Глава 11. Новолетие с тремя семерками

Тот год, что мы с Катериной впервые встретили наедине, благодаря Богу, повернулся к нам своей лицевой, памятно-светлой стороной. Не всегда потом сбывались загаданные заветные пожелания. Известное дело, не миновали нас события и иного окраса, оправдывающие пословицу: «Жизнь прожить – не поле перейти». Но в семейной летописи ярко и навсегда обозначатся знаковые даты того года.
К примеру, 27 января в первые её студенческие каникулы мы полетим в Алма-Ату, чтобы восхититься встречей не только с её родней, но и с горными отрогами Алатау. Спустя три недели, 17 марта, после Загса, в машине, изукрашенной лентами и шариками, мы счастливой парой прокатимся с ветерком по улицам и площадям города горняков.

А на исходе того, жизненно-столбового года, 7 декабря, мы с ней возблагодарим Господа за появление на свет нашего первенца, Никона, Ники, Никуси.
Предновогодний вечерок с первыми звездами, по хрусткому снежку я поспешал к ней на Липецкую. Горницу и её девичью комнатку было не узнать!.. Искусно разряженные блестками и гирляндами, ёлочными игрушками и пахучими хвойными ветками, они напоминали сказочные чертоги. Но более всего пленило миловидность моей снегурочки. Её головку украшала изящная диадема, чей блеск был сродни мерцающе-застенчивого взгляда. Платьице гранатового цвета, с вышитыми по вырезу алыми вишенками, предавало ей легкость снежинки. Спустя пять лет Катеринка, не спросясь, подарит его повзрослевшей племяннице, - чем очень огорчит меня. Но в тот вечер нас переполняло нежное единение двоих, не мыслящих жизни один без другого.  И тогда-то я высказал вслух загаданное желание, чтобы отныне, рука в руке, полагаясь на Господа, мы соединили наши пути и судьбы в одно.

В ожидании боя курантов, сидя за низеньким столиком, уставленном напитками и угощением, я чем только не тешил, мою осчастливленную подругу. Отстукивая пальцами ритм, распевал свои любимые: «На тебе сошелся клином белый свет», «Мне тебя сравнить бы надо с первою красавицей» и, конечно же, «Я люблю тебя, жизнь». Что до стихов, отдельные из них я читал по её просьбе, поражаясь общей нам приязни к Лермонтову, Бунину и Ахматовой. Помимо стихотворного и песенного репертуара,  успевал балагурить и смешить мою отзывчивую слушательницу.
Незадолго до полуночи, мы опустились на колени для молитвы. Своими словами, исходившими с самого донышка души я испросил небесного благословения на нас, с верою и надеждой предстоящих перед Ним, на родных и маленькую доченьку. Перед тем, как наши бокалы тихим звоном известят о близкой годовой черте, я впервые её поцелую.

В том январе, по-казахстански морозным, с буранами, мы виделись с Катей едва ли не через день. Сколько ей позволяли чистота и невинность, она безоглядно отзывалась на моё, по-мужски зрелое чувство. Но несмотря на пылкую «любовь-морковь», меня удивило, что зимнюю сессию она сдала на одни пятерки. Потому, предстоящие трехдневные отдохновения в Алма-Ате стали для отличницы заслуженным воздаянием!..

Из Карагады до республиканской столицы лёту всего-то около часа. В аэропорту она смотрелась импозантной туристкой. В пути Катя рассказала много любопытного о городе, стадионе Медео и красивейшем серпантине на Чембулак. Сидя рядом в кресле, чувствуя округлость её плечика, во все время полета, не выпускал её пальчики из ладони.

Дом, где жила сестра Надя с мужем Виктором и тремя детьми, находился в предгорье, в так называемой широкой щели. Сад с огородом, невесть каким образом, притулились на довольно крутом склоне. Здесь же по низу ущелья в пятнадцати метрах от крыльца веранды протекал бурливый горный поток.

Видеть подобную экзотику и гостить в этом диковинном месте,  было невозможно как интересно. С сестрой они были мало похожи, разве что, лучистым обаянием. Виктор, наполовину немец, флегматично рассудительный, но вовсе нескучный, с юморком и безобидными подколами. Их ребятишки, все как один, выглядели послушными и улыбчивыми паиньками. Мне особо глянулась старшенькая Наташенька, рыженькая с конопушками и умнющими глазками. И который раз при таких встречах, видно было, как рады Катеринке взрослые и особенно малышня. Каждого она приветила и удивила привезенными подарками. Перед вечерним чаем нас ожидали банные удовольствия в сауне. Устроенная в цокольном этаже. она соседствовала со столовой.

Виктор, с неспешность  завзятого парильщика, поначалу ублажал нас с мальчишками сухим японским паром. После которого,  азартное омовение в прохладном бассейне вызывало новые восторги. Истома телесного расслабления особо чувствовалась за чаем. После мужчин девчачья компания шумно и самозабвенно услаждалась банным раем.

Наутро вместе в Виктором и его другом Вениамином, заядлым скалолазом, мы с Катей, представить только, отправились в горы. Выросший среди дубрав и осинников среднерусской равнины, в свои 30 лет я сподобился узреть и восторженно вобрать захватывающе зрелищную красоту этого земного дива. До этого, в детстве, в сельском клубе вместе с мальчишками-сверстниками с неослабным интересом три раза смотрел фильм про пограничников «Застава в горах». Но то, что пришлось прочувствовать в окружении величавых скал и Тянь-Шанских елей, рядом с ней, юной и восхитительной, вызывало желание неразлучного с ней единения.

Яркие картинки того по-весеннему солнечного денька сохранились не только в памяти, но и в фотоальбоме. А все нами увиденное и прочувствованное, в какой-то мере, присутствует в моем стихотворении «Горы».

Извечная недвижность, чистота
Вершины убеляющих снегов,
А в гиацинтах неба излита
К свободе духа тяга и любовь.

Тян-Шанских елей стройные заставы
Красуются на крутизне отвалов,
Как чудом к нам дошедшие октавы
Небесных незапамятных хоралов.

Безумных речек пенная вода
Змеится по низам ущелий,
Здесь первозданно хороша звезда
И темен смысл бессмертных суеверий.