Ромашковая любовь

   
     Тёплый июньский ветер шевелил Колькины кудри, подросшие за последнее время службы. Ах, эти кудри, не дававшие покоя всем деревенским девчатам, но он выбрал именно её, светловолосую, с большой, до пояса косой – Настёну. Она, своим синим взглядом, просто приворожила его. Не сказать, чтобы  была красивой, нет, этим она как раз не страдала, просто была в ней какая-то колдовская сила, притягивающая к себе Кольку как магнитом. В общении с девчонками он был свободен и раскован, но как только оставался с Настёной наедине, немел, не находя слов и только глядел на неё не смея даже прикоснуться…
       До родной деревни от полустанка было чуть больше километра. Тропинка петляла по полям, поросшим сплошным ромашковым ковром. Ветер раскачивал их белые головки, и Кольке казалось, что они приветствуют его, соскучившись за два года службы в армии. Он бросил небольшой чемоданчик в траву, снял и постелил
китель. Упав на спину, Колька уставился в голубое, с неспешно проплывающими облаками небо, задумался. Нахлынули, потекли воспоминания о прошлых, доармейских, таких безбедных днях и тёплых ночах с любимой Настёной.
…  Вот так же плыли в необъятной вышине облака, и ромашки, эти белые свидетели их с Настёной любви и последних дней перед армией. Вокруг – ни души! Они целовались, не в силах оторваться друг от друга, как будто чувствуя, что больше не суждено будет свидеться после Колькиной службы.
   –   А давай, Коля, сплетём веночки, ты – мне, я – тебе, наденем их на головы и поклянёмся, что никогда не расстанемся, и любить будем друг друга до самой смерти – глядя ему в глаза, попросила Настёна.
   –   Давай! – согласился Колька – Только что нам может помешать быть всегда вместе, ведь мы любим друг друга!
 …  Настёна писала ему часто, он отвечал на каждое письмо, в конце которого всегда крупно выводил:
   –  Люблю только тебя, единственную!
     А жизнь шла своим чередом, Настёне надо было ехать в город поступать в институт. Она ещё в школе мечтала поступить в сельскохозяйственный, на ветеринара.
      Вскоре письма от неё стали приходить всё реже. То ли время ей не хватало, а может, были другие какие причины – Колька терялся в догадках. И вот однажды решившись, написал ей резкое письмо, в котором спрашивал, почему мало стала писать, может быть другого полюбила? Письма перестали приходить совсем. И сколько бы он ни писал, в ответ – тишина.
 …–  Эх, ромашки, ромашки, навеяли вы грусть, добавили горечи в воспоминания, – тяжело вздохнул Колька – где же ты всё-таки теперь любимая, с кем?
      Он встал, отряхнул китель, подхватил чемоданчик и не спеша пошагал дальше.
Колька даже и предположить не мог, какой сюрприз ожидает его по приходу домой.
      Он шагал по такой родной улице, где ему был знаком каждый уголок, каждое деревце, ведь  Колька родился и вырос здесь, в родительском доме. Вот и родная, до боли знакомая калитка Настиного двора. Здесь он прощался с ней, и бежал домой, успеть поспать хотя бы пару часов. Колька остановился, заглянул в глубь двора, надеясь увидеть там Настёну.
   –   Чего тебе здесь надо, а ну, вали отсюда, куда шёл, проходимец! – Раздался позади него знакомый голос.
      Колька оглянулся – это была мать Настёны!
   – Здравствуйте, тётя Маруся, – улыбнулся он – это же я, не узнаёте?
   –  Пошёл отсюда прохвост, наделал делов и в армию слинял, глаза бы мои тебя не видели!
      Ничего не понимая, Колька ретировался, сопровождаемый бранью и оскорблениями.
      С тяжёлым сердцем дошагал он до родной калитки. Остановился открыть её, но  вдруг услышал женский смех во дворе, такой знакомый и родной! Сердце у него бешено заколотилось, готовое выскочить из груди: Настёна! Её голос, смех, он узнал бы из сотен тысяч голосов! Распахнул калитку:
   –   Настенька!
Да, это была она, его любимая, а на руках у неё сидел и улыбался полненький бутуз, глядя на незнакомого дядю. У Насти начали подгибаться колени, но Колька вовремя подхватил её, не дав упасть. Она обняла его, шепча:
   –   Наконец-то, родной мой, дождалась тебя, прости, что мало тебе писала, от тебя вообще писем не было, но я всё равно продолжала тебе писать! Потом, совсем недавно всё прояснилось, я тебе вечером  расскажу. А это вот твой сын, познакомься, мы с твоими родителями решили назвать его Алёшкой, ты не против?
      Ближе к вечеру пришли с работы родители Кольки, набежали соседи и вся родня. Соорудив в палисаднике импровизированный столик, отметили возвращение солдата.
      Колькины  родители выделили Настёне с малышом комнату в своём большом доме, обеспечив их всеми удобствами.
      Ночью, Настя рассказала Кольке свою историю:
   –  Поступила я в институт, в который так хотела, на очное отделение – родители обещали, что будут платить но, когда узнали, что беременна, мать закатила такой
грандиозный скандал!  Она заставляла избавиться от ребёнка, пока не поздно, но разве я могла это сделать, ведь это был плод нашей любви, а не разврата! Когда отказалась делать аборт, мать отреклась от меня и сказала, что таким шлюхам, как я, не место в их доме! Чтобы хоть как-то прожить, я устроилась работать в больницу санитаркой, переведясь на заочное отделение. Денег, что зарабатывала, едва хватало, благо подруга по институту приютила – хоть за жильё не платить.
Вскоре родила и взяла академический отпуск на год. Тебе писать о ребёнке боялась, не знала, как отреагируешь, уже был горький опыт с родной матерью!
Письма я тебе писала регулярно, но ни одного ответа так и не дождалась, потом выяснилось, (подруга призналась) что мать моя просила не отдавать мне твои письма, а мои, не отправлять! Я ведь сама не могла с ребёнком по почтам бегать, вот и просила сделать это подругу. Месяц назад решила, будь что будет, и рассказала твоим родителям о ребёнке. Когда ехали с малышом к ним, боялась очень, а вдруг и они прогонят! Но всё произошло совсем наоборот, встретили как родную – моя мать им уже всё рассказала, и закатила скандал такой, что Боже упаси! Ну вот, теперь ты знаешь всё, – прильнув к мужу всхлипнула Настёна – надеюсь, ты-то меня ещё любишь, не прогонишь?
   –  Успокойся, любимая, – прижал её к себе Колька – мы же клятву давали, помнишь, на ромашках?
   – Помню, Коленька, ох как помню, это был лучший день в моей жизни!
      Колька улыбнулся в темноте:
   –   Сколько ещё я подарю тебе таких дней Настёна, ведь теперь мы вместе, втроём и думаю, что счастью нашему никто и ничто помешать не сможет. Спи, дорогая, с завтрашнего дня нас ждёт новая жизнь, полная радости и любви!