Пантера

Екатерина проснулась и посмотрела на часы. Было полвосьмого и пора было собираться на работу, но она медлила. Она поняла, что спать уже не будет, но вставать не хотела. Екатерина уже знала, что скажет на работе и даже знала, что ей это сойдёт с рук. Она повернулась на спину и потянулась, распластав руки в стороны и растягивая позвоночник, как кошка. Собственно, она и была кошкой. Никто не знал этой её странной и сладкой тайны, недоступной пониманию, но невообразимым образом существовавшей в ней. Она и сама не имела представления об этом до определённого момента. До этого ей просто иногда думалось, что если она была бы животным, то скорее всего она должна быть кошкой. Какой-нибудь большой дикой красивой кошкой. Дикой и дико красивой. Ей с детства периодически снились сны, как она выслеживает добычу, бесшумно двигаясь в высокой траве, легко запрыгивая на дерево, пробираясь осторожно в зарослях, принюхиваясь, прислушиваясь и приглядываясь ко всему живому и даже к тому, что кажется неживым, но что вдруг в любой момент может стать живым. Джунгли были её домом во сне, но в этом доме нужно было быть почти постоянно настороже. А когда она охотилась во сне, обострялись все чувства. Голод - не тётка, напряжение возрастает десятикратно. Зрение, слух, нюх, тактильные ощущения с лап, чувствовавших под собой каждую готовую хрустнуть веточку. Но всё это было во сне. До одного случая...
Воспоминания оживили её ощущения, она опять сладко и длинно потянулась, вытягивая ноги и руки и воображаемый хвост, её кожа вздрогнула и мелкие волосики поднялись. Она проскребла ногтями по атласной простыне, прислушалась к звукам на улице, подумала, что пора уже вставать, принять душ и позавтракать, но осталась лежать. Ей было лень. Она перевернулась на живот и тихонько рыкнула. Она ещё раз посмотрела на часы, представила недовольное лицо своего босса, слушающего бредовое, первое пришедшее на ум, объяснение её опоздания. Она уже знала, что он молча выслушает её и в очередной раз буркнет "Хорошо. Идите работать", не в силах сопротивляться её взгляду. Она поняла, что у неё ещё есть много томного утреннего времени и решила предаться воспоминаниям.
И она вспомнила тот момент, когда она первый раз действительно превратилась в кошку. Большую чёрную пантеру. Когда она наяву, а не во сне испытала все ощущения большой кошки. Тогда она не охотилась. Она была не голодна. Она просто защищала себя, свою жизнь. В этих ситуациях чувства не обостряются. Чувств уже нет. Вернее, есть только зрение. Тогда всё её тело превратилось в одну туго сжатую пружину, готовую выстрелить в любой момент. Екатерина даже ничего не поняла тогда, в тот первый случай. Как и те трое, что встретились ей в пригородном лесу ночью, когда она шла одна с дня рождения подруги и решила сократить расстояние, чтобы побыстрее попасть домой. В тот раз она вышла из последнего автобуса и свернула на дорожку в лесу вместо того, чтобы идти более длинным путём по улице и потом между домами. Она не сразу заметила в том лесу в тени кустов двоих, стоявших молча у скамейки на краю дорожки и куривших. Она поняла, что близко кто-то есть, только когда один из них затянулся и красный огонёк сигареты осветил его лицо с прищуренным глазом. Она вздрогнула от неожиданности, но возвращаться было поздно. Она ускорила шаг, но когда почти поравнялась с ними, они перекрыли дорогу. Ухмыляясь и выдыхая табачный дым из ноздрей вниз, один из них спросил, не слишком ли она торопится. Она остановилась, оглянувшись, не идёт ли кто следом, способный придти на помощь, и собиралась уже побежать назад, но ей наперерез из кустов вышел третий и она заметила в руках его нож. Дорожка за его спиной была длинна и предательски пуста, как пейзаж на Луне.
- Пойдём с нами, глазастая, - сказал третий и начал вертеть в руке нож. Лезвие поблёскивало в свете фонаря и до неё за секунду дошло, что с ней будет дальше. 
Но то, что должно было случиться, не случилось. В следующую секунду произошло другое - то, что перевернуло её жизнь. Те трое не успели ничего понять. Как, впрочем, и она. Потом у неё было время и она всё осознала. У них же такой возможности не оказалось. У них просто не было времени что-то понять. Внезапно оказалось так, что отведённое им на жизнь природой или Богом время быстро закончилось. Внутри неё произошёл какой-то взрыв, её страшно скрутило и в одну секунду она превратилась в большую кошку, одаренную силой и красотой и лишенную страха. Они лишь услышали короткий рык, хруст гравия под её лапами и успели заметить большую чёрную тень, молнией ринувшуюся в их сторону. Всё заняло несколько секунд. Если бы она была настоящей пантерой, процесс затянулся бы. Но она была не только пантерой. В её мозгу оказались два существа - человек и зверь. Она оставалась и человеком и точно знала, как быстро и бесшумно убить другого человека или несколько человек. А среагировала быстро и мощно, как кошка. Первого она в прыжке ударила по голове лапой так, что он упал плашмя, гулко ударившись головой о землю и больше не встал. Она даже не оглянулась на него и прыгнула на второго, вцепилась ему в горло и почувствовала, как под сжатыми челюстями раздавливается мясо, сосуды и крошатся отростки позвонков. Она почувствовала, как тело дернулось несколько раз и быстро затихло. Всё это время она, не разжимая челюстей, следила за третьим, глядя ему прямо в глаза. Третий хотел крикнуть, но парализованное горло смогло выдавить только какой-то жалкий хрип, и он побежал по направлению к дороге, периодически оглядываясь обезумевшими глазами. Но добежать не успел. Он был уже не опасен, но оставлять свидетеля в живых было нельзя. Она понимала это как человек и, бросив тело второго, в несколько прыжков догнала беднягу. Он попытался слабо защититься, выставив вперёд руку с ножом, но это ему нисколько не помогло. Она с размаху выбила лапой нож и повалила его на землю. Они упали вместе и на земле она опять применила уже проверенную миллионами лет и работавшую на уровне инстинкта тактику - схватила врага за горло и держала, пока он не затих. Потом она медленно разжала челюсти, готовая вновь их сомкнуть и держать до победного, если жертва вдруг дёрнется, холодно оглядела место побоища и ушла в глубь леса. Там она легла на землю и лизнула кровь на лапе. Вкус сырой крови был необычен и неприятен. Ей были противны те трое и всё, что связано с ними, но отвращение к грязи перевесило - она облизала лапы и пасть и заснула. Проснулась она уже человеком. Или в теле человека. Екатерина пока не совсем понимала, кто она. Лежать было неудобно, руки затекли и одна нога побаливала. Она быстро встала и осмотрела себя. Одежда на ней была местами порвана и испачкана землёй и кровью. Она вернулась на место побоища. Было раннее утро и тела всё ещё лежали там. Она хладнокровно сняла куртку с первого трупа, отряхнула её, надела, запахнулась, нашла свою сумку и быстро зашагала домой. Дома она скинула всю одежду, засунула её в мусорный пакет, бросила пакет в угол и пошла в ванную. Там она долго стояла под душем, с новым смыслом гладя и изучая своё тело, как-будто по-новому узнавая его, прислушиваясь к внутренним ощущениям и пытаясь понять, где внутри, в каких глубинах, скрывается сильная и бесстрашная чёрная кошка. Потом она долго смотрела в зеркало в свои серые глаза, пытаясь прочитать в них свою новую сущность. Затем она пошла в спальню и отрубилась.
Пока Екатерина приходила в себя и пыталась осознать произошедшее, в городе заварилась серьёзная каша. Полиция рьяно взялась за расследование. Наличие трёх трупов со следами больших когтей и зубов скрыть от народа не удалось, в прессе и сетях быстро нарастал шквал гневных выступлений по поводу бродячих собак с требованием принять меры. Побывавшие же на месте преступления эксперты, осмотрев тела и следы на земле, покивали головами, почесали затылки и единодушно со стопроцентной гарантией постановили, что собаки здесь абсолютно ни при чём и что это было дело лап и зубов большой кошки - леопарда, пумы, ягуара, либо молодого льва или тигра. Дело получило ещё большую огласку, соцсети вышли на уровень истерики из-за непонимания ситуации, власти подняли солидные силы, лес закрыли для входа. Его прочесали вдоль и поперёк три раза с участием сил располагавшейся в районе воинской части и кинологической группы. Ловили даже крыс и ёжиков, так как был дан приказ добыть животное хоть из-под земли, но зверя-убийцу с подходящими параметрами зубов и когтей так и не нашли. К делу подключили зоологов, ФСБ и, неизвестно на кой ляд, психологов, а у края леса в подогнанном фургоне на всякий случай дежурили дрессировщики из цирка, чтобы помочь усмирить зверя, если его найдут. Розыск расширили и начали искать возможных хозяев, как среди  богатых, имеющих возможность держать такую живность в коттеджах, так и среди простых людей - мало ли кто в квартире леопарда держит. Искали тщательно, но так ничего, естественно, и не нашли, кроме занятной компании трёх бомжей - таджика, русского и молдаванина - живших в лесу. Этот интернациональный конгресс быстро загребли, куда надо, и тщательно допрашивали на предмет, не видели ли они в лесу леопарда или пумы или вообще любого большого животного. Бездомные божились молоком матери, дедами, Христом, Аллахом и даже Буддой, что никаких диких зверей в лесу, кроме белок и ежей, не встречали. Их отпустили, показав фотографии трупов и посоветовав в лес не соваться. Долго упрашивать бомжей не пришлось - покинув отделение, троица, впечатленная фотографиями, вышла на столбовую дорогу, отправилась прямиком на юг и не останавливалась, пока не пересекла границу Московской области. В самой же Московской области ещё поискали-поискали и, поскольку больше жертв не было, через месяц дело прикрыли.
Екатерину же этот случай научил очень многому. Она изменилась. Она открыла в себе невероятную силу, скорость, грацию и бесстрашие. И ей нравились эти ощущения. Она, пожалуй, впервые в жизни стала нравиться сама себе. Изменились её походка и движения. Если раньше в них иногда проскальзывало  что-то похожее на кошачье, но в целом она была немного неуклюжая и зажатая, то теперь эта неловкость исчезла и кошачья грация и лёгкость сквозили во всех её движениях, даже самых обычных. Это получалось само собой. А пристальный, немигающий взгляд, какой бывает ещё только у змей, пугал и приковывал к себе одновременно. Особенно представителей сильной половины. Мужчины видели в нём чаще всего вызов и более сильная часть сильной половины человечества не могла не ответить на него. Это происходило на уровне животного инстинкта и они заигрывали с ней тем или иным способом. Вторая же, неуверенная в себе половина мужчин, позволяла себе известные фантазии на её счёт, но переваривала их молча, зная себе цену и не смея претендовать на столь гордую и самоуверенную самку. Когда другие люди пытались унизить или оскорбить её, она уже знала, что делать. Нет, она не превращалась опять в дикую пантеру, разрывающую обидчика на куски. Она вдруг поняла, что ей даже не нужно становиться зверем и проливать море крови. Она вовсе не жаждала её. Угрозы для жизни отсутствовала и достаточно было одного холодного взгляда пантеры и противник отступал, сам не зная, почему. Это работало даже с начальством. Валентин Валентинович, заместитель её босса, сорокапятилетний толстый любитель пива, анекдотов и приставаний к женщинам, приглядывался и к ней тоже. Раньше он несколько раз пытался, приобняв её выше талии, завести разговор о сексе, шампанском с клубникой и прочих банальностях мужского воображения, но ей удавалось, отшутившись, ускользать из неловкой ситуации. После случая её превращения в лесу ситуация преобразилась. Когда в очередной раз, вызвав её в кабинет по рабочим вопросам, он перевёл в конце про привычке разговор на тему постели, она улыбнулась, медленно встала и, подавшись вперёд над столом, приблизила своё лицо к его. Она подождала, когда его взгляд переместился с разреза её блузки на её лицо, и негромко произнесла, растягивая слова:
- Слушай меня внимательно, Валентин, сын Валентина и, судя по вашей наследственной мании величия, предок ещё кучи Валентинов. Если не хочешь, чтобы я оторвала тебе яйца и прервала славную череду Валентинов, успокойся. Ты, мне кажется, злоупотребляешь в своих мыслях примитивным модусом поненсом "я - мужчина, она - женщина, следовательно, я вправе распускать руки и остальные члены тела". Это мыслезаключение неверно. Советую пересмотреть твои установки. А если вдруг тебе вздумается по работе козни мне строить - я поведаю Андрею Петровичу занятную историю про твои делишки на складе. Теперь можешь последний раз посмотреть на моё декольте и кивнуть в знак того, что всё хорошо понял.
Валентин Валентинович кивнул и густо покраснел, подтвердив тем самым ясное понимание ситуации и полное согласие ревизовать свои модусы поненсы. С тех пор он и вправду избавился от своих вредных привычек в отношении женского пола и даже, как это ни трудно ему было, старательно и честно избегал взглядов в сторону бюста Екатерины, а в её присутствии побаивался смотреть в сторону и остальных бюстов, независимо от их формы, размеров, наличия или отсутствия декольте.
Женщины, восхищаясь про себя её манерами, завидовали и старались набиться в подруги. Екатерина никого не отвергала, болтала, обменивалась сплетнями, но все попытки излишней близости были останавливаемы её широкой улыбкой и холодным взглядом пантеры. Испуг, часто мелькавший раньше в её глазах, исчез. Вместо него в необычных ситуациях в её глазах вспыхивал жесткий огонь. Мозг моментально оценивал ситуацию и так же быстро принимал решение. И странное дело, это решение всегда было правильным. Каким-то чутьем она угадывала, как поступать в трудном положении. Люди стали всё чаще обращать на неё внимание и прислушиваться к её словам. Ей же самой люди напоминали пингвинов. Особенно те, кто работал в офисах. Ей было смешно, что и те и другие ходят на задних лапах и носят костюмы. Некоторые люди, считала она, передвигаются даже смешнее, чем пингвины. Да и разговаривают не лучше. Хотя, конечно, были люди, которые ей нравились. Она симпатизировала им и раньше, но только теперь осознала причину. Это были цельные натуры, целеустремлённые, волевые и независимые, но уважающие и чужую волю, свободу и независимость. Таких было мало и тем ценнее они были для Екатерины. С ними она не сближалась, но вела себя по-другому. Когда Екатерине доводилось общаться с такими людьми, пантера внутри неё тихонько уходила на бесшумных лапах глубоко-глубоко и засыпала, и Екатерина могла позволить себе быть просто человеком.
Несколько раз она всё же превращалась в пантеру. Что-то, видимо, накапливалась в ней - неудовлетворённость с раздражением, замешанные на любопытстве. Она чувствовала этот момент и уезжала за город. Там она шла в лес, раздевалась, прислушивалась к природе и, как в первый раз, по-прежнему непонятным для себя образом преображалась в большую чёрную кошку. Она брела по лесу одна, осторожно ступая большими мягкими лапами по старой листве и мелкой траве. Один раз, гуляя по лесу, она вышла к небольшой речке и увидела поодаль на другом берегу людей. Это была семья, расположившаяся на пикник. Она долго смотрела на них глазами пантеры, пытаясь понять, что творится в её душе зверя. Там, как ни странно, не было ни ненависти, ни злобы, ни каких-либо других эмоций. Она лишь почувствовала отчуждение, громадную пропасть между собой и остальными людьми. Она постояла, развернулась и пошла в лес. Она бродила по безлюдному лесу, каждый раз другими глазами изучая жизнь и с немым восторгом впитывая в себя незнакомые, странные и ошеломительные ощущения пантеры. С наслаждением она чувствовала тело большой кошки, её силу, ловкость, гибкость. Зорким, всё замечающим взглядом она следила за птицами, нюхала следы, залезала на деревья и любовалась оттуда открывающимся видом на вершины деревьев. Она проживала день или полдня в пантерьей шкуре, напоследок ради шутки оставляла глубокие следы когтей на каком-нибудь дереве, безошибочно возвращалась на то место, где оставляла одежду, и засыпала. Просыпалась она уже человеком. Екатерина одевалась и ехала домой. Больше никто не знал её тайны - ни соседи, ни коллеги на работе, ни самая близкая подруга, с которой она раньше делилась всеми секретами, ни даже мама - единственная, любимая и далекая мама, голос которой Екатерина хранила в себе и теплом рук которой она дорожила больше всего на свете. Лишь один большой лес  видел то, что не положено никому другому. Но лес - всегда лес. Деревья - наверное, самые лучшие друзья. Они только слушают и смотрят, но никогда ничего никому не говорят. И никогда не выдают ничьих тайн.
Так провалялась она в постели ещё почти час, в полудрёме вспоминая последние полгода своей так резко и парадоксально изменившейся жизни. Наконец, ей надоело лежать, она ещё раз потянулась, встала, пошла на кухню и налила себе в чашку молока. Потом налила в кастрюлю горячей воды из крана и поставила туда чашку. Пока молоко грелось, она пошла в душ. Воду, несмотря на свою полукошачью природу, она очень любила. Возможно потому, что любила чистоту. Она постояла под душем минут десять, насладившись потоками воды, почувствовав, как вода смыла остатки сна, оживила каждую клеточку её кожи, и вышла. Молоко уже согрелось и она стала пить его мелкими глотками, наслаждаясь вкусом, идущим из детства, и теплом, напоминающим тепло человеческого тела. Ей нравилось это животное тепло молока. Она пила его и смотрела в окно на людей, на машины, улицы и дома. Люди и машины шли и бежали внизу, каждый по своим делам и сверху все представлялись уже не пингвинами, а деловыми муравьями и жуками, даже если кто-то из них и не был озабочен делами. Она не знала, куда поведёт её сегодня судьба и что приготовит, но она точно знала, что справится с любой ситуацией. Даже если ей суждено умереть - она умрёт, хладнокровно глядя смерти прямо в глаза и даже в самую последнюю секунду смерть не увидит и тени мольбы и слабости в её глазах. Умирать она, конечно же, не собиралась и не думала об этом. Ей нравилась жизнь. Она намеревалась жить долго и счастливо. Конечно же, как человек. Работать, выйти замуж и, возможно, даже родить ребёнка. Она твёрдо намеревалась любить свою будущую семью, любить и слушать мужа, любить, воспитывать и защищать своих детей и хранить человеческое тепло дома. Но иногда...