Наставники и отличники

                Наставники

Терапевтическим отделением Барановичской центральной городской больницы, где я проходила интернатуру, руководила врач первой квалификационной категории Вощевоз Лилия Андреевна. Контингент отделения – «сборная солянка»: нефрология, гематология, эндокринология*  и больные с неясным диагнозом. Вот им-то и уделяла заведующий отделением самое пристальное внимание. Собирала сведения об истории болезни, условиях жизни больного, перенесенных заболеваниях; проводила физикальный осмотр**: аускультацию, перкуссию, пальпацию, назначала обследование.
 
 В восьмидесятые годы в арсенале врача были чрезвычайно «информативные» диагностические методики: электрокардиография, фонокардиография, рентгеноскопия, рентгенография и флюорография; только-только появилась фиброгастродуоденоскопия. Ещё – общеклинические и биохимические анализы.
 
 Получив первые результаты обследования больного, Лилия Андреевна «уходила в себя»: что-то бормотала, иногда произнося вслух свои мысли. Раздражалась, когда кто-нибудь отвлекал её от «дум». На второй-третий день «вызревал» клинический диагноз, который, практически всегда, совпадал с заключительным диагнозом.

 На консилиумах***, проводимых в других отделениях больницы, Лилия Андреевна вела себя аналогично. После совместного врачебного осмотра пациента она, в числе первых, заполучала историю болезни и досконально её изучала; после передачи медицинской документации коллегам в дискуссии почти не участвовала. Выслушав все мнения, выносила свой вердикт, как правило – окончательный.

Один существенный недостаток был у прекрасного диагноста, доктора Вощевоз, – она крайне негативно относилась к любимому национальному кушанью белорусов и украинцев – салу. Развернуть или, Боже упаси, съесть в её присутствие этот ненавистный продукт – значило оскорбить коллегу в её лучших чувствах. Красной нитью через все, проводимые Лилией Андреевной семинарские занятия, проходила убеждённость врача о непоправимом вреде, наносимым человеку потреблением сала. Не могла предположить наставница, что через каких-то три-четыре десятилетия, животные жиры будут полностью реабилитированы.
 
 Перед направлением части группы врачей-практикантов в ревматологию руководитель интернов, Александр Александрович Овсянник, предупредил:
 
– Чтобы в этом отделении вели себя тихо и скромно! В нём, по совместительству, работает главный врач больницы!

 Заведующий ревматологическим отделением Людмила Николаевна Долмат, врач высшей квалификационной категории, с первого же дня, каким-то незаметным образом, сумела сократить иерархическую дистанцию между собой и начинающими докторами, существующую только в их умах. Имея огромный опыт практической работы, она обращалась к врачам-интернам с «несерьёзными» вопросами:

— А напомните-ка мне, коллега, в каких дозировках выпускают бутадион?
 
— Парацетамол – это официнальная или магистральная лекарственная форма?

— Как современные учёные трактуют первичную профилактику ревматизма?

 Молодой специалист и не подозревал, что эти вопросы – корректное тестирование. Людмила Николаевна не «муштровала» врачей-интернов семинарскими занятиями, написанием рефератов и сдачей зачётов.

Награждённая множеством Почётных грамот: от городского исполнительного комитета до министерства здравоохранения СССР, отличник здравоохранения СССР, Людмила Николаевна никогда этим не кичилась. Прекрасный лечебник и после выхода на заслуженный отдых, приватно консультирует бывших пациентов, поддерживающих с ней, добрые отношения.
 
 Более четверти века Долмат Л.Н. работала главным внештатным терапевтом городского отдела здравоохранения. Яркая, интересная, самобытная личность являлась, как сейчас говорят, «лицом» терапевтической службы города Барановичи. Появление Людмилы Николаевны в сопровождении её учеников на областных и республиканских терапевтических конференциях, всегда вызывало оживление в зале. Я была свидетелем, как главный терапевт управления здравоохранения Брестского облисполкома Петручук Василий Иванович, привлёк, в очередной раз, повышенное внимание терапевтического сообщества, к делегации Барановичского региона.
 
 В середине восьмидесятых годов, по объективной причине, барановичские врачи опоздали к открытию областной терапевтической конференции на пять-семь минут и планировали незаметно пройти в последние ряды аудитории. Не удалось: Василий Иванович из президиума зорко выглядывал «наличие-отсутствие» в зале вверенных ему терапевтов и не торопился открывать конференцию. Увидев входящую компанию нарушителей регламента, подошёл к микрофону и сказал:
 
— Ну, если уже и Барановичи приехали, то надо начинать!

 Главный врач городской больницы Ситько Геннадий Владимирович, врач-совместитель ревматологического отделения, представлял собой образец для подражания коллег не только своим внешним видом. В безукоризненно белых медицинском халате и шапочке, главный врач приходил в отделение, осматривал больных в закреплённых за ним палатах, оформлял истории болезни и уходил руководить самым крупным учреждением здравоохранения Барановичского региона. Никогда не повышал голос; его устные приказы носили характер просьбы или пожелания; всегда защищал врачей перед бесчисленными комиссиями, состоящими из кабинетных «знатоков» проблем практического здравоохранения.
 
 Наставления руководителя интернов Овсянника А.А. о необходимости быть в ревматологическом отделении «тихими и скромными», показались нам излишними; мы и в других структурных подразделениях больницы отличались примерным, почти безупречным, поведением. Статус обязывал: что позволено студенту – не позволено врачу.
 
 В ревматологическом отделении интерны поначалу разговаривали вполголоса, затем освоились и, во время тихого часа, демонстрировали актёрские способности, юмористически обыгрывая случаи из своей, ещё непродолжительной, врачебной деятельности.
 
Сразу оговорюсь: негласно табу было наложено на ситуации, унижающее человеческое достоинство. Без указаний фамилий пересказывались интересные поведенческие реакции, особенности речи и определение своих болезней самими пациентами. Из числа диагнозов, не зарегистрированных в международной классификации болезней, чаще всего встречались: «войстры хандроз», «недабрыня», «у нутрах свярбiць», «у клубе балiць», «хварэла грыпаю, дала ускладненне»****  и т.п.

 Во время одного такого, по словам современного писателя Дины Рубиной, «чудного лёгкого» полудня, выпускница Минского мединститута Янина, рассказала о курируемом ею больном. Отставной военнослужащий, крепкий, спортивный, мужчина, по окончании врачебного осмотра, каждый раз повторял:
 
— Я, доктор, человек военный, к себе никогда не прислушиваюсь. Но если я пальцем надавлю сюда (указывает на теменную область), то мне – болит.
 
Первое время Янина ограничивалась словами:
 
— Обследуем, понаблюдаем, посмотрим.
 
На второй неделе не удержалась и, выслушав, порядком надоевшее признание, уточнила:
 
— А если пальцем не нажимаете, то не болит?

— Нет, не болит, – задумчиво ответил отставник.
 
— Так Вы и не нажимайте! – порекомендовала доктор.
 
Её ответ, судя по мрачному настроению Янины после врачебного обхода следующего дня, разочаровал пациента: их отношения разладились. Отличница Яня, по поводу и без повода, говорила о полученном ею красном дипломе, всегда хотела быть самой первой и самой лучшей. И, вот, пожалуйста, такая незадача!
 
 Огорчение коллеги было так велико, что пришлось мне, «синедипломнице», в какой-то степени, нарушить наше негласное соглашение. Своими словами я пересказала эпизод из романа чешского писателя Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»:

– «Ничего не поделаешь, – серьёзно ответил Швейк. – Меня за идиотизм освободили от военной службы. Особой комиссией я официально признан идиотом. Я – официальный идиот».

Все присутствующие рассмеялись; обстановка в ординаторской разрядилась. Я посоветовала приободрённой Янине читать больше классической художественной литературы: в ней есть ответы на все трудные житейские вопросы.

 Отделением гастроэнтерологии заведовал врач высшей квалификационной категории Овсянник А.А. Обладатель отменного чувства юмора и признанный знаток белорусского эпоса, Александр Александрович был любимцем врачей-интернов. Все пациенты считали доктора Овсянника если не своим другом, то приятелем. Вместе с тем, Сан Саныч всегда держал дистанцию и, упаси Господь, её нарушить. Пациент, позволивший себе фамильярность по отношению к заведующему отделением, сразу чувствовал ледяную холодность врача – это дисциплинировало не только больных, но и коллег.

На одном из ночных дежурств по городской больнице Овсянник А.А. был ответственным врачом; я, врач-интерн, вторым терапевтом. Около трёх часов ночи состояние «возрастного» пациента кардиологического отделения, резко ухудшилось: чётко обозначилось его желание «отправиться к праотцам». Александр Александрович, собственными усилиями и силами сотрудников отделения, реанимировал больного.
 
Около пяти часов утра, после стабилизации состояния немощного ветерана, отправились в ординаторскую. Оформление истории болезни было поручено мне. Садясь за письменный стол, уточнила у доктора Овсянника:
 
— Александр Александрович, описывать все врачебные действия по минутам или конгломератом?

 Не ожидавший такого оборота речи от молодого коллеги, Сан Саныч ответил:
 
— Нет, уж будьте любезны, по минутам! Каждое наше действие и реакция на него больного, должны быть подробно описаны! Вплоть до приведения его в чувство и обратного возвращения на грешную землю!

 Тщательно проверив последовательность и достоверность, изложенных мною в истории болезни, эффективных реанимационных мероприятий, Александр Александрович заметил:
 
— И запомните, доктор: в таких случаях, когда пациент «мечется» между царством Аида и прозаической действительностью, описание предпринятых медицинских действий должно быть подробным и развёрнутым. Нельзя предугадать, для кого пишем: для себя и коллег, или для прокурора.

 Заметив моё вытянутое лицо, добавил:

— Да-да, и для – про-ку-ро-ра! Так что, используйте в подобных случаях, весь свой богатый словарный запас!

И с улыбкой добавил:

— Это же надо такое придумать – «конгломератом»!

В дальнейшем, только увидев меня, с интонациями, характерными для главного героя фильма Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни» товарища Сухова: «Павлины, говоришь…», Александр Александрович неизменно уточнял: «Конгломерат, говорите…»

 Спустя три года, после назначения меня заведующим терапевтическим отделением поликлиники, старший коллега дал совет, касающийся отношений с подчинёнными:
 
— Вы молоды, а в отделении работают опытные специалисты. Не противопоставляйте себя им, и они никогда Вас не подведут! – наставлял меня руководитель.
Я выполнила наказ старшего товарища (рассказ автора «Принцип участковости»).

                Отличники.

 В восьмидесятые годы ещё действовала, внедрённая министерством здравоохранения Советского Союза в середине двадцатого века, система чередования врачей стационара и поликлиники. По мнению медицинских чиновников, длительно работающий участковый врач терял квалификацию, в своей каждодневной работе распознавая у пациентов только острые респираторные вирусные инфекции, гипертонические кризы, хронические болезни сердца, гастриты и язвы – примерно десять «дежурных» нозологий. Весь остальной спектр многочисленных заболеваний человека постепенно «выветривался» из памяти в связи с ненужностью. Система же чередования позволяла обновить полученные в институте знания без направления на курсы усовершенствования врачей.

 Реализация проекта выглядела чрезвычайно просто: на три месяца врач поликлиники менялся рабочим местом с врачом стационара. На деле всё выглядело иначе: поликлинический врач, нехотя, отправлялся работать в больницу; стационарный же доктор оставался на своём рабочем месте.

 Почему неохотно? Время! Амбулаторный приём в поликлинике длился три часа пятнадцать минут; затем – работа на участке. Если в осенне-зимний период врачу нужно было выполнить шесть-восемь (в эпидемию гриппа – и до сорока) визитов, то летом – два-три, остальные – активы. А в стационаре – будь добр – семь часов сорок две минуты без учёта времени обеденного перерыва. Ко времени ухода с работы стационарного доктора, у врача участкового уже, выражаясь языком Ивана Андреевича Крылова «…был готов и стол, и дом»

 Я намеренно так подробно описала систему чередования – это поможет читателю понять глубинные истоки конфликта, свидетелем которого мне довелось быть, работая врачом-интерном ревматологического отделения.
 
 На консультацию профильных больных (по сопутствующему диагнозу) в отделение ревматологии пришёл заведующий гастроэнтерологическим отделением, Овсянник Александр Александрович. Как обычно, зашёл в ординаторскую поздороваться, поделиться новостями, пошутить.

Накануне, по системе чередования, в отделение прибыл участковый терапевт С. из городской поликлиники номер один. Перебирая истории болезни, она что-то бубнила себе под нос:

— И кому это нужно, не дают спокойно работать, время здесь просиживай, а там работа стоит, толку никакого, умные они такие!

 Вот эту, никому конкретно, не адресованную фразу, и услышал Александр Александрович. Попытался возразить:
 
— Согласитесь, коллега, что со временем, даже обладатели самой цепкой памяти, что-нибудь, да забывают. А здесь – такая возможность восстановить в памяти утраченные знания и увидеть что-то новое!

Своим следующим замечанием доктор подлил масла в, ещё не вспыхнувший, огонь:
 
— Коллега, будем откровенны, даже стажированные участковые терапевты, не имеют такого высокого профессионального уровня, как врачи стационара!

 У доктора С., возмущённой таким бестактным заявлением коллеги, появились признаки вегетативного криза: бледность, сменившаяся гиперемией лица, потливость, нехватка воздуха. Активно жестикулируя, она начала выстраивать «местоименный» ряд:
 
— Вы-мы-ты-я…

На букве «я» споткнулась и, с вызовом, бросила оппоненту:

— Я, между прочим, окончила мединститут с отличием, и не знаю, чему меня могут здесь научить!

Ответ доктора Овсянника последовал незамедлительно:
 
— Красный диплом ещё никому ума не добавил!

 И, не дожидаясь «ответного слова», быстро вышел в коридор.
 
В ординаторской остались только мои «уши», принявшие на себя весь поток красноречия владелицы диплома с отличием. Долго я слушала гневную отповедь о настоящих и мнимых недостатках врачей стационара вообще и, заведующего отделением гастроэнтерологии, в частности. Вспомнив, что уши – один из главных рабочих инструментов терапевта и, дождавшись паузы в словоизвержении коллеги, примиряющее сказала:
 
— Да, красный диплом – это, прежде всего, трудолюбие и усидчивость…

 Не заметив подвоха, доктор С. немедленно отнесла меня к числу своих союзников.

 Вспоминая впоследствии этот случай, я каждый раз видела перед собой, передёрнутое от негодования, лицо отличницы С., защищавшую честь и достоинство обладателей красных дипломов.

 Признаюсь, я с некоторым предубеждением отношусь не столько к факту наличия у индивидуума аттестата, подтверждающего отличные знания изученных в вузе дисциплин, сколько к способу подачи информации о нём. Меня коробит, когда, представившись и назвав профессию, визави добавляет: «Институт окончил с красным дипломом».

 Последние два слова сразу же вызывают у меня ассоциацию с крестным ходом – торжественным церковным шествием с большим крестом, иконами и хоругвью (в православных и восточно-католических церквах), роль религиозного знамени, хоругви, в котором, исполняет диплом с отличием.
 
 Проницательный читатель, наверняка, подумает:
 
— Ага, так она, наверное, в институте была двоечницей!

 И ошибётся: я была убеждённой «хорошисткой».
 
На шестом курсе сотрудники деканата уведомили «четвёрочницу» о наличии у меня двух или трёх «лишних» экзаменационных четвёрок, не позволявших отнести меня к «элите» курса и претендовать на получение диплома с отличием. Заботливые служащие предложили мне, «в порядке исключения», пересдать эти злополучные предметы.

 Я уточнила, что мне это даст (в распределении по месту жительства мужа я была уверена; другие преференции меня не интересовали).
 
Сотрудников деканата удивила подобная постановка вопроса: такого дерзкого поведения, ещё студентки, они не ожидали.

— «Ну, как же! Это ведь – диплом с отличием!» – был ответ.
 
 Любезно поблагодарив изумлённых сотрудниц за оказанную мне честь, отказалась от предложения и откланялась. В сознании возникла крамольная мысль: за какие заслуги мне, провинциалке, не имевшей высоких покровителей, поступило такое заманчивое предложение?

 Так и не решив эту задачу со многими неизвестными, погрузилась в суету заключительного этапа вузовского обучения.
 
 И только в конце восьмидесятых годов, будучи заместителем главного врача городской больницы, при разработке контрольно-дифференцированных показателей выдачи листков нетрудоспособности врачами-специалистами, меня осенило. «Плановое народное хозяйство» – вот причина лояльного отношения ко мне сотрудников деканата на шестом курсе института.

 Вероятно, перед выпуском случился «недобор» отличников, вот и «прошерстили» личные дела, хорошо успевающих студентов, для выполнения доведенных показателей.
Сразу оговорюсь, что такое видение увеличения количества обладателей красных дипломов – только моё предположение, ничем не подкреплённое.
 
 Кстати, мою догадку совсем недавно подтвердила Вера Александровна Чистякова (Гуща), самый опытный и знающий кардиолог Барановичского региона. У неё в студенческие годы не случилось взаимной любви с сотрудниками кафедры кожных и венерических болезней: знания студентки Гуще были оценены, как удовлетворительные. Эта «нелюбовь» стоила выпускнице мединститута Вере диплома с отличием. Сотрудники деканата, так же, как и мне, предложили шестикурснице пересдать экзамен по дерматовенерологии; она отказалась, заявив, что для неё цвет «корочек» диплома, не имеет никакого значения.
 
 В отличие от меня, Вера Александровна не была уверена в своём распределении в городскую организацию здравоохранения. Так и случилось: «строптивую» выпускницу направили «поднимать» сельское здравоохранение.
 
В 1978 году Гуща В.А. была назначена главным врачом Добропольской сельской врачебной амбулатории Барановичского района. Вскоре, после прохождения соответствующей подготовки, была переведена на должность кардиоревматолога Барановичской центральной районной поликлиники. После восьми лет работы в Азербайджане (по месту назначения мужа-военнослужащего), с 1990 года и до настоящего времени трудится кардиологом городской поликлиники №3.
 
 В начале 2005 года, в период проведения оптимизации системы здравоохранения Барановичского региона, возглавила отделение кардиологии районной больницы. «Пад прымУсам» (под принуждением - бел.) администрации, приняв руководство отделением, Вера Александровна в короткие сроки наладила работу, практически «днюя и ночуя» в нём. С огромным облегчением, Чистякова В.А. возвратилась к поликлинической работе, после назначения на должность заведующего отделением, энергичного и перспективного доктора, Мараткановой Ольги Васильевны.

 Вера Александровна отличается высочайшим профессионализмом. Её разговор со специалистами областного и республиканского уровней всегда идёт на равных; она может «дать фору» многим признанным авторитетам в области кардиологии. Мне приходилось присутствовать при таких диалогах: первоначально корифеи, снисходительно, задавали вопросы провинциальному доктору, затем, увлекшись, не замечали, что опрос перерос в полноценную дискуссию и визави не всегда соглашается с точкой зрения проверяющего.
 
 Уже тогда, ещё не зная реакции Гущи В.А. на предложение о возможном изменении цвета «корочки» её диплома, я решила, что у этой изящной, хрупкой женщины, есть стержень. Он позволяет иметь Вере Александровне собственное мнение по вопросам организации оказания помощи кардиологическим больным и отстаивать его на всех уровнях отраслевой власти. Лечащий доктор всех бывших, настоящих и, надеюсь, будущих, медицинских начальников.
 
 Что же касается Мараткановой О.В., то она, считая Веру Александровну своим учителем и советчиком, успешно продолжила её начинания. Закончив клиническую ординатуру по кардиологии, вскоре была переведена на должность заместителя главного врача городской больницы по медицинской экспертизе и реабилитации, где успешно трудится и поныне. Ольга Васильевна придерживается народной поговорки, что бывших врачей не бывает, и всегда готова оказать реальную помощь, нуждающимся в ней, коллегам и их родственникам.

 Тема «отличников» возникла в моей жизни ещё раз, спустя много лет после окончания института. Отвечая на вопрос Алексея Фёдоровича Добыша, председателя Барановичского районного исполнительного комитета, о профессиональных качествах одного из врачей Барановичского районного здравоохранения, я дала краткую характеристику коллеге. Закончила представление доктора словами:

— Медицинский институт окончил с отличием.
 
Выдержав испытующий взгляд Добыша А.Ф., уточнила:
 
— Что-то не так?

— Всё так, но я давно хотел тебя спросить, почему среди руководителей так мало кадров, окончивших высшие учебные заведения с красными дипломами?

Вопрос застал меня врасплох и, следуя доброй одесской традиции, я переадресовала его визави:
 
— А Вы как думаете, Алексей Фёдорович?

— Ты эти еврейские штучки брось, я первый спросил! – категорически пресёк, мои попытки уйти от ответа, глава района.
 
 Пришлось выкручиваться, как в былые студенческие времена, когда именно у тебя, накануне отдавшей предпочтение просмотру нового кинофильма, а не учёбе, преподаватель желал узнать особенности течения сахарного диабета у лиц пожилого возраста.
 
 За время наших препираний с руководителем региона я мысленно сформулировала ответ, надеясь по ходу его расширить или углубить. И выдала:
 
— А потому, Алексей Фёдорович, что отличник всегда знает ответы только на выученные вопросы. Если же вопрос выходит за рамки учебного материала и приходиться принимать решение самостоятельно, возникают затруднения.

 Удивительно, но ответ прошёл в «первом чтении».
 
— Да, я тоже именно так думаю! Ведь руководителю зачастую нужно принимать решения, алгоритм которых, не прописан ни в одной инструкции; действовать на свой страх и риск. Вот некоторые и подстраховываются консультациями вышестоящего руководства, теряя, таким образом, навыки самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность, – заключил мой собеседник.

Придя к согласию, мы больше к этому вопросу не возвращались.
 
 В связи с темой отличников мне вспомнился забавный анекдот:

– Да как вы смеете так со мной обращаться? У меня, между прочим, золотая медаль и два красных диплома!

— Это ещё не причина принести мне картошку фри вместо, оплаченного мною бургера!

 Представляю, сколько новых, благожелательных и «отличных друзей», появится у меня после этой публикации!

*Нефрология, гематология, эндокринология – области медицины, изучающие функции и болезни почек; заболевания крови и органов кроветворения; болезни органов желёз внутренней секреции.

**Физикальный осмотр – комплекс медицинских диагностических меро-приятий, выполняемых врачом с целью постановки диагноза. Аускультация (прослушивание), перкуссия (простукивание) и пальпация (прощупывание).
 
***Консилиум (лат.) – совещание нескольких врачей одной или нескольких специальностей, которое проводится в целях установления состояния здоровья пациента, диагноза, определения прогноза и тактики медицинского обследова-ния и лечения.

****Официнальная лекарственная форма – имеющая постоянный состав, предписанный фармакопеей, изготавливаемый фабрично-заводским путём. Состав вторых не постоянный, их готовят в аптеках по рецептам врачей. Фармакопея – свод обязательных правил, которыми руководствуются при изготов-лении, проверке, хранении и прописке больным лекарственных средств.
 
*****«Войстры хандроз», «недабрыня», «у нутрах свярбиць», «у клубе балиць», «хварэла грыпаю, дала ускладненне» – остеохондроз; нехорошо; внутри чешется; в тазобедренном суставе болит; болела гриппом, дал осложнение – диалекты белорусского языка.
 
******Конгломерат, в медицине – соединение каких-либо клеток, тканей в единое целое.