!" – говорили они друг другу. Все как один почувствовали – перед ними настоящая звезда. Только бы ей не сорваться! Только бы дойти до конца!
     Но подобных сомнений Катерина не знала. Ноги теперь сами находили ту необходимую точку каната, и она даже почти не подрабатывала руками, полностью доверившись своему чутью. На последних пяти метрах она даже ускорилась и на пару секунд опередила музыкальный финал. Лёгким прыжком преодолев последний участок, она встала на площадку и приняла позу победительницы: голова смотрит прямо, руки подняты и повёрнуты в разные стороны, спина чуть вогнута. Гром аплодисментов и крики "браво!" бушевали там, внизу, и ей, конечно, они была приятны, но не более чем дополнение к собственному успеху. Рукоплескания доказывали, что она в очередной раз справилась с работой на отлично. Канат снова проиграл, снова был положен на лопатки. И она радовалась, радовалась искренно, наслаждалась моментом в той мере, в которой могла. Но в то же время Катерина не могла не помнить о том, что завтра всё повторится снова. Завтра дистанция снова будет не пройдена и она снова будет отвешивать публике глубокий поклон на той, противоположной площадке.