Деда Тимофея лапти спасли

(фото из интернета)

Появлению Тимофея Федоровича в нашем доме радовались все, когда он приезжал из Кутурги и гостевал у нас несколько дней. Он приезжал в Джамбул, чтобы на базарной толкучке, открываемой по воскресным дням на окраине города, купить, что-либо необходимое для хозяйства. Продавал Тимофей сплетенные им лапти, сети и мордушки, прихваченные с собой в небольшом количестве. Он был среднего роста, не худой, не толстый, круглолицый и скуластый с темно-русой бородкой, чуть поседевшей, ухоженной, как у нижегородского купца. Глазами добрыми и смешливыми. В простой ладно сидевшей на ней одежде и новеньким с виду рюкзаком за плечами, с которым в походе никогда не расставался. Обычно, ранним утром выходного дня, когда в доме еще все спали, дед Тимофей по-тихому вставал и нагрузив на себя корзины и всю плетеную снасть, отправлялся пешком на толкучку. «Ехать на автобусе пять-семь километров – одно баловство! А вот прогуляться пешочком – это очень даже полезно! Но, другое дело, ежели, когда время торопит, или дорога дальняя, тут уж без транспорта никак»
Обычно, посидит за столом с нами, попьет чаю, который мама моя заваривала ему всегда покрепче: «Чай крепкий пить – это с каторги привычка!» - вспоминал он, - «когда добывали арестанты чай, всегда заваривали чифир, но я его всегда кипяточком разбавлял».
Характером он был непоседлив: сидит разговаривает, а сам по сторонам нетерпеливо смотрит и руками себе по коленкам похлапывает. Мама ему выговаривала: «Да что Вам Тимофей Федорович не сидится! Вы же в гостях, отдыхайте пожалуйста, дома наработаетесь!».
-Не могу я без дела сидеть, мне любой мелочью заняться необходимо, Сальма Густавовна! Скука одна получается и захворать так недолго!
-Ну и так тоже нельзя, человек и отдыхать должен
Проши годы. Скончалась мамина младшая сестренка Оля. Тимофей Федорович не смог свою любимую сношку проводить в последний путь, из-за случившегося обвала в горах, перекрывшего на время дорогу из Иссык-Куля. Приехал к нам дед Тимофей уже к полудню, добирался на перекладных, рейсовый автобус не вышел. Мы посидели за столом, и он попросил меня вместе съездить на могилу Оли, проведать ее.
Джамбульское кладбище «Зеленый ковер» находилось за городом, в стороне аэропорта.
Пассажирский автобус ходил туда два три раза в день. Пришли мы на кладбище, день был веселый, теплый и не очень жаркий, присели на скамейку возле могилки. Тимофей Федорович снял рюкзак и достал чекушку водки с закуской, положил все на расстеленную газету, и перекрестился.
-Ты Гарик, парень взрослый, и давай по-нашему помянем Олечку, твою любимую тетю и мою незабвенную красавицу сношку.
Дед, утирая слезу, налили в походные стаканчики и сказал: «Царствие Небесное рабе Божьей Ольге и пусть ей там хорошо будет!»
Потом мы разговорились, выпили еще. Погода благоприятствовала, что время быстро пролетев, что мы чуть было не опоздали на последний автобус. Хорошо, что Федорыч посмотрел на солнце: «Ах ты, Господи, автобус прошляпили!»
Мы вскочили и поспешили к поселку. На подходе мы увидели издалека, как автобус выехал на центральную дорогу: «Ну, ничего страшного! Пешочком прогуляемся…»
Но, автобус внезапно остановился и водитель, открыв дверь закричал: «Дедушка, иди сюда, мы подождем!» Люди в окнах замазали нам руками. Видимо, внушительная борода деда Тимофея, была замечена людьми сразу.
«Пошли быстрее! Нас ждут! – сказал он
Потом, глянув на меня, спросил: «А может побежим!?»
Мы побежали. Я старался бежать из приличия, не обгоняя деда: «Гаррик, а шипче ты бежать можешь?»
Эх, блин, твою ж мать, дед так рванул, что я уж старался от него не отставать, дабы не оконфузиться. Люди смеялись, глядя на то, как лихо бежит дед и рядом едва поспевающий внук.  Мы влетели в автобус – народу полно. Тимофею Федоровичу, улыбаясь аплодировали и нам с ним уступили место. Дед, поблагодарив сел, дыхнул как конь: «Хххху!», и спокойно стал вытирать шею и порозовевшие щеки. Водитель, мужчина средних лет, загорелый казах, улыбаясь спросил: «Скажи дедушка, сколько тебе лет?»
-На девятку поднимаюсь
-Ну ты молодец, дай Бог тебе здоровья!
-А ты сынок, еще набрось десять лет каторги в Сибири.
Пассажиры восторженно заахали.
Однажды в субботу, приехал Тимофей Федорович, как всегда, чтобы в воскресенье сходить на толкучку.
За последние годы, у Тимофея Федоровича борода побелела, но держался он прямо и крепко. В тот день во дворе я колол дрова, из привезенного подтоварника. Дрова были сырые, но за жаркое лето, уложенные в углу двора, они хорошо высыхали. Деде Тимофей устроился в углу двора и стругал черенки для лопат и граблей. Мы беседовали, и он рассказывал Иссыкульские новости. Среди пеньков попадали и липовые, сырые и с сучками. 
-О! Да у тебя тут, липушка есть! – сказал Федорыч.
Он взял пенек и ловко принялся сдирать кору на ленты. Потом, присев на ступеньки крыльца, быстро и ловко сплел детский, красивый лапоток, который улыбаясь протянул мне.
«Бери Гаррик, и повесь где-нибудь на гвоздок! На счастье, будет и тебе память!
-Спасибо дедушка большое, как скоро вы его сплели.
День начинался жаркий, он вытирая платком вспотевшее лицо, задумавшись сказал: «А ведь там, на каторге, меня лапти от смерти спасли!»
Любил я слушать истории из его нелегкой жизни. Расскажите мне, как это произошло:
«Ну, тебе я уже рассказывал, за что меня на десять лет в Сибирь отправили. Там нашего брата немало пропало. Вся Сибирь на костях людских.
Случилось так, что у заключенных к лету, вся обувка прохудилась, поистрепалась, а новой обуви в зону не подвезли. И тут кто-то подсказала начальнику лагеря, что можно лапти сплести – в тайге липы немеряно. К тому времени от моего этапа осталось меньше половины. У меня самого отекли ноги, и я чувствовал себя плохо. Та скудная похлебка и суточный пай хлеба, не хватало, чтобы восстановить силы на повале леса в 12 часовом режиме. Ранним утром нас выстроили, и начальник зычным голосом рявкнул: «Заключенные, кто из вас может лапти плести – шаг вперед!»
Шагнули я, да мужичок рязанский из моего этапа, по моложе меня.
- Сколько лаптей за день можешь сплести?
Рвать пуп на хозяина лагеря я не собирался и отвечаю ему:
- Полторы две пары внатяг сделаю
-А ты сколько сможешь? – спрашивает он рязанского
Тот тоже не дурак, покрутив усы ответил:
-Лапти плести, гражданин начальник, вроде бы дело немудренное, терпения требует и таланта, ведь лапоть лаптю тоже разнятся. Хороших лаптей в день больше одной пары ну, полторы, не сплести.
-Может хватит умничать!? Слушайте мой приказ: по три пары в день на каждого. Наберете себе в бригаду толковых учеников, а лыко вам драть и доставлять будет спецотряд.
В тот же день нам выделили помещение под мастерскую и мы выбрали себе учеников из слабых и больных. В основном то были выжившие с нашего этапа. Дело у нас пошло бойко. Бригада оказалась толковой из хороших людей. Несчастье нас сплотило – тут были даже два профессора, врач, ученые инженеры, заводские рабочие и наш брат – деревенский. С работой управлялись еще до обеда и каждый из нас держал рядом недоплетенный лапоть, или сидел на нем. Как только заглядывал конвоир – все активно работали и занимались делом. Мы знали – наша лафа скоро кончится, как только обуем всех, цех расформируют и будем мы в тайге опять лес валить. Нам нужно было набираться сил и для этого в дальнем углу мастерской, мы поочередно отдыхали на лавках, заваленных дранкой. Плести лапти – это не лес валить по 12 часов и харчей, хоть и скудных, но хватало, чтобы успеть окрепнуть.
Вот так, Гаррик, лапти спасли нас от смерти.