Глава 26. Соблазн

После прогулки на лодке Раиса Никифоровна ушла хло-потать насчет ужина, Анастасия села за тетрадки с уроками, а Иван с Вероникой остались в беседке одни. Вероника, как всегда была смешлива, веселье так и бурлило у нее внутри, ожидая повода вырваться наружу. Вот и сейчас она искоса поглядывала на Бескрайнова, словно ища момента, когда можно посмеяться или пошутить.

— Какие красивые у вас тут цветы! — сказал Иван.— И как своеобразно высажены! Кто этим занимался?

— Настенька, конечно, кто же еще.— Вероника заулыба-лась.

— Молодец, ничего не скажешь.

— А я ей помогала, значит, я тоже молодец!

— Да, конечно.

— Вы грустны или устали?

— И то, и другое понемногу…

— А почему понемногу? Должно быть так: грустный или не грустный, устал или нет. А вас не поймешь!

— Какая ты максималистка, оказывается!

— Да, вот такая я! — сказала, засмеявшись Вероника.

«Как птицы-то распелись! И как их много тут, в саду! Как это я раньше не замечал?
— Все как-то в своих мыслях…» — подумал Иван.

— Я смотрю, вы все время какой-то задумчивый… А о чем вы все думаете, если не секрет?

— Секрет, секрет… Много будешь знать, скоро соста-ришься…

— Ну, уж и состарюсь… Ладно, не хотите говорить, и не надо!

Вероника вышла из беседки на аллею. Бескрайнов обра-тил внимание на ее ладную фигуру, идеальные, словно точе-ные, ноги. Она шла, как по веревочке, грациозно двигая бед-рами. «Откуда у нее такая походка? Раньше вроде бы не было такой…— подумал он.— Да она красивее Анастасии будет, и попроще».

— Какая ты красивая, Вероника! — сказал Иван, про-должая любоваться ею.

— А вы только сейчас заметили?

— И раньше, и сейчас…

Бескрайнов подошел, взял ее за руку, и они останови-лись. Она удивленно и насмешливо взглянула на него, но руки не забрала. Так некоторое время они стояли в полном молчании. Вокруг заливались птицы, и воздух был полон сладостными ароматами каких-то бледно желтых цветов, росших тут по краям аллеи.

Иван почувствовал волнение в груди и подумал, а не от-даться ли, как он привык, этому первому чувству и не завя-зать ли роман с Вероникой, а не с ее серьезной сестрой. «Да тут же ее родители, бабушка, Анастасия… Ну, и что, и кому какое дело? — металось в его голове.— Смотри, ведь руки не отбирает!.. Нет, если тут что-то и может быть, то только семейное, связанное с созданием семьи…» — подумал он.

Бескрайнов что-то спросил у нее, она что-то, смеясь, от-вечала и тоже спросила. Но он был, как в тумане. «Что еще нужно для счастья? Милая, добрая, простая, искренняя и отзывчивая  девушка, с которой можно создать, как говорят, домашний уют. И не нужно думать о том, что будет потом! Будет и будет, тогда и думать будем… Но мое ли это пред-назначение?» Он посмотрел на Веронику, она о чем-то гово-рила, улыбаясь и взглядывая на него. «Ведь через несколько месяцев привыкну, устану, разочаруюсь и захочется уехать куда-нибудь… А она? Останется, да, не дай бог, еще и с ре-бенком!..»

Он отпустил ее руку.

— Что же вы не отвечаете? — спросила Вероника.

— Еще раз… Я… задумался…

— Что вы любите читать?

«Ребенок еще, совсем ребенок… Так что, все правильно я думаю!»

— Всего понемногу, Верочка. Но читаю очень медленно, так как начинает работать воображение. Я ведь пишу…

— А почитаете?!

— Да, как-нибудь,— ему не хотелось объясняться с нею на эту тему. «Вот уже начинается влезание в мои дела»,— подумал он.

— Какой вы все-таки…

— Какой?..

— Необщительный…

— Да уж, какой есть!

— Нет, вы бываете другим. Это вы со мной такой…

— Ну, что ты Верочка?! Не выдумывай… Вот лучше скажи, если бы Виктор Анатольевич, Степан Алексеевич и, к примеру, я сделали бы тебе предложение выйти замуж, за кого бы ты вышла?

— Ни за кого! Виктор Анатольевич — бабник, Степан Алексеевич чересчур религиозный, а вы… не хотите со мной разговаривать!

— Так ни за кого бы и не вышла?

— Что значит ни за кого? Что на вас троих весь свет кли-ном сошелся что ли? Есть и моложе и общительнее…

— Вот какая ты, Верочка,— в тон ей ответил Иван.— Ну, а Настя, как ты думаешь, за кого бы из нас троих вышла?

— У Насти и спрашивайте! — резко ответила Верони-ка.— А мне пора заниматься домашними делами. Извините, до встречи!

— До встречи,— ответил Бескрайнов и понуро пошел по аллее.

«Эх, жениться бы на одной из них, обе хороши, каждая по-своему. Да, зажить тихой провинциальной жизнью, среди этих садов, цветов, среди этих красот, на этом речном про-сторе. Завести детей, обустроить себе кабинет, собрать биб-лиотеку и писать, писать, писать, бродить с фотоаппаратом, играть с детьми…» — с воодушевлением подумал Иван, но тут же, откуда-то появилась мысль: «А надоест, что тогда? Точно, ведь скучно станет, знаю я тебя, куда деваться то-гда?.. Готов ли ты к тому, когда улягутся все страсти, прой-дет влюбленность, изо дня в день терпеливо строить отно-шения с женой, ее родителями, детьми?.. Готов ли ты к дол-гому, длиною в целую жизнь, быту?»

Бескрайнов остановился, опустил голову и так в задумчи-вости стоял некоторое время посреди аллеи. Его вывел из этого состояния голос бабушки.

— Что нашел интересного, Иван? Уж минут пять стоишь, как вкопанный!

— Нет, нет, ничего… это я так… задумался.

— Да, о чем же ты так задумался?

— Есть, есть о чем, бабушка…

— Ты часто задумчивый, Иван. Не пора ли жениться, а?

«Не в бровь, а в глаз! Вот интуиция! — подумал Бес-крайнов.— Жениться это хорошо, только, хорошо жениться еще лучше! Но ведь, бесконечно сомневаясь, можно и вооб-ще не жениться… А что лучше — вообще не жениться или мучиться потом и мучить других?»

— Я мучаюсь, глядя, как тебя заносит порой, как часто задумываешься, мечешься, ничем толком не занимаешься…

— Женюсь, бабушка, женюсь, вот те крест, женюсь! — Иван уже было занес руку, чтобы перекреститься, но тут же отдернул ее, так как раздался резкий и зычный окрик Раисы Никифоровны.

— Стой, стервец! Тебе бы только шутки шутить! Кре-ститься вздумал, шутки ради! Такими вещами не шутят! Я хоть и не такая религиозная, но понимаю, что нельзя клясть-ся, тем более, походя, не подумав, по такому жизненному вопросу, не имея невесты.

— Бабушка, ну, что ты так близко принимаешь к сердцу?

— А как мне еще принимать, если не близко? Ты же мне не чужой! — уже несколько успокоившись, сказала та.

— Ты говоришь «нельзя клясться», это выходит из твоей веры в Бога или это у тебя просто как…— он хотел сказать суеверие, но, находясь еще под впечатлением ее вспышки, проговорил: — дань традиции?

— Да, я верю в Бога! — сказала Раиса Никифоровна и, подняв голову, долгим и внимательным взглядом посмотре-ла на Бескрайнова.— И очень хочу, чтобы и ты поверил!

Иван чмокнул губами, что-то промычал себе под нос и ушел в сад.

© Шафран Яков Наумович, 2020