Г. Часть I. Глава 5

5


     Укрывшись от холодного ветра за стволом большого каштана, Константин внимательно наблюдал за хромым, ковылявшим к дому. Гена шёл с трудом, явно преодолевая боль. Да, жалко на него смотреть, того и гляди упадёт. На какое-то мгновение Константин почувствовал угрызения совести. Может, подойти и предложить помощь? Но затем он сердито мотнул головой. Нет, не стоит. Это будет выглядеть нелепо, особенно учитывая... Тут он одёрнул себя, потому что даже мысль была неприятна. Неужели это и правда последняя возможность? Обращаться к Гене с такой просьбой... он ведь еле сводит концы с концами. Но деньги нужны, очень нужны, и все другие возможности уже исчерпаны... Гену до этого момента он как-то инстинктивно обходил стороной. Было в нём что-то этакое, что невольно отбивало желание просить об одолжении. Этот взгляд исподлобья и мрачная усмешка... Вполне вероятно, что он пошлёт просящего куда–нибудь очень далеко и надолго. И будет в известном смысле прав. Однако, опять же, что ещё делать? Ситуация действительно отчаянная.
     Пока Константин вёл с собой этот внутренний диалог, момент оказался упущен. Как ни медленно шёл Гена, расстояние до подъезда было небольшим, и он успел его преодолеть прежде, чем наблюдатель решился действовать. Дверь за ним с издевательской неторопливостью закрылась. Константин с раздражением хлопнул ладонью по стволу служившего ему укрытием дерева и выругался. Надо же быть таким никчёмным мямлей! – обозвал он себя. Теперь неизвестно, когда ещё представится шанс. Идти к Гене домой ему вовсе не хотелось. Там ведь эта его сумасшедшая мамаша заседает, а разве при ней можно заговорить о деньгах? Сразу поднимет крик про "плохую компанию" и "дружков из подворотни". Хотя он и дружком-то считаться вряд ли может. Так, приятель молодости, случайное знакомство. Ходили в своё время в одну альпинистскую секцию. Но Гена делал успехи, а он... ну, да что вспоминать! Вся его жизнь – это просто сплошной перекосяк. Конечно, тут и его собственная вина есть... наверное. Однако прежде всего – патологическое, просто мистическое какое-то невезение. За что бы ни брался, всё валилось из рук. Вот даже и теперь – не сумел вовремя подойти и заговорить о деньгах. Вполне вероятно, что Гена бы отказал, ему сейчас почти все отказывают. Хотя бы потому, что они не виделись уже столько времени. Кстати, сколько именно? Да, надо бы посчитать...
     Константин машинально нащупал в кармане куртки пачку сигарет и пошарил в ней пальцами. Пустая, чтоб тебя! Да, верно, последнюю ещё утром скурил. Он выудил пачку на свет божий, смял её и отбросил в сторону. Тоже вот головная боль. В последнее время по десять–пятнадцать штук в день, как заведённый. И ведь брались же откуда-то деньги на курево! Это всегда было загадкой для него самого. На сигареты, выпивку и игру он находил деньги с удивительной изобретательностью. Но как только дело касалось иных нужд – никогда не было ни копейки. Так продолжалось уже много лет. Сколько именно, Константин не мог припомнить, да и не стремился этого делать. Он так привык к постоянному состоянию безденежья, что даже перестал его замечать. Сознание пробуждалось лишь в те редкие моменты, подобные нынешнему, когда и на сигареты не хватало. И тогда ему доводилось испытывать нечто, очень напоминавшее отчаяние. Впрочем, Константин не умел долго предаваться подобным чувствам. Ситуация, в которой он – уже в который раз – оказался, требовала каких-то конкретных действий. Если Гена – его последняя надежда, то так тому и быть. Хиленькая такая надежда, но нужно постараться использовать её по полной.
     Однако сегодня ловить у подъезда уже нечего. Стемнело, ветер стал до противности пронизывающим, и уж, конечно, его старый приятель носа из дому больше не высунет. Значит, нужно каким-то образом перетерпеть до завтра. Но именно это было для Константина в его положении самым трудным. Имелось бы в кармане хоть сто рублей – совсем иной разговор. Тогда он бы со спокойной душой направился в подвальчик на Народной – и никаких забот до самого утра. Впрочем... впрочем, почему бы не сделать так и сегодня? Ну да, он ещё ни разу не появлялся там совсем пустым. Но разве это было проблемой для подавляющего большинства тамошних завсегдатаев? Нет, отнюдь. Он не раз был свидетелем того, как они приходили без копейки в кармане и умудрялись очень быстро наклянчить приличную сумму. Благо что народ в подвальчике попадался разный, бывали и весьма зажиточные кренделя. Такие, что с выигрыша раздавали и по двести, и по триста, и даже по пятьсот. Они, впрочем, не так уж часто там появлялись, всё–таки не их полёта общество, как говорится. Но и другие посетители, бывало, расщедривались после заноса. Так что ему вполне может прилететь что–нибудь. Конечно, человеку, который ни разу не рассчитывал на подобные подачки, было нелегко идти вот так, с единственным расчётом на чью-то щедрость. Однако и тут Константин быстро нашёл благовидное оправдание. В конце концов, разве не приходилось ему в известной степени унижаться каждый раз, когда он занимал у кого–нибудь деньги? Так не всё ли равно, произойдёт это в подвальчике или вне его? Да, нужно признаться, определённая разница всё же есть. Там все знают, на что ты берёшь деньги и куда они уходят. Всё как на ладони, ничего не скроешь. Но ведь, с другой стороны, там это мало кого трогает. Если ты не вернёшь долг, мало кто полезет на рожон, потому как понимает: и сам такой, и сам много раз не возвращал и ещё много раз не возвратит. Все связаны одной цепью и косые взгляды бросать на тебя не будут... Да, это весьма, весьма утешительная мысль.
     И, окончательно решившись, Константин отлепился от влажного ствола каштана и быстро зашагал в сторону Народной улицы.