постскриптум к притче

   Однажды, гуляя по инету в поисках интересного чтива (так, не для глубокого погружения, а под чашечку кофе), я наткнулась на притчу о воробье, отце и сыне. Пандемия и все, что связано с возникшими вариациями на тему нужности-ненужности вымирающих стариков, выудило из памяти эту притчу. Захотелось перечитать. Нашла её на сайте стихиры: автор -  Жигалин Сергей Валентинович ("Педсовет").

Вот она:
Воробей.
"В саду, недалеко от дома, сидели на скамье пожилой отец и возмужалый сын. Был солнечный день. Отец тихо любовался природой, а сын читал газету. Мимо них пролетела птичка и села недалеко на куст.
Отец у сына спросил:
— Что это?
Сын нехотя взглянул на птичку и ответил:
— Воробей.
После чего отец приподнялся немного, посмотрел внимательнее и опять спросил:
— Что это?
Сын резко ответил:
— Отец, я же только что сказал – это воробей.
Воробей взлетел и, пролетев несколько метров, сел на землю.
Отец, следя за полетом птицы, через некоторое время опять задал вопрос сыну:
— Что это?
Сын уже нервным голосом ответил:
— Это воробей, отец, воробей. В-О-Р-О-Б-Е-Й!
Отец, как бы ни слыша того, что говорит сын, задает ему тот же вопрос:
— Что это?
Сын рассердился и не выдержал:
— Зачем ты меня все время спрашиваешь?! Это воробей, сколько раз я еще могу тебе повторять?! Тебе тяжело это запомнить?!
Старик встал и направился к дому.
— Ты куда пошел? – воскликнул сын.
Отец только отмахнулся рукой и ушел.
Через несколько минут он вернулся со старой толстой тетрадью. Открыв ее, и найдя нужную страницу, он дал ее своему сыну и показал, где читать.
Сын начал читать:
— Сегодня я и мой маленький сын, которому недавно исполнилось три годика, гуляли в парке. Когда перед нами сел воробей, то мой сын спросил меня 21 раз: «Что это?». И ровно столько же раз я ответил, что это воробей. Каждый раз я обнимал его, а он снова и снова спрашивал меня. И я совершенно не сердился на своего любимого маленького мальчика…"

    Да, стареющие родители многими (не спорьте – многими) воспринимаются как отягчающее обстоятельство и так замороченной жизни: и болеют они, и скучают (ладно бы молча – нет: виноватят детей в собственной скуке), и умом слабеют, и капризничают хуже малых, и благодарности требуют за то, что (сами!) отпрысков родили… Да, пользы особой от старых - мизер (ну, с внуками побудут, если надо; ну, деньжат отстегнут от пенсионных сбережений, если что), но мизер есть мизер (пусть бы и претендовали на мизер внимания)…


   Еду в такси. Водила – в годах: к "полтиннику" подобрался. Звонит телефон. Шеф, не отвлекаясь от вождения, включает громкую связь.
- Сына, ты обо мне не забыл? – спрашивает ворчливый женский голос.
- Мамуль, не забыл. Я на заказе, мамуль. (Голос водителя спокоен и ласков, гасит мамино раздражение.)
- Я жду! – так же ворчливо отвечает мамуль.
- Ма, через полчасика заеду, подожди чуток. Помню: зефир, бананы, кефир и батон с отрубями. Может, еще чего? Если надумаешь – звякни. Целую, мамуль, пока.

   Зауважала я шефа: молодец. На всё его хватает: и на работу, и на заботу. И, главное, на добрые слова: старым они иногда нужнее зефира. Любопытно стало: может, маменькин сынок? Нет, семья у водилы: жена, две дочки-близняшки на выданье (вузы оканчивают). Крутится, чтоб всех обеспечить необходимым: и на заводе, и таксует в свободное время, и овощами-фруктами рынок снабжает по сезону: дача не только для цветочков.

   Пошутил: - Хочешь жить как человек – вкалывай как машина.
Не знаю на счет машины, но живет водила, точно, как человек: с душой, которая "не хлебом единым". С правильной душой живет: с любящей.
P.S. Представляю, что он ответил бы, спроси я про балласт в лице бесполезных стариков…