Клара

                Часть первая.

       Отец Клару обожал. Боготворил. Когда выпивал – брал ее лицо в ладони и плакал. Мать такие моменты ненавидела и всегда находила, как Клару «ужалить» – так, чтобы отец не видел.
            Он вернулся с войны не сразу, а потом сильно пил и горевал.  Жену не любил, женился еще до войны на Дарье, уже когда ее живот стал тугим пузырем надувать даже самое широкое платье. Родился сын, очень похожий на мать – смуглый и черноглазый. Хотя черноглазый он был в обоих родителей. А потом – война. Отец ушел сразу и легко. Дарья честно ждала и молилась. И вымолила.
– Уж лучше бы не вернулся! – в истерике кричала мужу, когда была совсем невыносима его нелюбовь.
             Говорили, что там, на войне, он встретил немку – молодую и белокурую пианистку. И любовь была страшная – безнадежная и запретная - такая, какая бывает лишь однажды и то редко у кого. Пока стояли в том городке – он жил у ее порога. Весь паек отдавал, готов был на преступление. Ночами не спал – смотрел в обожаемое лицо и не мог насмотреться. Перебирал ее тонкие, длинные пальцы в руках и задыхался от счастья. Что нашла нежная фрау пианистка в простоватом провинциальном русском парне – не понятно, но любовь была обоюдной и попирающей своим величием все преграды и законы войны. И, якобы, звали ее Кларой.
          Немку убили случайной пулей при очередной атаке – и парень был безутешен. Теперь жизнь была ему не нужна, он искал смерти, но судьба, как будто насмехаясь, сберегла его в самых страшных боях и вернула в небольшой провинциальный городок, к нечаянной жене и сыну. А через год вдруг, случайно родилась дочка.
               Когда он впервые взял ее на руки – всё внутри перевернулось. Девочка была удивительно похожа на убитую любовь. Белокожая, голубоглазая, с нежным золотистым пухом на головке. Только руки были материны – широкие, с короткими рабочими пальцами. Не музыкальные. Жизнь опять обрела смысл. Не спрашивая жену, он назвал дочь Кларой и посвятил себя ей.
             
               Клара с детства привыкла к отцовскому обожанию и плохо подавляемой неприязни матери. Поэтому у нее в друзьях были одни мальчишки и рано появились поклонники. Рядом постоянно был Костя, с первого класса. Его все называли Карл – Карл и Клара. Сначала они вместе играли во все детские игры, потом он носил за ней портфель и ждал у подъезда, а на выпускном выпил для храбрости – и сделал предложение. Клара удивилась, она воспринимала его братом и очень любила – но как сестра.
             Уехала поступать в Москву, не поступила, но вышла замуж за профессорского внука. В семью этнических немцев. Дедушка-профессор Шульц много сделал для оборонной промышленности Советского Союза и поэтому избежал гонений. Муж Клару обожал, как все мужчины в ее жизни, его дед поспособствовал ее поступлению в ВУЗ на следующий год и Кларин отец уже мог быть спокоен за свою любимую девочку. Они с женой остались одни, сын женился и уехал на Север, всё чаще ругались и отец всё больше пил. Костя-Карл регулярно рассказывал Кларе в письмах о жизни семьи и городка. Она привыкла к его незримому присутствию, он был единственным другом и знал о ней всё.
            Когда Клара поняла, что беременна – только просила у Бога сына. Не дочь. И он родился, маленький черноглазый крепыш, похожий на деда. И опять ее отец плакал от счастья, а мать смотрела на внука с болью и неприязнью – ничего ее не было в этих детях. Она уехала к сыну на Север, помогать там с детьми. А отец остался в съемной квартире в Москве, чтобы быть рядом. Это было самое чудесное время для Клары – два любимых мужчины рядом. Отец и сын. Муж занимался наукой с полным погружением и почти не участвовал в семейной жизни. Несколько раз приезжал Костя, неизменный и верный Костя. Он готов был ждать ее всегда. Потом отец неожиданно заболел, тяжело и безнадежно. Клара отдала сына родителям мужа и все силы бросила на спасение отца. Больницы, лекарства, консилиумы – всё было бесполезно.
                … Очень похудевшая и осиротевшая, Клара горько плакала на груди Кости на маленьком густо заросшем травой кладбище в родном городе. И никто – ни муж, ни брат и ни мать – не посмели вмешаться в это горе двоих самых близких людей.

                Часть вторая.

             Когда этнические немцы стали массово переезжать на историческую родину, семья Шульц тоже собралась в полном составе. Клара не возражала – ей было всё равно, где жить. Она как раз только что вышла на пенсию, муж давно уже читал лекции в берлинском университете и чувствовал себя там своим. Сын с женой оба были хорошими программистами и не боялись остаться без работы. К тому же, невестка вот-вот должна была родить и надо было торопиться. Кларе нечего было оставлять в этой стране. Только могилы близких, но за ними ухаживали дети брата. Костя давно исчез из ее жизни – сама прогнала, понимала, что рядом с ней он своё счастье никогда не построит. Ни подруг, ни близких родных – никого. Единственная любовь и привязанность – сын. И за ним она готова следовать куда угодно. И помогать, сколько нужна ее помощь.
               Она ждала внука, как когда-то сына и просила Бога об этом. И мечтала, что он будет похож на ее отца – ей это было так нужно. Но мольбы отца там, на небе, видимо были ближе к адресату – и родилась внучка. Маленькая, голубоглазая и белокожая копия Клары. Удивительно похожая на свою бабушку. Только руки у нее были той, другой Клары – изящные и тонкие с удивительно длинными и музыкальными пальцами. Папа там видимо очень просил Бога. А может быть встретился на небе со своей Кларой… И когда сын впервые взял свою дочку на руки и его глаза засветились обожанием и поклонением – Кларе показалось, что уже всё это было однажды в ее жизни, давно, очень много лет назад, она помнит этот первый взгляд своего отца. Хотя по всем законам – помнить его не может. Колесо Жизни со скрипом провернулось, а потом засверкало ободом, смазанным слезами счастья …
            
                Внучка стала смыслом ее теперешней жизни. Первая девочка в ее жизни, которой не нужно было ничего делать, чтобы завоевать любовь – просто быть. И Клара узнавала себя в ней, и с радостью лечила свои душевные болячки и нелюбовь своей матери. Она вела себя так, как хотела бы, чтобы вела себя ее мама. Она покупала внучке игрушки и ходила с ней в парк. Делала «секретики» во дворе и читала на ночь сказки. И они разговаривали – обо всем на свете. А когда внучке пришла пора идти в школу – тяжело заболел муж Клары. У них всегда были хорошие, ровные отношения. Он быстро понял, что от нее нельзя требовать любви и был счастлив тем, что может сам ее любить, быть рядом, знать ее порядочность и растить вместе сына. Клара давно уже относилась к нему, как к близкому родственнику и, конечно, не могла его оставить в этой ситуации. Опять, как много лет назад, больницы, лекарства, горечь от понимания происходящего. Несколько лет она полностью занималась больным мужем, пока он не умер. А потом вдруг увидела, что осталась совсем одна. Внучка выросла и у нее появились свои школьные интересы и друзья, да еще и страна была другая – со своими особенностями. Сын по-прежнему оставался единственным и любимым, но он был мужчиной и у него был самый близкий человек – его жена. И это было правильно.
                Уже очень трудно было ходить, шалили сосуды и всё меньше хотелось общаться с другими людьми. Столько всего своего накопилось внутри, что посторонние только мешали этой бурной внутренней жизни.
            Сын с женой собрались по контракту в Австралию и Клара сама попросилась переехать в дом престарелых. Сын выбрал роскошный, похожий на курортный отель, с большим зеленым садом и круглосуточным врачом. У Клары было только одно условие – отдельная комната. Любая, но отдельная. И легко переехала в новый дом. Последний в своей жизни – она это ясно понимала.

                Часть третья.

       Жизнь в пансионате для пожилых людей шла по особому расписанию. Их старались много развлекать и ходячих вывозили на разные мероприятия. Клара устала от обилия людей и впечатлений, которые уже были ей известны. Чтобы к ней не приставали, она перестала ходить. Врачи делали снимки на разных аппаратах, прописывали ей лекарства – но не могли понять, в чем дело. При объективной норме ноги просто не слушались Клару. В итоге, устав и ничего не понимая, врачи решили, что дело в психосоматике и оставили наконец Клару в покое. Теперь она могла спокойно сидеть в удобном кресле под пледом у раскрытого настежь балкона и думать, думать о своём. Вспоминать свою жизнь. Мешало только то, что обитатели дома престарелых часто собирались в общих залах – это было обязательно - и навязывали ей свои разговоры. Клара и здесь нашла выход – она просто перестала разговаривать. Совсем. И это оказалось чудесным средством от ненужных ей людей. И уже теперь никто ей не мог помешать. Она жила в своем прекрасном и богатом внутреннем мире, полном значимых для нее событий и родных людей. Она много разговаривала с отцом. Спрашивала его и он рассказывал ей то, что они не обсуждали при жизни. Он рассказывал про СВОЮ любимую Клару. Про огромную и поглотившую его любовь. Сделавшую его жизнь несчастной, но такой счастливой и наполненной светом. Про то, что он так любил свою Клару, что смог воплотить эту любовь в своей дочери – такие чудеса случаются в жизни. И как жаль, что дочь не стала музыкантом. Это мать дала ей руки крестьянки. Отомстила за свою испорченную жизнь. Но руки достались Клариной внучке и она очень неплохо играет на пианино. Клара виделась с матерью и давно простила ей все обиды – с высоты своей прожитой непростой жизни и с пониманием всех причин. Она часто вспоминала детство сына, разные случаи. Пломбир в креманках в детском кафе – это только их воспоминание, на двоих. Они ходили туда обязательно, раз в две недели. Вспоминала, как сын поднимал на нее снизу черные, как ночное небо, глаза в густых ресницах – и она падала в эту бездну, сладко и неотвратимо. Вспоминала, как пахли его пальчики пломбиром, когда он поднимал руки к ее лицу, показывая, что испачкался. Вспоминала, как зимой придя домой с санками или лыжами, он грелся, прижавшись всем худеньким замерзшим телом к ней и обхватив изо всех сил руками. Она уже тогда знала, что всю жизнь будет помнить эти объятия. До конца. Вспоминала с теплом и благодарностью мужа – молодого и улыбающегося, с охапкой пионов под окнами роддома. Просила у него прощения, что не могла любить его – не дано ей было, видимо. И он простил ее, и был счастлив, что она просто всегда была рядом и была опорой. Она просила прощения у брата, что не была ему близким человеком и даже чувствовала его руку на своей голове, когда он молча, с любовью гладил ее по волосам. Она много разговаривала с внучкой, торопясь оставить ей что-то очень важное о себе, обо всех женщинах, проживающих эту жизнь. Какие-то мысли о самом главном и о счастье….
                Клара часто видела большую светлую комнату, с распахнутым окном и легкими занавесками. Там были все ее родные и близкие люди, они улыбались, пили чай, танцевали. Ей было очень хорошо рядом с ними. Только одно тревожило ее счастливый мир – она никогда не видела Костю. Своего Карла. Ей очень хотелось посмотреть в его лицо, спросить его, как он жил все эти годы. Она знала, что Костя был женат, овдовел, двое взрослых детей. Но главное, что ей необходимо было знать – был ли он счастлив?
                Эта мысль не давала покоя. Клара много думала и вспоминала себя рядом с Костей. Вот они идут в первый класс. Случайно поставленные в пару и свою ладошку в крепкой руке Кости. Вот они вместе лезут на забор, Костя подсаживает ее, Клара срывается и Костя падает первым, подставляя под ее тело своё – чтобы не ушиблась. Он потом неделю хромал.  Все сделанные им контрольные, все битые им мальчишки, не так отозвавшиеся о подруге. Он всегда был рядом. Только Костя умел так внимательно, сверху вниз и сбоку заглядывать ей в глаза. Только он умел так утешать – молча взяв за руку и вложив в этот жест гораздо больше, чем могут любые слова и утешения. И чем больше Клара вспоминала и думала – тем больше понимала, что большая и настоящая любовь не обошла ее стороной. Что никогда и ни с кем не чувствовала она себя так спокойно и радостно, как с Костей. Что это она сама не позволила этой любви развиться и перейти в следующую стадию – не верила, что так бывает. Думала, что может быть только как у отца – удар, разряд – и горстка пепла. А ведь любовь бывает разная, а вот такой - надежной и нежной, боящейся потревожить и ранить любимую – ей цены нет.
               Сначала от этой мысли было очень горько. Потому что жизнь прошла и понимание истинного положения вещей пришло так поздно. И невозможно исправить. А потом пришло счастье –что успела понять. На этом свете успела понять и что столько разной любви успела испытать. Вот теперь всё на своих местах. Вот теперь она сама себе ничего не должна. И успокоилась.
               А ночью вдруг первый раз за всё время пришел Костя. Молодой и красивый, из прошлой жизни. Протянул ей руку и она легко встала и обняла его. Она тоже стала молодой и легкой, как раньше. И говорить ничего уже не надо было, всё стало понятным. Начинается новая жизнь – счастливая и радостная – вместе. Вот так, за руку они и вышли в их светлую комнату, ко всем родным. Всем – шампанского!....

      - Was? – молодая немка-ночная сестра удивленно склонилась к кровати. И, что-то почувствовав, пошла к выключателю у двери. Клара не спала, ее глаза смотрели сквозь медсестру, лицо разгладилось и сияло. Улыбаясь, она что-то шептала. Девушке пришлось наклониться совсем низко, ухом к самому лицу, чтобы разобрать: Костя…
            … Когда прибежал заспанный доктор, она уже умерла. Но ни разу, за всю свою жизнь он не видел такого счастливого и прекрасного в смерти лица. Лица человека, успевшего обрести жизнь перед смертью…

                Часть четвертая.

                Рейс задержали еще на час. Эта пересадка во Франкфурте стоила больших моральных и физических сил, но погодным условиям было наплевать на измученных пассажиров. Питер уже переделал все возможные дела – перекусил, пару раз выпил кофе, до звона в ушах наслушался музыки и даже просмотрел пару сериалов. Устал. Выключил смартфон, надел очки и осмотрелся. Редкие пассажиры рассредоточились по залу и были заняты собой. В соседнем ряду, расположившись на двух сиденьях и обняв рюкзак, спала девушка. Видимо, ей снилось что-то хорошее – длинные ресницы подрагивали в такт мыслям и по губам пробегала легкая улыбка. Не боясь быть застигнутым врасплох, Питер засмотрелся – такой беззащитной и домашней казалась девушка. На ее колени из руки выпала симпатичная термокружка в голубых зайчиках. Еще мгновение – и она звонко покатится по бетонному полу, нарушая тишину. Повинуясь необъяснимому желанию – только бы не разбудить, не прервать этот детский улыбчивый сон – Питер осторожно поставил кружку рядом на пол. В это время наконец объявили посадку. Девушка вздрогнула, открыла сонные глаза и недоуменно огляделась, вспоминая, где находится. Почему-то Питер не уходил и ждал, чтобы она первая пошла к стойке. Девушка собрала светлые рассыпавшиеся волосы под заколку, стала оглядываться, потом полезла в рюкзак. Искала термокружку. Вниз посмотреть не догадалась и расстроилась. И опять стала похожа на ребенка – сонного и обиженного. Удивляясь расцветающей внутри нежности, Питер поднял кружку:
- Объявили посадку, пойдемте скорее!
Девушка не удивилась, поспешно подхватила вещи и послушно пошла за Питером к стойке.
                Девушкино место в самолете было на несколько рядов дальше, чем его. Он затылком чувствовал это присутствие, мучался, что не видит ее и, не выдержав, попросил пожилую соседку с того ряда поменяться с ним местами. Девушка даже не удивилась, обрадовалась и гостеприимно подвинулась в своем кресле, как бы приглашая Питера присесть. И заговорила с ним первая. Рассказала, что летит в Москву – первый раз в жизни, очень хочет ее увидеть. Что в Москве живет ее подруга по берлинскому университету и эта поездка давно запланирована. Что для нее Россия – особенное место, в их семье к ней относятся с особым трепетом. И что зовут ее Клара.
- Клара? Какое редкое сейчас имя. Мою прабабушку звали Клара. Она была красавицей и умницей. И, кстати, она была русской.
               Клара с большим интересом и оживлением заглянула Питеру в лицо и он вдруг отметил, какие необычайно голубые и ясные у нее глаза. Совершенно неожиданно для себя самого, он сказал:
-И глаза у нее были такие, как у вас – необыкновенно-голубые и огромные.
Девушка слегка порозовела щеками:
- Глаза у меня наши, семейные. У нас все женщины в роду рождаются с такими глазами. Как вас зовут?
Питер совершенно потерялся в своих ощущениях. Только понимал, что произошло в его жизни нечто важное и знаковое – как удар молнии - эту девушку он уже не отпустит. Тем более, с именем Клара.
                Из самолета они вышли уже теплыми и близкими знакомыми. Питер не впервые приехал в Россию, у него здесь жили родственники, которые его встречали. Клару встречала подруга. Они договорились увидеться завтра и оба не спали всю ночь в ожидании. А увиделись так, как будто давно знали и любили друг друга и больше не смогли расстаться.
                Через неделю Питер повез Клару в маленький городок на Волге – родину своих предков. Он обещал деду, что исполнит клятву того своей матери – красавице Кларе и приедет на родные могилы.
                Маленькое, заросшее густой травой кладбище. Аккуратные, ухоженные могилы – здесь ухаживают за всеми умершими, не разбирая – чужие, или свои. Роскошный, мраморный памятник с портретами. Питер объясняет, что это последняя дань прабабушки Клары своим родителям перед отъездом в чужую страну навсегда. Он переводит надпись на памятнике и называет имена – Пётр и Дарья.
- У нас тоже есть семейная традиция. Меня назвали в честь пра-прадеда. Так хотела Клара, так хотел мой дед. И первого же родившегося мальчика в нашей семье после его смерти назвали Петром. В нашей семье есть одна удивительная история, которая началась во время войны….
И рассказывает.
               Клара молчит. В ее голове, как молния проносится вспышка – озарение. Она отодвигает ее, потому что не бывает таких совпадений в жизни. Потому что происходит то, что не могло произойти никогда – слишком затейлив путь Судьбы, но это чересчур. Едва справляясь с волнением, она начинает рассказывать.
 - В нашей семье тоже есть одна история. Такая давняя, что перешла в разряд легенд. Когда-то во время войны один советский солдат, русский парень, спас нашу семью. Моя пра-прабабушка была скрипачкой. Ее отец был тоже музыкант, там все были музыкантами в нескольких поколениях. Они бы все умерли от голода или от пуль, если бы ее сестра Клара, пианистка, не влюбилась в русского солдата. Отец девушек был в ужасе, но потом увидел, что это была настолько сильная, светлая и настоящая любовь – такую редко кому дают на этом свете – что не смел препятствовать. Этот парень спас их всех. Не побоялся – законы военного времени суровы и беспощадны. Но любовь выше страха. Клара погибла. А благодаря ей, остальные все выжили. От поколения к поколению они несли свет этой невероятной по силе любви, с благодарностью, что довелось к ней прикоснуться. Все девочки в семье рождались с невероятно-голубыми глазами. Такими, какие были у Клары. И это имя тоже в семье передается – я уже третья Клара… Этого парня звали Пётр…

Звуки все исчезли. Время остановилось. Наконец-то они встретились – через столько лет и поколений – Пётр и Клара. Потому что настоящая, истинная любовь никуда не исчезает. Она вечна.
         … Колесо Жизни провернулось в очередной раз, блеснуло на неизменном Солнце ярким ободом, и покатилось, звеня и подпрыгивая дальше, по тропинке Вечности….