Жанровая сценка

Пронзительные удары света струятся из открытого настежь окна сквозь прорехи между листьями раскидистого дерева в саду и ложатся на пол и стену, превращая местами рисунок на обоях в яркие светло-оранжевые пятна. Я сижу за письменным столом и думаю не о формулярах, кипой наваленных на краю, и не о рукописных бланках, доставленных из канцелярии, а о поэзии… Ищу вдохновение и концентрируюсь, чтобы создать стихи. Буду коллекционировать слова, складывать из них строчки, подбирать подходящие рифмы, сплетать ритм из букв воображаемых звуков и ударений.
На подоконнике в прозрачной стеклянной вазе благоухают несколько веточек магнолии с крупными распустившимися цветами.
Свет солнца, белый и мягкий, наполняет прозрачный воздух теплотой, летней неторопливостью, отвлеченностью.
Какая благодать!
Где-то мяукнул кот. Вот он вскочил на широкий подоконник - рыжий, пушистый, приапический хвост торчит трубой. Морщится и буравит меня хитрыми зелёными глазами просящим взглядом ненасытного проказника.
Порыв ветра шевельнул занавеску, перелистнул страницу в книге. Я закрываю глаза и пытаюсь ощутить полет вдохновения, представить себе стих.
Где-то в доме звякнула посуда. Я навострился. Это горничная накрывает на стол ужин. Кот соскользнул с окна и устремился на звук.
Поэзия… Журчащие переливы мелодий из звуков, шепот и музыка сердца, цвет души, - счастье! Чего-то не хватает. Сейчас воздух сгустится: сумерки заставят небо сменить лазурный наряд на нежно-розовую сорочку. Бывшие яркие пятна от лучей растворяются в серости. Зажигаю настольную лампу. На границе дня и ночи рождается невыразимое. Ночь – это грусть, день - радость. Когда грусть и радость соединяются в песню, поэзия обретает полноту и глубину. Какие же выбрать слова? И чего вообще мне, дельцу, вдруг вздумалось сочинять стихи?
Чего-то не достает. Опыта, наверное.
Слышу нарастающий шум. Закрылась входная дверь за моей женой и детьми, наверное, вернувшихся с вечерней прогулки. Две кудрявые девочки с улыбками в половину лица машут мне ручками из коридора. Вежливо улыбаюсь в ответ. Супруга вплывает в кабинет лебединой плавной походкой, обнимает легкой рукой за шею сзади, наши губы сливаются в коротком поцелуе. Я понимаю, чего мне не хватало. Музы. Теперь можно писать и стихи. Наверное, уже можно.
– Идём ужинать, – зовет она меня, направляясь к выходу.
– Да, сейчас, дорогая – киваю в ответ.
Она уходит, я поворачиваюсь к бумаге. Пальцы сжимают вечное перо; с кончика срывается жирная чёрная капля, и амебой расползается на белоснежном листе клякса, отражающая в себе всю комнату, меня, люстру на потолке. Она тянет усики в стороны, стараясь расползтись на как можно большую площадь. И вот наконечник пера касается бумаги. Попробуем…

Луч солнца пусть пронзит насквозь
Темницу души слепца!
Прозрение испепелит твою злость
И жизни не будет конца.