Глава 25. В беседке. На реке. Тяжелые мысли Бобров

После обеда Галкин распрощался и ушел по неотложным делам, а наши собеседники вышли в сад и сели пить чай в беседке.

— Скажи, Иван, ты так и собираешься всю жизнь прожить? Ведь лучшие годы уходят?

— Вот соберусь и начну писать, увидите! Во мне уже все созрело…

— А основа есть? — уточнил Степан Алексеевич.

Бескрайнов знал: материалов накоплено много — и в го-лове, и на бумаге планов хватает. Больше, конечно, в голове, но там — неразбериха… А тут говорят еще о какой-то осно-ве, на которой должны строиться произведения. Есть она у него? Скорее всего, нет или она, может быть, только-только рождается. И родится или нет — еще вопрос. «Да и зачем все это? Нужно просто писать о том, что есть в жизни! — подумал он.— Я не могу понять, почему я как фотохудожник не могу сфотографировать красивый пейзаж или пикантный момент, или омерзительное зрелище? Кто мне будет указывать, о чем мне писать?»

— Я хочу описывать жизнь, как она есть,— вслух произ-нес он.

— То, что есть в жизни, мы и так знаем! — заметила Раи-са Никифоровна.— А ты покажи людям, наряду с описанием того, что есть, и другой пример. Вот, как бы надо!

— Верно, дорогая Раиса Никифоровна! — поддержал Бобров.— Если не так, что же поможет людям, неужели просто описание всех этих напастей, в которых они пребы-вают? Этой дряни и мерзости, пошлятины и банальщины, мелочей всяких и без литературы полно в жизни. Нет, нико-гда! Людям нужно показать и путь выхода, альтернативу. А это возможно в полной мере, если автор верит в Бога и знает наиболее действенные пути решения. В противном случае просто благие намерения могут, как известно, вымостить дорогу и в ад.

Бескрайнову перечисленные напасти и самому были не-приятны, и он  уже начинал понимать, что жизнь реагирует на основе своих незыблемых законов, правда, пока еще не-ясной ему природы, и в виде хороших ударов, которые ни-кому не хотелось бы принимать на свою голову. «А если этот кто-то или это что-то проявляется, значит, существу-ет?» — снова вспомнил свою мысль Иван.

— Да, похоже, так…— проговорил он.

— Ну, вот и хорошо! А теперь представь, Иван, строится дом, и у этого дома и фундамент, и вертикальные опоры, и свод представляют собой единое целое. Как ты думаешь, прочным будет такой дом?

— Думаю, да.

— Но вот находится один человек, который говорит: «Что вы делаете? Разве можно строить такой дом, таких в жизни нет, их просто не бывает? Нужно строить так, как строят все и из того, что все, тогда это будет реальный дом!» А другие люди возражают ему: «Ну, хорошо, но мы видим, что это прочный и надежный дом, что в нем учтено все, что нужно человеку. И, зная, что такой дом можно построить, мы и наши дети будем стремиться к этому!» Как ты дума-ешь, Иван, это будет правильное стремление?

— Если говорить о доме, то так.

— А наша жизнь, наша семья, наше общество, наше гос-ударство — это не дом? Так вот, чтобы они были прочными и комфортными, как тот дом, остовом их должны стать Бо-жественные законы и Традиция.

— Степан Алексеевич, а вы могли бы рассказать об этом поподробнее? — попросила Анастасия.

— Лучше, если обо всем этом расскажет отец Сергий, мой многолетний духовник и учитель. Хотите послушать его?

— С превеликим удовольствием,— согласилась Раиса Никифоровна.

— Конечно, Степан Алексеевич! А вы, Иван?

— Куда же я денусь от вас? — отшутился тот, но было видно, что ему это интересно.

— Ну, вот и лады! Остается договориться с отцом Серги-ем и согласовать по времени с вами.

— Договаривайся, мил человек, будем рады и примем с благодарностью! Тем более, что у меня через недельку и день рождения поспевает, вот и аудитория уже готова,— поставила точку над «i» Раиса Никифоровна.

Открылась калитка, и во двор, как на крыльях, влетела Вероника. На ее раскрасневшемся лице сияли глаза и осле-пительная белозубая улыбка во все лицо.

— Влюбился кто, чай, в тебя? Что такая счастливая? — поинтересовалась Раиса Никифоровна.

— Влюбились, влюбились! А вам-то что? — отделыва-лась на ходу шуткой Вероника.

— А нам ничего,— шуткой на шутку отвечала бабушка.

— Степан Алексеевич, а давайте возьмем всех и кататься на лодках, как тогда! Погода, полный штиль, айда!

— Да, на лодках сейчас хорошо бы, но у меня работа, Мы с Кириллом Олеговичем зашли по пути тут… А вы пой-дите, покатайтесь, а, Иван Анатольевич? Уважь девушек да Раису Никифоровну. Как, мать?

— Со всем моим удовольствием! Если молодые возьмут, конечно…

— Возьмем, возьмем, отчего не взять! — все не унималась Вероника.— Так как, Иван, осилите?

— Ну, пойдемте, вспомню молодость!

— Ох, уж и в старики записался!..— засмеялась Раиса Никифоровна.

— Так, давайте переоденемся и пойдем,— поддержала почин сестры Анастасия.

… Через некоторое время они спустились к реке, отвяза-ли лодку и, раздевшись, оттащили ее от берега. Бескрайнов, естественно, сел за весла, Анастасия с Вероникой — на кор-му, перед ним, а Раиса Никифоровна — на нос.

Стоял четвертый час пополудни, было жарко, но наши путешественники надели шляпы, и палящее солнце им было не страшно, тем более что и загорали они этим летом все не в первый раз, и время уже близилось к вечеру.

Вода в реке рядом с ними была зеленоватой и чистой-чистой, прозрачной до самого песчаного дна, а чем дальше, тем все более голубой. А над водной гладью — небо без единого облачка. Росшие по этому берегу деревья и кустар-ники стояли неподвижно, словно нарисованные, в тихом знойном воздухе, без единого дуновения ветерка. Тем при-ятнее  был плеск воды за бортом и брызги от весел, с кото-рыми Иван не совсем умело обращался.

Но вот они миновали свою бухточку и двинулись вдоль берега. Отражавшаяся в прибрежной воде растительность окрашивала ее в темно-зеленый цвет. На гребешках волн играли солнечные блики. Было так спокойно и радостно, как всегда бывает на большой реке в спокойную погоду.

— Хорошо! — как бы выдохнув, сказала Анастасия.

— Какая я молодец, что вытащила вас, да? — вопроси-тельно глядя то на Анастасию, то на Раису Никифоровну, спросила Вероника.

— Я всегда говорила, что ты — молодец,— похвалила бабушка.

— Хорошо, очень хорошо!..— откликнулся Бескрайнов.

Река, лодка, красота вокруг способствовали еще больше-му сближению этих и так, в общем-то, близких по душевно-му складу людей. Каждый из них украдкой наблюдал за другими, словно стараясь убедиться, что в их сердцах происходит сейчас то же самое, что и у него,— единение со всеми и с каждым, и со всем окружающим. Именно в такие минуты хочется просто благословлять, благословлять и благословлять все, начиная от капельки воды до реки, от травинки до дерева, от человека до всего мироздания.

… А Степан Алексеевич в это время ехал к себе — нет, не домой, нужно было решить еще ряд вопросов на работе, время-то было еще совсем, как говорится, детское. Ехал он да думал: «Хорошо я про трудности и напасти, а также о том, чтобы показывать пути преодоления их, говорил. А у самого-то этих напастей пруд пруди, и выхода не видно, даже в теории, не говоря уже о практике... Вот взять, к при-меру, процентную ставку по кредиту. Она равна почти две-надцати процентам. А это значит, что фактически придется отдать где-то двадцать — ведь не расплатиться... Эх, кредит-кредит, вот тебе и “кровь бизнеса” по словам этих теоретиков. Без него, действительно, не может быть развития, но с такими процентами о каком развитии можно говорить? А еще налоги... Вместе с кредитом придется почти семьдесят процентов от прибыли отдавать. Боже мой, какую же прибыль нужно иметь, какие расценки на работы нужно делать — задирать их выше невозможного? Но ведь есть те, кто в этом году кредита не взял, таким образом у них и расценки ниже — вот тебе и конкуренция... Не конкуренция, а разорение. Крутись, как хочешь, и выхода не видно...»

© Шафран Яков Наумович, 2020