Антонио

 Три года назад  в интернете промелькнуло известие о трагедии, произошедшей  в море около одного из островов Неаполитанского залива. При исследовании подводной пещеры погибли инструктор школы аквалангистов и девочка 13-ти лет. Интуитивно в  голове мелькнуло: «Антонио».
После подробного изучения  новостной ленты сомнений у меня не осталось. Это, действительно, был  Антонио.  На фотографии в сети он выглядел старше и взрослее, чем я его помнила, но взгляд его остался таким же, как и много лет назад: безалаберным и бесшабашно веселым.  Читая между строками, я поняла, что погружение было
незапланированным и абсолютно непродуманным.

Совсем недавно мне снова попалась на глаза та же самая заметка, но  она была полностью переписана, как и все (это я обнаружила немного позже) что ранее публиковалось по поводу этой трагедии. (Информацию в сети легко исправить.) Все источники теперь трубили одну «красивую» версию: «Инструктор геройски погиб, спасая свою ученицу.»
 Школе аквалангистов нужна хорошая репутация, чтобы не отпугивать клиентов, да и семьи погибших живут  рядом в маленьком приморском городке, и, наверное, им так легче. К тому же, никто не знает точно, как все произошло. 

Антонио был моим инструктором в клубе аквалангистов, и мне жаль, что его больше нет, но еще больше мне жаль девочку,  полностью доверявшую своему наставнику, и ее родителей, потерявших единственного ребенка. У меня нет сомнений, что Антонио до последней капли воздуха в своих легких пытался спасти Лару (так звали его ученицу).   Этот случай никак не выходит у меня из головы, поэтому  я хочу рассказать о нашем коротком знакомстве с Антонио.
Для этого потребуется небольшое вступление, вернее, отступление от темы.

Мое детство прошло на большой русской реке, и, наверное, поэтому меня тянет к воде. Помню, как совсем маленькой, я стояла на огромной белой песчаной косе и смотрела на проплывающие мимо баржи с песком, на высокий крутой противоположный берег с причудливыми полосатыми узорами, созданными разноцветными глинами, и на стрижей, вылетающих из гнезд - норок под самым его отвесным местом - кручей.  Под ногами лежали плотно сжатые черные и раскрытые, сверкающие изнутри белым перламутром, раковины речных мидий, а солнце играло многочисленными прыгающими зайчиками в волнах. В затоне реки цвели белые огромные водяные лилии и похожие на мокрых утят желтые кувшинки. Изредка по самой середине реки неожиданно проносились катера- «ракеты» на подводных крыльях...
Я всегда считала реку одним большим живым существом -  старым, мудрыми и заслуживающим уважения. Пару раз в детстве я тонула: впервые - запутавшись в водорослях, а второй раз меня чуть не затянуло под крылья вышеупомянутой «ракеты». Оба раза мы с рекой договорились,  и она меня отпустила.

Я выросла и уехала учиться. Моя река сильно изменилась за прошедшие с тех пор годы, но я все также привязана к ней и компенсирую нашу разлуку тем, что живу недалеко от моря.

Плавать в море интересно, поэтому я вылезаю на берег только тогда, когда совсем замерзла, а чтобы не замерзать подольше, у меня есть гидрокостюм. Можно заплыть далеко, лечь и расслабиться.  Можно надеть маску с трубкой и смотреть вниз. Я люблю море, но знаю, что не знаю его достаточно хорошо. Нет, я не боюсь, я опасаюсь его, и каждый раз, войдя в воду,  договариваюсь с ним.
 
Мне не нравится нырять («не мое»: у меня очень чувствительные уши) но время от времени возникает желание погрузиться глубоко, чтобы просто почувствовать, как оно там  внизу. 
Поэтому, когда коллеги по университету позвали меня на курсы аквалангистов, я, поразмыслив, согласилась.  (Тем более, что это могло бы пригодиться в работе. )

Между мысом Капомизено, где две тысячи лет назад стояла большая часть римского военного флота, и Поццуоли, где выходят на поверхность вулканы Сольфатары, и под ногами хлюпает магма, вырываясь наружу ядовитыми парами сероводорода,  есть совсем маленький городок, удачно припаркованный в тихой сказочно красивой бухте. Добраться до него довольно сложно, а описание этого места заслуживает отдельного рассказа. Там, на пляже, покрытом мраморной галькой, вблизи затопленного  древнего города, археологического парка и биологической станции находилась  (да и сейчас находится) одна из школ подводного плаванья Неаполитанского залива.

Есть курсы аквалангистов, где тренировки проходят в бассейне, и это правильно, я считаю.  Есть ускоренная подготовка. Обычно она практикуется на курортах и сводится к тому, что клиенту выдают баллон и ласты, просят подписать какую-то странную бумагу, где мелким шрифтом на непонятном языке что-то написано (ну или бумагу не дают), суют в рот трубку и бросают с лодки в море.  Школа, о которой я рассказываю,  не была похожа на  два вышеприведенных случая.
Сначала нужно было прослушать теоретический курс лекций и сдать по нему письменный и устный экзамены проверяющему из центрального регионального координационного центра подводников. Потом следовали  семь обязательных погружений и практический экзамен.

Теоретических занятий было мало, и проходили они вечером, что было удобно: коллеги по университету,  подвозили меня после работы. А вот обратно  добираться оказалось сложно, однако,  мне повезло:  двое «учеников» из нашей группы новичков жили совсем рядом со мной, и я возвращалась домой с ними.  Это были  два  неаполитанских полицейских из отдела дорожного контроля. Работали они  уже лет пять в паре и настолько привыкли друг к другу, что предпочитали и досуг проводить не с семьями (которые у обоих были классического неаполитанского типа, того самого, о котором уже так много рассказано и снято в литературных и кино романах) а вдвоем, придумывая для домашних различные аргументы своего отсутствия. Очередным поводом стала как раз школа аквалангистов. Полицейские были примерно одного возраста, лет тридцати пяти, что для неаполитанца считается еще возрастом незрелого юноши (что, впрочем, не помешало им жениться и завести детей). Оба - веселые и общительные и в целом (не на службе) невредные.
Каждый раз в машине по дороге в Неаполь происходил примерно такой диалог.

- Смотри, смотри, 50 евро поехали.
-  Не, тут больше,  у него еще и фара сзади разбита.
- А эта дура ребенка не пристегнула! Вот идиотка, эту точно нужно останавливать.
- Да мы же не на работе и без формы.
-Точно!  У тебя удостоверение с собой?
- Нет, но номер запиши, может, по видео найдем.
-  Вон у этого на 500 евро штрафа можно срубить.
- Вон еще 300 евро поехали.
- О, скорость привысил, красавец. Нет, жалко, что мы не на дежурстве....

За время поездки в среднем набегало несколько тысяч виртуальных штрафов.

Это  оказало благотворное влияние на мою несобранную и безалаберную душу (ну, насколько это вообще возможно): я теперь (уже в своей машине) всегда пристегиваюсь, проверяю работу всех лампочек, дворников, накачку шин (и т.д ) перед тем, как ехать, и очень благодарна за это моим двум попутчикам.

Клуб аквалангистов, в целом,  послужил мне хорошей прививкой против безалаберности и несобранности.

Так как по сути своей я скорее теоретик, чем практик, то письменный теоретический экзамен по устройству акваланга, правилам поведения в море и особенностям животного и растительного мира Неаполитанского залива я написала быстро и лучше всех итальянцев, когда-либо, сдававших этот тест, чем заслужила одобрение и благоволение инструктора Энрико.
«Вот!», - гордо говорил он региональному проверяющему , - «какие у меня ученики, как экзамены сдают!»
(Если бы он только знал в тот момент, как намучается со мной в последствии при практических погружениях!!!)
« Она же блондинка...И не итальянка...Неужели сама написала?» - ворчал проверяющий инспектор - пожилой коренастый мужик с суровым всегда недовольным неподвижным  взглядом и скрюченной парализованной рукой без трех пальцев, недоверчиво и сердито смотря на меня из-под нахмуренных  густых бровей. Позже он  просто «вытянул из меня все жилы»  на устном теоретическом экзамене, но убедился, что писала я сама. Энрико сиял от счастья.

Тут подошел момент рассказать подробнее о двух основных инструкторах нашей группы — Энрико, (о нем я уже пару раз упомянула),  и Антонио.
Энрико- лет под сорок, невысокий, худощавый, осторожный и, наверное, поэтому с первого взгляда кажущийся неуверенным. Он вежливо и ненавязчиво опекал каждого своего клиента.
Как я поняла по его рассказам, профессия инструктора по подводному плаванью не была для него основной.  Он  пришел в клуб, чтобы преодолеть боязнь воды, но постепенно так увлекся, что сдал  экзамен на инструктора и стал совмещать свою основную работу с  новой приобретенной.
Энрико всегда тщательно и педантично  проверял все оборудование, и несмотря на его мягкий характер, мне было спокойно рядом с ним.

 Антонио - синеглазый загорелым красавец 25- ти лет, кудрявый и белозубый весельчак - балагур, - типичный пример средиземноморского типа внешности, где перемешены все: и славяне, и греки, и арабы, и бог знает еще кто. Он родился и вырос  в  той самой бухте, где располагался клуб подводников. Все его просто обожали, особенно молодые девушки (причем, чем девушки были моложе, тем сильнее было обожание ). Я же его  боялась. Это началось с первого погружения. Если подумать, то, наверное, я мало чего и кого боюсь, и Антонио был хорошим парнем, но я предпочитала держаться от него подальше.

Из-за дороговизны аренды или постройки бассейна, или просто, чтобы совместить приятное с полезным, или, возможно, руководствуясь принципом, что в экстремальной обстановке человек либо быстро учится, либо бросает курсы, как бесполезные, практические занятия в нашей школе аквалангистов были организованы  по «закону джунглей»:  начинались сразу в открытом море далеко от берега, проходили в любую погоду,  при любом ветре, при любой видимости. 

Обязательных погружений перед сдачей экзамена было семь ( на глубины от 5 метров  (в начале практики) до 17 метров (в конце)), и проходили они в самых живописнейших местах Неаполитанского   залива: около подводных фумарол, поросших посейдонией, полакомиться которой иногда приплывают огромные морские черепахи., вблизи затонувших вилл римской аристократии, ушедших под воду две тысячи лет назад., в подводных заповедниках  Искьи, Прочиды и Капри., на развалинах затопленного греческого города у Арагонской крепости., у  затонувших кораблей.  Экзамен сдавался там же, в море.

 Забегая вперед, скажу, что на 17 метров я так и не погрузилась и экзамен не сдала,  но зато сколько впечатлений я получила и какие эмоции испытала!

Практические занятия проходили по выходным и занимали день полностью.
Благодаря пирогам, которые я пекла для всей группы (мы ели их перед погружением),   обаянию моего младшего сына (которому в ту пору было лет шесть) и тому, что муж, опасался отпускать меня одну, боясь, что я «либо потеряюсь, либо поломаюсь» (в силу его представлений обо мне) эти погружения стали «семейным увлечением». Правда, с  аквалангом ныряла я, а семья была «группой поддержки». (Муж получил книжку подводника еще в Москве, дети были еще слишком юными, поэтому они просто плавали в масках в море рядом с лодкой. ) Энрико,  Антонио да и вся группа были «не против» брать нас всех на катер, и даже суровый региональный инструктор, попробовав пирогов, не возражал. К тому же,  муж помогал инструкторам и новичкам с оборудованием, снаряжением, спуском в воду.

При первом погружении меня прикрепили к Антонио. Он же заправлял газом и проверял баллоны для каждого «своего» новичка. Синеглазый красавец с улыбкой от уха до уха, как и его «соотечественник» - Цезарь, был многозадачной системой: он делал несколько дел одновременно: проверял и подкручивал регуляторы давления, параллельно болтал на две разные темы с двумя разными людьми и пытался при этом обратить на себя внимание симпатичной девушки, проходившей по набережной. Справился с баллонами он быстро и выставил их для погрузки в лодку.

Я недоверчиво наблюдала за всем процессом, и, как оказалось, не я одна. Энрико, заправив баллоны  своих новичков, переглянувшись со старшим инструктором (тем самым,без трех пальцев на руке) подошел  к баллонам Антонио и очень деликатно, чтобы не привлекать внимание и не обидеть Антонио, перепроверил их. В двух баллонах он подкрутил регуляторы, а мой - заменил, так как оказалось, что в нем был неисправен клапан. 

 Поймав мой ошарашенный и, видимо, очень выразительный взгляд, Энрико  сразу понял весь мой внутренний монолог, еще раз показал, как проверять баллоны, и успокоил тем,  что со мной погружаться будет он, «если я захочу».  Антонио беззаботно отшутился, неся что-то типа, что «это была проверка для новичков». Антонио прощали многое, он был любимцем клуба. К тому же Энрико старался всегда быть рядом и страховал.

Вот именно с  этого момента я и начала боятся Антонио. Нет, он был хорошим и добрым парнем, но его какая- то врожденная безалаберность приводила меня в ужас. И не только меня: пожилой инструктор с отрезанными пальцами смотрел на него всегда также как и я после замены моего баллона - ошарашенно.

Антонио был шутником и разыгрывал всех.  Его шутки были настолько непредсказуемы, что от них я пару раз я чуть не утонула. Хотя, возможно, я слишком впечатлительная. (Двум друзьям -полицейским из дорожного контроля, например, шутки Антонио нравились.)

   В тот же самый день, уже в море, погружаясь вниз по канату, (последней из трех человек: Энрико и еще два его новичка были ниже), в момент, когда я была уверена, что рядом в темной воде (видимость была плохой) никого точно нет, меня что-то резко дернуло за спину. Я похолодела и обернулась, ожидая чего-то страшного.  (В неаполитанском заливе  встречаются разные акулы, чаще всего «verdesca» -  зеленая акула. Их немного, и  люди, в большинстве случаев, их не интересуют. Я это как бы все знаю, да и опасности в море есть и другие, но боюсь я именно акул,  даже если  их не может быть рядом. Но это длинная история, и я когда-нибудь об этом напишу.)
Вместо ожидаемой акулы на меня смотрел очень довольный Антонио, которому, видимо, наскучило опекать «своих» новичков- полицейских, и он  решил «пошутить». Я дала знак Энрико,что поднимаюсь обратно, дернув за канат договоренным образом,  и вернулась на катер. В этот день я больше спускаться не стала. 

  Я не скрывала своего страха перед акулами. Вся группа знала о нем и иногда легко подтрунивала надо мной. Я не обижалась.  Антонио же подошел к этому вопросу «с изюминкой».  Он купил себе водолазную шапочку  с приделанным к ней сверху  очень реалистичным гладким треугольным плавником, и когда в один из последующих дней я  спустилась по трапу для погружения, он, находясь уже в толще воды подо мной, незаметно для всех надел ее, всплыл вверх и стал плавать вокруг лодки кругами.  От Энрико ему за это сильно влетело, а я взяла себе за правило не лезть в море вообще, если там уже был Антонио. 

Мои практические занятия в открытом море шли «так себе», и Энрико измучился со мной. В хорошую погоду, при хорошей видимости все было хорошо, но в темноте я начинала нервничать и всплывала. Еще мне очень не нравилось меняться масками и аквалангами под водой, что было обязательным для сдачи экзамена. Мне страшно не хотелось совать в рот трубку облизанную инструктором, несмотря на то, что я понимаю, что вода все дезинфицируется.
Однако, моя «заторможенность» имела свою положительную сторону: в отличии от  коллег по университету, которые быстро «отстреляли» нужное количество погружений и получили книжку аквалангиста, я каталась по заливу каждые выходные в течении всего лета, что мне нравилось, да и не только мне: мы всей семьей «тренировали» меня под неусыпным контролем Энрико.

«Ну,  пусть у берега зайдет в воду по пояс, сядет и меняет маски и баллоны», - советовал Энрико моему мужу. 
«Она пока дома тренируется: в ванне, в кастрюле с водой», - отвечал муж.

Потом наступила осень, погода испортилась, у детей началась школа, на меня навалилась куча работы и командировки. Короче, я так и не получила книжку аквалангиста, о чем, откровенно говоря, не сильно жалею. Некоторые навыки я получила, и в то же время убедилась, что длительные погружения на большую глубину- это «не мое».


Прошли годы. Старый инструктор с отрезанными пальцами, видимо, уже ушел на пенсию.  Энрико в списке инструкторов я не нашла при моем недавнем исследовании по интернету. Антонио, как потомственный аквалангист (его дед был одним из первых подводников Неаполя) стал ответственным за школу и археологический парк и даже выкупил в свою личную собственность катер со прорачным дном - туристическую гордость залива.

В тот злополучный августовский день Антонио с группой непонятно из скольки человек (по новой версии событий), или  вдвоем с Ларой (по старой версии) выехал на лодке, чтобы изучить подводную пещеру в местечке  «Муравьиная тропа».  На берег они не вернулись...
Все правила были нарушены при этом погружении.
 Дело в том, что в августе в Неаполе все клубы аквалангистов официально закрыты: прежде всего, из-за того, что в этот период мелкие зеленые водоросли  залива сильно разрастаются и «цветут», вода становится абсолютно непрозрачной из-за плавающей взвеси., ну и, во-вторых, чтобы дать инструкторам возможность взять отпуск летом.  Поэтому погружение было частным - «на свой страх и риск».  Спелеологического оборудования для подводных пещер у Антонио не было, а нырять без него - крайне опасно. Тащить в  пещеру ребенка,  который совсем недавно научился пользоваться аквалангом, — просто преступление.
 При резком опускании на дно в таких местах как «Муравьиная тропа» обычно поднимается вверх взвесь из частичек глины и водорослей, делая  все пространство вокруг черным и скользким. Инструктор должен был знать все это.
Спасатели были вызваны с берега и слишком поздно.

Через сутки, проведя 20 часов в темной вязкой смеси ила и грязи, водолазы нашли тело Лары. Девочка  зацепилась ремнями акваланга за камни и застряла. Рядом лежали два пустых баллона. Тело Антонио всплыло на поверхность через три дня.

Инструктор и девочка были соседями. Они оба выросли в бухте и любили море, как я люблю мою реку (иначе быть не может).  Но любить мало,  нужно понимать,  что никто, не знает его достаточно хорошо. Море -  большая живая разумная субстанция, требующая к себе уважения и внимания и не терпящая пренебрежения. Неисправный клапан, спускающий баллон, незатянутый ремешок, погружение в плохое время — это неуважение...
Я понимаю, что мое рассуждение можно оспорить тем, что «у каждого своя судьба», или что «кто не рискует, тот не живет», но я считаю, что у каждого человека есть лимит рисков, отпущенный ему «сверху». Для каждого - он свой. Рискуя, мы уменьшаем его. Каждый решает для себя, как исчерпывать свой лимит, но  никто не имеет права рисковать запасом рисков другого человека. 

Безалаберность - это болезнь, которую доктор-жизнь в большинстве случаев успешно излечивает, но бывает, что случай окзывается тяжелым, и тогда с ним может справиться только доктор-смерть.