Трагедия наших детей

  Из зала суда
               Наркотики – бедствие каждого из нас,
                трагедия наших детей
С 30 марта по 2 апреля 2004 года в Протвинском суде под председательством федерального  судьи Карпова И.А.  продолжался процесс рассмотрения уголовного дела четверых молодых людей, имевших отношение к распространению наркотиков в городе.
По фактам задержания  13-14 августа 2003 г. были предъявлены обвинения: по статье 228,ч.4 (незаконное приобретение, хранение, перевозка и сбыт наркотических средств в особо крупных размерах) Сергею Азарову , 1982 года рождения; то же самое, но без пункта «перевозка» - Андрею Капустину, 1985 г.р. и Константину Губину, 1982 г.р.; Оксане Головой, 1973 г.р. также вменена статья 228,ч.1.
Разбирательство было почти скрупулезным, длительным, с оглашением и сопоставлением многих документов, которые представлены в деле двумя томами. И все же… Очень хотелось бы  понаблюдать, как рассматривалось бы такое дело, скажем, в Женеве, или Амстердаме, или в любом другом городе Европы, где хорошо знают, что такое права человека, знакомы с всеобщей Декларацией прав человека? Было ли бы оно там вообще принято к  рассмотрению, если бы в нем фигурировало такое количество ошибок, описок, нестыковок фактов, не соблюдения пунктов и параграфов Законов, правовых инструкций, Конституции, наконец?
В ходе разбирательства дела в судебном зале (а он был постоянно полон, так как присутствовали родные и друзья, знакомые подсудимых) не могло не вызвать недоумения и вопросов слишком частое несовпадение того, что произносилось свидетелями или обвиняемыми, с тем, что фигурировало в документах, приобщенных к делу сотрудниками следствия.
 Можно привести немало таких примеров, вот один из них: свидетель Алимова, по просьбе адвоката Хадикова в зале суда ознакомилась с протоколом задержания обвиняемой Головой, который она, Алимова, в качестве понятой подписывала 13 августа вместе с другим понятым (фамилию его она не припомнила, описала лишь внешность), приобщенным к делу, и обнаружила там вместо своей фамилии и подписи - совершенно другие!! То есть, оказалось, что документ был кем-то подменен. Зачем, почему, с какой целью? Кто теперь может установить правдивую картину задержания? К тому же, из показаний Алимовой в суде следует, что она фактически отсутствовала  на месте изъятия наркотиков во время их изъятия, а засвидетельствовала в протоколе наличие того пакета с наркотиками, который  был позднее предъявлен ей сотрудниками ОВД, как изъятый у Головой в подъезде дома  №32 по улице Ленина!! 
И таких несуразностей в деле немало. Обвиняемый Губин, например, с первых минут процесса показал в суде, что на самом деле 14 августа он передал Головой по ее просьбе четыре пакетика с наркотиками (хотя везде в документах дела фигурируют три), и пояснил, что при составлении протокола изъятия, уже в органах дознания, милиционеры «предложили» задержанным (Губину и Капустину) засвидетельствовать передачу трех пакетиков, с чем они вынужденно согласились: «Ну, три  так три…». Вопрос: куда же, в таком случае, делся четвертый пакет? И почему, как мог он исчезнуть?
 Кроме того, заметим, что этих ребят после задержания  без каких-либо контактов с адвокатами продержали в камерах ОВД сутки, составив какие-то липовые протоколы о, якобы, имевших место  пьяных дебошах с их стороны, то есть всецело нарушив их гражданские права.
На основании всего увиденного и услышанного в зале суда у меня, к примеру, сложилось  впечатление, что если бы перед судом изначально не ставилась кем-то цель сделать настоящий процесс показательным в вопросе борьбы с наркоманией в городе, это уголовное дело, состряпанное с таким количеством  нарушений статей УК РФ и других правовых документов, инструкций  (эти нарушения подробно в прениях перечислили адвокаты Медведева, Хадиков, Крашенинникова), скорее всего, было б направлено судьей на доследование.
 Из самой сути дела понятно, что в разной степени активности и корысти подсудимые совершили преступления. А Губин и Капустин, за два месяца до задержания посаженные «на иглу» Азаровым (по их показаниям, которым трудно не верить), – в большей мере совершили их… именно против самих себя. И когда эти полудети-пацаны  раскаянно признавали предъявленные им обвинения – нам, сидящим в зале, было отчетливо ясно, что признавали они свою вину, в первую очередь, перед своими родными, плачущими прямо в зале мамами, обеспокоенными их судьбами друзьями, которые предупреждали ведь об опасности наркозависимости, о возможных тяжелых последствиях их связи с наркодельцами.
 Каждый из них, впрочем, дважды обратился с такими извинениями к залу и судье. Очень жаль, что эти искренние раскаяния возымели меньшее воздействие на тех, кто определял им меру наказания, чем замечания из СИЗО, записанные в личные дела обвиняемых, такие, например, как: подходил к окну, заглянул в глазок соседней камеры… Эти двое успели навредить пока еще только самим себе, а уже получили приличные сроки наказания: Константин Губин - семь лет лишения свободы, Андрей Капустин – четыре (смягчающими обстоятельствами стали возраст и состояние здоровья).
Кстати, не понятно, почему мама Губина не предложила его адвокату приобщить к делу выписки из медицинской карты сына, об очень серьезной травме головы Кости вследствие хулиганского нападения на него примерно 3,5 летней давности (в период его учебы в институте). По некоторым обстоятельствам автору этой статьи пришлось быть рядом с юношей в первые часы после травмы, и потому иметь возможность оценить ее тяжесть.  Можно предположить даже, что под воздействием еще той черепно-мозговой травмы, вследствие страха за свое здоровье - от возможных физических воздействий при задержании и допросах,  - в первоначальных показаниях Константина (записанных после момента задержания вечером 14 августа - впопыхах, в невозможности еще до конца осознать и обдумать свою вину) фактически было  признано  им самим за состав преступления, в большей мере, его личное глубокое раскаяние, собственное понимание  собственного «падения». Да и, пожалуй, из всех материалов дела именно это и вытекает: виновен, по большей части, в слабохарактерности, в некоторой инфантильности, неумении до конца обдумывать свои поступки, нежели в преступлении. Просто ирония судьбы какая-то: дело  обернулось  так, что против него сыграло даже его собственное  осознание содеянного, и содеянного, прежде всего, опять же - против самого себя,  - незаметное  втягивание в наркоманию...
Осознание пришло настолько поздно и, наверное, настолько очевидно на момент судебного заседания, что он всех ошарашил своим искренним, неожиданным признанием: - Я благодарен милиции, что так случилось, потому что не знаю, чем это все могло бы закончиться…- Минуту-другую в зале просто все замерли от этого прозвучавшего раскаяния, в сущности, ведь раскрывавшего еще полудетскую душу подсудимого… 
Ужасно горько сознавать, что мы воспитываем  наших детей так, что и в 20 лет они все еще
подростки. И оказывается, что и в этом возрасте им нужен… ми-ли-ци-о-нер (!), чтобы понять, как правильно поступить в какой-то сложной ситуации.  А в наше время, в нашем городе, во всяком случае, совсем пропало из правовой практики такое понятие, как профилактика правонарушений среди молодежи. Неужели и впрямь совсем пропала необходимость в ней? И даже в таком серьезнейшем вопросе, как наркомания? И даже в городе с таким высоким процентом вовлеченности детей и  подростков в это пагубное дело?..
Знаю наверняка, что на эти вопросы нечего ответить ни органам милиции, ни ответственным лицам городской администрации. Вся борьба с наркоманией пущена на самотек. А эти мальчишки приобщились к наркотикам ни где-нибудь, а в коммерческом компьютерном центре, расположенном  в помещении муниципальной молодежной организации –  так называемого «Центра Молодежных Инициатив», на территории подросткового клуба «Орленок», по соседству с опорным пунктом участковых милиционеров (и даже имеющим  общий с участковыми номер телефона!). Вот такая «профилактика» в нашем городе…
Думаю, подсудимые Губин и Капустин стали, в некотором роде, «козлами отпущения», ради  показного  эффекта  эфемерной борьбы с наркоманией в городе, и на самом деле понесли незаслуженно суровое наказание за свои проступки.
О двух других осужденных, возможно, поговорим в следующей статье. (По просьбе некоторых участников судебного процесса фамилии обвиняемых автором изменены).
2 апреля суд также вынес частное определение в отношении Протвинского ОВД по действиям отдельных сотрудников уголовного розыска, предложил возбудить уголовное дело против одного из них (которого, правда, здесь успели уже благополучно проводить на пенсию).
                В. Лефтерова   
_______________________________________

(Опубликовано в Серпуховской газете «Совет»  №18 (1868)  06.05.2004.)