Конецъ света отменяется! оригинал

               
               
(Печатается по оригиналу 1912 г. Твёрдый знак - везде, к сожалению, заменился на ;  прим.авт.)

                Глава I
                Рай
 
          …16 мая 1912 года выдалось необыкновеннымъ; впрочемъ, и в;сь май всегда бываетъ необыкновеннымъ: не зря же говорятъ: «Май – подъ кустикомъ рай!»
          Въ ма; рай былъ везд;, а не только подъ кустиками; чудесное цв;теніе всего и вся, вкуп; съ плотнымъ надушеннымъ воздухомъ, производило ощущеніе, что челов;къ находится на св;тскомъ балу: вокругъ него двигаются прелестные созданія, благоухающіе такъ, что кружится голова, и… онъ думаетъ – вотъ хорошо бы, чтобы это продолжалось в;чно!
          Однако в;чнаго ничего не бываетъ; разв; что такъ можетъ быть въ раю?
          В;дь если тамъ н;тъ благоуханія сирени и другихъ чудесныхъ запаховъ прекрасныхъ цв;товъ, да неземного п;нія птицъ, то что же тогда есть рай?
 
          Писатель Даніил; Городецкій (въ міру Петръ Зарудный) въ этотъ день долженъ былъ идти въ издательство; его жизнь состояла изъ работы за конторкой и періодическихъ визитовъ къ издателю; а поскольку онъ писалъ разсказы, то и визиты туда были частыми.
          Въ этотъ день онъ, позавтракавъ и давъ, какъ обычно, наставленія экономк;, отправился на Гоголя, 22, въ «Ниву», къ г-ну Железнову.
          Онъ шелъ и – ничего не вид;лъ и не слышалъ вокругъ: ни дворника, поднимающаго пыль метлой, ни грохочущаго трамвая, ни дребезжащихъ авто, выбрасывающихъ тучи вонючаго дыма, ни бродягъ, сидящихъ около забора…
          Ничего, кром; буйной зелени и цв;товъ, источавшихъ божественный ароматъ. И такого же божественнаго п;нія птицъ. Онъ шелъ, и мысли у него были самыя разныя.
          …На вход; въ зданіе носъ къ носу онъ столкнулся съ Бекетовымъ.
          – Ну здравствуй, князь… Сколько же не вид;лись? – воскликнулъ Петръ.
          – Давненько! Мое почтеніе! Пос;ти Скоробогатова, и… жду тебя въ «Вен;», конечно. Мн; Игонинъ такое разсказалъ, я заслушался! Разскажу и теб;.
          Петръ кивнулъ. И даже проп;лъ: «…Ахъ, въ «Вен;» множество закусокъ и вина; вторая родина она для Куприна».
          Не встр;чаться въ «Вен;» творческимъ людямъ – было немыслимо: вс; знали это м;сто, какъ литературно-артистическій клубъ всего Санктъ-Петербурга. Зачастую тутъ можно было встр;тить какъ вс;мъ изв;стныхъ писателей, художниковъ, музыкантовъ и артистовъ, такъ и начинающихъ, но уже понимающихъ, что не ходить въ «Вену» – значитъ нав;ки остаться неузнаннымъ. Именно въ «Вен;» – Петръ и познакомился съ Бекетовымъ; въ то время онъ уже былъ маститымъ литераторомъ.
          Заказали они столько, чтобы хорошо и спокойно посид;ть, – оба никуда не торопились.
          Выпили ледяной б;ленькой, позакусывали для порядку.
          – Вотъ, сударь, – началъ Бекетовъ, – что разсказалъ мн; Игонинъ. И помолчалъ, подогр;вая интересъ и любопытство.
          – А разсказалъ онъ мн;, что въ Америк; вовсю снимаютъ фильму про то, что будетъ ровно черезъ сто л;тъ…
          – Въ дв; тысячи дв;надцатомъ году? Такъ что же будетъ? Второе пришествіе? – удивился Петръ.
          – Да н;тъ, думаютъ они, что прилетятъ къ намъ гости съ другой планеты… – отозвался Бекетовъ.
          – Хмъ… Съ Марса или Юпитера? Я Карышева читалъ, – ухмыльнулся Петръ.
          – Отнюдь, братъ ты мой, – Бекетовъ почему-то нахмурился, – прилетятъ они изъ дальнихъ міровъ – дабы изв;сти нашу цивилизацію… Ну, а мы ихъ – новымъ страшнымъ оружіемъ уничтожимъ!
          – Ну… Понапридумать можно много тамъ чего. – Петръ поднялъ рюмку. – За русскую литературу!
          Выпили, и Бекетовъ отправилъ въ ротъ добрый кусокъ осетрины.
          – Такъ вотъ въ чёмъ самое главное, – началъ онъ, едва проглотивъ его. – Они такихъ машинъ наизобр;тали для этой фильмы, что и описать нельзя! Прямо такъ, какъ черезъ сто л;тъ и должно быть! Такъ что – умри, а такую фильму посмотри!
          – Разв; къ намъ привезутъ и покажутъ её? – удивился Петръ. – Да куда тамъ!..
          Можетъ, всёмъ и не покажутъ; но на пробный сеансъ мы съ тобой, братъ, попробуемъ попасть… Разскажу теб;, какъ узнаю. Слыхалъ, что ближе къ Новому году.
          Дальше – заговорили они о литератур;, писателяхъ, гонорарахъ, «Титанике» и о всякихъ другихъ событіяхъ, что говорятъ обычно за столомъ…
          Однако мысли Петра были далеко.
          Ему вдругъ нестерпимо захот;лось с;сть на скамейку, окруженную сиренью, и вообразить себ; міръ 2012 года.
          …Почему онъ долженъ смотр;ть, какъ это будетъ въ фильм;? Быть можетъ, онъ самъ вообразитъ его себ; не хуже, а то и даже лучше и точн;е какихъ-то заморскихъ писателей!
          Петръ ;лъ, не чувствуя вкуса, отв;чалъ невпопадъ; ему пришло облегченіе, когда трапеза наконецъ закончилась.
          – Ну, до новой встр;чи, братъ, жди в;стей! – прощался съ нимъ Бекетовъ, а Петръ только и думалъ: «Скор;е бъ с;сть на скамейку!»
          …Наискосокъ въ паркъ – и вотъ она, скамейка!
          Петръ с;лъ на нее, но – тутъ же всталъ и быстро пошелъ по дорожк;; мысли его кип;ли, словно вода въ котл;, заставляя двигаться.
          «Что будетъ, что будетъ… Господи, да разв; это такъ сложно представить себ;? Всё будетъ больше и лучше! И всё – на электричеств;: и вело, и авто, и мото, и корабли, и аэропланы даже…
          И телефоны везд; – на каждомъ стол;, вотъ даже, къ прим;ру, и въ рестораціи.
          Да и телеграфъ безпроволочный – въ каждомъ Богомъ забытомъ краю.
          Къ доктору пришелъ, а онъ теб; пилюлю: выпилъ – и здоровъ!
          Ну и конечно, другіе планеты пос;тимъ, это ужъ какъ пить дать…
          Да и ;ды в;рно полно: такіе урожаища будутъ посредствомъ химіи, да тракторовъ, что на вс;хъ хватитъ.
          А вотъ войны будутъ ли? Да н;тъ… Какъ воевать, если, нав;рное, такое оружіе будетъ, что за одинъ разъ можно непріятеля уничтожить? Да и за что воевать-то? Всего же вс;мъ хватитъ в;дь…
          А религія? Да какъ же жить безъ Бога? Не думаю, что второе пришествіе будетъ, но… всё возможно! А проза, поэзія, музыка, театры? Классику ставить будутъ или новое что возникнетъ? Тутъ сложн;е всего понять… А хотя какая разница? Я не доживу…»
          Петръ р;зко остановился. «Вотъ мн; сейчасъ тридцать четыре. Ну л;тъ, можетъ, до шестидесяти дотяну, то есть до сорокового года прим;рно. Да ну, см;шно, право, – сколь Богъ дастъ».
          Онъ улыбнулся, представивъ себя с;дымъ, съ палочкой, выходящимъ изъ своего электрическаго автомобиля съ прозрачной куполообразной крышей. Онъ на нёмъ на прогулку ;здилъ. Ну, право слово, не въ издательство же! Рукописи по пневмопочте пересылать будутъ, которую въ каждомъ дом; устроятъ. А по ней, кстати, можно и продукты получать! Позвонилъ по телефону въ магазинъ, зачелъ списокъ – и теб; пришлютъ.
          Петръ сорвалъ в;точку сирени и поднесъ её къ носу. «А вотъ сирень останется! И май останется, и райскіе запахи! И любовь останется, и разлуки… И черезъ сто, и черезъ дв;сти л;тъ – всё останется то же самое!»
          Внезапно ему представилась жизнь сто  л;тъ назадъ – въ 1812 году. В;дь тогда – тогда ничего не было! Ни медицины, не электричества, ни телефона съ телеграфомъ, ни паровыхъ и бензиновыхъ машинъ, ни аэроплановъ, ни типографій, ни станковъ, ни кораблей-домовъ, да и тучерезовъ тоже…
          Всё было почти такъ же, какъ и въ Средніе в;ка… А потомъ – потомъ такой взрывъ! И стало столько всего, что страшно даже!
          А еще черезъ сто л;тъ – всего будетъ просто больше, и жить вс; станутъ лучше и счастлив;е, только и всего. Ибо всё, что можно, – уже изобр;ли. Главное – чтобы вс;мъ поровну досталось. Вотъ это и есть самое основное!
          «Такъ стоитъ ли идти смотр;ть эту фильму? Непрем;нно стоитъ – чтобы уб;диться, что всё такъ и будетъ… А на самомъ д;л; – кто знаетъ?»
          Въ посл;дующіе дни эт; мысли не давали ему покоя: онъ смотр;лъ на столъ – и вид;лъ на нёмъ телефонный аппаратъ и жерло пневмопочты, смотр;лъ на экономку – но вид;лъ какую-то электрическую машину, протирающую пыль и гладящую б;лье электрическимъ же утюгомъ; выглядывалъ въ окно – и вм;сто извозчиковъ вид;лъ запруженную надрывно гудящими автомобилями улицу…
         Поднималъ голову вверхъ – и вид;лъ не небо, а рельсы, уложенные на эстакаду, что возвышалась надъ крышей его дома, и по которымъ съ грохотомъ проносились по;зда на электрической тяг;; впрочемъ, онъ и могъ увид;ть только это да окна сос;дняго дома – новые зданія были такъ высоки, что верхніе этажи скрывались за тучами.
          «А если мн;, для прим;ру, во Францію нужно будетъ по д;ламъ быстро? То я сейчасъ же въ свой автомобиль – и къ аэроплану. И часа черезъ два – уже гуляю по Парижу!» Сердце Петра защемило: эхъ, не доживу!

                Глава II
                Необыкновенная книга

          Петръ всё время думалъ о будущемъ, и ч;мъ больше думалъ онъ – т;мъ больше оно ему нравилось. 
          Ночью закроетъ глаза – и давай представлять!
          И такъ онъ увлекся этимъ, что могъ запросто разсказать кому угодно про будущее и въ такихъ подробностяхъ, что слушающій диву давался.
          Замыслилъ написать объ этомъ книгу; хоть и многіе писатели увлекались фантастикой, но онъ почему-то думалъ, что у него получится лучше вс;хъ!
          Начать р;шилъ съ псевдонима.
          Даніил; Городецкій – это, конечно, неплохо; да и знаютъ его уже читатели, но… вотъ для такой книги – нужно придумать совс;мъ иное: чтобы сразу было понятно, что писатель этотъ – необыкновенный; и книга его – такая же! Придумать нужно что-то новое, необычайное!
          Турнасъ Оокъ, къ прим;ру. Или Чафлыгъ Кутанъ.
          Между темъ жаркое л;то см;нила золотая, хотя и мокрая осень.
          В;тры были столь сильны, что заговорили о наводненіи; впрочемъ, и безъ него у многихъ друзей Петра началась тоска, каковая всегда случается съ творческими людьми осенью, да особенно если осень эта – въ Санктъ-Петербург;, а не, къ прим;ру, въ Евпаторіи.
          Петра хандра не коснулась: онъ едва усп;валъ писать разсказы въ журналъ, чтобы прокормиться. Но почти всё время онъ посвящалъ будущей книг;!
          Разсказы его стали хуже и мельче: зам;тно было, что пишетъ онъ ихъ наскоро.
          – Вы, сударь, поприлежней, поинтересн;й пишите, какъ раньше, – хмурился Скоробогатовъ. – Игорь Михайловичъ недоволенъ-с.
          – Знали бъ вы, дорогой Константинъ Петровичъ, какую книгу я замыслилъ! – съ воодушевленіемъ началъ Петръ.
          – Вотъ какъ закончу, такъ принесу вамъ; прочтете – и ужъ точно не откажетесь её издать; а отрывки – въ журнал; публиковать можно!
          – Посмотримъ, – туманно промолвилъ Скоробогатовъ. – Но только вы ужъ, сд;лайте милость, прилежн;е пишите, ярче, что ли… А не то…
          – Постараюсь! – об;щалъ Петръ, торопясь покинуть издательство: его нестерпимо тянуло снова с;сть за свою книгу.

          Писалъ Петръ жадно, много; зачеркивалъ, переписывалъ – и подъ утро засыпалъ умиротворенный. Но, читая на сл;дующій день написанное наканун;, былъ недоволенъ: ему переставало нравиться р;шительно всё!
          «Вотъ во что да какъ они од;ваться будутъ? Какъ мы сейчасъ? См;шно… А какъ же тогда? А говорить какъ будутъ? В;дь у каждой эпохи – своя одежда и р;чь! Вотъ, къ прим;ру: смогъ бы Ломоносовъ описать то, какъ мы сейчасъ живемъ? Да куда тамъ… У него не получилось бы, а у меня – получится! Только нужно еще подумать и всё себ; представить, и тогда – тогда ужъ нав;рняка!»
          Онъ такъ увлекся описаніемъ жизни и поведенія людей, что запустилъ сюжетъ, который выходилъ у него какимъ-то куцымъ, рванымъ, непосл;довательнымъ и скучнымъ.
          Но это его не безпокоило: его книгой будутъ зачитываться вовсе не изъ-за сюжета, а какъ разъ изъ-за того, какъ правильно и точно описана жизнь людей въ то время!
          Будто онъ перенесся въ будущее, всё тамъ подсмотр;лъ, запомнилъ и потомъ – перенесся обратно и записалъ, да такъ геніально, какъ только можетъ сд;лать онъ, Петръ Зарудный!
          А какъ книга выйдетъ – опред;ленно случится сенсація.
          Онъ уже представилъ мальчишекъ, выкрикивающихъ заголовки газетъ: «Новая сенсація!!! Необыкновенная книга таинственнаго писателя Нафарга Митора «Годъ дв; тысячи дв;надцатый»! Что случится черезъ сто л;тъ! Продается везд;! Сп;шите купить!»
          Внезапно онъ вообразилъ, какъ будутъ любить его книгу черезъ сто л;тъ.
          «Переиздадутъ ужъ точно, и не одинъ разъ! А можетъ – и въ гимназіяхъ изучать будутъ… Скажутъ: какъ же правильно предсказалъ онъ настоящее наше; да мало того – кое-что мы изобр;ли, читая книгу его!»
          И отъ мыслей такихъ его сердце сладко замирало, а во всёмъ т;л; чувствовались легкость и блаженство.

                Глава III
                Удивленіе и злость

          Петръ такъ увлеченно работалъ, что зам;тилъ лишь только, какъ начали готовиться къ Новому году.
          Наряду съ поздравительными открытками пришла и телеграмма отъ Бекетова: онъ предлагалъ срочно встр;титься.
          Пошли туда же, въ «В;ну».
          – Ну, братъ ты мой, вотъ и пришло изв;стіе: двадцать восьмого будетъ репетиція показа – они всё будутъ пров;рять, что да какъ… – Бекетовъ важно трогалъ усы.
          – Ты ужъ говоришь загадками: что же тамъ можно пров;рять? Ну фильма и фильма, что жъ необычнаго? – отозвался Петръ; съ того перваго разговора онъ уже поостылъ: вс; мысли его отнын; были лишь о книг;.
          – Необычно тамъ будетъ всё! – Бекетовъ загадочно улыбнулся. – Я даже не вс;хъ друзей приглашаю: за н;которыхъ боюсь, какъ бы не случилось съ ними нервного припадка!
          – Ну и д;ла… – Петръ такъ изумился, что даже пересталъ ;сть.
          – А какъ же я? Даже страшно – что же такое можно увид;ть въ этой фильм;?
          – Да не такъ чтобъ страшно, а просто до того это необычно, и такъ, знаешь ли, это натурально показано будетъ, такіе чудеса увидишь, что… думаю я, что это не вс;мъ показывать можно. Такъ что ни въ «Кинема-омніумъ» ни въ «Сине-фоно», ни гд; еще ты о нёмъ ничего не прочтешь…
           – Ну и нагналъ ты интересу – теперь не захочешь, а пойдешь! – воскликнулъ Петръ – и добавилъ тутъ же, безъ перехода: – А сейчасъ я книгу пишу необыкновенную, про будущее, и тоже – что будетъ черезъ сто л;тъ. Такъ и назвалъ её: «Годъ дв; тысячи дв;надцатый». А какъ называется фильма? Ты не сказалъ.
          – «Конецъ св;та – отм;няется!» – Бекетовъ сд;лалъ видъ, что не разслышалъ про книгу.
          – Вотъ это да! А что, могъ быть конецъ св;та?! И кто же его отм;нилъ? – удивился Петръ.
          – А про это – мн; говорить не вел;но, хоть я и знаю, о чёмъ фильма. Самъ всё увидишь. Такъ, жду тебя двадцать восьмого къ семи вечера на Невскомъ, шестьдесятъ…
          – Гд;?
          Бекетовъ протянулъ ему газету. «27 декабря состоится открытіе Picadilli – противъ Аничковского дворца, перваго въ Россіи по удобству, роскоши отд;лки синематеатра. Сеансы съ 1 часа дня до 11 съ половиной часовъ вечера. 800 м;стъ, ц;ны отъ 35 копеекъ до 1 рубля, ложи 3 и 5 рублей»
          – Ужъ не знаю, нарочно къ этому событію его открыли или такъ ужъ совпало, но только отнын; это будетъ лучшая синематографія во всей столиц;! Да бери выше – во всей Россіи… Нов;йшая аппаратура, большой экранъ…
          Бекетовъ говорилъ такъ важно и даже напыщенно, что думалось: онъ и есть хозяинъ этого синематеатра.
          – Забылъ сказать: билетъ недешевъ… Ну такъ событіе-то какое! Да и люди какіе прибудутъ… Мн; съ тобой еле попасть удалось, а ужъ про хорошіе м;ста – даже и не думай.
          – Да ужъ догадываюсь, – ухмыльнулся Петръ. – Тутъ написано, что и пять рублей!
          – Да не пять… – Бекетовъ хлебнулъ мадеры, а зат;мъ отправилъ въ ротъ пирожное. Онъ тянулъ время, чтобы насладиться моментомъ.
          – Не пять… – повторилъ онъ – и тутъ же выпалилъ, р;зко, будто хлестнулъ нагайкой: – Тридцатка!
          – Какъ… тридцатка? Это что? Позвольте, но я… – Петръ взмахнулъ рукой, выронивъ вилку. – Я не тайный сов;тникъ! Это что жъ такое?!
          – А ты, братъ, какъ хот;лъ?! Какая фильма, такой и билетъ! Ты знаешь, какіе люди будутъ?! Имъ тридцатку отдать, что теб; три копейки… Ну такъ идешь или н;тъ?
          Петромъ овлад;ло странное чувство. Вся его натура возстала противъ такой грабительской ц;ны: в;дь это же не билеты въ ложу бенуара!
          Однако не пойти онъ не могъ – это было унизительно; да и подсмотр;ть что-то интересное, о чёмъ можно написать въ книг;, было бы очень кстати!
          – Что же д;лать? Пойду… – Петръ вздохнулъ.
          – Ну вотъ и славно! – Бекетовъ зач;мъ-то хлопнулъ себя по бокамъ и зычно крикнулъ: – Счетъ!
         Петръ потянулся за бумажникомъ, но Бекетовъ удержалъ его руку: – Я угощаю.

                Глава IV
                Начинается фильма

          Къ Picadilli они съ Бекетовымъ пришли загодя. Но увид;ли, что много народу пришло еще раньше, – къ помпезному зданію съ колоннадой и полукруглымъ крыльцомъ прибывали и прибывали конные и бензиновые экипажи.
          Они вошли внутрь. Роскошь и удобство поражали воображеніе. Фойе напоминало не то первоклассный отель, не то такой же театръ… Не было никакого сравненія съ другими синематографіями, часто устроенными гд; придется…
          Но особо поразила ихъ зала! Высоченные потолки, л;пнина, хрустальные люстры, удобные кресла, обтянутые дорогимъ бархатомъ, партеръ и ложи – словно говорили: ты пришелъ въ храмъ синематографіи – въ лучшій синематеатръ всей Россіи!
          Бекетовъ досталъ изъ-за пазухи вчетверо сложенную бумагу и протянулъ Петру.
          «Большой театръ св;товыхъ картинъ «Пикадилли» показываетъ монопольно единственный экземпляръ фильмы «Конецъ св;та – отм;няется!». Входъ по приглашеніямъ. Снимать верхнее плать; необязательно».
          Петръ прочелъ мелькомъ: ему больше нравилось разсматривать убранство залы.
          «Вотъ в;дь какъ всё продумано: мы сидимъ Богъ знаетъ гд;, а всё равно всё видно какъ на ладони», – думалъ Петръ.
          Обратилъ онъ вниманіе и на высокіе трубы, заканчивающіеся раструбами, а подъ ними – дискъ, напоминающій граммофонный, только во много разъ больше.
          «Ну и ну – будто іерихонскіе трубы; зач;мъ они тутъ?»
           И ч;мъ больше онъ думалъ и разсматривалъ залу, что уже почти наполнилась избранной публикой, т;мъ сильн;е зр;ли въ нёмъ какое-то волненіе и ожиданіе чего-то необыкновеннаго…
          «Да и то сказать: такіе деньжищи отвалилъ! Не можетъ быть, что это просто фильма будетъ…»
          А вотъ что это будетъ – онъ не смогъ бы сказать. Да и никто не смогъ бы сказать изъ публики, что нетерп;ливо перешептывалась, да и вообще вела себя волнительно – такъ же, какъ ведетъ она себя обычно передъ спектаклемъ, который будутъ играть великіе артисты и всеобщіе любимцы.
          Внезапно передъ экраномъ возникъ конферансье.
          Онъ появился такъ неожиданно, что публика не стала апплодировать ему: вс; хот;ли послушать, что онъ скажетъ.
          – Дамы и господа! – началъ онъ торжественно и возвышенно, будто объявлялъ не фильму, а выходъ самого Государя Императора. – Им;ю честь сообщить вамъ, что вы присутствуете при чрезвычайно важномъ событіи: вамъ предстоитъ смотр;ть самую необычную фильму изъ вс;хъ, что когда-либо была создана! Она поразитъ ваше воображеніе и предскажетъ путь развитія нашего міра на сто л;тъ впередъ!
          Онъ собирался продолжить, но тутъ кто-то захлопалъ, и уже черезъ мгновеніе вся зала взорвалась апплодисментами.
          Конферансье умолкъ и ждалъ, пока закончатся оваціи.
          Наконецъ онъ смогъ говорить дальше.
          – Эта фильма была сд;лана самыми передовыми методами, какіе только можно себ; вообразить! А посему – она можетъ испугать н;которыхъ чувствительныхъ особъ… Мой долгъ – предупредить объ этомъ. Кто опасается за свое здоровь; – можетъ покинуть залу и довольствоваться разсказами т;хъ, кто увидитъ фильму. Деньги за билеты будутъ возвращены.
          Въ зал; тотчасъ же возникли шумъ и волненіе. Вс; наклонялись другъ къ другу и что-то говорили, изъ-за чего въ зал; стоялъ гулъ, какъ въ пчелиномъ уль;.
          Петръ тоже наклонился къ Бекетову.
          – Ну, князь, даже мн; не по себ;; но ужъ останусь, не струшу! Я смотрю, въ партер; много дамъ: вотъ какъ же имъ придется?
          – Не волнуйся, братъ ты мой, – Бекетовъ улыбнулся. – Такъ положено, чтобы если что – то вс;хъ предупредили.
          Залъ продолжалъ гуд;ть, однако никто не ушелъ. Нав;рное, вс; подумали то же самое: предупреждаетъ для порядка и чтобы интересъ разжечь.
          И вотъ – св;тъ въ зал; сталъ плавно гаснуть.
          Сердце Петра забилось сильн;е. Да, нав;рное, и у всей публики оно тоже стало волноваться въ груди.
          Внезапно изъ трубъ раздались громовые звуки; они отдаленно напомнили Петру звуки тамтамовъ во время выступленія африканскихъ глотателей огня въ цирк;.
          Не усп;ла публика удивиться, какъ зажегся экранъ.
          На синемъ фон; возникли красные слова:

                КОНЕЦЪ СВ;ТА – ОТМ;НЯЕТСЯ!
                Акцъ. о-во А. Ханжонковъ
                1912 г.

          Дал;е пошли фамиліи режиссера, оператора, художника…
          Фамиліи д;йствующихъ лицъ и исполнителей…

          «Раскрашенная фильма!..» Публика въ единомъ порыв; ахнула такъ, будто это былъ одинъ челов;къ.
          И было это настолько необычайно, что никто не отм;тилъ, что въ фильм; снимались лучшіе и вс;ми любимые актеры.
          Петръ подумалъ, что не зря потратилъ деньги.
          Бекетовъ же сид;лъ съ такимъ видомъ, будто бы это онъ сд;лалъ фильму и теперь показывалъ её, словно говоря: «Вотъ такъ-то, братъ ты мой, нравится? Еще не то увидишь, гляди дальше!»
          – У насъ сд;лали… – охнулъ Петръ; и тутъ же воскликнулъ: – У насъ, въ Россіи! А какъ же Америка? – удивленно добавилъ онъ уже тише.
          – А про Америку я нарочно сказалъ теб;, чтобы интересу добавить, – привыкли мы всё время заграницей восторгаться… А вотъ поди жъ ты! Всему міру носъ утерли! – Бекетовъ таинственно и удовлетворенно улыбался.
          Наконецъ титры закончились. Смолкъ и трубный гласъ.

          На экран; появилось дорогое заведеніе. Оно одновременно походило на шикарный ресторанъ, ибо люди сид;ли за столиками, и на синематеатръ, такъ какъ въ глубин; сцены былъ устроенъ экранъ.
          Статная п;вица съ роскошными черными волосами, ч;мъ-то неуловимымъ напоминавшая Вяльцеву, чувственно исполняла «Лети, лети, мечта любви».
          Одновременно на экран; демонстрировались картины райскаго сада и – влюбленные, сидящіе на увитой плющомъ скамейк; и предававшіеся поц;луямъ.

          Отъ такого вида, а также оттого, что вся эта картина была цв;тной и даже цв;тной была фильма, что шла на экран; позади п;вицы, публику охватилъ совершенн;йшій экстазъ. «Вотъ такъ и будетъ черезъ сто л;тъ… Да-съ!» – слышалось то тамъ, то тамъ.
          О Боже, какъ же Петръ хот;лъ очутиться въ этомъ будущемъ мир;, слушая чарующіе звуки и одновременно смотря фильму!
          «Эхъ, не доживу, не доживу…» – только и думалъ онъ.

          Показали и людей, сидящихъ въ заведеніи. Они были од;ты въ облегающіе одежды: мужчины въ с;рые и черные, а женщины – въ разноцв;тные. Голосъ п;вицы сталъ тише, и публика услышала ихъ разговоры за столиками.

          «Какъ-съ? Какъ же можетъ быть такое?! – охали въ зрительной зал;; отнын; люди стали и слушателями фильмы, чего ран;е себ; вообразить было совершенно невозможно!
               
                Глава V
                Страшные испытанія

          …На каждомъ стол; въ этомъ заведеніи стоялъ телефонный аппаратъ. Онъ былъ маленькимъ, гладкимъ, чернымъ, сд;ланнымъ видно, что изъ шеллака; такова же была и трубка. А вм;сто ручки сбоку – спереди былъ дискъ съ отверстіями. Раздался звонокъ, и одинъ изъ людей снялъ трубку.
          – Генералъ Шахновскій у телефона, – произнесъ онъ, отложивъ вилку. Внезапно лицо его изм;нилось; онъ вскочилъ, и видно стало, что трубка не связана съ телефономъ никакимъ проводомъ.

          – Безпроволочный телефонъ, какъ телеграфъ, – охнулъ Петръ.
          – Вотъ видишь ты какъ, братъ, – усм;хнулся Бекетовъ.

          – Вынужденъ откланяться, срочные д;ла! – Генералъ положилъ трубку и быстро направился къ выходу изъ заведенія.

          А надо вамъ сказать, что, хотя звукъ изъ трубъ и былъ громокъ, въ зал; тоже шум;ли: публика не могла прійти въ себя отъ увид;ннаго на экран;.

         …Т;мъ временемъ генералъ вышелъ на улицу, с;лъ въ поджидавшую его стеклянную каплю, на боку которой видн;лся нарисованный гербъ и флагъ, а на верху – находился валъ съ лопастями. Он; закрутились, капля взлет;ла и унеслась вдаль.
          И вотъ – онъ уже въ какой-то зал;. На одной изъ ст;нъ – громадный щитъ, на которомъ мигаютъ лампочки и двигаются стр;лки приборовъ. Люди въ военной форм; съ наушниками на голов;, сидятъ передъ щитомъ и нажимаютъ на кнопки. Изъ-за этого они немного походятъ на телефонистокъ; но д;лаютъ нав;рно что-то другое, а что – пока непонятно.
          Къ пришедшему подб;гаетъ видно, что штабъ-офицеръ.
          – Ваше превосходительство, разр;шите доложить: неизв;стный намъ летающій предметъ проникъ въ земную атмосферу изъ глубинъ Вселенной съ неясной ц;лью; поразилъ островъ въ Тихомъ океан; непонятнымъ оружіемъ, и теперь – тамъ одна водная стихія… Полковникъ Тяпичевъ предполагаетъ, что подобное оружіе могло быть использовано въ тысяча девятьсотъ восьмомъ году въ район; р;ки Подкаменная Тунгуска, Енисейской губерніи… Оружіе столь разрушительной силы, прим;ненное по крупному городу – способно уничтожить его безсл;дно!
          Генералъ побл;дн;лъ.
          – Доложите Государю и свяжитесь съ правителями міровыхъ державъ. А мн; – принесите мундиръ. Принесли ему мундиръ; и публика увид;ла что это, нав;рное, военный министръ.
          – Поднимайте «Русскаго витязя»! – скомандовалъ генералъ.

          …Дамы въ зал; заохали, замахали в;ерами, а господа стали проводить руками по волосамъ: теперь вс; окончательно почувствовали, что фильма эта уникальна и необычайна. А Петръ подумалъ, что за такое зр;лище не жалко и пятидесяти рублей отдать; и ему даже стало неловко за свои сомн;нія въ томъ, стоило ли отдавать тридцатку…

          И вотъ уже публика видитъ огромный полукруглый ангаръ, ворота котораго распахнуты. Изъ воротъ вы;халъ красный, прямоугольный, походящій на огромный кирпичъ автомобиль съ маленькими круглыми окошками, на толстыхъ, дутыхъ шинахъ. За нимъ тянулся канатъ. И видно стало, что канатъ привязанъ къ труб;; ниже ее – большое колесо, а выше – какой-то длинный, серебристый и полукруглый предметъ, который было плохо видно.
          Сцена см;нилась, и публика теперь увид;ла этотъ предметъ полностью, ибо онъ вы;халъ изъ ангара ц;ликомъ.

          – Охъ! – Зала вздохнула въ единомъ порыв;.

          И какъ было не охнуть, если публика увид;ла длинный снарядъ-ракету съ острымъ носомъ, малюсенькой стеклянной кабинкой спереди, хвостомъ, напоминающимъ акулій плавникъ, и съ небольшими треугольными крыльями по бокамъ?!
          Ракета ;хала по земл; на трехъ колесахъ. Куда же она собралась лет;ть?
          Теперь публика увид;ла четырехъ челов;къ, облаченныхъ въ серебристые гладкіе костюмы, немного походившіе на водолазные.
          Снизу ракеты открылся люкъ, изъ котораго выдвинулась л;стница. Люди забрались по ней въ чрево ракеты. Они с;ли въ кресла каждый передъ своими приборами, а одинъ изъ нихъ, ус;вшись спереди, началъ задавать имъ вопросы; видно, что это былъ командиръ. Ракетчики (я назову ихъ такъ, ибо не знаю, какъ ихъ будутъ называть. Примеч. Автора.) включали выключатели и нажимали на кнопки.
          – Дальном;ръ? – Включенъ!
          – Генераторы? – Балансъ энергіи – положительный!
          – Аккумуляторы? – Заряжены на сто процентовъ!
          – Топливо? – Заправлено двадцать тоннъ водороду и пятнадцать – кислороду!
          – Гидросистема? – Давленіе въ норм;!
          – Телеграфъ-телефонъ? – Подключенъ, пров;ренъ!
          – Св;товая пушка? – Готова!
          – Ракетоснаряды? – Загружено тридцать штукъ!
          – Закрылки, элероны? – Двигаются какъ положено!
          – Автополетчикъ? – Исправенъ!
          – Вспомогательные моторы? – Запущены, прогр;ты!
          – Гироскопы? – Раскручены!
          – Приборы? – Вс; работаютъ!
          – Механикъ – къ полету готовъ!
          – Стр;локъ – къ полету готовъ!
          – Помощникъ командира – къ полету готовъ!
          – Командиръ ракеты – къ полету готовъ!
          Командиръ нажалъ кнопку и гаркнулъ въ микрофонъ: – Ракета къ полету готова!
          – Съ Богомъ, господа, – послышалось въ наушникахъ. – Взлетайте! Убейте эту тварь и возвращайтесь живыми!
          Ракетчики перекрестились; зат;мъ командиръ и помощникъ взялись за штурвалы.
          Раздался такой ревъ, что публика прикрыла ладонями уши; эти «іерихонскіе трубы», какъ назвалъ ихъ Петръ, сами содрогались, и казалось – они вотъ-вотъ развалятся.
          А на экран; – сзади ракеты вырвалось пламя, и она, немного промчавшись по дорог;, взлет;ла ввысь!
          – Шасси убраны, люки закрыты, зеленые лампочки горятъ! – доложилъ командиру механикъ.
          Межъ т;мъ – ракета исчезла въ облакахъ; публика вид;ла на экран; только тучи.
          И вдругъ – она вынырнула изъ нихъ и полет;ла выше облаковъ, гд; вовсю сіяло солнце! Она была такъ красива и стремительна, что публика замерла: какое же это нев;роятное д;яніе рук челов;ческихъ!
          Ракета поднималась всё выше и выше, и – вотъ уже небо стало син;ть, пока не сд;лалось почти что чернымъ; и только тогда она полет;ла горизонтально.
          – Высота – тридцать километровъ, скорость – девять тысячъ пятьсотъ километровъ въ часъ, – доложилъ командиръ въ штабъ.

          Въ зал; стало шумно: никто не могъ сдержать эмоцій. Петръ нервно комкалъ въ потныхъ ладоняхъ платокъ: «Вотъ оно какъ, значитъ, будетъ-то! Тутъ не только что въ Парижъ, а и въ Австралію съ Америкой за часъ летать можно будетъ…»

          Будто въ отв;тъ на его мысли, съ экрана произнесли: – Вниманіе, командиръ! Говоритъ штабъ. Предметъ зас;кли въ район; Австраліи, летите туда! – Слушаюсь!
          И вотъ – ракета уже разворачивается и, оставляя огненный сл;дъ, снижается. Теперь – публика видитъ на экран; кабину и ракетчиковъ со спины, держащихъ штурвалы.
          Передъ ними на панели мигаютъ лампочки и двигаются стр;лки приборовъ, а надъ приборами – окно кабины, сквозь которое видны то египетскіе пирамиды, то л;са долины Амазонки, то города съ высоченными домами…
          – Вниманіе, штабъ! – раздается голосъ командира. – Вижу предметъ! Круглый, діаметръ навскидку метровъ пятьдесятъ-семьдесятъ, окруженъ чёмъ-то яркимъ. Скорость больше нашей будетъ, но не сильно. Попробуемъ догнать, чтобы ударить нав;рняка!
          – Съ Богомъ! – слышитъ онъ въ наушникахъ голосъ изъ штаба. – Докладывайте обстановку!
          Ракета приближается къ н;му; вотъ уже и публика въ зал; видитъ его: это большой дискъ, окруженный какимъ-то сіяніемъ.

          – Вотъ же какая тварь! – ахаетъ зала. – Сейчасъ наши см;льчаки убьютъ её!
          Но вм;сто этого экранъ ярко вспыхиваетъ, а изъ трубъ раздается оглушительный грохотъ.
          Петръ сверху видитъ, что въ партер; н;сколькимъ дамамъ д;лается дурно. Да, по правд; сказать, ему самому тоже не по себ;: что-то онъ увидитъ дальше?!

          …Вновь публика видитъ кабину изнутри, и ракетчиковъ, съ трясущимися руками и потными лицами. Въ кабин; – дымъ, а лампочки тревожно мигаютъ.
          – Ч;мъ это онъ въ насъ стр;льнулъ? – нервно спрашиваетъ механикъ. – Едва ц;лы остались…
          – Поди пойми, – командиръ тоже нервничаетъ, – яркая вспышка – и всё… Если бы не покрытіе нашей ракеты спеціальной краской, отъ насъ даже мокраго м;ста бъ не осталось – одна пыль только лишь. Но д;ло дрянь всё равно: а если онъ опять прим;нитъ свое оружіе, когда мы ракетоснаряды выпускать будемъ? Тогда св;тъ этотъ его дьявольскій или что тамъ было, не знаю – къ намъ въ открытый люкъ попадетъ, и тогда – в;рная смерть! Такимъ образомъ – къ н;му близко не подойдешь; а издали – не приц;лится!
          – Доложите обстановку! – требуетъ штабъ. – Изъ Сиднея передали: они въ телескопъ увид;ли яркую вспышку.
          – Это онъ стр;лялъ по намъ, – мрачно отозвался командиръ. – Возможно, что есть поврежденія, ибо въ кабин; дымъ, а понять, откуда онъ, мы пока не можемъ…
          – Боже мой… Держитесь, всё пров;рьте и берите курсъ на Мексику – ихъ телескопы увид;ли его тамъ!
          – На Мексику?! – удивленно вскрикнулъ командиръ. – Какъ онъ за пять минутъ смогъ туда долет;ть?! Что жъ намъ теперь, по всему Земному шару, что ли, за нимъ гоняться?!
          Зат;мъ, совладавъ съ собой, закончилъ: – Слушаюсь, летимъ туда!
          – Д;ло и впрямь труба, – подалъ голосъ стр;локъ. Не поймать намъ его, а поймаемъ – не убьемъ, сильн;е насъ онъ, видать…
          – Прекратить хандру! – рявкнулъ командиръ. – Если не удастся ракетоснарядами его уничтожить, то таранить будемъ! Ибо н;тъ намъ съ нимъ въ одномъ неб; м;ста – т;сно! Такъ что – либо онъ на земл;, либо мы…
          – Такъ и есть! – подхватили ракетчики. – Умремъ, но уничтожимъ его! Никто за насъ этого не сд;лаетъ: такая ракета – только у Россіи есть, да и то одна: вторая – только строится.
          – Но лучше ужъ, конечно, живыми вернуться, – началъ помощникъ командира. – Я такой планъ предлагаю: обманемъ мы его; онъ нашей русской смекалки не знаетъ.
          – Говори! – оживился командиръ.
          – Вотъ такъ я думаю: какъ только мы къ н;му опять близко подойдемъ – такъ онъ по намъ снова шарахнетъ, ужъ точно. А мы – тутъ же двигатель выключаемъ и выпускаемъ дымовую зав;су, будто горимъ мы, и падаемъ, и пришелъ намъ конецъ... А ежели онъ насъ, наприм;ръ, подслушиваетъ, то мы и въ штабъ передадимъ: умираемъ, дескать, падаемъ, прощайте… Нав;рняка онъ захочетъ поближе подойти, чтобы посмотр;ть, какъ мы горимъ и падаемъ; насладиться этимъ, что ль… А мы т;мъ временемъ – двигатель включаемъ на самый полный и д;лаемъ мертвую петлю; выходимъ изъ дыма – и вуаля: вотъ онъ, голубчикъ, передъ нами какъ на ладони: осталось только ракетоснаряды выпустить – и готово!
          – Чисто писано въ бумаг;, да забыли про овраги! – изрекъ командиръ. – Мы отъ одного-то раза еле опомнились, а тутъ еще! А если посл; второго раза у насъ люкъ заклинитъ или еще что? Какъ мы ракетоснаряды выпустимъ?
          – Если ракетъ выпустить не сможемъ, тогда – ужъ на таранъ пойдемъ! Онъ же тутъ у насъ, рядомъ будетъ, – говоритъ механикъ. – Предохранительный клапанъ отключимъ, топлива много пустимъ въ двигатель и догонимъ его! А передъ этимъ – св;товой пушкой стр;льнемъ… Можетъ, и таранить его уже не нужно будетъ.
          – Это если двигатель отъ этого раньше не взорвется, ч;мъ мы его догонимъ… Ладно. Планъ опасный, но другихъ н;тъ. Будемъ пробовать… Вс;мъ приготовиться! – отдалъ команду командиръ.
          Пока говорили – ракета приблизилась къ Мексик;. Надъ Мексиканскимъ заливомъ ракетчики увид;ли эту гадину. Она вис;ла неподвижно и, видно, выбирала: а куда еще пустить свой смертоносный зарядъ?
          Командиръ направилъ ракету прямо на нее. Панъ или пропалъ.
          Но уловка получилась: на ракету снова обрушился огненный смерчъ. Механикъ въ ту же секунду выключилъ двигатель, помощникъ командира – выпустилъ дымовую зав;су, а командиръ – передалъ въ штабъ: – Насъ подбили, всё разрушено, мы горимъ и падаемъ, прощайте…
          И тотчасъ же выключилъ телеграфъ-телефонъ.
          Ракета стала неуправляемо падать, вращаясь вокругъ своей оси.

          …Трагическая музыка рвала сердца публики. Н;которые м;ста опуст;ли: видно было, что господа покинули ихъ вм;ст; съ дамами, которые не въ силахъ были больше выносить такое напряженіе нервовъ.
          Петръ сид;лъ мокрый какъ мышь; потъ лилъ съ него градомъ, а сердце б;шено стучало: получится ли у нихъ, выйдетъ ли? Или разобьются?!
          Пришедшая внезапно въ голову мысль буквально ошарашила его. Онъ толкнулъ въ плечо Бекетова: – А что если… это мой внукъ сейчасъ тамъ? Отчего же онъ не можетъ стать такимъ, какъ они?
          – Это всего лишь фильма, братецъ, – откликнулся Бекетовъ; онъ былъ довольно спокоенъ и невозмутимъ. – А на самомъ д;л; – кто жъ знаетъ, что будетъ черезъ сто л;тъ?

                Глава VI
                Убьемъ гадину!

          – Пора! – скомандовалъ командиръ.
          Механикъ, перекрестившись, нажалъ на кнопку пуска двигателя. «Господи, помоги!» – прошепталъ онъ.
          Ракета вздрогнула, перестала падать и вращаться, а передъ механикомъ зажглась лампочка: «Двигатель работаетъ».
          Командиръ и помощникъ, сжавъ штурвалы до боли въ пальцахъ, р;зко и одновременно потянули ихъ на себя. Ракета сначала встала горизонтально, а зат;мъ, описавъ мертвую петлю, вырвалась изъ дыма и оказалась всего въ н;сколькихъ километрахъ отъ этой гадины, прим;рно на одной съ нею высот;. Теперь въ дальном;ръ её можно было разсмотр;ть получше, но имъ было н;когда смотр;ть – сейчасъ всё р;шали секунды!
          – Ракетоснаряды готовь! – закричалъ командиръ, и руки стр;лка заб;гали по кнопкамъ. Люкъ, слава Богу, открылся, и ракетоснаряды стали выпадать изъ чрева; какъ только они оказывались метрахъ въ пяти отъ люка, у нихъ включался свой собственный маленькій двигатель, и они, оставляя огненный сл;дъ, мчались къ ц;ли.
          Эта гадина совс;мъ не ожидала такого: и того, что ракета возстанетъ изъ пепла и снова станетъ летать, да еще и возникнетъ прямо передъ нею; и т;мъ бол;е того, что десятки ракетоснарядовъ вдругъ полетятъ въ нее, и отъ нихъ ей уже н;тъ спасенія.
          Командиръ увид;лъ первые разрывы; ракетоснаряды вр;зались въ этотъ дискъ, пробивая св;тящуюся оболочку и заставляя гадину б;шено вращаться и д;лать другіе разные кульбиты.
          Однако до поб;ды было далеко: командиръ вид;лъ, что его ракетоснаряды, хоть и терзаютъ плоть гадины, но не могутъ пробить её оболочку, чтобы поразить въ самое сердц;. Если, конечно, у нее было сердц;.
          Но, по правд; сказать, одно хорошо – теперь гадин; было совс;мъ не до атаки: она старалась увернуться отъ залповъ, а это значило, что ракета можетъ лет;ть ровно и спокойно выпускать всё новые и новые ракетоснаряды!
          …Выпустили ихъ уже двадцать штукъ; гадина извивалась въ агоніи, но всё же не сдыхала.
          Командиръ понялъ, что оставшійся десятокъ д;лу не поможетъ: нужно прожечь оболочку и ужъ потомъ – пустить внутрь её т;ла оставшіеся ракеты.
          – Св;товая пушка!!! – закричалъ онъ, ибо въ кабин; стоялъ грохотъ отъ взрывовъ.
          – Готова! – крикнулъ стр;локъ и трясущимися руками сталъ наводить приц;лъ – вс; ракетчики уже находились на пред;л; нервныхъ и физическихъ силъ.
          – Быстр;е, да не промахнись только! – У командира даже не было времени призвать на помощь Господа и святыхъ.
          Наконецъ командиръ увид;лъ, что тонкій яркій лучъ впился въ оболочку и началъ прожигать её! Стало ясно, что онъ сразу случайно прожегъ ей какое-то значимое м;сто, отчего дискъ пересталъ вращаться и кувыркаться, неподвижно замеревъ въ воздух;.
          А теперь – въ это м;сто ракетоснаряды! Вс;, что остались!!! – кричалъ командиръ, распаленный горячкой боя.
          Ну, сейчасъ только на Бога уповаемъ! Если и св;товая пушка не помогла, то придется имъ идти на таранъ…
          Но вышло по-другому! Ракеты теперь пробили оболочку и взорвались внутри.
          А этого наши см;льчаки уже не увид;ли: взрывъ былъ такой силы, что едва ли не потягался бы со взрывомъ непонятно чего въ район; Подкаменной Тунгуски.

          Экранъ вспыхнулъ – и одновременно вспыхнули десятки мощныхъ лампочекъ, которые, оказывается, были укр;плены по бокамъ экрана, но до этого не гор;ли.
          Трубы издали такой грохотъ, что всё, что они издавали ран;е, было похоже на тихій стонъ. Одна труба даже наклонилась, грозя рухнуть въ залу.
          Теперь не только съ оставшимися дамами, но и съ н;которыми господами случился припадокъ.
          Петра тоже всего трясло, однако Бекетову удавалось держать себя въ рукахъ.

           …Гадина взорвалась такъ страшно, будто внутри нее находились тысячи тоннъ тринитротолуола!
          Ракету обдало осколками; часть изъ нихъ попали въ открытый люкъ, изъ котораго выпускались ракетоснаряды, а взрывной волной – её подбросило вверхъ такъ р;зко и сильно, что ракетчики лишились чувствъ…
          …И вотъ уже изможденная страшными переживаніями публика видитъ кабину, наполненную дымомъ и неподвижными т;лами; а въ окн; кабины мелькаетъ, крутясь и быстро приближаясь, земная поверхность: еще немного – и ракета вр;жется въ землю!..
 
          Оставшіеся въ зал; женщины рыдали, а мужчины нервно вытирали лица платками.
          Даже Бекетова пробрало: онъ уже не сид;лъ со спокойнымъ видомъ, а сталъ ерзать и зач;мъ-то постоянно тереть подбородокъ.
          Музыка изъ трубъ шла такая, что становилось страшно только отъ одной нее; вотъ это уже, думается, былъ переборъ: можно опасаться, что конца сеанса дождутся только военные, какъ люди съ самыми кр;пкими нервами.

          …Однако, когда до земли стало такъ близко, что уже можно было разсмотр;ть л;са, поля и дороги, командиръ очнулся.
          Приводить въ чувство другихъ было н;когда; онъ отстегнулъ привязь и, ухватившись за штурвалъ помощника, нажалъ кнопку пуска двигателя.
          Онъ едва в;рилъ въ то, что посл; всего, что произошло съ ракетой, двигатель заработаетъ; ему оставалось уповать только на Бога и на то качество, что давали россійскіе заводы.
          …Но ракета слегка вздрогнула, и командиръ услыхалъ такой милый сердцу звукъ; а на панели зажглась лампочка: «Двигатель работаетъ». Тотчасъ же командиръ дернулъ штурвалъ на себя, и ракета пошла ровно надъ землей; онъ включилъ автополетчикъ и принялся приводить въ чувство другихъ ракетчиковъ.
          Помощникъ командира и механикъ очнулись и даже чувствовали себя не очень дурно; а вотъ стр;локъ былъ плохъ: онъ, видать, сильно ударился головой о приборы, и теперь вся панель и его лицо были залиты кровью. Механикъ взялъ его, безчувственнаго, подъ руки и потащилъ къ медицинскому отс;ку.
          Положивъ стр;лка на койку, онъ привязалъ его къ ней спеціальными ремнями; зат;мъ навелъ на него аппаратъ, походившій на рентгеновскій, – и тутъ же изъ щели аппарата выл;зъ листъ бумаги, гд; были напечатаны разъясненія, что сл;дуетъ д;лать съ больнымъ.
          Взявъ изъ шкафчика баллонъ-сифонъ, онъ распылилъ изъ него аэрорастворъ стр;лку на лицо, – и тотчасъ же кровь, превратившись въ маленькіе красные шарики, скатилась на полъ и лицо вновь стало св;жимъ и чистымъ!
          Зат;мъ онъ открылъ другую дверцу, на которой были укр;плены шприцы съ заран;е набранными въ нихъ л;карствами; онъ взялъ т; изъ нихъ, о которыхъ упоминалось въ бумаг;, и сталъ д;лать уколы.
          Стр;локъ открылъ глаза и спросилъ, гд; онъ и что съ нимъ. Успокоивъ его и накрывъ од;яломъ, механикъ вернулся въ кабину.

          – Вотъ такъ, значитъ, будутъ л;чить-то, – подумалъ Петръ. – Вотъ про это – я прямо такъ и напишу въ книг;!

                Глава VII
                Конецъ св;та – отм;няется!

         …А въ кабин;, т;мъ временемъ, командиръ и помощникъ р;шали, что д;лать: слишкомъ много было разныхъ поврежденій; какъ они еще лет;ли, а не упали на землю – только Богу и было изв;стно.
          Командиръ включилъ телеграфъ-телефонъ.
          – Штабъ, говоритъ командиръ «Русскаго витязя» капитанъ Ильинъ. Заданіе выполнено, вражескій аппаратъ уничтоженъ. Мы пока летимъ и р;шаемъ, гд; с;сть: на воду или на землю. Въ ракет; много поврежденій; да и топлива осталось очень мало. Мы трое здоровы, но штабсъ-капитанъ Игнатьевъ серьезно раненъ.
          – Какъ рады мы слышать васъ, господинъ капитанъ! – отв;тили изъ штаба. – Получили сообщеніе о томъ, что вамъ конецъ, и посл; – тишина, сколько ни вызывали… Доложили Государю Императору; но пока не сообщали правителямъ другихъ странъ, словно над;ялись на чудо! И вотъ оно произошло… Доложите свои координаты, и мы дадимъ вамъ планъ м;стности для посадки.
          – Восемнадцать градусовъ, тридцать шесть минутъ с;верной широты, девяносто одинъ градусъ, пятнадцать минутъ западной долготы. Высота надъ землей пять километровъ, скорость шестьсотъ семьдесятъ километровъ часъ, – доложилъ командиръ.
          – Вы въ район; городка IsIa Guano – это восемьсотъ тридцать пять километровъ отъ Мехико. Сможете ли дотянуть до столицы Мексики? Тамъ будетъ готова площадка для посадки. Прибудутъ пожарные и врачи.
          – Топлива не хватитъ; стр;лка на нул;… Сейчасъ пров;римъ шасси; если выйдутъ, то будемъ садиться на землю, если н;тъ, то повернемъ къ морю, – отв;тилъ командиръ.
          Механикъ включилъ рубильникъ выпуска шасси.
          – Л;вая не вышла, горятъ только дв; лампочки, – сообщилъ онъ.
          – Б;да одна не ходитъ, – проц;дилъ командиръ. – Давай еще разъ туда-сюда.
          Механикъ снова убралъ шасси. Зажглись три зеленые лампочки.
          Снова выпустилъ. Но зажглись только дв; красные.
          Командиръ заложилъ р;зкій виражъ и приказалъ: – А ну давай теперь еще разъ!
          Но и въ этотъ разъ ничего не вышло.
          Топливо кончалось, а до моря далеко. Зато внизу – ровная земля; не было видно ни горъ, ни домовъ.
          Снизились до тысячи метровъ – командиръ съ помощникомъ смотр;ли, гд; приземлиться.
          …Зажглась лампочка конца топлива – черезъ н;сколько минутъ двигатель остановится!
          «Сядемъ на два шасси. Будемъ удерживать, сколько сможемъ; а потомъ – ударимся л;вымъ крыломъ о землю, насъ р;зко развернетъ, и перевернемся мы кабиной внизъ… Если она разобьется, то снесетъ намъ головы о землю; только одинъ Игнатьевъ и выживетъ, ибо лежитъ на койк; и привязанъ къ ней кр;пко… А если не разобьется? Но лучше не искушать судьбу и сразу же нагнуться подъ штурвалъ: онъ насъ и защититъ, ибо не сломается о землю…»
          Такіе мысли вихремъ пронеслись въ голов; командира, обдавъ т;ло его горяч;й волной.
          «А если и остальные шасси не выдержатъ?! Садимся в;дь не на асфальтную полосу, а Богъ знаетъ куда: внизу какая-то земля – не то степь, не то… поди разбери! А если кочки или того хуже – пашня? Тогда ноги шасси ужъ точно сломаются, и мы будемъ кувыркаться по земл;, пока ракета не развалится на части, ибо скорость снизить меньше ч;мъ до трехсотъ я не рискну: не хватало еще на крыло свалиться передъ самой землей!»
         Ракета на вс;хъ парахъ неслась въ неизв;стность…
 
          Мысли командира озвучивались такимъ трагическимъ голосомъ, что ужъ даже т;, кто всю фильму какъ-то кр;пился, закрыли лицо руками.
          …Рабочіе въ зал; едва усп;вали м;нять пластинки на исполинскомъ граммофон;; хоть и были эт; пластинки разм;ромъ съ колесо тел;ги, но всё равно – звука съ нихъ хватало только минутъ на пятнадцать.

          – Обидно помирать, когда мы поб;дили, – захандрилъ механикъ, будто услышавъ мысли командира.
          – Не дрейфь, штабсъ-капитанъ, на войн; какъ на войн;: если суждено намъ погибнуть, то ужъ не страшно. Землю-матушку мы отъ этой напасти спасли и конецъ св;та отм;нили! – отозвался помощникъ.
          Т;мъ временемъ командиръ увид;лъ внизу что-то похожее на дорогу; она была хоть и не широка, но, если исхитриться, то с;сть на нее вполн; получилось бы! А это значитъ, можно над;яться, что ноги шасси не сломаются; разв; что шины лопнутъ, но это ужъ ерунда.
          Замигали лампочки, завыла сирена. – Топливо кончилось, двигатель остановленъ – упавшимъ голосомъ сообщилъ помощникъ.
           – Ахъ, чертъ, только этого не хватало: теперь намъ точно конецъ! – закричалъ механикъ.
          А командиру т;мъ временемъ пришла въ голову идея.
          – Запускай по новой двигатель на остаткахъ топлива въ ресивер;! – кричитъ онъ помощнику.
          – Да тамъ же одн; пары, онъ взорвется!!! – оретъ благимъ матомъ помощникъ, выпучивъ глаза.
          – Выполнять!!! – воскликнулъ, какъ отр;залъ, командиръ громовымъ голосомъ.
          И видно было, что у него н;тъ времени объяснять, зач;мъ это нужно сд;лать.
          Помощникъ зажмурился и нажалъ на кнопку.
          Раздался взрывъ, ракета содрогнулась; её подбросило вверхъ, зат;мъ внизъ. Теперь публика видитъ её снаружи: вм;сто сопла – висятъ разорванные листы металла, а изъ этихъ рваныхъ отверстій валитъ густой черный дымъ.

          Тутъ ужъ публика не выдерживаетъ; въ зал; тутъ и тамъ раздаются крики:
          – Что жъ онъ такое натворилъ, зач;мъ же это?!
          – Ну, теперь имъ – в;рная погибель!
          – Какая же, право, глупость – в;дь предупреждали, что моторъ взорвется!
          – Мн; дурно, я хочу выйти!
          – Господи, помоги и спаси ихъ!

          А на экран; т;мъ временемъ – одинъ за другимъ появляются заголовки газетъ на вс;хъ языкахъ міра: «Грандіозное событіе! Четверка отважныхъ русскихъ воиновъ уничтожила прилет;вшій къ намъ изъ Вселенной объектъ, который нам;ревался погубить земную цивилизацію! И теперь герои пытаются посадить свой поврежденный уникальный аппаратъ въ мексиканской глуши. В;сь міръ, затаивъ дыханіе, сл;дитъ за событіями!»
          Зат;мъ показали какой-то добротный домъ въ Мексик;; домочадцы смотр;ли цв;тную фильму на экран;, вис;вшемъ на ст;н;. Челов;къ читалъ что-то по бумаг; на испанскомъ язык; на фон; нашей ракеты.

          «Какъ они такъ быстро смогли получить эту фильму – совершенно непонятно… Нав;рное, въ будущемъ такіе фильмы будутъ д;лать такъ же быстро, какъ сейчасъ печатаютъ газеты; а получать ихъ смогутъ вс; желающіе черезъ пневмопочту?» – подумалъ Петръ.

          И тутъ же, крупнымъ планомъ, показываютъ лицо командира: каждая кл;точка на с;ромъ лиц; напряжена, на лбу – крупные капли пота; онъ играетъ желваками, а изъ ушей и уголка рта идетъ кровь. Окруженные морщинками глаза – воспалены; наушники и микрофонъ – болтаются на ше;, а волосы – б;л;е сн;га! Молодой мужчина превратился въ старика…
         –  Шасси, – рычитъ онъ. – Вышли шасси?!
          – Слава Богу вышли! Вс; три красные горятъ! – по лицу помощника струится потъ, онъ кусаетъ губы.
          А дорога – вотъ она; уже б;житъ желтой лентой подъ носомъ ракеты.
          – Мягче штурвалъ, плавн;е садимся, подводи, подводи… элерономъ удерживай направленіе, не промахнуться бы! Давай, давай, давай, еще, еще… Руль высоты ниже! Есть касаніе!!! Теперь главное – чтобъ не сломались ноги… Выносите, святыя! – командиръ то кричитъ, то причитаетъ.

          Публика же, не въ силахъ сдержать душевныхъ порывовъ, повскакивала со своихъ м;стъ и кричитъ вм;ст; съ нимъ:
          – Эхъ, грохнутся сейчасъ!
          – Давай, давай!!!
          – Держи, держи!!!
          – Давай плавн;е, не промахнись мимо дороги!!!
          – Господи, помоги!

          И вотъ – ракета б;житъ уже по укатанной глинистой дорог;, поднимая тучи пыли вперем;шку съ чернымъ дымомъ. Дорога неровная, и ракету сильно трясетъ, отчего ракетчики не могутъ даже нажать нужные кнопки.
          – Тормоза давай да языкъ не прикуси! – кричитъ т;мъ временемъ командиръ.
          – Шины лопнутъ! – отзывается помощникъ, пытаясь схватиться за рычагъ тормоза.
          – Да песъ съ ними!
          …Шины и впрямь лопнули, отчего ракету занесло, и она переднимъ колесомъ съ;хала на пашню. Но уже скорость была совершенно небольшая, поэтому она не перевернулась; просто подломилась нога шасси, и ракета уперлась носомъ въ землю…

          …Ракетчики сид;ли молча, будто окамен;вшіе; они не могли еще понять, что всё позади: они остались живы-здоровы, и даже ракета ц;ла. А отъ мерзкой гадины, что хот;ла устроить конецъ св;та, не осталось и сл;да!
          Наконецъ командиръ очнулся и вызвалъ штабъ: – Вниманіе, говоритъ капитанъ Ильинъ, командиръ «Русскаго витязя». Мы благополучно приземлились съ координатами девятнадцать градусовъ и двадцать пять минутъ с;верной широты, девяносто градусовъ и восемнадцать минутъ западной долготы. Состояніе здоровья у вс;хъ насъ троихъ – удовлетворительное, штабсъ-капитанъ Игнатьевъ пришелъ въ себя. Пришлите срочно пожарныхъ, врачей и военныхъ для охраны ракеты.
          – Рады слышать васъ, господинъ капитанъ! Вы сд;лали нев;роятное! Сейчасъ мы сообщимъ ваши координаты мексиканцамъ, и они прибудутъ къ вамъ какъ можно скор;е. Васъ должны перевезти въ президентскій госпиталь и обсл;довать, а штабсъ-капитана будутъ л;чить. Зат;мъ – за вами вылетитъ личный самолетъ Государя Императора. А ракету мы доставимъ въ Россію моремъ.
          – Благодарю васъ, до встр;чи на родин;, – отв;тилъ командиръ и, выключивъ телеграфъ-телефонъ, распорядился: – Янышевъ, осмотри двигатель; не угрожаетъ ли пожаръ всей ракет;? Прокудинъ, ступай къ Игнатьеву; какъ онъ? Если понадобится, то вынесемъ его изъ ракеты.
          Механикъ, схвативъ огнегаситель Лорана, поб;жалъ къ хвосту, а помощникъ – пошелъ въ медицинскій отс;къ.
          Самъ же капитанъ Ильинъ – пошелъ впередъ отъ ракеты, чтобы осмотр;ться.
          Ракета, повернутая къ пашн;, стояла боковыми колесами на дорог;, а носъ её уткнулся во вспаханную землю.
          Они приземлились удачно: впереди, метрахъ въ двухстахъ, видн;лся заборъ, за которымъ, въ зелени деревьевъ, угадывалась крыша дома. Еще немного – и ракета протаранила бы заборъ и вр;залась въ домъ.

          …То, что творилось въ зал;, невозможно описать! Кто-то счастливо см;ялся, кто-то плакалъ отъ избытка чувствъ; а кто-то – сид;лъ, опустивъ голову и закрывъ лицо руками…
          – Вотъ такъ-съ! – удовлетворенно произнесъ Бекетовъ. – Россія-матушка еще не единожды удивитъ міръ!
          – Какъ же они могли сд;лать такую фильму?! – ахнулъ Петръ. – Ужъ не значитъ ли это, что такая ракета уже построена?! И всё остальное – тоже есть, просто это до поры до времени никому не показываютъ?!
          – Можетъ, и такъ – ухмыльнулся Бекетовъ. – Можетъ, они нарочно сначала такую фильму сняли, чтобы народъ къ этимъ изобр;теніямъ подготовить?

          Между т;мъ фильма продолжалась.
          ...Неожиданно изъ-за угла забора вышло челов;къ тридцать. Впереди важно шелъ богато од;тый сеньоръ, и видно было, что это влад;лецъ какого-либо д;ла въ этой деревн;. За нимъ шли просто, но добротно од;тые мужчины и женщины разнаго возраста.
          Капитанъ быстро пошелъ къ нимъ, д;лая  руками  понятные  для вс;хъ людей знаки.
          – Прошу васъ дальше не ходить; ракета горитъ, и это очень опасно! Сейчасъ сюда прилетитъ много геликоптеровъ, такъ что вамъ лучше отойти подальше, – сказалъ онъ имъ по-испански.
          Но люди продолжали итти – и вотъ наконецъ они встр;тились лицомъ къ лицу.
          Сеньоръ молча и безъ предупрежденія взялъ руку капитана и над;лъ ему на пальцы н;сколько, видно, дорогихъ колецъ; а зат;мъ протянулъ инкрустированные камнями золотые часы, блест;вшіе на солнц;.
          – Боже мой, что вы д;лаете?!.. – Капитанъ сказалъ это въ запал; по-русски, но сеньоръ не далъ ему договорить: – Вы спасли нашъ міръ отъ этого чудовища. Всё, что я могу сд;лать для васъ, – это отблагодарить васъ такъ.
          Съ этими словами онъ поклонился капитану въ поясъ. То же самое сд;лали вс; остальные люди.
          Вдругъ изъ-за спины сеньора вышла миловидная молодая д;вушка. Въ рукахъ она держала глиняный сосудъ. Поравнявшись съ сеньоромъ, который, похоже, не ожидалъ этого, она протянула сосудъ капитану. Ильинъ бережно взялъ его и поднесъ ко рту. Зат;мъ, распробовавъ, сталъ жадно пить. Сейчасъ это былъ самый дорогой для него подарокъ.
          – Благодарю, сеньорита, – сказалъ онъ, возвращая сосудъ, и д;вушка смущенно улыбнулась.
          Красивая и жизнеутверждающая музыка сопровождала всю сцену встр;чи.

          …Внезапно вс;хъ ихъ показали сверху, и публика увид;ла толпу и стоящаго около нихъ капитана Ильина; дымящуюся ракету, лежащую на земл;, словно подбитая птица…
          А зат;мъ – они стали отдаляться и отдаляться, и т; изъ публики, кто еще могъ смотр;ть на экранъ, увид;ли деревню, пол; и – садящіеся на пол; геликоптеры, поднимавшія тучи пыли своими винтами; а зат;мъ картинка стала еще бол;е отдаляться – и вотъ уже публика видитъ землю съ высоты птичьяго полета, потомъ – просто земную поверхность, а потомъ – очертанія материка…
          И – какъ финалъ этой необычн;йшей съемки – в;сь земной шаръ, плывущій въ темнот; Вселенной на фон; зв;здъ и Луны.

                Глава VIII
                Новый міръ

          Экранъ погасъ, и музыка кончилась; однако зат;мъ онъ снова вспыхнулъ, чтобы публика прочла надпись:

                КОНЕЦЪ
 
          Зажегся св;тъ, и Петръ увид;лъ, что в;сь партеръ неподвижно сидитъ, не въ силахъ встать и выйти изъ залы; даже т;хъ разговоровъ не было слышно, что обычно сопровождаютъ окончаніе любого спектакля или фильмы: но тутъ ни у кого не нашлось словъ…
          Онъ и самъ съ трудомъ всталъ; да и Бекетовъ тоже поднялся съ трудомъ.
          Внезапно ему пришла въ голову удивительная мысль: «Зач;мъ же ждать будущаго – в;дь оно уже наступило! Теперь ;сть и раскрашенные говорящіе фильмы, и безпроволочные телефоны, и ракеты, летающіе въ три раза быстр;е пули! Но позвольте, если это ;сть уже сейчасъ, то что же будетъ черезъ сто л;тъ?.. И о чёмъ же мн; писать свою книгу тогда?»
          – Въ «Квисисану», что ли, намъ теперь пойти? – неув;ренно началъ Петръ.
          – Да ты что, братъ, такое говоришь?! – охнулъ Бекетовъ. – Разв; что теб; теперь, посл; этой фильмы, захот;лось получать ;ду изъ автомата? Ну ужъ н;тъ: ноги моей не будетъ въ этой рестораціи дурного тона съ тухлыми котлетами на маргарин;, разбитымъ піанино и жидкимъ кофе! Если ужъ не въ «Палкинъ», то… ты бывалъ въ кафе-рестораціи «Вольфъ и Беранже»?
          – Н;тъ.
          – Ну тогда идемъ; тамъ славно, и я угощаю… И протестовъ не принимаю! – замахалъ руками Бекетовъ, видя, что Петру стало неловко.
          Вышли на улицу и увид;ли, что около авто въ окруженіи важныхъ людей стоитъ сама Анастасія Вяльцева. Ея, какъ изв;стно, никто не называетъ по фамиліи, а говорятъ просто:  Несравненная.
          Какой-то порывъ одновременно возникъ у нихъ съ Петромъ, что они подошли ближе.
          – Несравненная, я у вашихъ ногъ, – началъ Бекетовъ. – Вотъ ужъ не ожидалъ-съ… Такой случай!..  Счастливъ вид;ть васъ необычайно; вамъ понравилась фильма?
          На него зашикали и попытались отт;снить, но натолкнулись на Петра.
          – О да! – отв;тила Вяльцева. – Я переживала, но у меня кр;пкіе нервы, чего не скажешь о другихъ… А знаете, ч;мъ мн; понравилась фильма? – Она вдругъ воодушевилась; видимо, ей хот;лось высказать эту мысль какъ можно скор;е вс;мъ, кто находился сейчасъ подл; нее.
          – Я не разбираюсь въ техническихъ д;лахъ, но поняла одно: и черезъ сто л;тъ будетъ всё та же в;чная музыка и п;сни, что и сейчасъ. Я слышала въ фильм; Мусоргскаго и Шнитке, Листа и Шопена… Да и мое произведеніе тамъ тоже прозвучало! Черезъ сто л;тъ жизнь изм;нится необычайно; для этой фильмы придумали много всякихъ фантастическихъ в;щей, но вотъ музыку двадцать перваго в;ка – придумать не смогли… И это радуетъ меня больше всего. Всё то, что у насъ сейчасъ, – черезъ сто л;тъ отправится въ музей, но музыка – тл;ну не подвержена!
          – О! – восхитился Бекетовъ. – Какъ в;рно подм;чено! И впрямь, вс; изобр;тенія поразили насъ, но вотъ музыка… Она осталась нами узнаваемой и любимой! Несомн;нно, и п;сни въ вашемъ исполненіи останутся въ в;кахъ!
          Вяльцева улыбнулась ему и с;ла въ авто.
          – Ну, братъ ты мой, этотъ день мы съ тобой запомнимъ на всю жизнь! – Всегда довольно невозмутимый Бекетовъ въ этотъ разъ былъ возбужденъ необычайно; а про Петра и говорить нечего: онъ едва справлялся съ сердцемъ, желающимъ вырваться изъ груди.

          Въ кафе-рестораціи они заказали столько, что хватило бы на пятерыхъ: у обоихъ отъ нервного напряженія разыгрался аппетитъ.
          – Какъ же красиво сказала Несравненная про музыку, – съ восхищеніемъ промолвилъ Петръ съ набитымъ ртомъ. – Только я думаю, что не только музыка и п;сни, но и литература тоже останется: въ гимназіяхъ по-прежнему будутъ изучать и Пушкина, и Чехова, и Тургенева, и Толстого…
          – Несомн;нно, – отв;тилъ Бекетовъ, жуя. – А помню я, говорилъ ты мн; про какую-то книгу, что написать задумалъ…
          – Да! – воскликнулъ Петръ. – Это будетъ книга о будущемъ мир;, мир; двадцать перваго в;ка!
          – Интересно, однако… Ты уже пишешь её?
          – Пишу, но… Вотъ теперь, посл; этой фильмы… даже не знаю, что дальше и писать; боюсь я, что не придумаю ничего такого интереснаго, у меня фантазіи не хватитъ… Если сейчасъ всего такого наизобр;тали, что диву даешься, то что же будетъ черезъ сто л;тъ-то?!
          – Трудно сказать, что будетъ, – согласился Бекетовъ, – но одно я точно знаю: мы съ тобой, братъ, доживемъ до этого и сами всё увидимъ! Да не немощными мы будемъ, а бодрыми; ибо проживемъ съ тобой столько, сколько сами захотимъ: такая медицина будетъ и л;карства!
          – Это в;рно; изобр;тутъ они эликсиръ безсмертія, ужъ точно! Да и то сказать: какая медицина была сто л;тъ назадъ? Считай, что и не было её вовсе; а сейчасъ? Сейчасъ бы Пушкина за нед;лю на ноги подняли бы! – воодушевленно произнесъ Петръ.
          – Да ужъ, выл;чили бъ… А знаешь, ты пиши книгу! Можетъ, её потомъ въ гимназіяхъ изучать будутъ… А ты – живымъ классикомъ будешь и… напишешь книгу другую: какъ жили люди въ тысяча девятьсотъ дв;надцатомъ году. И про фильму эту – обязательно напиши! Вотъ будетъ пот;ха: будутъ вс; сравнивать, что изъ той фильмы сбылось, а что – н;тъ…
          – Ну ты меня и превознесъ, князь! – воскликнулъ Петръ и махнулъ рукой такъ, что едва не опрокинулъ графинъ. – Сейчасъ же желаю выпить за твое здоровь;!
          – И за твое тоже! И за Государя Императора, и за процв;таніе Россіи! За это выпьемъ стоя! – торжественно объявилъ Николай Бекетовъ.

          …Посл; обильной трапезы они вышли на улицу. Стояла безв;тренная ночь. Сн;жокъ тихо падалъ на ихъ пальто – и не таялъ; можно было разсматривать узоры сн;жинокъ, каждая изъ которыхъ была не похожа на предыдущую.
          И было такъ хорошо и умиротворенно на душахъ ихъ, какъ р;дко бываетъ въ жизни.

--------------
Кто желает научится писать так же - связываются с автором по почте SergeyUskov67@yandex.ru