16. Подполковник в отставке - водитель миллионера
Виноградов к тому времени шесть лет возглавлял Совет судей области и поднял на обсуждении важный вопрос - об обеспечении безопасности судей.
Многие судьи могли назвать примеры из личной практики, когда при вынесении приговора или решения суда, в их адрес и в адрес их родственников, высказывались угрозы уничтожения имущества и даже лишения жизни. Вот и Владимир Николаевич рассказал, как заместителю председателя суда области, подожгли входную дверь в квартиру.
Виноградов обращался по этому факту в УВД, прокуратуру, но виновных так и не нашли. Хотя из материалов гражданского дела, которое рассматривала заместитель председателя областного суда в кассационном порядке, было ясно, кто заинтересован в вынесении неправосудного решения. Виноградов рассказал, что они ввели в практику принимать на работу в качестве администраторов судов, отставных офицеров МВД и армии.
После занятий Ерёменко подошёл к Виноградову, который так и сидел за своим столом и с удивлением увидел, что тот записывает в свой блокнот стихи.
Увидев удивленное лицо лектора, Владимир Николаевич рассказал, что он пишет стихи и прозу давно, является членом союза писателей, вот и сегодня он написал стихотворение, посвящённое офицерам.
Николай Николаевич попросил прочитать его, Владимир добавил, что это стихотворение он внесёт в свою новую повесть, которую назвал «Взводный». Эту повесть он посвятил своему отцу, прослужившему в Красной и Советской армии сорок один год.
Костюм он в магазине примерял,
Осанку воинскую он не потерял,
Широкоплеч, высок и весь седой,
Стоял у зеркала, с открытой головой.
Совсем недавно, он носил мундир,
И обращались все, товарищ командир!
А их он называл, сынки мои,
Но кончились ученья и бои.
Года минули, он давно в запасе,
И правнучка его, в четвертом классе,
Костюм на нем, сидит, словно влитой,
Но нет медали, с гранью золотой.
Покупке этой, не совсем он рад,
В костюме, не пойдет он на парад!
Вечером у себя дома Ерёменко включил компьютер и прочитал: «Офицер запаса - военнообязанное лицо, имеющее офицерское звание, не находящееся на действительной военной службе. Его не следует путать с офицером в отставке, который перестал быть военнообязанным по возрасту, состоянию здоровья или иным причинам».
На следующий день, до начала своей лекции на перерыве Николай Николаевич подошёл к Виноградову, стоящему у окна в коридоре и что-то записывающего в свой блокнот:
- Давайте познакомимся поближе, - предложил он высокому, седовласому, подтянутому судье. – Я вижу, что вы тоже были офицером.
Виноградов рассказал, что двадцать лет служил в органах внутренних дел, а вот одиннадцать лет работает судьёй, из них десять председателем районного суда.
Владимир Николаевич достал из кармана фотографию:
- Хочу написать историю этого достойного офицера, его отношение к службе, его подвиги и огорчения.
Николай Николаевич увидел на фото моложавого человека, с острым подбородком, широким лбом и глубоко посаженными голубыми глазами. На парадном мундире, одетым в честь Дня Победы, золотом сияли погоны подполковника.
Не думал Ерёменко, что судьба несколько раз сведёт его с этим подполковником.
В первый раз они столкнулись у двухэтажного административного здания санатория «Светлана». Это здание было похоже на маленький замок, над его крышей высились острые шпили. На первом этаже они вместе сдали свои путевки и медицинские карты, а потом двадцать один день жили на одном этаже.
Рядом с административным зданием, была небольшая площадь, по сторонам её стояли два здания, на третьем этаже здания справа им выделили номера.
Когда в этот же день Николай Николаевич вышел из здания, чтобы пройти в лечебный корпус, он увидел лавочки, обросшие по сторонам и сверху лианами, это было так удивительно. Николай Николаевич и пальмы впервые увидел в Сочи.
Ерёменко два раза перешёл дорогу и оказался на набережной, с которой видны были бескрайние просторы моря. Николай обратил внимание, что у самого берега вода была сероватого оттенка, дальше синего, а до самого горизонта – голубая.
Там, вдалеке, можно было разглядеть огромное судно, а совсем недалеко от берега, моторная лодка тащила за собой на длинном канате параплан. Можно было разглядеть мужчину, который летел с открытым ртом, видимо кричал, он активно дрыгал ногами.
Ерёменко достал из пакета небольшой фотоаппарат и сделал несколько снимков. Пройдя несколько шагов, он увидел лавочку, на ней сидел тот самый подполковник Володя Кузов, о котором рассказывал Виноградов.
Подполковник встал, повернулся к морю спиной и сфотографировал фонтан, украшенный зелёными чашами, будто их малахита.
Ерёменко, проходя мимо них, ещё подумал, что делал их Данила мастер под надзором строгой Хозяйки Медной горы.
Николай Николаевич первым представился Кузову и рассказал, откуда знает его.
- Я рад нашему знакомству, - Ответил Кузов.
Ерёменко совсем не удивился философскому складу ума отставного офицера.
- Я долго не мог найти себя на гражданке. Ведь давно известно, что самые часто встречающиеся вакансии для военных запаса или в отставке - это работа в охранных предприятиях.
Я, бывший командир батальона мог бы работать охранником, инспектором отдела охраны, начальником службы безопасности, можно было пойти в инкассаторы, менеджером по продажам, судебным приставом.
Но меня попросил поработать водителем бывший прапорщик, который стал крупным олигархом, нажившим состояние за время службы. Я согласился. Очень хотелось узнать, каким способом он разбогател.
Это мнение у меня укрепилось, когда я узнал, что у него есть вилла в Греции, жена имеет магазин в городе Одинцово.
Хотя, как говорил мне этот прапор, прибыли магазин не даёт, а поэтому, он каждый месяц выделяет жене десять тысяч долларов, для поддержания деятельности жены и поднятия её престижа.
Я согласился на зарплату в пятьдесят тысяч рублей, только бы установить факты хищений и привлечь этого олигарха к уголовной ответственности.
А как мне было трудно из-за разной специфики трудовой деятельности у военных в отставке адаптироваться на новом месте работы.
Мои бывшие сослуживцы работающие на гражданке не первый год, рассказывали, что на первых порах приходится сталкиваться с разным трудностями.
Поначалу всё кажется непривычным, особенно если человек провел на военной службе двадцать лет и больше. Одним мешают предубеждение в обществе по отношению к военным и нечестность окружающих, другим – однобокость военного образования.
Кузов замолчал, на насколько минут, он смотрел на голубые волны, с шумом накатывающие на берег, потом, словно стряхнул с себя тяжесть воспоминаний, продолжил:
- Я три раза писал рапорт, чтобы меня отпустили учиться в Академию, но мне всё отказывали, служить некому. А ведь я женился на армии, мой батальон был лучшим в военном округе. Мои воспитанники служат в охране первых лиц государства. Но у меня до сих пор нет детей, да и жениться только планирую.
В начале девяностых, я очень переживал за развал Союза, был зол на тех, кто ослабил мощь страны. Особенно тяжело было, когда министром обороны назначили «табурета». Вот тогда началось такое…
Воровали многие и не только старшие офицеры, но и прапорщики, как и мой новый «хозяин» жизни. - Кузов еле слышно пробормотал бранные слова. – Я когда готовился поступать в Академию, причитал, что офицерский корпус объединял лучшее, что было в России в смысле человеческого материала.
Офицерское сословие вообще было наиболее образованной частью общества, ведь девяносто процентов деятелей российской науки и культуры происходило из этой среды.
Как наиболее качественная в нравственном отношении часть общества офицерство чрезвычайно широко использовалось в прошлом на гражданской службе, на нём держалось и общегосударственное управление.
Долгое время бывшие офицеры составляли подавляющее большинство гражданских чиновников средних и старших рангов, не говоря о том, что в гражданских ведомствах оказалось и множество офицеров действительной службы, ведь к 1796 году в России на гражданской службе насчитывалось около одной тысячи офицеров. Это притом, что в самой армии служило около трёх тысяч.
И что важно, они составляли до половины всех гражданских чиновников «генеральских» рангов. Даже в начале двадцатого века на гражданских должностях состояло около трёх тысяч офицеров. Это не считая, что должности губернаторов, вице-губернаторов, градоначальников, начальников областей и уездов на окраинах страны замещались генералами и штаб-офицерами действительной службы.
А что сейчас? После отставки, или ухода в запас, мы, по сути, никому не нужны! Вот и получается, что часть идёт в правоохранительные органы, а часть пополняет ряды организованной преступности.
Второй раз Ерёменко столкнулся с Кузховым в санатории «Светлана» через год. Их направили проживать в шестнадцатиэтажный корпус с двумя лифтами, перед которыми после возвращения отдыхающих из столовой всегда было очень много народа.
Кузов и Ерёменко стали подниматься на свои этажи пешком. На каждой межэтажной лестничной площадке стояли огромные вазы, в которых росли цветы «ночная красавица». Эти цветы закрывали свои соцветия на день и только вечером, проходившие мимо отдыхающие, а их было совсем немного, люди в основном пользовались лифтами, цветы открывали такое разноцветье, что хотелось читать стихи о любви и даже петь.
Но ночью тишины не было. Рядом со зданием проходила основная городская дорога, и было так шумно, будто колоны танков проходили мимо.
Следующим утром Николай и Володя купили в аптеке «бируши».
К трёхэтажному зданию столовой, они шли от спального корпуса через дорогу, мимо большого здания таможни, рядом со столовой было здание лечебного корпуса. Однажды проходя мимо ларька с фруктами, купили спелый инжир.
Николай и Володя впервые в жизни спелые и такие сочные и сладкие фрукты. Их ели, гуляя по аллеям дендрария.
Вот китайский фонтан, а вот индийская сирень, пяти разных цветов, вот удивительные строения, похожие на виллы патрициев древнего Рима.
Японский сад камней, с множеством параллельных округлых многочисленных борозд, разделённых положенными рядом камешками.
Володя Кузов рассказал Николаю Николаевичу, что он пошёл учиться в высшее военное училище по примеру соседа - Виноградова, который на восемнадцатилетие подарил ему «золотые» майорские погоны от своего старого парадного мундира.
Ерёменко и Кузов часами ходили по набережной у моря, заполненной сотнями ларьков, часто проходили мимо статуи морского царя. Пешком они ходили к железнодорожному вокзалу покупать билеты на обратную дорогу, не прятались от коротких, тёплых летних ливней.
Володя поделился в Ерёменко своими мыслями:
- А ведь если подумать, положение Советского, а теперь русского офицера по сути своей глубоко «идеологично».
Офицер не может воспитываться иначе, как в представлениях о благородстве и почётности своей миссии, в осознании своей высокой роли в жизни государства и своего народа.
Для того чтобы ощущать гордость за свою профессию, офицер, прежде всего, должен видеть в ней некоторый высший смысл, а не просто изыскание средств, к существованию.
Офицер по самой природе своей профессии нуждается в четких и ясных ориентирах, он должен быть уверен, что за его спиной стоит власть, которая воплощает интересы страны и всех народов её населяющих, которая ни при каких обстоятельствах не даст в обиду его - защитника этих интересов. Только тогда он будет свободен от забот о выживании своей семьи и недосягаем для разного рода шкурных соблазнов.
Да, я ведь сейчас работаю администратором в районном суде, прапора - олигарха осудили на десять лет, он торговал оружием.
А ведь нужно отметить, что раньше в России российское офицерство, прапорщики тогда были офицерами, представляло собой уникальный сплав носителей исторического опыта разных культурно-национальных традиций - как западных, так и восточных.
Тогда, было характерно, что иностранные выходцы, принявшие русское подданство, отличались преданностью российской короне и давали существенно более низкий по отношению к своей численности процент участников антиправительственных организаций. Практически не встречалось случаев измен в пользу единоверцев со стороны офицеров-мусульман во время турецких и персидских войн. Умение российской власти привлекать сердца своих иноплеменных подданных немало способствовало могуществу империи.
В это время Ерёменко вспомнил предательство народов России генералом Дудаевым, который развязал войну против народов России.
- Важной чертой российского офицерского корпуса, продолжил Кузов, - был наследственный характер. Дети лиц, первыми в своем роду ставших офицерами, практически всегда наследовали статус своих родителей, оставаясь в составе этого слоя. Дети подавляющего большинства офицеров становились офицерами, а среди офицеров всегда преобладали дети офицеров.
Вот бы в современной России это возродилось, армия была бы ещё крепче и сплоченнее.
В третий раз Ерёменко увидел Кузова в Зимнем дворце Санкт-Петербурга. Он обратил внимание на Володю потому, что он стоял вплотную к экскурсоводу и внимательно слушал его рассказ:
- В прошлом это был главный императорский дворец России. Нынешнее здание дворца пятое по счету, построено в 1762 году итальянским архитектором Растрели в стиле пышного елизаветинского барокко с элементами французского рококо в интерьерах. Начиная с советского времени, в стенах дворца размещена основная экспозиция Государственного Эрмитажа. С момента окончания строительства в 1762 году по 1904 год, дворец использовался в качестве официальной зимней резиденции российских.
В 1904 году Николай Второй перенёс постоянную резиденцию в Александровский дворец в Царском селе. С октября 1915 года до ноября 1917 года во дворце работал госпиталь. С июля по ноябрь 1917 года во дворце размещалось Временное правительство. В январе 1920 года во дворце открыт Государственный музей революции, разделявший здание с Государственным Эрмитажем вплоть до 1941 года.
Володя заметин Николая Николаевича, подошёл к нему. Закачивая свой рассказ об офицерах, подполковник в отставке отметил:
- Сейчас по существу в России необходимо закрепить и развить положение, существующее фактически, предоставив, например, выходцам из офицерских семей преимущественное право на поступление в военно-учебные заведения.
Ведь этому есть пример, несколько лет назад в России на юридической основе было воссоздано казачье «сословие».
Необходимо поставить вопрос и о закреплении особого статуса за офицерством. Мы всегда глубоко уважали такие понятия, как благородство, патриотизм, слово офицера.
Свидетельство о публикации №220053100320