Словарь эпитетов из поэзии Николая Переяслова

            





                ЛИТЕРАТУРНЫЙ  КОВЧЕГ
                (С любовью к Русскому Слову)


                СЛОВАРЬ ЭПИТЕТОВ
                ИЗ ПОЭЗИИ
                НИКОЛАЯ ПЕРЕЯСЛОВА
               


                Новополоцк
                2020
               

   УДК 811.161.1 374
   ББК  81.411.2-4
Б53
   Серия основана в 2020 году Основатели серии А. Бесперстых и Н. Советная


   Бесперстых, А. П.
   Б53   Словарь эпитетов из поэзии Николая Переяслова  / А. П. Бесперстых.
  Новополоцк, 2020. – 216 с.

   «Словарь эпитетов из поэзии Николая Переяслова» систематизирует и иллюстрирует цитатами более 750 эпитетов, выраженных именами прилагательными, наречиями, причастиями, существительными (приложениями) и словосочетаниями.
Эпитеты в Словаре рассматриваются в 2-х аспектах: литературоведческом и лингвистическом; к эпитетам относятся как образные определения (тропы), так и логические определения.
Словарь будет полезен всем любителям образного Русского Слова.

               

                Условные обозначения
 
   <…> – сокращение внутри цитаты
   [ ] – пояснительные слова, извлечённые из контекста
   ; – краткая форма прилагательного
   ; – полная форма прилагательного, наречия в предикативной функции
   ; – обособленная полная форма прилагательного
   ; – прилагательное, наречие в сравнительной степени
   ; – эпитет-приложение; билексемы


                СЛОВАРЬ

   Русский язык достаточно богат, он обладает всеми средствами для выражения самых тонких ощущений и оттенков мысли.
                В. Г. Короленко
    
   Эпитеты – одежда слов.
                В. А. Солоухин



   А


АДОВЫЙ, –ая
Боль. Как сладко жить в любви Господней, / не опасаясь впереди / ни чёрных дней, ни преисподней, / ни боли адовой в груди («Как сладко жить в любви Господней…»).

АДСКИЙ, –ое
Мученье. Демьянище вспылил / и повелел его [Егория] подвергнуть / мученью адскому: пилить, / пока не бросит свою веру (Егорий Храбрый).

АЛЫЙ, –ая
Зорька. Вон там – чуть окрашена зорькою алой – / лежит, подставляя лучам косогор, / та родина, что называется «малой», / но весит в душе – больше мира всего… (Малая родина).

Б

БАСУРМАНСКИЙ, –ая
Вера. И вновь [Егорий] твердит: “Не изменю / я славной вере христианской. Пытай хоть сорок раз на дню – / не сманишь верой басурманской!” (Егорий Храбрый).

БЕДНЫЙ, –ые
Мы. ; Стали бедней. «Нет учёта погибшим людишкам, / но неужто мы стали бедней? Сдай ты этот пустой городишко, / да покончим с войной поскорей!..» (Земский Собор 1634 года).
Чада. “Оглянитесь, чада Мои бедные! Оторвите губы от вина! Разве вам не видно, что последние / на Земле настали времена?» (Иерусалимский свиток).

БЕЗДУШНЫЙ, –ы
Дома. ; Не бездушны. Дома – не бездушны. Любые бараки – / сложнее, чем просто углы для ночлега. Нет стен, что в себя не вбирали б характер / за ними ютящегося человека («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

БЕЗМЯТЕЖНЫЙ, –ые
Сны. Город защиту не выставил впрок. Сны безмятежные видит Боброк. И не примкнули к оглоблям штыки / князя Димитрия рати-полки (Москва в непогоду).

БЕСПЕЧНО
Забыв. В сладкий бред твоих наречий, / в светофорный перепляс, / в пестроту противоречий, / суету потоков встречных / и весёлый просверк глаз / окунусь, забыв беспечно / все дела, хотя б на час... (Москва проездом).

БЕССЛЁЗНЫЙ, –ые
Глаза. Ах и прожжет же спиртом душу грешную! Аж слёзы брызнут из бесслёзных глаз. И оглянусь я на судьбу кромешную – / когда же плакал я последний раз? (И буду пить...).

БЕССЛОВЕСНЫЙ, –ое
Молчанье. О, сколько им ждать в бессловесном молчанье, / за вьюгами боль непрочтенья скрывая, / до часа, когда, сургучи распечатав, / жильцы возвратятся, доверившись маю! («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

БЕЛО
На сердце. ; От белого снега – на сердце бело, / и света в душе – как в берёзовой роще! Все тёмные мысли пургой замело / и жизнь стала чище, светлее и проще (От белого снега…).

БЕЛ-ХЛЕБУШЕК
; «А ну! – сказали ласково. – Попотчуй нас, коробочка!» – / и мигом скатерть белая / раскрылась, и на ней – / мерцают в ряд бутылочки / прозрачной чистой водочки, / лежит колбаска кольцами, / с бел-хлебушком рядком (Кому на Руси жить хорошо?).

БЕЛЫЙ, –ая, –ое, –ые
Барашки. Жмётся от солнца под ивы свежесть, / клёны канадские душно дышат. / Из-под моста вылетая, стрежень / белых барашков отару колышет... (Приднестровский постмодерн).
Берёзы. Там, вдалеке от шумных улиц, / раздеты за год догола, / берёзы белые, сутулясь, / спят в ожидании тепла (Мартовское).
Боль. Не хочешь на холод – себя не неволь, / сиди замурованным в жаркой квартире. Но белая быль, словно белая боль, / отыщет тебя в заметеленном мире! (От белого снега…).
Бумага. Налью ещё. Приму, как покаяние / за всё, что я ещё не осознал. За стих, упавший на бумагу белую, /как птица с дробью в раненой груди. За то, что я не сделал и не сделаю / ради других (И буду пить...).
Быль. От белого снега…
Валы. Шагну на пляж: по линии прибоя – / кипят пивные белые валы. А выше их – лишь небо голубое, / где облака бредут, словно волы, / впряжённые в возы с чумацкой солью... («Земную жизнь пройдя до середины…»).
Груз. Над Переделкиным – снега. Лес будто весь исчерчен мелом. И что ни ветка – то дуга / под грузом изогнулась белым (Над Переделкиным – снега).
Конница. Мчится белая конница – / не рассмотришь копыт! Только свист за околицей, / затухая, висит... («Ну зачем это, вроде, мне…»).
Копья. В мутном сиянии жёлтых огней / мечутся призраки снежных коней. Чёрные окна в испуге блестят. Белые копья вдоль улиц свистят… (Москва в непогоду).
Орда. Бешеной конницей скачет пурга. Злобно кидает на город снега. Выйдешь из дома, а дальше – куда? – / белая всюду кружится орда (Москва в непогоду).
Парад. И когда-то, смеясь и звеня, / океан этот примет меня, / дав возможность душе без преград / плыть над миром столетья подряд, / влившись в облачный белый парад (Глядя на облака…).
Просторы. Мне четырнадцать лет. Наши танки гарцуют по Праге. Голос первой любви бьется в душу, как плач журавлей. Я ещё не поэт. Но от белых просторов бумаги – / уже веет судьбою, как ветром с окрестных полей («Мне четырнадцать лет…).
Ризы. Ляжет на попранный мир тишина. Станет ночная тревога смешна. И – словно белые ризы Христа – / сладко заплещет в глаза чистота… (Москва в непогоду).
Снег. От белого снега – сияет душа. Попробуй сберечь в себе это сиянье (От белого снега…). Лишь белый снег да чёрные стволы / из зыбкой мглы контрастно проступили. – Как – пятернёй в следах печной золы / от верха к низу по листу водили… (В момент заката).
Сугробы. Я прихожу сюда – как будто в детство / или в забытый музыкальный сон. Лежат сугробы белые, как тесто. Скрипят деревья ветру в унисон («Зимою лес фотогеничней втрое…»).
Тело. И, печальный рассказ упрощая, / поспешили поведать они [ангелы], / как душа с белым телом прощалась, / завершив свои бренные дни (Стихи на расставание души с телом).
Триптих. Я люблю этот белый триптих / протяженностей, сроков, явлений. Мне не нужно поблажек твоих – / этих кратких твоих потеплений (Нескучный сад).
Флаги. ; ...Непривычен зимой Александровский сад, / где картавые галки о власти судачат, / а с корявых ветвей клочья снега висят, / словно белые флаги, сигналя о сдаче (В Александровском саду зимой).

БЕСКОНЕЧНЫЙ
Бой. Жизнь превратилась в бесконечный бой, / душа в крови, но где же санитарка?.. Поднимешь взгляд у пристани Сан-Марко – / и грудь наполнишь новою судьбой (Воспоминание о Венеции).

БЕСОВСКИЙ, –ая
Тьма. Благословенен Бог, явясь Израилю, / дабы людей Своих избавить от оков / бесовской тьмы и слепоты незнания, / тянувшихся с языческих веков (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).

БЕСПОЛЫЙ
Дуб. ;  Как бесполый. Вот зимний дуб – без листьев, как бесполый, –  / стоит один среди равнины голый. Вот у окна – лежит моя страна, / вся до краёв сиянием полна… (В поезде).

БЕСПОЩАДНЫЙ, –а
Рука (времени). ; Беспощадна. Так беспощадна времени рука, Куда ни глянь – везде церквей калеки. Где был погост – там высится ДК И в нём визжат юнцы на дискотеке… (Город Старица).

БЕСПРОБУДНАЯ
Отчизна. Вновь кочевники топчут просторы / беспробудной Отчизны моей. А вокруг – лишь державные воры, / рвань да пьянь, / да жульё всех мастей («Жить бы нам, веселясь и ликуя…»).

БЕШЕНЫЙ, –ая
Конница. Бешеной конницей скачет пурга. Злобно кидает на город снега. Выйдешь из дома, а дальше – куда? – / белая всюду кружится орда (Москва в непогоду).

БИЧУЮЩИЙ
Смех. Вьюга свирепствует. Ветер – ретив. Стрелы летят из незримых тетив. Колко нам в лица впивается снег / под сатанинский бичующий смех (Москва в непогоду).

БЛАГОЙ, –ая
Весть. Сперва Он путь дал Авраама племени / и на скрижалях начертал Закон, / чтобы дожить с ним без греха до времени, / покуда в мир направит Сына Он, / крещеньем в Духе и Благою Вестью / спасая всех от справедливой мести... (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).

БЛАГОСЛОВЕННЫЙ
Бог. ; Благословенен Бог, явясь Израилю, / дабы людей Своих избавить от оков / бесовской тьмы и слепоты незнания, / тянувшихся с языческих веков (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ
Падеж. «Забыли олигарха вы! – вскричали братья Трубины, Тарас и Святослав. – Прибрав дары природные, / он нефть и газ народные, / как что-то чисто личное, / качает за рубеж, / не ведая про дательный, / забыв благотворительный / и зная только брательный – / хватательный падеж!» (Кому на Руси жить хорошо?).

БЛИЖНИЙ
Путь. Не ближний. ...За спиною – путь не ближний, / впереди – не хлеб да соль... (Москва проездом).

БЛИЗКИЙ, –а
Дороженька. ; Не близка. Но весело и радостно / вперёд шагали странники; / хоть не близка дороженька, / но это – путь домой (Кому на Руси жить хорошо?).

БЛУДЛИВО
Бегают. Когда же песнь закончилась / (любой кошмар кончается), / на сцену вышел лысенький, / лоснящийся артист. Глаза блудливо бегают, / слюна за губы брызгает, / раскрыл портфельчик кожаный / и стал читать с листа (Кому на Руси жить хорошо?).

БОГАТЫЙ, –ая
Каждый. ; Хочет стать богаче. Здесь – Казино. Мир денег и удачи. Рулетка, карты, призрачный джек-пот. Здесь каждый хочет стать в сто раз богаче. Но происходит всё – наоборот (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).
Казна. «О заступник! О свет нашей жизни! Да отдай ты им этот Смоленск! Ни казны в нём богатой, ни житниц, / ни особых чудес, наконец…» (Земский Собор 1634 года).

БОГ-СОЛНЦЕ
; Между дерев, как между смутных вех, / иду вглубь чащи, точно вглубь колодца. И лес стоит вокруг, как тёмный век, / в котором вдруг – не стало Бога-солнца (В момент заката).

БОЖИЙ, –ья
Вера. Вот так и шёл [Егорий], даруя весть, / что есть Господь, что правда есть, / неся сквозь бездорожье / святую веру Божью (Егорий Храбрый).
Гнев. Смотрите сами, что творится в мире: / чуть согрешишь – и страшный Божий гнев / тебя «замочит», как «братка» в сортире, – / так и загнёшься, брюки не надев! (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).

БОЛЬНО
Узнать. ;  Вот и звонят с колокольни, Всенощной чин отслужив... Боже! Как сладко и больно Сердцу узнать, что Ты жив (Перед закатом).

БОЛЬШИЙ, –ее
Счастье. Сейчас, немедленно, сегодня – / весь мусор вымети в себе, / и будешь жить в любви Господней… Нет счастья большего в судьбе! («Как сладко жить в любви Господней…»).

БОЛЬШОЙ, –ая
Дыра. Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку, / которую звёзды прожгли, словно искры костра. Похоже, у ней и в карманах большая дыра, / коль выпасть сумела луны золотая копейка! («Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку…»).

БРАТЕЛЬНЫЙ
Падеж. «Забыли олигарха вы! – вскричали братья Трубины, Тарас и Святослав. – Прибрав дары природные, / он нефть и газ народные, / как что-то чисто личное, / качает за рубеж, / не ведая про дательный, / забыв благотворительный / и зная только брательный – / хватательный падеж!» (Кому на Руси жить хорошо?).

БРАТОУБИЙСТВЕННЫЙ
Грех. Над часовней Бориса и Глеба  – Клочья туч, как растрёпанный мех, И такое тяжёлое небо – Точно братоубийственный грех (Над часовней Бориса и Глеба…»).

БРЕННЫЙ, –ые
Дни. И, печальный рассказ упрощая, / поспешили поведать они [ангелы], / как душа с белым телом прощалась, / завершив свои бренные дни (Стихи на расставание души с телом).
Мир. И защити нас [Великий Боже] от нападок зла, Которым мир наш бренный переполнен. Лишь перед Словом отступает мгла, Мир уступая во владенья полдня (Акроалфавит).

БУЙНЫЙ, –ые
Ветры. …Не ветры веют буйные, / не мать-земля колышется – / шумит, поёт, ругается, / качается, валяется, / дерётся, обнимается / на ярмарке народ! / Тут трезвому, как голому / среди фуршета званого, / где в фраках все и смокингах – / неловко глаз поднять…(Кому на Руси жить хорошо?).
Гривы. Ах, как сладко смотреть с высоты / на деревья, поля и цветы, / слышать радостный гул голосов, / видеть буйные гривы лесов! Не считая минут и часов (Глядя на облака…).

БУЛЫЖНЫЙ
Город. Здравствуй, город мой булыжный, / конькобежный, снежный, лыжный, / мною вышаганный вдоль, / стихоплётный, умнокнижный, / город-повесть, город-боль! (Москва проездом).

БЫЛОЙ
Закон. И Закон, и Благодать – дети Божьи. Младшему над старшим стать – разве можно? Но Господь предвосхитил участь братьев / и Закон былой – затмил Благодатью... (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Пойте Богу песнь новую...”).

БЫСТРО
Течёт. ; Быстрее рек. ...Жили-были. Шли и плыли. Шею мыли. Жадных били. Было то, и было сё. Был и Пушкин, и Басё... Бомбовозов грозным строем мчатся бесы рой за роем. Жизнь течет – быстрее рек. Здравствуй, ХХI век!.. (На пороге нового века).

БЫСТРЫЙ, –ая
Дорога. Лети, дорога быстрая! Вези в столицу странников! (Ребята-дальнобойщики, спасибо, подвезли). В кабине всё ж сподручнее / по свету путешествовать, / чем на своих двоих шагать / вдоль матушки-земли (Кому на Руси жить хорошо?).

В

ВАЖНЫЙ, –ые; –а
Причина. ; Не важна. Век обречён. В огне или в войне / мир скоро сгинет, не важна причина. Но если есть хоть миг – прижмись ко мне, / моя любовь, / жена моя – Марина... (Стансы).
Смысл. Важней. ; Я не стыжусь произносить повторы – / мне смысл важней, чем новизна строки: / весь мир – театр, а люди в нём – актёры, / играющие пьесу «Игроки» (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).
Хоромины. Долго-долго средь ночи горят / окна дач трёхэтажных. Но не перья поэтов скрипят / в тех хороминах важных (Над Переделкиным – снега).

ВАЛЮТНЫЙ, –ые
Шлюхи.  «А я так, братцы, думаю, / что лучше всех живут у нас / те, кто дома игорные / открыли по Руси, – / сказал Олег, задумавшись. – И кто притоны платные / со шлюхами валютными / содержит в городах: / и девкам дело любо то, / и сутенёрам прибыльно, / поскольку завсегда мужик / до сладкого охоч…» (Кому на Руси жить хорошо?).

ВЕЖЛИВО
Взревут. ; Вежливей один другого. Дослушав ту инструкцию, / схватили наши странники / волшебную коробочку / да хором как взревут / один другого вежливей: «Эй, скатерть марсианская! Попотчуй быстро нас!» (Кому на Руси жить хорошо?).

ВЕЛИКИЙ, –ая
Бог. А для чего нам надо столько букв? Болтать по фене? Сочинять частушки? Великий Боже, не сочти за бунт Горячий гул горенья в наших душах! (Акроалфавит).
Земский собор. В середину Московского царства, / за высокий кремлёвский забор, / собиралось-сходилось боярство / На великий на Земский собор (Земский Собор 1634 года).
Книга. ; И на Русь пришедший меж каликами, / царь Давид в ответ ему сказал: “Книга ся – воистину великая, / не писец – Господь её писал! Не прочесть, хоть и силён я в грамоте, / мне сей Книги до скончанья дней» (Голубиная книга).
Пост. «Не забудьте также: перед Пасхою / будет Пост Великий – для того, / чтоб любой, кто ждёт Суда с опаскою, / от греха очистил естество» (Иерусалимский свиток).

ВЕЛИЧЕСТВЕННЫЙ
Лес. ; Величествен. Но не нарушат тишь аплодисменты – / январский лес величествен, как храм! Когда бы здесь бывали президенты, / быть может, меньше б было в мире драм?.. («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

ВЕРЯЩИЙ, –ие
Души. Льётся струя золотая, тягучая, вязкая, / воздух наполнен дыханием яблок и груш. Бог нам являет Свой свет – и волшебною сказкою / преображаются тысячи верящих душ («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

ВЕСЕННИЙ
Ветер. Как в сотый раз журнал «Мурзилку», / листая мокрый старый сад, / весенний ветер, рот разинув, / в просторы устремляет взгляд (Мартовское).

ВЕСЕЛО
Шагали. Но весело и радостно / вперёд шагали странники; / хоть не близка дороженька, / но это – путь домой (Кому на Руси жить хорошо?).

ВЕСЁЛЫЙ, –ая, –ые
Песня. Он [дом] будто воспрянул! Веселую песню / сверчок сочинил, не предвидя потери... («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).
Просверк. В сладкий бред твоих наречий, / в светофорный перепляс, / в пестроту противоречий, / суету потоков встречных / и весёлый просверк глаз / окунусь, забыв беспечно / все дела, хотя б на час... (Москва проездом).
Святки. И жизнь стала ясной, как день в январе, / наполненный снежным слепящим сияньем. Мороз на дворе. Сады в серебре. Весёлые святки с вином и гуляньем… (От белого снега…).

ВЕЧЕРНИЙ
Час. ...В час вечерний я пройдусь по Тушино: / звёзды в небе – как костер потушенный. Шелестит листва, плывут слова. Как Павлиний Глаз горит Москва... («У “Тверской”, “Арбатской” и “Лубянки”…»).

ВЕЧНЫЙ, –ое, –ые
Перья. Вы где, правдорубцы? Сюда, борзописцы! Нацельте на зло свои вечные перья! Доколе лукавому резво беситься, / на нивах унынья, греха и безверья?! («Из нашей эпохи ушли летописцы…»).
Сражение. Поле судьбы – это вечное с бесом сражение, / и не дано нам предвидеть, кто верх в нём возьмёт. Бог укрепляет нас праздником Преображения, / силы вливая нам в душу, как липовый мёд («В недрах души закипает хмельное брожение…»).
Страх. Налью ещё. Приму, как покаяние / за всё, что я ещё не осознал. <…> За совесть, огороженную ширмою. За ложь и фальшь. За вечный страх отцов. За чёрный круг на светлом томе Штильмарка, / в конце концов... (И буду пить...).

ВЕЩИЙ, –ая
Путь. «Ты, Христос, грядущий Спас, славься, славься! Помяни молитвой нас в Своём Царстве. Чтоб, живущие во мгле наших будней, / мы познали на Земле вещий путь Твой. Чтобы нам не впасть в искус на погибель, / помяни нас, Иисус, помоги нам...” (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Пойте Богу песнь новую...”).
Рулетка. И закрутилась вещая рулетка, / ему качая доллары на счёт. А он стоял и, багровея меткой, / кричал одно: «Ещё! Ещё! Ещё!..» (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).

ВЁРТКИЙ, –ие
Колёса. Ревёт машина грузная, / бегут колёса вёрткие, / делянка кукурузная / мелькает за окном, / потом поля пшеничные, / потом леса сосновые, / потом село широкое / и церковь на холме (Кому на Руси жить хорошо?).

ВИНОВАТЫЙ, –ы
Люди. ; Виноваты. Но «Курск» на дне и Гудермес в огне Не скажут мне, в чём люди виноваты – Учителя;, писатели, солдаты И все;, кто гибнет по чужой вине (Сонет на злобу дня).
Те. ; Виноваты. А между тем, ну так ли виноваты / те, кто хотят, швырнув пятак на кон, / чтоб их рулетка сделала богатым / и превратила рубль – в миллион?.. (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).

ВКУСНО
Так. Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю. Там – чище. Там нет ещё духа наживы. Там живы ещё и любовь, и искусство. Там детство – так вкусно! И вовсе не лживы / ни дружба мужская, ни прочие чувства... (Наедине с памятью).

ВОДНЫЙ, –ые
Колодцы. «Как же Мне простить вас, греховодники? Отнесусь к вам – так, как вы – к врагу: / иссушу колодцы ваши водные, / ваши нивы тучные сожгу» (Иерусалимский свиток).

ВОЗМОЖНЫЙ
Рай. ; Возможен. Себя от грязи – не спасти. Безгрешность ныне – не в чести. Но я смотрю, как снег блестит, / и верю: Рай – ещё возможен! (Над Переделкиным – снега).

ВОКЗАЛЬНЫЙ, –ая
Толпа. ...До свиданья. До сказанья. На церквушечки желток / оглянусь в толпе вокзальной – / и поймаю, как цветок, / только – улиц топоток, / только – умниц шепоток, / только чей-то взгляд печальный / да над ним – в руке прощальной – / в ветре бьющийся  платок... (Москва проездом).

ВОЛЧИЙ, –ьи
Времена. Прижмись ко мне. Иль ты мне не жена / пред этим небом и пред Тем, Кто выше?.. В России нынче волчьи времена, / и в одиночку, без любви – не выжить (Стансы).

ВОЛШЕБНЫЙ, –ая
Звон. Снег вдоль тропы – от тени словно синий, / подолы ёлок – точно юбки фей. И, вторя нотам Мусоргского, иней / с волшебным звоном сеется с ветвей («Зимою лес фотогеничней втрое…»).
Сказка. Льётся струя золотая, тягучая, вязкая, / воздух наполнен дыханием яблок и груш. Бог нам являет Свой свет – и волшебною сказкою / преображаются тысячи верящих душ («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

ВОЛЬГОТНО
Живёт. ; Вольготней всех. «Ну что ж, всё это – правильно, – / сказал Семён Семёнович, / (а он в райкоме партии / когда-то восседал!). – Всё это верно сказано – / про депутата с шлюхою, / но всё ж вольготней всех живёт / в державе – Президент» (Кому на Руси жить хорошо?).

ВОНЮЧИЙ, –ие
Свалки. …И вновь пути-дороженьки / стелилась им под ноженьки, / и вновь леса дремучие / вставали вдоль дорог – / с оврагами сыпучими, / со свалками вонючими, / с бурьянами колючими / и лужами у ног (Кому на Руси жить хорошо?).

ВОСКРЕСНЫЙ
Труд. «Знайте, чада, что воскресный труд – / никому не увеличит прибыли / и его плоды – вотще умрут!» (Иерусалимский свиток).

ВОСПАЛЁННЫЙ, –ые
Сны. Но тянутся тучи, темны, / дождями шурша над  ночлегом. И лишь воспалённые сны / заносит кружащимся снегом… (Декабрь-2008).

ВРАЖИЙ, –ья
Стая.  Губит страну вражья стая! Но, хоть слабы мы, а есть Вера ещё в нас святая, Память о предках и честь (Молитва).

ВСЕЛЕНСКИЙ
Холод. Космический вакуум! Холод вселенский! Замерзнуть бы, словно ямщик в чистом поле. Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю (Наедине с памятью).

ВЧЕРАШНИЙ, –яя, –ее
Братство. И ныне, когда попустил нам Всевышний / вчерашнее братство похерить в крови, / я помню – вот здесь, под стареющей вишней, / я грезил когда-то о первой любви… (Малая родина).
Культура. На книжных прилавках, куда ни взгляни, / лежат, как вчерашней культуры надгробья, / Акунин, Сорокин и кучи фигни, / похожей на книги… Но всё – лишь подобья! (Над Переделкиным – снега).

ВЫГОДНЫЙ, –-ая
Сделка. Я вздрагивал, я загорался и гас, / как скупщик в предчувствии выгодной сделки, / едва у шоссе возникал всякий раз / посёлок с названьем смешным «Переделки» (Над Переделкиным – снега).

ВЫСОКИЙ, –ая
Забор. В середину Московского царства, / за высокий кремлёвский забор, / собиралось-сходилось боярство / На великий на Земский собор (Земский Собор 1634 года).
Лоб. Тут как-то раз пришел один политик / с пятном родимым на высоком лбу / и, весь трясясь, как будто паралитик, / он мне на стол швырнул свою судьбу (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).
Плотина. За ним [посёлком] серебрился мерцающий пруд, / струился родник под высокой плотиной / и был поворот, как история, крут, – / тут как-то Луконина сбило машиной (Над Переделкиным – снега).

ВЯЗКИЙ, –ая
Струя. Льётся струя золотая, тягучая, вязкая, / воздух наполнен дыханием яблок и груш. Бог нам являет Свой свет – и волшебною сказкою / преображаются тысячи верящих душ («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

Г

ГЛАВНЫЙ
Мужчина. В доме мать и сестра. Возле окон – черешен верхушки – / ещё вровень со мной, как подружки из ближних дворов... С той поры, как отец оказался в тюремной “психушке”, / я стал главным мужчиной по части воды или дров («Мне четырнадцать лет…).

ГЛАДКО
Ложится. Коль Он с тобой – любое дело / ложится гладко, как стихи, / и нет тебе ни в чём предела, / лишь истреби в себе грехи («Как сладко жить в любви Господней…»).

ГЛУБИННЫЙ, –ые
Выдохи. Словно неба выдохи глубинные, / проплывали тучи, и из них – / выпадала Книга Голубиная, / во сто крат огромнее всех книг (Голубиная книга).

ГЛУПО
Жить. ; Лучше, всё отложив, с Маринкою – / поэтессой из Жигулей – / между сосен бродить тропинкою / мимо озера, дач, полей. Снег подтаявший, хрипло охая, / проседает под каблуком... «Ах, как глупо жить недотрогою!» – / будет думать она тайком (Над Переделкиным – снег

ГЛУПЫЙ, –ая, –ые
Затея. Как ни хотелось спорщикам / послать к чертям иль далее / свою затею глупую / найти ответ на спор, / кому живётся весело / в России пореформенной, / решили всё ж закончить свой / они эксперимент (Кому на Руси жить хорошо?).
Мечты. Мне – пятьдесят. Половина жизни / сгинула в глупых мечтах о счастье. Где оно?.. Жить бы, служа Отчизне, / да развалилась она на части (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).

ГЛУХО
; Глухо. Ни щелки. Родись хоть в сорочке – / где он, веками не найденный выход? Душу продашь за единую строчку / и – до могилы не скопишь на выкуп! («Время тускнеет, как губы любимой…»).
Вплывает. ; Глуше. Сквозь темноту – то яснее, то глуше, / точно вдали где-то локомотив, – / ночь раздвигая, вплывает мне в душу / сладкий, как дыня, восточный мотив (Казахская ночь).

ГЛУХОЙ, –ая; –а
Даль. ; Глуха. Между Москвою и Самарой – / даль неба сера и глуха. В ней облака бредут отарой, / послушны воле пастуха («Между Москвою и Самарой…»).
Пора (одиночеств). ; Нет кары страшней, чем пора одиночеств – / глухая, как лес у заброшенных станций, / когда именам даже – собственных отчеств / сквозь дали молчаний ночных не дозваться! (Наедине с памятью).

ГНУЩИЙ, –ая
Тяжесть. Слышишь – ветки трещат за окном, / от нависшего груза ломаясь? Нелегко жить в плену ледяном, / гнущей тяжести льда не сдаваясь (Ледяной дождь).

ГОЛУБОЙ, –ое
Купол (небес). Сердце щемит от тягучей светящейся радости, / взгляды чисты, словно купол небес голубой. Столько несчастий на нас низвергается в августе! Все их окупит Господняя милость собой («В недрах души закипает хмельное брожение…»).
Небо. Шагну на пляж: по линии прибоя – / кипят пивные белые валы. А выше их – лишь небо голубое, / где облака бредут, словно волы, / впряжённые в возы с чумацкой солью... («Земную жизнь пройдя до середины…»).

ГОЛЫЙ, –о
Дуб. ; Вот зимний дуб – без листьев, как бесполый, –  / стоит один среди равнины голый. Вот у окна – лежит моя страна, / вся до краёв сиянием полна… (В поезде).
Всё.  ; Голо. Всё голо. Всё пусто. Снимаются птицы. Весна – это сказка, дожить до которой / настолько же трудно, как нам – возвратиться / в тот дом, не поранив сердец о повторы («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

ГОРДО
Смотрят. Переделкиным правит зима. У порога – сугроб, точно боров. Гордо смотрят дворцы, терема / из-за мощных заборов (Над Переделкиным – снега).

ГОРИЗОНТАЛЬНО
Идёт (снег). Снег идёт почти горизонтально, / даль рябит, как сломанный экран. Воет ветер пьяно и скандально, / хоть и мог бы петь, словно орган (У окна поезда «Москва – Харьков»).

ГОРНИЙ, –ие
Свет. О, Боже! Какой потрясающий след / страна оставляет в тетрадях поэтов!.. Я вновь оглянулся на горний тот свет, / но небо – уже пребывало без света (Над Переделкиным – снега).
Силы. Тихо сочатся молитвы слова, / но – от тех слов оживает Москва, / и, совершая невидимый путь, / горние силы втекают ей в грудь (Москва в непогоду).

ГОРОД-БОЛЬ
; Здравствуй, город мой булыжный, / конькобежный, снежный, лыжный, / мною вышаганный вдоль, / стихоплётный, умнокнижный, / город-повесть, город-боль! (Москва проездом).

ГОРОД-ПОВЕСТЬ
; Там же.

ГОРЬКИЙ, –ая
Ностальгия. ; Горше, чем у Штирлица. ...И буду пить: на светлый томик Штильмарка / поставлю сковородку с колбасой, / и с ностальгией горше, чем у Штирлица, / наполню кружку “дьявольской росой” (И буду пить...).
Судьба. Воине Фёдоре, слышишь Эту скупую мольбу? Видно ль в трубу твою свыше Горькую нашу судьбу? (Молитва).

ГОРЬКО
Душе. ; Всё – от Бога. Спасибо Ему... Что ж так горько душе, не пойму?.. (Зимнее одиночество).

ГОРЯЧИЙ, –ая
Ветер. Дует с юга в окно мне горячий таврический ветер.
Звёздной солью усеян Чумацкий мерцающий путь.
Всё ещё впереди. Жизнь сияет черешневой веткой.
Всё ещё впереди... Что ж так страшно туда заглянуть? («Мне четырнадцать лет…).
Гул. А для чего нам надо столько букв? Болтать по фене? Сочинять частушки? Великий Боже, не сочти за бунт Горячий гул горенья в наших душах! (Акроалфавит).
Картошечка. А посредине скатерти  / явились блюда ёмкие – / с икрою красной паюсной /и с чёрною икрой, / с нарезкой сёмги тонкою, / с нежнейшей осетриною, / с картошечкой горячею / в серебряных судках (Кому на Руси жить хорошо?).

ГОСПОДНИЙ, –яя, –ие
Любовь. Как сладко жить в любви Господней, / не опасаясь впереди / ни чёрных дней, ни преисподней, / ни боли адовой в груди («Как сладко жить в любви Господней…»). «Как страшно лишиться Господней любви! До смерти трудиться в поту и в крови. Свалиться с небес, точно чашка с печи. Душой потемнеть, словно воздух в ночи… Ой, рай, ты мой, рай, с медоносной рекой! Теряя тебя – я теряю покой…» (Плач Адама).
Милость. Сердце щемит от тягучей светящейся радости, / взгляды чисты, словно купол небес голубой. Столько несчастий на нас низвергается в августе! Все их окупит Господняя милость собой («В недрах души закипает хмельное брожение…»).
Чудеса. Стукнет, упав с высоты, точно яблоко по столу
спелое счастье, набравшее сладость и вес.
Это – являет себя, как Спаситель апостолам,
наша судьба в дивном свете Господних чудес («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

ГРАЦИОЗНО
Режет (воздух). В часы заката, когда солнца чашка / прольёт на море золотистый чай, / как грациозно режет воздух чайка, / крича мне сверху: «Радость замечай!»! («Земную жизнь пройдя до середины…»).

ГРЕМУЧИЙ, –ая
Голос. «…А вот скажи, почтеннейший, / легко ли тебе пишется, / легко ли сочиняется, / когда однажды вдруг / тебе задержат пенсию? Неделя за неделею / проходят, умножаются, / пора платить за газ, за свет, / а денег нет и нет?..» – / в тени под липой мощною / Иван гремучим голосом / поэта вопросил (Кому на Руси жить хорошо?).
Клеть (памяти). Давно уж столичным я стал человеком, / но снова – гремучая памяти клеть / несёт меня к прошлого брошенным штрекам, / чтоб встретиться с тем, без чего мне не петь (Малая родина).

ГРЕШНЫЙ, –ая
Душа. Ах и прожжет же спиртом душу грешную! Аж слёзы брызнут из бесслёзных глаз. И оглянусь я на судьбу кромешную – / когда же плакал я последний раз? (И буду пить...).

ГРОЗНЫЙ, –ое
Гул. Плывёт над лесом грозный гул, / и ветер – всё сильней и злее. А я стою на берегу / и мысль отвадить не могу, / что я – полки навстречь врагу / тут провожаю с мавзолея... («Покуда Волга не во льдах…»).
Столетье. И ты, столетья грозного Ловя тяжёлый шаг, Святое имя Господа Благословляй, душа (Переложение псалма 102).
Строй. ...Жили-были. Шли и плыли. Шею мыли. Жадных били. Было то, и было сё. Был и Пушкин, и Басё... Бомбовозов грозным строем мчатся бесы рой за роем. Жизнь течёт – быстрее рек. Здравствуй, ХХI век!.. (На пороге нового века).

ГРОМКО
Начнётся (пурга). ; Не громче, чем писк комара. Сначала чуть слышно – не громче, чем писк комара,  / потом всё сильней (и попробуй её успокой-ка!) / начнётся пурга, как в квартире соседей – попойка, / которую вряд ли удастся унять до утра («Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку…»).

ГРУЗНЫЙ, –ая
Машина. Ревёт машина грузная, / бегут колёса вёрткие, / делянка кукурузная / мелькает за окном, / потом поля пшеничные, / потом леса сосновые, / потом село широкое / и церковь на холме (Кому на Руси жить хорошо?).

ГРУСТНЫЙ, –ая, –ые
Были. Мне б понять – ну, хотя бы на треть! – / наши грустные были: / почему надо лишь умереть, / чтоб тебя – полюбили? (Сростки).
Жизнь. ; Грустнее, чем стихи. Во славном Иерусалиме / жил царь с царицей, а при них – / росли три дочери, и с ними – Егорий, сын (почти жених). Казалось: вот уж рай родителям! Но жизнь – грустнее, чем стихи (Егорий Храбрый).
Мысли. Ты останься со мной. Пережди / непогоду и грустные мысли. Над страной ледяные дожди, / как стеклянные нити повисли (Ледяной дождь).

ГРЯДУЩИЙ
Рай. О, Родина! Раньше ты нам была – мост, / ведущий народ до грядущего рая. Теперь же ты стала страшнее, чем монстр, / который своих же детей пожирает (Над Переделкиным – снега).
Спас. «Ты, Христос, грядущий Спас, славься, славься! Помяни молитвой нас в Своём Царстве. Чтоб, живущие во мгле наших будней, / мы познали на Земле вещий путь Твой. Чтобы нам не впасть в искус на погибель, / помяни нас, Иисус, помоги нам...” (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Пойте Богу песнь новую...”).

ГУГНЯВЫЙ, –ые
Стоны. И, гугнявым их [бояр] стонам не внемля, / он [государь] / велел наказать подлецов, / кто готовы отдать врагу землю, / на которой могилы отцов (Земский Собор 1634 года).

ГУСТОЙ, –ая, –ые
Лес. Сводом исповедальни Лес смыкался густой Вокруг пустыньки дальней, Где молился святой… (Арзамас-16, г. Саров). Леса. ; …После Тарусы вновь пошли леса – / мохнатые, густые, точно шуба. Тут всё растёт – от сосен и до дуба! А вон – гуляет рыжая лиса (Лиса).
Синева. Над землею плывут облака, / будто гонит их чья-то рука. Обнимаясь с густой синевой, / над Смоленском плывут, над Невой. Над моею любимой Москвой (Глядя на облака…).
Трава. По сторонам асфальтика / лежат поля широкие, / густой травой поросшие… Когда бы хоть стада / по ним бродили тучные, / а то – лишь козы скучные / (и те, считай, поштучные!) / пасутся кое-где (Кому на Руси жить хорошо?).


Д

ДАЛЁКИЙ, –ая; –а
Звезда. Ни далёкой звезды, ни огня. Только темень глядится в меня (Зимнее одиночество).
Стезя. ; Далека. Над землею плывут облака. Далека их стезя, нелегка. То под солнцем плывут, то во мгле, / то дождём шелестят по земле. То, как птицы, парят на крыле (Глядя на облака…).

ДАЛЬНИЙ, –яя
Наследник. Бездействует карабинер, / рукой теребя пистолетик. Гадает: я – миллионер / иль Медичей дальний наследник? (Купание в ванне Медичей).
Пустынька. Сводом исповедальни Лес смыкался густой Вокруг пустыньки дальней, Где молился святой… (Арзамас-16, г. Саров).

ДАТЕЛЬНЫЙ
Падеж. «Забыли олигарха вы! – вскричали братья Трубины, Тарас и Святослав. – Прибрав дары природные, / он нефть и газ народные, / как что-то чисто личное, / качает за рубеж, / не ведая про дательный, / забыв благотворительный / и зная только брательный – / хватательный падеж!» (Кому на Руси жить хорошо?).

ДЕЛЬНЫЙ, –ые
Люди. Пришельцы – люди дельные, / галактик повидавшие, / словами не привыкшие / бросаться просто так
на ветер на космический (Кому на Руси жить хорошо?).

ДЕРЖАВНЫЙ, –ые
Воры. Вновь кочевники топчут просторы / беспробудной Отчизны моей. А вокруг – лишь державные воры, / рвань да пьянь, / да жульё всех мастей («Жить бы нам, веселясь и ликуя…»).

ДЕТСКИЙ, –ие
Сны и мечтанья. Сумрак, подкравшись, как зверь, / выключит свет в мирозданье. Ночь открывает мне дверь / в детские сны и мечтанья... (Прирастание).

ДЁШЕВО
Не отыскать. ; Дешевле. А рядом – оградой из пик окружён – / с кирпичной, у входа, охранною будкой – Дом творчества позже был сооружён / (почившему Сталину памятник, будто). Дешевле – дом отдыха не отыскать (Над Переделкиным – снега).

ДИВНЫЙ, –ые
Птицы. «Ой, рай, ты, мой рай, где медовые реки! Где нежные розы не вянут вовеки! Где дивные птицы в листве изумрудной Творца восхваляют сонатою чудной!..» (Плач Адама).
Свет. Стукнет, упав с высоты, точно яблоко по столу
спелое счастье, набравшее сладость и вес.
Это – являет себя, как Спаситель апостолам,
наша судьба в дивном свете Господних чудес («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

ДИКИЙ, –ие
Цифры. Идут печально странники, / глядят с тоской на ценники – / а там всё цифры дикие, / со множеством нулей! Где заработать столько-то, / коль ты не зять Зурабова, / не сват премьера Кудрина, / не Дерипаскин брат?! (Кому на Руси жить хорошо?).

ДОЖДЛИВЫЙ
Декабрь. Замызганный, словно дикарь / иль воин, бежавший из плена, / дождливый московский декабрь / плетётся в грязи по колено (Декабрь-2008).

ДОЛГИЙ, –ая, –ие
Ночь. Всё от Бога, что в нашей судьбе: / этот чай, этот ветер в трубе, / эта долгая чёрная ночь, / эта жизнь, уходящая прочь (Зимнее одиночество).
Свисты. О, Москва, как грехи отпусти, / допусти до заветной услады – / насладиться твоим Дебюсси / в долгих свистах Нескучного сада! (Нескучный сад).

ДОЛГО-ДОЛГО
Горят. Долго-долго средь ночи горят / окна дач трёхэтажных. Но не перья поэтов скрипят / в тех хороминах важных (Над Переделкиным – снега).

ДОРОГОЙ, –ие
Губы (любимой). ; Нет дороже. Глухо! Как в танке. Все формулы – мимо. Тлеют костры вдоль садовых дорожек... Время похоже на губы любимой. Нет их тревожнее. Нет их дороже («Время тускнеет, как губы любимой…»).

ДОРОЖНЫЙ, –ая
Пыль. Нет в мире большей радости, / чем в дом войти свой с улицы, / смыть пыль с лица дорожную, / испить стакан воды (Кому на Руси жить хорошо?).

ДОСРОЧНО
Уйти из жизни. Отобрано всё у народа! Виновных в беде – не найти. Осталась последняя льгота – / досрочно из жизни уйти... («Дорога размыта дождями…»).

ДРЕВНИЙ
Восток. Душно и звёздно. В небе высоком – жаркой лепешкой повисла луна. Веет поэзией, древним востоком, / кто-то вздыхает тайком у окна (Казахская ночь).
Крутояр. Мы живём во мгле, И нас роднят только земля и Волга. Они – всё те ж, что и века; назад, И встав на пальцы, чтобы лучше видеть, Речные волны напрягают взгляд, Следя за тем, как из тумана выйдут – То тёмный бор, то древний крутояр, То монастырь средь зарослей бурьяна, Где принял постриг Первый Патриарх  Взяв имя – Иов – вместо Иоанна… (Город Старица).
Рим. ; Древнее Рязани. В чём оно, счастье, – в машинах? рублях?.. Лягут в могилу богач и бедняк. Может быть, Рим и древнее Рязани, ПРАВДА – рождалась на наших полях! («Зимнего утра стерильный уют…»).

ДРЕМУЧИЙ, –ие
Леса. …И вновь пути-дороженьки / стелилась им под ноженьки, / и вновь леса дремучие / вставали вдоль дорог – / с оврагами сыпучими, / со свалками вонючими, / с бурьянами колючими / и лужами у ног (Кому на Руси жить хорошо?).

ДРУЖНО
Воздадим. Так воспоем и дружно воздадим мы / хвалу Тому, Кого поют и славят серафимы / и все, кто ненавидит мрак и тьму! (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).

ДУШИСТЫЙ
Лес. ; Душист. Зимою лес фотогеничней втрое, / чем в дни, когда он зелен и душист. Войдёшь в него январскою порою – / и будто в сказку перекинешь лист! («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

ДУШНО
;  Душно и звёздно. В небе высоком – жаркой лепешкой повисла луна. Веет поэзией, древним востоком, / кто-то вздыхает тайком у окна (Казахская ночь).
Дышат. Жмётся от солнца под ивы свежесть, / клёны канадские душно дышат. / Из-под моста вылетая, стрежень / белых барашков отару колышет... (Приднестровский постмодерн).

ДЬЯВОЛЬСКИЙ, –ая
Роса.  ...И буду пить: на светлый томик Штильмарка / поставлю сковородку с колбасой, / и с ностальгией горше, чем у Штирлица, / наполню кружку “дьявольской росой” (И буду пить...).

Е

ЕДКИЙ, –ая
Горечь (дыма). Что слыло, то сплыло. (Все реплики – мимо!) Реальны – лишь туч неподвижная серость / да едкая горечь осеннего дыма, / как нить: меж сгорающим миром – и сердцем... («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

ЕЛЕ ЖИВОЙ
Корабль. ; Еле жив. По Хвалынскому синему морю / плыл корабль, от штормов еле жив. В его трюмах, кручинясь от горя, / жались ангелы, крылья сложив (Стихи на расставание души с телом).

ЕРУСАЛИМ-ГОРОД
; Во святом Ерусалиме-городе / в день, когда Христос из гроба встал, / из седьмого неба в страшном грохоте / тяжкий камень с просверком упал (Иерусалимский свиток).

Ё

ЁМКИЙ, –ое, –ие
Блюда. А посредине скатерти  / явились блюда ёмкие – / с икрою красной паюсной /и с чёрною икрой, / с нарезкой сёмги тонкою, / с нежнейшей осетриною, / с картошечкой горячею / в серебряных судках (Кому на Руси жить хорошо?).
Слово. ; Даруй нам [Великий Боже] милость, ниспошли талант: Единым словом – Ёмким, нелукавым – Жизнь огранять, как чистый бриллиант, Запечатлять и заключать в оправу (Акроалфавит).

Ж

ЖАДНО
Гляжу. Жадно гляжу я сквозь тьмы полотно – / чьё там за вьюгой мерцает окно? Это – молитвенник в келье не спит, / молит о тех, кто в сраженье разбит (Москва в непогоду).

ЖАЛОБНО
Пролетит (электрички вскрик). А с востока – светло и жалобно, / от ж. д. спеша напрямик, / над музейчиком окуджавовским / пролетит электрички вскрик (Над Переделкиным – снега).

ЖАРКИЙ, –ая
Квартира. Не хочешь на холод – себя не неволь, / сиди замурованным в жаркой квартире. Но белая быль, словно белая боль, / отыщет тебя в заметеленном мире! (От белого снега…).
Кровь. Как старики говорили когда-то: / в каждом из нас, кем себя ни зови, / чуть поскреби – и найдёшь азиата / с духом кочевника в жаркой крови (Казахская ночь).
Лепёшка.   Душно и звёздно. В небе высоком – жаркой лепёшкой повисла луна. Веет поэзией, древним востоком, / кто-то вздыхает тайком у окна (Казахская ночь).

ЖАР-ПТИЦА
; Народа душа до конца не иссохла. Она снова учится жить и молиться. О, Боже! Её окропиши иссопом, / дай шанс паче снега опять обелиться! Пусть, грех, словно кашель, из горла исторгнув, / взлетит она в небо, горя, как жар-птица. И сердце аукнется песней восторга, / спеша свою радость излить на страницы («Из нашей эпохи ушли летописцы…»).

ЖЁЛТЫЙ, –ые
Огни. В мутном сиянии жёлтых огней / мечутся призраки снежных коней. Чёрные окна в испуге блестят. Белые копья вдоль улиц свистят… (Москва в непогоду).
Свет. Отдохнув у сосны щетинистой, / оглянёмся на жёлтый свет / в кабинетике у Шестинского, – / где же силы берет поэт?.. (Над Переделкиным – снега).

ЖЕСТОКИЙ
; Был жесток. Тиран был жесток, но искусство – любил. (Когда-то и сам рифмовать не гнушался!) Но стыдно предстать рядовым пред людьми, / а в гении выйти – не виделось шансов (Над Переделкиным – снега).

ЖИВОЙ, –а, –ы
Любовь и искусство. ; Живы. Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю. Там – чище. Там нет ещё духа наживы. Там живы ещё и любовь, и искусство. Там детство – так вкусно! И вовсе не лживы / ни дружба мужская, ни прочие чувства... (Наедине с памятью).
Память. ; Жива. Сюда приезжал я не раз и не два. (Мечта и сегодня сюда прилетает!) Всё кануло в Лету. А память – жива. Как снег в гуще леса – лежит и не тает (Над Переделкиным – снега).

ЖИВОПИСНЫЙ, –ые
Реки. Красна ты, Русь привольная! Смотрел, не отрываясь, бы / на наши нивы хлебные, / звериные леса, / на реки живописные, / холмы шлемоподобные, / на свечи-колоколенки, / стоящие вдали! (Кому на Руси жить хорошо?).

ЖИТЕЙСКИЙ, –ие
Трагедии. Этот дождь, что сверкает стеклом, / он – не кара, а только проверка / наших душ и сердец на излом / и житейских трагедий примерка (Ледяной дождь).

З

ЗАБРОШЕННЫЙ
Дом. Ты помнишь, мы жили с тобою пол-лета / в заброшенном доме над речкою сонной? Как он изменился! Каким новым светом / лучились – вчера ещё тёмные – стёкла! («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

ЗАБЫТЫЙ
Бог. …Сюда приезжал я не раз и не два, / врачуя себя от столичного смога. Светлела средь сосен моя голова, / душа вспоминала забытого Бога (Над Переделкиным – снега).
Сон. Я прихожу сюда – как будто в детство / или в забытый музыкальный сон. Лежат сугробы белые, как тесто. Скрипят деревья ветру в унисон («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

ЗАВЕТНЫЙ, –ая, –ое
Слово. И выросли в светлых сосновых лесах / коттеджи, каким все завидовать вправе – / как бриги, летящие на парусах / к заветному слову, – а может, – и к славе (Над Переделкиным – снега).
Услада. О, Москва, как грехи отпусти, / допусти до заветной услады – / насладиться твоим Дебюсси / в долгих свистах Нескучного сада! (Нескучный сад).

ЗАВТРАШНИЙ
День. Суть жизни – утраты. Строг распорядок. Попытки – запретны. / Завтрашний день разграфлен и упрятан / в папках, помеченных грифом “секретно” («Время тускнеет, как губы любимой…»).

ЗАГАДОЧНЫЙ, –ое
Имя. Если сердце, как поле во мглу, / погружается в грусть и уныние, / плюнь на всё – и езжай в Чефалу, / чудный город с загадочным именем! (Чефалу). Чефалу – один из красивейших городков на северном побережье острова Сицилия (Италия).

ЗАКАТНЫЙ, –ая
Полоса. Решили: делать нечего, / за город надо следовать, / вон – скоро солнце склонится / к закатной полосе (Кому на Руси жить хорошо?).

ЗАКЛЯТЫЙ
Бой. Нет добрых дел, нет подвигов за мною, / одна лишь вера светит над судьбой, / мне освещая странствие земное / да с сатаной ведя заклятый бой (Молитва Господу нашему Иисусу Христу).

ЗАМЕТЕЛЕННЫЙ
Мир. Не хочешь на холод – себя не неволь, / сиди замурованным в жаркой квартире. Но белая быль, словно белая боль, / отыщет тебя в заметеленном мире! (От белого снега…).

ЗАМЫЗГАННЫЙ
Декабрь. ; Замызганный, словно дикарь / иль воин, бежавший из плена, / дождливый московский декабрь / плетётся в грязи по колено (Декабрь-2008).

ЗАНЕБЕСНЫЙ, –ая
Тишь. Лишь одно греет сердце отрадой, / глядя в даль занебесной тиши: / что и там – навсегда будут рядом / две иззябшие наши души... (Имя).

ЗАНЕМЕВШИЙ, –ие
Ноги. Ведь ты не медведь, чтоб медлительно сны / листать до весны в полутёмной берлоге, / лишь к маю решив из-под корня сосны / восстать, чтоб размять занемевшие ноги (От белого снега…).

ЗАПАДНЫЙ, –ые
Фонды. Распался единый когда-то Литфонд / на несколько неполноценных литфондов. Рванулся к Пен-центру столичный бомонд, / прослышав о грантах из западных фондов (Над Переделкиным – снега).

ЗАПРЕДЕЛЬНЫЙ, –ые
Цены. ; Идут между палатками – / глаза аж разбегаются! – / такое изобилие, / ни в сказке описать. Одно смущает душеньку – / что цены запредельные / и всё вокруг заморское – / и вещи, и еда (Кому на Руси жить хорошо?).

ЗАПРЕТНЫЙ, –ое; –ы
Древо. «Зачем я дал волю жене своей, Еве? Зачем я послушал её, идиот, / с запретного древа срывая тот плод? Был сладок момент постижения знанья, / но не избежать нам теперь наказанья» (Плач Адама).
Попытки. ; Запретны. Суть жизни – утраты. Строг распорядок. Попытки – запретны. / Завтрашний день разграфлен и упрятан / в папках, помеченных грифом “секретно” («Время тускнеет, как губы любимой…»).

ЗАУМНЫЙ, –ая
Мазня. Смыв, как застывшую мастику, / снегов заумную мазню, / он [март], словно мальчиков Матисса, / ввёл в хоровод берёзок «ню» (Мартовское).

ЗВАНЫЙ
Фуршет. …Не ветры веют буйные, / не мать-земля колышется – / шумит, поёт, ругается, / качается, валяется, / дерётся, обнимается / на ярмарке народ! / Тут трезвому, как голому / среди фуршета званого, / где в фраках все и смокингах – / неловко глаз поднять…(Кому на Руси жить хорошо?).

ЗВЕРИНЫЙ, –ые
Леса. Красна ты, Русь привольная! Смотрел, не отрываясь, бы / на наши нивы хлебные, / звериные леса, / на реки живописные, / холмы шлемоподобные, / на свечи-колоколенки, / стоящие вдали! (Кому на Руси жить хорошо?).

ЗВЁЗДНО
;  Душно и звёздно. В небе высоком – жаркой лепешкой повисла луна. Веет поэзией, древним востоком, / кто-то вздыхает тайком у окна (Казахская ночь).

ЗВЁЗДНЫЙ, –ая
Ночь. Выйду в холод ночью звёздной  / снег слетает на лицо, / переделкинские сосны / подступают под крыльцо (Над Переделкиным – снега).
Соль. Дует с юга в окно мне горячий таврический ветер. Звёздной солью усеян Чумацкий мерцающий путь. Всё ещё впереди. Жизнь сияет черешневой веткой.
Всё ещё впереди... Что ж так страшно туда заглянуть? («Мне четырнадцать лет…).

ЗВОНКИЙ, –ие
Кузнечики. Азия! Песня моя золотая! Звонких кузнечиков переполох! Степь вспоминает улыбку Абая, и – ветерок пробегает, как вздох... (Казахская ночь).

ЗЕЛЁНЫЙ, –ая, –ые
Глубины. Земную жизнь пройдя до середины, / я повстречался с морем, полюбив / его простор, зелёные глубины / и шаловливый, как щенок, прилив («Земную жизнь пройдя до середины…»).
Крыша. Январский лес стоял, как новодел, / зелёной крышей похваляясь смело. Корой стволов, как яркой медью рдел... И вдруг – как тумблер щёлкнул! – солнце село (В момент заката).
Лес. ; Зелен. Зимою лес фотогеничней втрое, / чем в дни, когда он зелен и душист. Войдёшь в него январскою порою – / и будто в сказку перекинешь лист! («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

ЗЕМНОЙ, –ая, –ое, –ые
Жизнь. Земную жизнь пройдя до середины, / я повстречался с морем, полюбив / его простор, зелёные глубины / и шаловливый, как щенок, прилив («Земную жизнь пройдя до середины…»).
Милости. Забудь, что утомилась ты Или что время позднее, За все; земные милости – Воздай молитву Господу (Переложение псалма 102).
Странствие. Нет добрых дел, нет подвигов за мною, / одна лишь вера светит над судьбой, / мне освещая странствие земное / да с сатаной ведя заклятый бой (Молитва Господу нашему Иисусу Христу).
Твердь. Месяц скрючился, как спичка, / обгоревшая на треть. Где-то мерит электричка / пояском земную твердь (Над Переделкиным – снега).

ЗИМНИЙ, –яя, –ее
Ветер. Келья инока Филарета – / не протоплена, не прогрета. За окном – зимний ветер свистит... Но лишь тут можно душу спасти («В келье инока Филарета…»).
Дуб. Вот зимний дуб – без листьев, как бесполый, –  / стоит один среди равнины голый. Вот у окна – лежит моя страна, / вся до краёв сиянием полна… (В поезде).
Одиночество. В заглавии стихотворения «Зимнее одиночество.
Пустота. Я иду по тропке в Переделкино, / окружённый зимней пустотой. Снег на ёлках – словно платье Елкино – / ранит взгляд и душу чистотой (Сон о Елке Няголовой).
Утро.  Зимнего утра стерильный уют. Зяблики воздух морозный клюют. Может, оно и теплей в Сан-Франциско, / только земля наша, жизнь наша – ТУТ («Зимнего утра стерильный уют…»).

ЗЛО
Смотрит. Ни далёкой звезды, ни огня. Только темень глядится в меня. Смотрит цепко, колюче и зло... Хорошо, что меж нами – стекло! (Зимнее одиночество).

ЗЛОБНО
Кидает. Бешеной конницей скачет пурга. Злобно кидает на город снега. Выйдешь из дома, а дальше – куда? – / белая всюду кружится орда (Москва в непогоду).

ЗЛОЙ, –ая
Ветер. ; Всё злее. Плывёт над лесом грозный гул, / и ветер – всё сильней и злее. А я стою на берегу / и мысль отвадить не могу, / что я – полки навстречь врагу / тут провожаю с мавзолея... («Покуда Волга не во льдах…»).
Зима.  Восстав над сумрачными снами, / взамен зимы сухой и злой, / март птичьи песни, точно знамя, / вознёс над мёрзлою землёй (Мартовское).
Игра. Любого из нас призови, и вопрос дай любому – / кого разбомбить, чтоб настала эпоха Добра?.. Но мы позабыли, что войны – лишь злая игра, / а коль и дано нам спастись – то одною любовью... («Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку…»).
Полночь. Как сладко чуять Божью помощь / на самой тяжкой из дорог, / и в ясный день, и в злую полночь / знать, что с тобою рядом – Бог! («Как сладко жить в любви Господней…»).
Тоска. А рядом – оградой из пик окружён – / с кирпичной, у входа, охранною будкой – Дом творчества позже был сооружён / (почившему Сталину памятник, будто). Дешевле – дом отдыха не отыскать. (А сыщешь – так там только пьяные ночи!) А здесь – даже самая злая тоска / уходит не в водку, а в рифмы и строчки (Над Переделкиным – снега).

ЗНАКОМЫЙ, –а
Даль. ; Не знакома. Уйди, тоска! Хоть даль и не знакома, / но это – Русь. И я тут всюду – дома (В поезде).

ЗОЛОТИСТЫЙ
Чай. В часы заката, когда солнца чашка / прольёт на море золотистый чай, / как грациозно режет воздух чайка, / крича мне сверху: «Радость замечай!»! («Земную жизнь пройдя до середины…»).

ЗОЛОТОЙ, –ая, –ое, –ые
Азия. Азия! Песня моя золотая! Звонких кузнечиков переполох! Степь вспоминает улыбку Абая, и – ветерок пробегает, как вздох... (Казахская ночь).
Годы. Гляну вокруг – не узнать Державы! В ней ли прошли золотые годы? Социализм, словно обруч ржавый, / лопнул, не в силах скреплять народы (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).
Копейка. Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку, / которую звёзды прожгли, словно искры костра. Похоже, у ней и в карманах большая дыра, / коль выпасть сумела луны золотая копейка! («Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку…»).
Радуга. «Не грешите ж, чада Мои! Радуйтесь / светлой Пасхе, льющейся с небес / в ваши души золотою радугой. Славословьте все: “Христос воскрес!” (Иерусалимский свиток).
Сиянье. Над часовней Бориса и Глеба  – Клочья туч, как растрёпанный мех, И такое тяжёлое небо – Точно братоубийственный грех. А внутри – золотое сиянье (Будто в рай кто-то дверь приоткрыл!) И чуть слышимое – как дыханье – Трепетание ангельских крыл... («Над часовней Бориса и Глеба…»).
Струя. Льётся струя золотая, тягучая, вязкая, / воздух наполнен дыханием яблок и груш. Бог нам являет Свой свет – и волшебною сказкою / преображаются тысячи верящих душ («В недрах души закипает хмельное брожение…»).
Тополя. Сквозь золотые тополя / бежали синие вагоны. В вагонах пили дембеля / и лили водку на погоны («Сквозь золотые тополя…»).

ЗЫБКИЙ, –ая
Мгла. Лишь белый снег да чёрные стволы / из зыбкой мглы контрастно проступили. – Как – пятернёй в следах печной золы / от верха к низу по листу водили… (В момент заката).
Почва. ; Зыбче. «Кривда Правду чуть не одолела, / та едва спаслась на небесах, / ну, а Кривда на земле осела – / в наших долах, сёлах и лесах. Оттого-то стало днем, как ночью, / всяк солжёт, о чём ни попроси, / и всё зыбче под ногами почва / на Святой – вчера ещё – Руси» (Голубиная книга).

И

ИДИОТСКИЙ, –ая
Улыбка. И над сияньем изумрудных вод / стоишь, застыв с улыбкой идиотской... Сюда не зря всегда стремился Бродский / и приезжал едва не каждый год (Воспоминание о Венеции).

ИЗЗЯБШИЙ, –ие
Души. Лишь одно греет сердце отрадой, / глядя в даль занебесной тиши: / что и там – навсегда будут рядом / две иззябшие наши души... (Имя).

ИЗУМРУДНЫЙ, –ая, –ые
Воды. И над сияньем изумрудных вод / стоишь, застыв с улыбкой идиотской... (Сюда не зря всегда стремился Бродский / и приезжал едва не каждый год.) (Воспоминание о Венеции).
Листва. «Ой, рай, ты, мой рай, где медовые реки! Где нежные розы не вянут вовеки! Где дивные птицы в листве изумрудной Творца восхваляют сонатою чудной!..» (Плач Адама).

ИСКУСНЫЙ, –ая
Щехерезада. Шелест ли, шёпот ли, шорох ли сада – / слышу, как, нежно склоняясь ко мне, / ночь, как искусная Шехерезада, / новую сказку плетёт в тишине (Казахская ночь).

ИСПРАВНО
Получать. Я не завёл себе яхт армады, / вилл не настроил по тёплым странам. Мне – миллиардов чужих не надо, / мне б за свой труд получать исправно (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).

К

КАМЕННЫЙ, –ое
Сердце. Замок Питти весь нахмурен и угрюм – / не додумал за столетья столько дум! <…> Сохнут с горя листья Сада Боболи. Хоть и каменное сердце, а – болит... (Флорентийские строчки).

КАРТАВЫЙ, –ые
Галки. ; ...Непривычен зимой Александровский сад, / где картавые галки о власти судачат, / а с корявых ветвей клочья снега висят, / словно белые флаги, сигналя о сдаче (В Александровском саду зимой).

КАРТОШКА-МУТАНТ
; Всё сделалось фикцией. (Как ни крути!) Россия – мертвее картошки-мутанта. Но нечему вздрогнуть в холодной груди / на ней зарабатывающих маркитантов (Над Переделкиным – снега).

КЛАССНО
Надраен. ...Господь – не подружка, и лесть Его – / не тронет: Он знает и так, / как классно над улицей Лестева / надраен Им солнца пятак! (Строки, написанные глядя из окна трамвая № 26).

КНИЖНЫЙ, –ое
Время. Но ныне – иная эпоха стоит, / справляя по книжному времени тризну. Смотрю за заборы – и яростный стыд / всю душу мне полнит за нашу Отчизну (Над Переделкиным – снега).

КОВРОВЫЙ, –ая
Тишь. В переделкинском Доме творчества – / тишь ковровая, тень да лень. Сорок лет здесь всё так же в точности, / как в творения первый день (Над Переделкиным – снега).

КОЛЮЧЕ
Смотрит. Ни далёкой звезды, ни огня. Только темень глядится в меня. Смотрит цепко, колюче и зло... Хорошо, что меж нами – стекло! (Зимнее одиночество).

КОЛЮЧИЙ, –ая, –ие
Бурьяны. …И вновь пути-дороженьки / стелилась им под ноженьки, / и вновь леса дремучие / вставали вдоль дорог – / с оврагами сыпучими, / со свалками вонючими, / с бурьянами колючими / и лужами у ног (Кому на Руси жить хорошо?).
Ёлка. Не колючая. Скрипнет память, как весла уключина, / и я снова – в отшумевших днях… Здравствуй, Елка, ёлка не колючая, / белка на рифмованных ветвях! (Сон о Елке Няголовой).

КОММЕРЧЕСКИЙ
Мир. Налево, направо от трассы – в листве / писательских дач проплывали корветы. А к станции ближе – и, значит, к Москве – Дом творчества, маленький рай для поэтов. Он тихо уходит в коммерческий мир. Увы, такова нынче дней этих проза. Но я его помню – до пятен, до дыр, как свитер, что спас мою душу в морозы (Над Переделкиным – снега).

КОМСОМОЛЬСКИЙ
Стаж. Что мне оставил тот строй в наследство, / слившись, как будто вода в сортире? Стаж комсомольский. Тоску на сердце. Лозунг про май да про мир во всём мире (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).

КОНКРЕТНЫЙ, –ая
Забота. Нигде никогда ни один олигарх, / наживший богатства на нефти и стали, / искусство народное не облекал / такою конкретной заботой, как Сталин. Конечно, был Бабель, и был Мандельштам, / и Нарбут с Весёлым… (Увы, это грустно!) Но миф о ГУЛАГе – раздут, словно штамп, / закрывший заботу вождя об искусстве (Над Переделкиным – снега).

КОНТРАСТНО
Проступили. Лишь белый снег да чёрные стволы / из зыбкой мглы контрастно проступили. – Как – пятернёй в следах печной золы / от верха к низу по листу водили… (В момент заката).

КОНЬКОБЕЖНЫЙ
Город. Здравствуй, город мой булыжный, / конькобежный, снежный, лыжный, / мною вышаганный вдоль, / стихоплётный, умнокнижный, / город-повесть, город-боль! (Москва проездом).

КОРЫСТНЫЙ, –ые
Желанья. Увы! Попустил нам Господь за грехи, / чтоб души в корыстных желаньях прокисли. И стали без пользы народу стихи, / и стали без проку всем умные мысли (Над Переделкиным – снега).

КОРЯВЫЙ, –ые
Ветви. ; ...Непривычен зимой Александровский сад, / где картавые галки о власти судачат, / а с корявых ветвей клочья снега висят, / словно белые флаги, сигналя о сдаче (В Александровском саду зимой).

КОСМИЧЕСКИЙ, –ие
Вакуум. Космический вакуум! Холод вселенский! Замерзнуть бы, словно ямщик в чистом поле. Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю (Наедине с памятью).
Ветер. Пришельцы – люди дельные, / галактик повидавшие, / словами не привыкшие / бросаться просто так
на ветер на космический (Кому на Руси жить хорошо?).
Празднества. Кто ж мы? Фантомы? Случайные крохи, / сдутые ветром с космических празднеств?.. Зря упивается скоростью рокер, / фарой пронзая немое пространство («Время тускнеет, как губы любимой…»).

КОСНЫЙ
Мир.  Благослови, душа моя, Святое имя Господа За путь из удушающих Объятий мира косного, За помощь в исцелениях, За избежанье плах, И смертного истления Не страшный больше страх (Переложение псалма 102).

КОСОЙ, –ые
Лучи. Косых лучей слепящие осколки / плясали, на речных волнах дробясь. Я снова ехал вдоль любимой Волги, / её великолепию дивясь («Косых лучей слепящие осколки…»).

КРАСИВЫЙ, –о
Всё. ; Было красиво. В купе всё было чинно и красиво – / диванов кожа, столик, зеркала. А за окном – глотала пыль Россия, / и быть другой, похоже, не могла... («Косых лучей слепящие осколки…»).

КРАСНЫЙ, –ое; –а
Русь. ; Красна ты, Русь привольная! Смотрел, не отрываясь, бы / на наши нивы хлебные, / звериные леса, / на реки живописные, / холмы шлемоподобные, / на свечи-колоколенки, / стоящие вдали! (Кому на Руси жить хорошо?).
Солнце. За спором не заметили, / как село солнце красное, / как вечер наступил (Кому на Руси жить хорошо?).

КРЕПКИЙ
Чай. Я задёрну окно невзначай. Отойду. Заварю крепкий чай (Зимнее одиночество).

КРЕПКО
Пахло. Но день прошёл. Закат упал. Иссякли водка с пирогами. Всю ночь в вагоне храп стоял / и крепко пахло сапогами («Сквозь золотые тополя…»).

КРЕСТНЫЙ, –ые
Мучения. А перед самой Пасхой – выпал снег, / словно Природа провела учения – / и деревца, готовые к весне, / вдруг прогнала сквозь крестные мучения (Вера).

КРОВНЫЙ, –ая
Связь. Давно не бывал я в Донбассе. Тянулась / душа, не забывшая кровную связь, / туда, где осталась шахтёрская юность, / как золото, в скифском кургане хранясь (Малая родина).

КРОВАВЫЙ, –ые
Хохмы. Век, наподобие постмодерниста, / топит все смыслы в кровавых хохмах. Рушит все наши святыни вниз он, / вместо морали суя сыр «Hochland» (Приднестровский постмодерн).

КРОМЕШНЫЙ, –ая
Судьба. Ах и прожжет же спиртом душу грешную! Аж слёзы брызнут из бесслёзных глаз. И оглянусь я на судьбу кромешную – / когда же плакал я последний раз? (И буду пить...).

КРУТОЙ
Поворот. ; Крут. За ним [посёлком] серебрился мерцающий пруд, / струился родник под высокой плотиной / и был поворот, как история, крут, – / тут как-то Луконина сбило машиной (Над Переделкиным – снега).
Чай. А я сижу – то ем, а то скучаю, / то, влив в себя стакан крутого чаю, / гляжу в окно, где вот уж много дней / мелькает профиль Родины моей (В поезде).

Л

ЛАЗУРНЫЙ, –ая
Гладь. Лишь прикрою глаза – и опять / память вынет из тайной шкатулочки / крики чаек, лазурную гладь / и к собору бегущие улочки (Чефалу).

ЛАСКОВО
Сказали. «А ну! – сказали ласково. – Попотчуй нас, коробочка!» – / и мигом скатерть белая / раскрылась, и на ней – / мерцают в ряд бутылочки / прозрачной чистой водочки, / лежит колбаска кольцами, / с бел-хлебушком рядком (Кому на Руси жить хорошо?).

Треплет. Ветерок чуть качает волну, треплет ласково пальмы и кактусы. Сколько ж лет мне теперь, Чефалу, за тебя славить Бога и каяться? (Чефалу).

ЛАТИНСКИЙ, –ая
Вера. “Коль примешь веру ты латинскую, / то будешь жив, а нет – так нет...” А юноша – речет в ответ: “Сам веруй в веру сатанинскую!” (Егорий Храбрый).

ЛЕГКО
Дышит. Жизнь идёт. И, венчая наш путь, /  нам за всё полной мерой отмерится. Но сейчас так легко дышит грудь / и так твёрдо в спасение верится (Чефалу).
Предавая огню. Былое легко предавая огню, / иная мораль утверждалась в России, / меняясь – как цены – раз десять на дню / и с помощью денег все двери осилив (Над Переделкиным – снега).

ЛЕДЯНОЙ, –ые
Дожди. Ты останься со мной. Пережди / непогоду и грустные мысли. Над страной ледяные дожди, / как стеклянные нити повисли (Ледяной дождь).
Мир. Этот дождь, что сверкает стеклом, / он – не кара, а только проверка / наших душ и сердец на излом / и житейских трагедий примерка. Чтоб, шагнув за порог избяной / на простор меж былым и грядущим, / мы любили наш мир ледяной, / веря в то, что он станет цветущим (Ледяной дождь).
Плен. Слышишь – ветки трещат за окном, / от нависшего груза ломаясь? Нелегко жить в плену ледяном, / гнущей тяжести льда не сдаваясь (Ледяной дождь).

ЛЕСНОЙ, –ая
Глушь. И тут же стала вся лесная глушь – / точь-в-точь колода из трефовых карт лишь! – Словно Господь – извёл цветную тушь, / оставив в деле чёрно-белый картридж (В момент заката).

ЛЕТНИЙ, –яя
Тишь. О, эти скрепы простые Жизни моей и души: Тихий закат над Россией, Благовест в летней тиши (Перед закатом).

ЛЖИВЫЙ, –ы
Дружба, чувства. ; Не лживы. Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю. Там – чище. Там нет ещё духа наживы. Там живы ещё и любовь, и искусство. Там детство – так вкусно! И вовсе не лживы / ни дружба мужская, ни прочие чувства... (Наедине с памятью).

ЛИКУЮЩИЙ
Пионер. Зима для тебя – родовая печать,  / твой воздух ментальный, твоя атмосфера. Ну как же тебе снегопад не встречать / с задором ликующего пионера? (От белого снега…).

ЛИПОВЫЙ
Мёд. Поле судьбы – это вечное с бесом сражение, / и не дано нам предвидеть, кто верх в нём возьмёт. Бог укрепляет нас праздником Преображения, / силы вливая нам в душу, как липовый мёд («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

ДИХОЙ, –ие
Дальнобойщики. …Всех подобрали странников / лихие дальнобойщики, / один Семён Семёнович / остался на шоссе. / Едва не час рукой махал, / но мимо пёр сплошной нахал – / никто попутчика с собой / забрать не захотел (Кому на Руси жить хорошо?).

ЛОЖНЫЙ, –ая
Фраза. «И учтите: с каждой фразой ложною – / убывает к вам моя любовь, / с каждым “матом” – Матерь ваша Божия / от тоски кусает губы в кровь... (Иерусалимский свиток).

ЛОМАНЫЙ
Прочерк (стрижа).  Лишь в тишине предвечерней – Над черепицами крыш – Ломаным прочерком чертит Чёрные молнии стриж (Перед закатом).

ЛОСНЯЩИЙСЯ
Артист. Когда же песнь закончилась / (любой кошмар кончается), / на сцену вышел лысенький, / лоснящийся артист. Глаза блудливо бегают, / слюна за губы брызгает, / раскрыл портфельчик кожаный / и стал читать с листа (Кому на Руси жить хорошо?).

ЛУКАВЫЙ
Катаев. И мне вдруг примнилось, что сверху глядят / на то, как живём мы – светло иль по-свински? – / усталый Фадеев, поющий Булат, / лукавый Катаев, серьёзный Сельвинский… (Над Переделкиным – снега).

ЛУЧШИЙ, –ая
Дорога. Ужасны свершённой измены итоги! И, глядя назад (как с горы – смотрят вниз), / я вижу, что не было лучшей дороги, / чем та – мимо шахты моей … в коммунизм… (Малая родина).

ЛЫЖНЫЙ
Город. Здравствуй, город мой булыжный, / конькобежный, снежный, лыжный, / мною вышаганный вдоль, / стихоплётный, умнокнижный, / город-повесть, город-боль! (Москва проездом).

ЛЫСЕНЬКИЙ
Артист. Когда же песнь закончилась / (любой кошмар кончается), / на сцену вышел лысенький, / лоснящийся артист. Глаза блудливо бегают, / слюна за губы брызгает, / раскрыл портфельчик кожаный / и стал читать с листа (Кому на Руси жить хорошо?).

ЛЮБИМЫЙ, –ая
Волга. Косых лучей слепящие осколки / плясали, на речных волнах дробясь. Я снова ехал вдоль любимой Волги, / её великолепию дивясь («Косых лучей слепящие осколки…»).
Москва. Над землею плывут облака, / будто гонит их чья-то рука. Обнимаясь с густой синевой, / над Смоленском плывут, над Невой. Над моею любимой Москвой (Глядя на облака…).

ЛЮБОВНЫЙ, –ая
Работа. Кипит вокруг любовная работа, / гремит парад желаний, чувств, идей. И так охота совершить хоть что-то / не для себя – а для других людей (Приход тепла).

ЛЮБО-ЗЕЛЕНО
Так. На электричку сели все, / куда-то долго ехали, / (а может, полчаса всего – / никто не засекал!), / в окошко просто глянули – / а там так любо-зелено, / есть, где присесть с коробочкой / и скатерть расстелить (Кому на Руси жить хорошо?).

ЛЮДСКОЙ, –ая
Гибель. «Довелось наблюдать нам людскую / гибель грешника тут на земле, / когда он, о спасенье тоскуя, / вдруг увидел весь путь свой во зле…» (Стихи на расставание души с телом).

М

МАЛЕНЬКИЙ
Рай. Налево, направо от трассы – в листве / писательских дач проплывали корветы. А к станции ближе – и, значит, к Москве – Дом творчества, маленький рай для поэтов (Над Переделкиным – снега).

МАЛЫЙ, –ая
В заглавии стихотворения «Малая родина».

МАРТОВСКИЙ, –ая
Вода. Несутся сахарные льдины / по мутной мартовской воде… (Мартовское).

МАТУШКА-ЗЕМЛЯ
; Лети, дорога быстрая! Вези в столицу странников! (Ребята-дальнобойщики, спасибо, подвезли). В кабине всё ж сподручнее / по свету путешествовать, / чем на своих двоих шагать / вдоль матушки-земли (Кому на Руси жить хорошо?).

МАТЬ-ЗЕМЛЯ
; …Не ветры веют буйные, / не мать-земля колышется – /  шумит, поёт, ругается, / качается, валяется, / дерётся, обнимается / на ярмарке народ! / Тут трезвому, как голому / среди фуршета званого, / где в фраках все и смокингах – / неловко глаз поднять… (Кому на Руси жить хорошо?).

МЕДЛИТЕЛЬНО
Листать. Ведь ты не медведь, чтоб медлительно сны / листать до весны в полутёмной берлоге, / лишь к маю решив из-под корня сосны / восстать, чтоб размять занемевшие ноги (От белого снега…).

МЕДОВЫЙ, –ые
Реки. «Ой, рай, ты, мой рай, где медовые реки! Где нежные розы не вянут вовеки! Где дивные птицы в листве изумрудной Творца восхваляют сонатою чудной!..» (Плач Адама).

МЕДОНОСНЫЙ, –ая
Река. «Как страшно лишиться Господней любви! До смерти трудиться в поту и в крови. Свалиться с небес, точно чашка с печи. Душой потемнеть, словно воздух в ночи… Ой, рай, ты мой, рай, с медоносной рекой! Теряя тебя – я теряю покой…» (Плач Адама).

МЕНТАЛЬНЫЙ
Воздух. Зима для тебя – родовая печать, / твой воздух ментальный, твоя атмосфера. Ну как же тебе снегопад не встречать / с задором ликующего пионера? (От белого снега…).

МЕРЦАЮЩИЙ
Пруд. За ним [посёлком] серебрился мерцающий пруд, / струился родник под высокой плотиной / и был поворот, как история, крут, – / тут как-то Луконина сбило машиной (Над Переделкиным – снега).
Путь. Дует с юга в окно мне горячий таврический ветер. Звёздной солью усеян Чумацкий мерцающий путь. Всё ещё впереди. Жизнь сияет черешневой веткой.
Всё ещё впереди... Что ж так страшно туда заглянуть? («Мне четырнадцать лет…).

МЁРЗЛЫЙ, –ая
Земля. Восстав над сумрачными снами, / взамен зимы сухой и злой, / март птичьи песни, точно знамя, / вознёс над мёрзлою землёй (Мартовское).

МИЛОСЕРДНЫЙ
Бог. Услышь мою молитву, Милосердный / и Милостивый Боже: Ты за нас – / взошёл на крест, свершая подвиг смертный, / спустился в ад – и мир для рая спас (Молитва Господу нашему Иисусу Христу).

МИЛОСТИВЫЙ
Бог. Услышь мою молитву, Милосердный / и Милостивый Боже: Ты за нас – / взошёл на крест, свершая подвиг смертный, / спустился в ад – и мир для рая спас (Молитва Господу нашему Иисусу Христу).
Господь. ; Будь милостив. «Господи, милостив будь ми!» – Шёпот уйдет к облакам... Не обозначатся люди, Не шелохнётся река (Перед закатом).

МИЛЫЙ, –ая; –о
Всё. ; Мило. Куда ни глянь – всё маска и обман. Здесь жить нельзя, здесь всё давно прогнило. Но отчего же сердцу всё здесь мило / и, синь вдохнув, становишься, как пьян? (Воспоминание о Венеции).
Страна. ; Но – из нашего окна – площадь Красная видна, / и за ней – страна в тумане, / с детства милая, как няня. Нам ли Господа винить? Нам бы – душу сохранить... (На пороге нового века).

МИСТИЧЕСКИЙ, –ая
Страна. Тихо, сухо. Дождь пока не месит / грязь дорог немыслимой длины. Всё равно. Он самый страшный месяц / для моей мистической страны... («Август режет лето, как солому…»).

МНОГОЛЮДНЫЙ, –ы
Пляжи. ; Многолюдны. Чуден Днестр при тихой погоде, / пляжи его многолюдны и полны. Девки раздеваются при народе / и окунаются в тёплые волны (Приднестровский постмодерн).

МНОГОТРУДНЫЙ, –ая
Судьба. И сходились люди православные / поглазеть на дивный её вид, / и просил Владимир, князь прославленный: “Гой еси, великий царь Давид! Ты открой нам Книгу эту чудную / да прочти всю правду из неё / про судьбу России многотрудную / да про наше русское житьё!” (Голубиная книга).

МОКРЫЙ
Сад. Как в сотый раз журнал «Мурзилку», / листая мокрый старый сад, / весенний ветер, рот разинув, / в просторы устремляет взгляд (Мартовское).

МОРОЗНЫЙ
Воздух. Час стою. Морозный воздух – / не вдыхаю, а жую. Переделкинские сосны / думу думают свою (Над Переделкиным – снега).

МОСКОВСКИЙ, –ие
Декабрь. Замызганный, словно дикарь / иль воин, бежавший из плена, / дождливый московский декабрь / плетётся в грязи по колено (Декабрь-2008).
 Строфы. В заглавии цикла стихотворений «Московские строфы».

МОХНАТЫЙ, –ые
Леса. ; …После Тарусы вновь пошли леса – / мохнатые, густые, точно шуба. Тут всё растёт – от сосен и до дуба! А вон – гуляет рыжая лиса (Лиса).

МОЩНЫЙ, –ая, –ые
Заборы. Переделкиным правит зима. У порога – сугроб, точно боров. Гордо смотрят дворцы, терема / из-за мощных заборов (Над Переделкиным – снега).
Липа. «…А вот скажи, почтеннейший, / легко ли тебе пишется, / легко ли сочиняется, / когда однажды вдруг / тебе задержат пенсию? Неделя за неделею / проходят, умножаются, / пора платить за газ, за свет, / а денег нет и нет?..» – / в тени под липой мощною / Иван гремучим голосом / поэта вопросил (Кому на Руси жить хорошо?).

МУДРО
Тасуя. Оставив на время борьбы гуманизм, / и Ленина припоминая не всуе, /он [Сталин] вёл СССР прямиком в коммунизм, / награды с расстрелами мудро тасуя (Над Переделкиным – снега).

МУЖСКОЙ, –ая
Дружба. ; Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю. Там – чище. Там нет ещё духа наживы. Там живы ещё и любовь, и искусство. Там детство – так вкусно! И вовсе не лживы / ни дружба мужская, ни прочие чувства... (Наедине с памятью).

МУЗЫКАЛЬНЫЙ
Сон. Я прихожу сюда – как будто в детство / или в забытый музыкальный сон. Лежат сугробы белые, как тесто. Скрипят деревья ветру в унисон («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

МУТНЫЙ, –ая, –ое
Вода. Несутся сахарные льдины / по мутной мартовской воде… (Мартовское).
Сияние. В мутном сиянии жёлтых огней / мечутся призраки снежных коней. Чёрные окна в испуге блестят. Белые копья вдоль улиц свистят… (Москва в непогоду).

МУЧИТЕЛЬНО
Заплачет. И заплачет мучительно плоть, / и счастливо душа засмеется: / видно, вправду нас любит Господь, / коль дает столько моря и солнца!.. (Чефалу).

МУЧИТЕЛЬНЫЙ
Путь. И весь свой мучительный путь / он грезит с момента побега / о том, чтоб упасть и уснуть / в постели хрустящего снега (Декабрь-2008).

Н

НАПРАСНЫЙ
Труд. Увы, увы, напрасный труд – / пытать того, кто вверен Богу: Егорья пилы не берут, / палач и тот устал немного (Егорий Храбрый).

НАРОДНЫЙ, –ое
Искусство. Нигде никогда ни один олигарх, / наживший богатства на нефти и стали, / искусство народное не облекал / такою конкретной заботой, как Сталин (Над Переделкиным – снега).
Самосознание. «Учитель я. В гимназии / преподаю историю, / ребят самосознанию / народному учу! Такая радость видеть мне / их лица просвещённые, / когда про дело Рюрика / веду я свой рассказ» (Кому на Руси жить хорошо?).
Счастье. Глаза закрываю – и вижу не горе, / не ворона карканье слышу из мглы, / а счастье народное, что, словно море, / вздымает до солнышка песен валы! (Малая родина).

НАСТОЯЩИЙ, –ие
Вещи. Здравствуй, Варна! Через дни летящие – / мне твои горланят петухи. Сердце помнит вещи настоящие: / море, кофе, дружбу и стихи (Сон о Елке Няголовой).

НЕБЕСНЫЙ, –ые
Ангелы. Ну, кто мы – воры, честные – Как не трава в терновнике?.. О, ангелы небесные, Благословляйте трон Его! (Переложение псалма 102).
Царь. «О Господь наш! О Царь наш Небесный! – / отвечал Ему ангельский сонм. – В тесный мир мы спускались телесный, / и тот мир – напугал нас, как сон» (Стихи на расставание души с телом).

НЕВЕДОМЫЙ, –ое, –ые
Далеко. Над землею плывут облака / из неведомого далека. И глядит с высоты, чуть дыша, / в каждом облаке чья-то душа…То ли воина, то ль – малыша? (Глядя на облака…).
Моря. Рек Исайя: “Новый гимн пойте Богу – / по просторам по другим, до дорогам, / по неведомым морям, рекам синим, / ибо Он сказал: Меня – в мир несите!” (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Пойте Богу песнь новую...”).

НЕВИДИМЫЙ
Путь. Тихо сочатся молитвы слова, / но – от тех слов оживает Москва, / и, совершая невидимый путь, / горние силы втекают ей в грудь (Москва в непогоду).

НЕЖНЕЙШИЙ, –ая
Осетрина. А посредине скатерти  / явились блюда ёмкие – / с икрою красной паюсной /и с чёрною икрой, / с нарезкой сёмги тонкою, / с нежнейшей осетриною, / с картошечкой горячею / в серебряных судках (Кому на Руси жить хорошо?).

НЕЖНО
Склоняясь. Шелест ли, шёпот ли, шорох ли сада – / слышу, как, нежно склоняясь ко мне, / ночь, как искусная Шехерезада, / новую сказку плетёт в тишине (Казахская ночь).

НЕЖНЫЙ, –ые
Розы. «Ой, рай, ты, мой рай, где медовые реки! Где нежные розы не вянут вовеки! Где дивные птицы в листве изумрудной Творца восхваляют сонатою чудной!..» (Плач Адама).

НЕЗАМЕТНО
Заполнит. О, боль листопадов! Какие указы / отучат сады от ухода в запои, / когда, незаметно для слуха и глаза, / их неотвратимость заполнит собою? («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

НЕЗДЕШНИЙ, –ие
Лица. Родина плачет от боли, Гибнет в тоске и беде. Враг побеждает нас в поле, В космосе и на воде. Даже в российской столице, Возле родного Кремля Вьются нездешние лица, Русскую землю хуля (Молитва).

НЕЗРИМЫЙ, –ые
Тетивы. Вьюга свирепствует. Ветер – ретив. Стрелы летят из незримых тетив. Колко нам в лица впивается снег / под сатанинский бичующий смех (Москва в непогоду).

НЕЛЁГКИЙ, –а
Стезя. ; Нелегка. ; Над землею плывут облака. Далека их стезя, нелегка. То под солнцем плывут, то во мгле, / то дождём шелестят по земле. То, как птицы, парят на крыле (Глядя на облака…).

НЕЛОВКО
Глаз поднять. ;  …Не ветры веют буйные, / не мать-земля колышется – / шумит, поёт, ругается, / качается, валяется, / дерётся, обнимается / на ярмарке народ! / Тут трезвому, как голому / среди фуршета званого, / где в фраках все и смокингах – / неловко глаз поднять… (Кому на Руси жить хорошо?).

НЕЛУКАВЫЙ, –ое
Слово. ; Даруй нам [Великий Боже] милость, ниспошли талант: Единым словом – Ёмким, нелукавым – Жизнь огранять, как чистый бриллиант, Запечатлять и заключать в оправу (Акроалфавит).

НЕМОЙ, –ое, –ые
Пространство. Кто ж мы? Фантомы? Случайные крохи, / сдутые ветром с космических празднеств?.. Зря упивается скоростью рокер, / фарой пронзая немое пространство («Время тускнеет, как губы любимой…»).
Равнины. Оглянусь на немые равнины – / неужели пришел Страшный Суд? Ах, Марина, Марина, Марина, / вот уж ангелы чаши несут! (Имя).

НЕМЫСЛИМЫЙ, –ая
Длина.  Тихо, сухо. Дождь пока не месит / грязь дорог немыслимой длины. Всё равно. Он самый страшный месяц / для моей мистической страны... («Август режет лето, как солому…»).

НЕОБМАННЫЙ
Ответ. Несть в Отчизне талантам числа! (Только нет им – и ходу.) Затопили страну волны зла. Чем спасаться народу? Где найти необманный ответ: как нам жить в мире этом?.. И идёт вся страна на Пикет – / к Шукшину. За советом… (Сростки).

НЕПОДВИЖНЫЙ, –ая
Серость (туч). Что слыло, то сплыло. (Все реплики – мимо!) Реальны – лишь туч неподвижная серость / да едкая горечь осеннего дыма, / как нить: меж сгорающим миром – и сердцем... («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

НЕПОЛНОЦЕННЫЙ, –ые
Литфонды. Распался единый когда-то Литфонд / на несколько неполноценных литфондов. Рванулся к Пен-центру столичный бомонд, / прослышав о грантах из западных фондов (Над Переделкиным – снега).

НЕПРАВЕДНЫЙ
Закон. «Слыхал, что депутатам, мол, / по десять тысяч долларов / за голос их дают – / чтоб за закон неправедный / они нажали кнопочку, / его нам навязав!..» (Кому на Руси жить хорошо?).

НЕПРИВЫЧНЫЙ
Сад. ; Непривычен. ...Непривычен зимой Александровский сад, / где картавые галки о власти судачат, / а с корявых ветвей клочья снега висят, / словно белые флаги, сигналя о сдаче (В Александровском саду зимой).

НЕСЛЫХАННЫЙ, –ая
Удаль. А когда-то, с удалью неслыханной, / свист стоял от “Свиблово” до “Выхино”, / ширясь до “Калужской”, “Беговой”, – / будто гром гремел над головой!.. («У “Тверской”, “Арбатской” и “Лубянки”…»).

НЕСМЕТНЫЙ, –ая
Вода. И замирает каждый раз / душа в подобии экстаза, / следя за тем, как мимо глаз / за часом час, за часом час / идёт воды несметной масса («Покуда Волга не во льдах…»).

НЕСРАВНИМЫЙ
Профиль (сосен). ; Несравним. Я узнал эти сосны, Профиль их – несравним! В травах утренних, росных Тут бродил Серафим (Арзамас-16, г. Саров).

НЕСЧАСТНЫЙ, –ые
Талибы. Ну а мы позабыли про Буша, / про несчастных талибов, и проч., / и мудрим, что сварганить на ужин, / чтобы как-нибудь ночь перемочь (Филиппов пост).

НИЗКИЙ, –ая
Крыша. Тлеет жизнь, покорясь судьбе, / за окошком под низкой крышею. Дым над домом прилип к трубе, / как чинарик – к губе курильщика («Возле станции «Липяги…»).

НОВЫЙ
Век. Стынет сердце ледышкой в груди. Новый век, как метель, сатанеет. Мрак и холод лежат впереди, / и душа от тоски леденеет (Ледяной дождь).
Гимн. Рек Исайя: “Новый гимн пойте Богу – / по просторам по другим, до дорогам, / по неведомым морям, рекам синим, / ибо Он сказал: Меня – в мир несите!” (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Пойте Богу песнь новую...”).
Свет. Ты помнишь, мы жили с тобою пол-лета / в заброшенном доме над речкою сонной? Как он изменился! Каким новым светом / лучились – вчера ещё тёмные – стёкла! («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

НОЧНОЙ, –ая, –ые
Молчания. Нет кары страшней, чем пора одиночеств – / глухая, как лес у заброшенных станций, / когда именам даже – собственных отчеств / сквозь дали молчаний ночных не дозваться! (Наедине с памятью).
Синева. Не потому ли, Россию любя, я / чую, как манят меня из Москвы – / строчки Абая, просторы без края / и беспредельность ночной синевы... (Казахская ночь).
Тревога. Ляжет на попранный мир тишина. Станет ночная тревога смешна. И – словно белые ризы Христа – / сладко заплещет в глаза чистота… (Москва в непогоду).

О

ОБЛАЧНЫЙ
Парад. И когда-то, смеясь и звеня, / океан этот примет меня, / дав возможность душе без преград / плыть над миром столетья подряд, / влившись в облачный белый парад (Глядя на облака…).

ОБРЕЧЁННЫЙ
Век. ; Обречён. Век обречён. В огне или в войне / мир скоро сгинет, не важна причина. Но если есть хоть миг – прижмись ко мне, / моя любовь, / жена моя – Марина... (Стансы).

ОГРАНИЧЕННЫЙ
Ум. ; Ограничен. Стиль слабоват, конечно, ибо нам – Твоё величье выразить нет мочи. Ум – ограничен. Он, словно Адам, Фактически низвергнут в сумрак ночи, Хоть и рожден был волею Отца Царить над миром по подобью Божью... (Акроалфавит).

ОГРОМНЫЙ, –ая, –ое
Книга. ; Огромнее всех книг. Словно неба выдохи глубинные, / проплывали тучи, и из них – / выпадала Книга Голубиная, / во сто крат огромнее всех книг (Голубиная книга).
Навар. А над Переделкиным, точно гроза, / нависла угроза его передела. Одни были – «против», другие – те «за», / а третьи – те шли против всех оголтело. Причина войны была очень проста: / вот землю Закон приравняет к товарам – / и эти прелестные чудо-места / распроданы будут с огромным «наваром» (Над Переделкиным – снега).
Небо. Давно я ту правду рассудком постиг, / пытаясь земли получить тут хоть дольку, / что если и «светит» нам что здесь, так только – / огромное небо – одно на троих (Над Переделкиным – снега).

ОКОНЧАТЕЛЬНО
Устали. [Странники] устали окончательно, / упали под деревьями, / вдали забор виднеется, / а тут – трава, покой… (Кому на Руси жить хорошо?).

ОКРЕСТНЫЙ, –ые
Поля. Мне четырнадцать лет. Наши танки гарцуют по Праге. Голос первой любви бьется в душу, как плач журавлей. Я ещё не поэт. Но от белых просторов бумаги – / уже веет судьбою, как ветром с окрестных полей («Мне четырнадцать лет…).

ОКУДЖАВОВСКИЙ
Музейчик. А с востока – светло и жалобно, / от ж. д. спеша напрямик, / над музейчиком окуджавовским / пролетит электрички вскрик (Над Переделкиным – снега).

ОПАСНЫЙ, –ая
Горка. Посмотри – вся Россия лежит, / как опасная скользкая горка. (Как бы солнечный сгусток души / не покрыла такая же корка!..).

ОСЕННИЙ, –ие
Дачи. Расставлены точки. Под ливнем и ветром / осенние дачи отчаянно мокнут. И странно похожи на письма в конвертах / крест-накрест забитые досками окна («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).
Дожди. А за окнами – листопад. Солнце балует невпопад. Впору лить бы дождям осенним, / а деньки – аж огнём горят! («Я на станции «Липяги»…»).
Дым. Что слыло, то сплыло. (Все реплики – мимо!) Реальны – лишь туч неподвижная серость / да едкая горечь осеннего дыма, / как нить: меж сгорающим миром – и сердцем... («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).
Костры. Полвека развеялись в пух, как полова, / на бьющих в лицо судьболомных ветрах. Но я – ничего не забыл из былого / и память не сжёг на осенних кострах! (Малая родина).

ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ, –ая
Синева. …когда-то и я поплыву / в ослепительную синеву, / где сливаются души навек, / будто сотни впадающих рек, – Так уходит любой человек (Ледяной дождь).

ОСОБЫЙ, –ая, –ые
Любовь. «Коль скажу, что особой любовью / я Россию люблю, то солгу. Но поля, орошённые кровью / моих предков, отдать не могу. Чем швыряться Отчизной,  я лучше / сам сразиться с врагами готов…» (Земский Собор 1634 года).
Чудеса. «О заступник! О свет нашей жизни! Да отдай ты им этот Смоленск! Ни казны в нём богатой, ни житниц, / ни особых чудес, наконец…» (Земский Собор 1634 года).

ОСТРОВЕРХИЙ, –ие
Ели. Взглянули – и опешили: / вокруг лишь сосны тёмные / вершинами шумят / да ели островерхие, / как межконтинентальные / советские ракетищи, / хранят лесной покой (Кому на Руси жить хорошо?).

ОСТРЫЙ, –ая
Сабля. “Не ждал?” – он [Егорий] подмигнул божку / и, вынув саблю острую, / снёс басурманищу башку, / покрытую коростою (Егорий Храбрый).

ОТПАДНЫЙ, –ые
Номера. Степан сказал: «[Жить хорошо] эстраднику – / писателю-сатирику, / певцу иль исполнителю / отпадных номеров. Алейнику с Стояновым, Задорнову с Измайловым, Киркорову с супругою / и всей иной попсе (Кому на Руси жить хорошо?).

ОТХОЖИЙ, –ее
Место. Как будто в клоаку скатилась страна, / задвинув культуру в отхожее место. Царят на эстраде «Тату» и «На-на», / жуя под «фанеру» пошлейшие тексты (Над Переделкиным – снега).

ОТЧАЯННО
Мокнут. Расставлены точки. Под ливнем и ветром / осенние дачи отчаянно мокнут. И странно похожи на письма в конвертах / крест-накрест забитые досками окна («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

ОТШУМЕВШИЙ, –ие
Дни. Скрипнет память, как весла уключина, / и я снова – в отшумевших днях… Здравствуй, Елка, ёлка не колючая, / белка на рифмованных ветвях! (Сон о Елке Няголовой).

П

ПЕВЧИЙ, –ая
Птица. Август режет лето, как солому. Воробьи купаются в пыли. Сочиняя реквием былому, / плачет птица певчая вдали («Август режет лето, как солому…»).

ПЕРВЫЙ, –ая
Любовь. Мне четырнадцать лет. Наши танки гарцуют по Праге. Голос первой любви бьется в душу, как плач журавлей. Я ещё не поэт. Но от белых просторов бумаги – / уже веет судьбою, как ветром с окрестных полей («Мне четырнадцать лет…).

ПЕРЕДЕЛКИНСКИЙ, –ие
Берёзы. И всё-таки, видя войну и беду, / народную бедность, и горе, и слёзы, / куда ни поеду, куда ни пойду, / душа – к переделкинским рвётся берёзам (Над Переделкиным – снега).
Сосны. Выйду в холод ночью звёздной  / снег слетает на лицо, / переделкинские сосны / подступают под крыльцо (Над Переделкиным – снега).

ПЕЧАЛЬНО
Идут. Идут печально странники, / глядят с тоской на ценники – / а там всё цифры дикие, / со множеством нулей! Где заработать столько-то, / коль ты не зять Зурабова, / не сват премьера Кудрина, / не Дерипаскин брат?! (Кому на Руси жить хорошо?).

ПЕЧАЛЬНЫЙ
Взгляд. ...До свиданья. До сказанья. На церквушечки желток / оглянусь в толпе вокзальной – / и поймаю, как цветок, / только – улиц топоток, / только – умниц шепоток, / только чей-то взгляд печальный / да над ним – в руке прощальной – / в ветре бьющийся  платок... (Москва проездом).
Рассказ. И, печальный рассказ упрощая, / поспешили поведать они [ангелы], / как душа с белым телом прощалась, / завершив свои бренные дни (Стихи на расставание души с телом).
Стих. Сюда приезжал я не раз и не два, / а ныне – едва узнаю переулки. И сами собой оседают слова / в печальном стихе, точно бусы – в шкатулке (Над Переделкиным – снега).

ПИВНОЙ, –ые
Валы. Шагну на пляж: по линии прибоя – / кипят пивные белые валы. А выше их – лишь небо голубое, / где облака бредут, словно волы, / впряжённые в возы с чумацкой солью... («Земную жизнь пройдя до середины…»).

ПЛЕНЁННЫЙ, –ая
Птица. Мир – лимитирован. Сроки. Границы. Судьбы. Зарплаты. Квадратные метры. Только душа, как пленённая птица, / бьется о тайну бессмертья Гомера («Время тускнеет, как губы любимой…»).

ПОЗДНИЙ, –ее
Время. Забудь, что утомилась ты Или что время позднее, За все; земные милости – Воздай молитву Господу (Переложение псалма 102).

ПОКАТЫЙ, –ые
Поля. Вот так и шёл [Егорий], пока вдали / среди полей покатых / не встали, как из-под земли, / Демьянища палаты... (Егорий Храбрый).

ПОЛНЫЙ, –ы
Пляжи. ; Полны. Чуден Днестр при тихой погоде, / пляжи его многолюдны и полны. Девки раздеваются при народе / и окунаются в тёплые волны (Приднестровский постмодерн).

ПОЛУТЁМНЫЙ, –ая
Берлога. Ведь ты не медведь, чтоб медлительно сны / листать до весны в полутёмной берлоге, / лишь к маю решив из-под корня сосны / восстать, чтоб размять занемевшие ноги (От белого снега…).

ПОПРАННЫЙ
Мир. Ляжет на попранный мир тишина. Станет ночная тревога смешна. И – словно белые ризы Христа – / сладко заплещет в глаза чистота… (Москва в непогоду).

ПОРЕФОРМЕННЫЙ, –ая
Россия. Как ни хотелось спорщикам / послать к чертям иль далее / свою затею глупую / найти ответ на спор, / кому живётся весело / в России пореформенной, / решили всё ж закончить свой / они эксперимент (Кому на Руси жить хорошо?).

ПО-СВИНСКИ
Живём. И мне вдруг примнилось, что сверху глядят / на то, как живём мы – светло иль по-свински? – / усталый Фадеев, поющий Булат, / лукавый Катаев, серьёзный Сельвинский… (Над Переделкиным – снега).

ПОСЛЕДНИЙ, –яя, –ие
Времена. “Оглянитесь, чада Мои бедные! Оторвите губы от вина! Разве вам не видно, что последние / на Земле настали времена?» (Иерусалимский свиток).
Льгота. Отобрано всё у народа! Виновных в беде – не найти. Осталась последняя льгота – / досрочно из жизни уйти... («Дорога размыта дождями…»).
Миг. Россия – держава разящего Слова, / фундаментом нашим является Книга. Здесь столько Апостолам было улова! Его – не избыть до последнего мига («Из нашей эпохи ушли летописцы…»).

ПОСЛУШНЫЙ, –ы
Облака. ; Послушны. Между Москвою и Самарой – / даль неба сера и глуха. В ней облака бредут отарой, / послушны воле пастуха («Между Москвою и Самарой…»).

ПОТНЫЙ, –ые
Ладони. Уселись чинно страннички, / умыв ладони потные / в ручье, бегущем рядышком…(Кому на Руси жить хорошо?).

ПОТРЯСАЮЩИЙ
Вид. О, Боже! Какой потрясающий след / страна оставляет в тетрадях поэтов!.. Я вновь оглянулся на горний тот свет, / но небо – уже пребывало без света (Над Переделкиным – снега).

ПОШЛЕЙШИЙ, –ие
Тексты. Как будто в клоаку скатилась страна, / задвинув культуру в отхожее место. Царят на эстраде «Тату» и «На-на», / жуя под «фанеру» пошлейшие тексты (Над Переделкиным – снега).

ПОШТУЧНЫЙ, –ые
Козы. По сторонам асфальтика / лежат поля широкие, / густой травой поросшие… Когда бы хоть стада / по ним бродили тучные, / а то – лишь козы скучные / (и те, считай, поштучные!) / пасутся кое-где (Кому на Руси жить хорошо?).

ПО-ШУКШИНСКИ
Глядит (Алтай). Ну, а завтра опять: «Улетай!» – / жизнь потребует хмуро. И глядит нам вдогонку Алтай – / по-шукшински, с прищуром… (Сростки).

ПРАВЕДНЫЙ, –ое
Счастье. «Кем быть, чтоб сердце русское / горело счастьем праведным? Как жить, чтоб за дела свои / не опускать глаза? Найдётся ли в Отечестве / пример судьбы, которая / наполнит душу верою и силы укрепит?..» (Кому на Руси жить хорошо?).

ПРАВОСЛАВНЫЙ, –ые
Кто. ; Православнее всех царей. И спросил Владимир, князь прославленный: “Гой еси, скажи нам, царь Давид, / кто царей всех прочих православнее? Где земля, что тверже всех стоит?” (Голубиная книга).
Люди. И сходились люди православные / поглазеть на дивный её вид, / и просил Владимир, князь прославленный: “Гой еси, великий царь Давид! Ты открой нам Книгу эту чудную / да прочти всю правду из неё / про судьбу России многотрудную / да про наше русское житьё!” (Голубиная книга).
Пост. Где-то в Азии – будь он не ладен! – Бушу соли насыпав на хвост, / затаился Усама бен Ладен, / не блюдя православный наш пост (Филиппов пост).

ПРАЗДНИЧНЫЙ
Парад. Сверкает – так, словно в Алмазном фонде! Не лес – корона в миллион карат... Всего и дел-то – прогулялся, вроде. А будто принял праздничный парад («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

ПРЕДВЕЧЕРНИЯ, –яя
Тишина. Лишь в тишине предвечерней – Над черепицами крыш – Ломаным прочерком чертит Чёрные молнии стриж (Перед закатом).

ПРЕЛЕСТНЫЙ, –ые
Чудо-места. А над Переделкиным, точно гроза, / нависла угроза его передела. Одни были – «против», другие – те «за», / а третьи – те шли против всех оголтело. Причина войны была очень проста: / вот землю Закон приравняет к товарам – / и эти прелестные чудо-места / распроданы будут с огромным «наваром» (Над Переделкиным – снега).

ПРИВОЛЬНЫЙ, –ая
Русь. Красна ты, Русь привольная! Смотрел, не отрываясь, бы / на наши нивы хлебные, / звериные леса, / на реки живописные, / холмы шлемоподобные, / на свечи-колоколенки, / стоящие вдали! (Кому на Руси жить хорошо?).

ПРИЗРАЧНЫЙ
Джек-пот. Здесь – Казино. Мир денег и удачи. Рулетка, карты, призрачный джек-пот. Здесь каждый хочет стать в сто раз богаче. Но происходит всё – наоборот (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).

ПРОЗРАЧНЫЙ, –ая, –ые
Водочка. «А ну! – сказали ласково. – Попотчуй нас, коробочка!» – / и мигом скатерть белая / раскрылась, и на ней – / мерцают в ряд бутылочки / прозрачной чистой водочки, / лежит колбаска кольцами, / с бел-хлебушком рядком (Кому на Руси жить хорошо?).
Лужи. Льдом сковало прозрачные лужи / истекающей соком луны. Чем укрыть мне тебя в этой стуже, / заморозившей душу страны? (Имя).

ПРОСВЕЩЁННЫЙ, –ые
Лица. «Учитель я. В гимназии / преподаю историю, / ребят самосознанию / народному учу! Такая радость видеть мне / их лица просвещённые, / когда про дело Рюрика / веду я свой рассказ» (Кому на Руси жить хорошо?).

ПРОСЛАВЛЕННЫЙ
Князь. И сходились люди православные / поглазеть на дивный её вид, / и просил Владимир, князь прославленный: “Гой еси, великий царь Давид! Ты открой нам Книгу эту чудную / да прочти всю правду из неё / про судьбу России многотрудную / да про наше русское житьё!” (Голубиная книга).

ПРОСТОДУШНО
Вопросил. А навстречу – как будто по суше – / по волнам вдруг явился Христос. И Он их вопросил простодушно: «Далеко ли вас ветер занёс? Что вы встретили в странствиях ваших – / хлеборобов, героев в седле / или в поле оставленных павших?.. Что увидели вы на Земле?..» (Стихи на расставание души с телом).

ПРОСТОЙ, –ая, –ые
Жизнь. ; Стала проще. От белого снега – на сердце бело, / и света в душе – как в берёзовой роще! Все тёмные мысли пургой замело / и жизнь стала чище, светлее и проще (От белого снега…).
Люди. Гляжу вокруг – кругом простые люди: / смеются дети, дремлют старики, / советских строек передовики (В поезде).
Скрепы (жизни и души).  О, эти скрепы простые Жизни моей и души: Тихий закат над Россией, Благовест в летней тиши (Перед закатом).

ПРОЩАЛЬНЫЙ, –ая
Рука. ...До свиданья. До сказанья. На церквушечки желток / оглянусь в толпе вокзальной – / и поймаю, как цветок, / только – улиц топоток, / только – умниц шепоток, / только чей-то взгляд печальный / да над ним – в руке прощальной – / в ветре бьющийся  платок... (Москва проездом).

ПУГЛИВЫЙ, –ая
Отара. И как над плакатом с Ротарою, / гонимые из далека, / пугливой овечьей отарою / бегут сквозь века – облака... (Строки, написанные глядя из окна трамвая № 26).

ПУСТОЙ, –о
Всё.  ; Пусто. Всё голо. Всё пусто. Снимаются птицы. Весна – это сказка, дожить до которой / настолько же трудно, как нам – возвратиться / в тот дом, не поранив сердец о повторы («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).
Городишко. «Нет учёта погибшим людишкам, / но неужто мы стали бедней? Сдай ты этот пустой городишко, / да покончим с войной поскорей!..» (Земский Собор 1634 года).

ПУТИ-ДОРОЖЕНЬКИ
; …И вновь пути-дороженьки / стелилась им под ноженьки, / и вновь леса дремучие / вставали вдоль дорог – / с оврагами сыпучими, / со свалками вонючими, / с бурьянами колючими / и лужами у ног (Кому на Руси жить хорошо?).

ПЬЯНО
Воет (ветер). Снег идёт почти горизонтально, / даль рябит, как сломанный экран. Воет ветер пьяно и скандально, / хоть и мог бы петь, словно орган (У окна поезда «Москва – Харьков»).

ПЬЯНЫЙ, –ая, –ые
Душа. И, трон царя сменяв на дачу в Горках, / он там забылся пьяною душой... И покатилась, как телега с горки, Россия в мир обманный и чужой (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).
Ночи. А рядом – оградой из пик окружён – / с кирпичной, у входа, охранною будкой – Дом творчества позже был сооружён / (почившему Сталину памятник, будто). Дешевле – дом отдыха не отыскать. (А сыщешь – так там только пьяные ночи!) А здесь – даже самая злая тоска / уходит не в водку, а в рифмы и строчки (Над Переделкиным – снега).

Р

РАДОСТНО
Шагали. Но весело и радостно / вперёд шагали странники; / хоть не близка дороженька, / но это – путь домой (Кому на Руси жить хорошо?).

РАДОСТНЫЙ
Гул. Ах, как сладко смотреть с высоты / на деревья, поля и цветы, / слышать радостный гул голосов, / видеть буйные гривы лесов! Не считая минут и часов (Глядя на облака…).

РАЗЯЩЕЕ
Слово. Россия – держава разящего Слова, / фундаментом нашим является Книга. Здесь столько Апостолам было улова! Его – не избыть до последнего мига («Из нашей эпохи ушли летописцы…»).

РАСПЯТЬЕ-КРЕСТ
; В келье инока Филарета / не гремят из столицы приветы. Он живёт тут один, сам-перст. Лишь на стенке – распятье-крест («В келье инока Филарета…»).

РАССВЕТНЫЙ, –ая
Рань. Как учили святые – дух мирен стяжай. Никого не вини. Сядь в вагон – и езжай. Пусть летят, как оковы, в рассветную рань – Балаково, Быково, Калуга, Рязань (Дорога).

РАТИ-ПОЛКИ
; Город защиту не выставил впрок. Сны безмятежные видит Боброк. И не примкнули к оглоблям штыки / князя Димитрия рати-полки (Москва в непогоду).

РЕАЛЬНЫЙ, –ы
Серость да горечь. ; Что слыло, то сплыло. (Все реплики – мимо!) Реальны – лишь туч неподвижная серость / да едкая горечь осеннего дыма, / как нить: меж сгорающим миром – и сердцем... («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

РЕБЯТА-ДАЛЬНОБОЙЩИКИ
; Лети, дорога быстрая! Вези в столицу странников! (Ребята-дальнобойщики, спасибо, подвезли). В кабине всё ж сподручнее / по свету путешествовать, / чем на своих двоих шагать / вдоль матушки-земли (Кому на Руси жить хорошо?).

РЕТИВЫЙ
Ветер. ; Ретив. Вьюга свирепствует. Ветер – ретив. Стрелы летят из незримых тетив. Колко нам в лица впивается снег / под сатанинский бичующий смех (Москва в непогоду).

РЕЧНОЙ, –ые
Волны. Мы живём во мгле, И нас роднят только земля и Волга. Они – всё те ж, что и века; назад, И встав на пальцы, чтобы лучше видеть, Речные волны напрягают взгляд, Следя за тем, как из тумана выйдут – То тёмный бор, то древний крутояр, То монастырь средь зарослей бурьяна, Где принял постриг Первый Патриарх  Взяв имя – Иов – вместо Иоанна… (Город Старица).

РЖАВЫЙ
Обруч. Гляну вокруг – не узнать Державы! В ней ли прошли золотые годы? Социализм, словно обруч ржавый, / лопнул, не в силах скреплять народы (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).

РИФМОВАННЫЙ, –ые
Ветви. Скрипнет память, как весла уключина, / и я снова – в отшумевших днях… Здравствуй, Елка, ёлка не колючая, / белка на рифмованных ветвях! (Сон о Елке Няголовой).

РОБКО
Крестятся. …И вот – по белокаменной / идут-бредут ребятушки, / глядят на обе стороны – / вон Курский, вон Арбат. / Вот Храм Христа Спасителя – / вошли, склоняя головы, / на лики робко крестятся, / молитовку творят (Кому на Руси жить хорошо?).

РОДИМЫЙ, –ое
Пятно. Тут как-то раз пришел один политик / с пятном родимым на высоком лбу / и, весь трясясь, как будто паралитик, / он мне на стол швырнул свою судьбу (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).

РОДНОЙ, –ые
Дали. Не запчасти, не детали, / не кондитерский лоток, / мне бы – воздуха глоток / увезти в родные дали, / словно с адресом листок! (Москва проездом).
Кремль. Родина плачет от боли, Гибнет в тоске и беде. Враг побеждает нас в поле, В космосе и на воде. Даже в российской столице, Возле родного Кремля Вьются нездешние лица, Русскую землю хуля (Молитва).

РОДОВОЙ, –ая
Печать. Зима для тебя – родовая печать, / твой воздух ментальный, твоя атмосфера. Ну как же тебе снегопад не встречать / с задором ликующего пионера? (От белого снега…).

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, –ая
Звезда. Как человек – был выкупан водой. Как Бог – омыт Рождественской звездой (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Кто есть Спаситель”).

РОСНЫЙ, –ые
Травы. Я узнал эти сосны, Профиль их – несравним! В травах утренних, росных Тут бродил Серафим (Арзамас-16, г. Саров).

РОССИЙСКИЙ, –ая
Культура. Российской культуре приходит конец. Где жили поэты, там нынче жируют – / пиарщик, продюсер, нефтяник, купец, / и прочие, кто миллионы воруют (Над Переделкиным – снега).
Столица. Родина плачет от боли, Гибнет в тоске и беде. Враг побеждает нас в поле, В космосе и на воде. Даже в российской столице, Возле родного Кремля Вьются нездешние лица, Русскую землю хуля (Молитва).

РУССКИЙ, –ая, –ое, –ие
Душа. Над безмерностью русской души не гадай. Сядь в вагон – и Россию вблизи повидай (Дорога).
Житьё. И сходились люди православные / поглазеть на дивный её вид, / и просил Владимир, князь прославленный: “Гой еси, великий царь Давид! Ты открой нам Книгу эту чудную / да прочти всю правду из неё / про судьбу России многотрудную / да про наше русское житьё!” (Голубиная книга).
Земля. Родина плачет от боли, Гибнет в тоске и беде. Враг побеждает нас в поле, В космосе и на воде. Даже в российской столице, Возле родного Кремля Вьются нездешние лица, Русскую землю хуля (Молитва).
Идеи. И открылось в тот миг, хоть не задан вопрос, / что пульс крови – сродни перестуку колёс. И что поезд, бегущий вдоль далей и дней – / это символ ярчайшей из русских идей (Дорога).
Поезд. Поезжай мимо дол, мимо сёл, мимо круч. Русский поезд – к загадке Отечества ключ (Дорога).
Сердце. «Кем быть, чтоб сердце русское / горело счастьем праведным? Как жить, чтоб за дела свои / не опускать глаза? Найдётся ли в Отечестве / пример судьбы, которая / наполнит душу верою и силы укрепит?..» (Кому на Руси жить хорошо?).

РЫЖИЙ, –ая
Лиса. …После Тарусы вновь пошли леса – / мохнатые, густые, точно шуба. Тут всё растёт – от сосен и до дуба! А вон – гуляет рыжая лиса (Лиса).
Саровка. ; Стала рыжей. Пролетает сторонкой Иномарок река. Стала рыжей Саровка, Будто чай из снитка; (Арзамас-16, г. Саров).
Шёрстка. Пылает шёрстка рыжая, как флаг, / не опасаясь вражьей закулисы… Россия! Русь! Храни себя в веках! Пусть живы будут и леса и лисы (Лиса).

С

САКРАЛЬНЫЙ, –ые
Знаки. Деревья во мраке – трепещут, как янки в Ираке. Воротами ада зияет любая дыра. И замерли мысли. И рифмы не сходят с пера. И не покрывают страницу сакральные знаки («Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку…»).

САННЫЙ
Путь. Смотри, как зимою земля хороша! Бежит санный путь через все расстоянья… (От белого снега…).

САТАНИНСКИЙ, –ая
Вера. “Коль примешь веру ты латинскую, / то будешь жив, а нет – так нет...” А юноша – речет в ответ: “Сам веруй в веру сатанинскую!” (Егорий Храбрый).
Смех. Вьюга свирепствует. Ветер – ретив. Стрелы летят из незримых тетив. Колко нам в лица впивается снег / под сатанинский бичующий смех (Москва в непогоду).

САХАРНЫЙ, –ые
Льдины. Несутся сахарные льдины / по мутной мартовской воде… (Мартовское).

СВЕЖЕНЬКИЙ, –ие
Газеты. Зима. Что делать мне в вагоне? Я встречаю / проводника, несущего мне чаю, / словами: «Мы опаздываем?.. Нет?.. И не найдётся ль свеженьких газет, / чтоб, в новостях пошарив хорошенько, / узнать, что стало с Юлей Тимошенко, / не взорван ли иракцами Багдад, / и что в Москве – дожди иль снегопад?..» (В поезде).

СВЕТЛО
Живём. И мне вдруг примнилось, что сверху глядят / на то, как живём мы – светло иль по-свински? – / усталый Фадеев, поющий Булат, / лукавый Катаев, серьёзный Сельвинский… (Над Переделкиным – снега).
Пролетит (электрички вскрик). А с востока – светло и жалобно, / от ж. д. спеша напрямик, / над музейчиком окуджавовским / пролетит электрички вскрик (Над Переделкиным – снега).
Становится. ;  И солнца дни счастливой вереницей / спешат вступить в хозяйские права, / чтобы везде – в столицах и станицах – / как детвора, помчалась в мир листва. Они в дома заходят, входят в избы, / как вещмешки, неся в руках тепло. И голубеет взор моей Отчизны, и на душе становится светло (Приход тепла).

СВЕТЛЫЙ, –ая, –ые
Жизнь. ; Стала светлее. От белого снега – на сердце бело, / и света в душе – как в берёзовой роще! Все тёмные мысли пургой замело / и жизнь стала чище, светлее и проще (От белого снега…).
Леса. И выросли в светлых сосновых лесах / коттеджи, каким все завидовать вправе – / как бриги, летящие на парусах / к заветному слову (а может – и к славе) (Над Переделкиным – снега).
Пасха. «Не грешите ж, чада Мои! Радуйтесь / светлой Пасхе, льющейся с небес / в ваши души золотою радугой. Славословьте все: “Христос воскрес!” (Иерусалимский свиток).
Поляна. Почёсывая темечко, / прошли опушку страннички, / нашли поляну светлую / подальше от болот, – / чтобы поменьше сырости / им под собою чувствовать, / и ни комар, ни гнус какой / собой не донимал (Кому на Руси жить хорошо?).
Том. Налью ещё. Приму, как покаяние / за всё, что я ещё не осознал. <…> За совесть, огороженную ширмою. За ложь и фальшь. За вечный страх отцов. За чёрный круг на светлом томе Штильмарка, / в конце концов... (И буду пить...).
Томик.  ...И буду пить: на светлый томик Штильмарка / поставлю сковородку с колбасой, / и с ностальгией горше, чем у Штирлица, / наполню кружку “дьявольской росой” (Там же).

СВЕТОФОРНЫЙ
Перепляс. В сладкий бред твоих наречий, / в светофорный перепляс, / в пестроту противоречий, / суету потоков встречных / и весёлый просверк глаз / окунусь, забыв беспечно / все дела, хотя б на час... (Москва проездом).

СВЕТЯЩИЙСЯ, –аяся
Радость. Сердце щемит от тягучей светящейся радости, / взгляды чисты, словно купол небес голубой. Столько несчастий на нас низвергается в августе! Все их окупит Господняя милость собой («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

СВЕЧИ-КОЛОКОЛЕНКИ
; Красна ты, Русь привольная! Смотрел, не отрываясь, бы / на наши нивы хлебные, / звериные леса, / на реки живописные, / холмы шлемоподобные, / на свечи-колоколенки, / стоящие вдали! (Кому на Руси жить хорошо?).

СВОБОДНЫЙ, –ая
Кровь. А Сарра его [Авраама] – родила малыша / с свободною кровью, / чтоб к старости лет Авраама душа / согрелась любовью (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / Притча об Агари и Сарре).
Сын. И так, как луну растворяет рассвет / на утренней сини, Закон – сын рабыни – померк, видя свет / свободного Сына: ИИСУСА ХРИСТА... (Там же).

СВЯТОЙ, –ая, –ое
Вера. Вот так и шёл [Егорий], даруя весть, / что есть Господь, что правда есть, / неся сквозь бездорожье / святую веру Божью (Егорий Храбрый).
Дух. Слава Богу, что вновь возродился Хоть ещё один иконостас! Слава Богу, что к нам возвратился Дух Святой, опекающий нас («Над часовней Бориса и Глеба…»).
Ерусалим-город. Во святом Ерусалиме-городе / в день, когда Христос из гроба встал, / из седьмого неба в страшном грохоте / тяжкий камень с просверком упал (Иерусалимский свиток).
Имя. И ты, столетья грозного Ловя тяжёлый шаг, Святое имя Господа Благословляй, душа (Переложение псалма 102).
Память. Губит страну вражья стая! Но, хоть слабы мы, а есть Вера ещё в нас святая, Память о предках и честь (Молитва).
Русь. «Кривда Правду чуть не одолела, / та едва спаслась на небесах, / ну, а Кривда на земле осела – / в наших долах, сёлах и лесах. Оттого-то стало днем, как ночью, / всяк солжёт, о чём ни попроси, / и всё зыбче под ногами почва / на Святой – вчера ещё – Руси» (Голубиная книга).

СВЯЩЕННЫЙ
Город. И пал под ноги победителям / священный город за грехи (Егорий Храбрый).

СГОРАЮЩИЙ
Мир. Что слыло, то сплыло. (Все реплики – мимо!) Реальны – лишь туч неподвижная серость / да едкая горечь осеннего дыма, / как нить: меж сгорающим миром – и сердцем... («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

СЕКРЕТНО
Гриф. ; Суть жизни – утраты. Строг распорядок. Попытки – запретны. / Завтрашний день разграфлен и упрятан / в папках, помеченных грифом “секретно” («Время тускнеет, как губы любимой…»).

СЕРЫЙ, –а
Даль. ; Сера. Между Москвою и Самарой – / даль неба сера и глуха. В ней облака бредут отарой, / послушны воле пастуха («Между Москвою и Самарой…»).

СЕРЬЁЗНЫЙ
Сельвинский. И мне вдруг примнилось, что сверху глядят / на то, как живём мы – светло иль по-свински? – / усталый Фадеев, поющий Булат, / лукавый Катаев, серьёзный Сельвинский… (Над Переделкиным – снега).

СИЛЬНО
Начнётся пурга. ; Всё сильней. Сначала чуть слышно – не громче, чем писк комара,  / потом всё сильней (и попробуй её успокой-ка!) / начнётся пурга, как в квартире соседей – попойка, / которую вряд ли удастся унять до утра («Посёлок закутался в ночь, точно бомж в телогрейку…»).

СИЛЬНЫЙ, –ы
Ветер. ; Всё сильней. Плывёт над лесом грозный гул, / и ветер – всё сильней и злее. А я стою на берегу / и мысль отвадить не могу, / что я – полки навстречь врагу / тут провожаю с мавзолея... («Покуда Волга не во льдах…»).
Мы. ; Сильны. Слава нашему Владимиру-Крестителю, / указавшему Руси тропу любви! / Если чем-то и сильны мы, то – молитвою. Господи! Благослови... (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).
Помощник. Рабыня Агарь родила Аврааму / сына. Был стар Авраам / и нуждался в помощнике / сильном (Там же).
Я. ; Силён. И на Русь пришедший меж каликами, / царь Давид в ответ ему сказал: “Книга ся – воистину великая, / не писец – Господь её писал! Не прочесть, хоть и силён я в грамоте, / мне сей Книги до скончанья дней» (Голубиная книга).

СИНИЙ, –ее, –ие
Вагоны. Сквозь золотые тополя / бежали синие вагоны. В вагонах пили дембеля / и лили водку на погоны («Сквозь золотые тополя…»).
Море. По Хвалынскому синему морю / плыл корабль, от штормов еле жив. В его трюмах, кручинясь от горя, / жались ангелы, крылья сложив (Стихи на расставание души с телом).
Небо. ; Синей всех красок на свете. Ватник накинешь, шагнешь из сеней, / небо – всех красок на свете синей! Может, Венеция и экзотичней, / только ТОСКУЕТ ДУША – не по ней («Зимнего утра стерильный уют…»).
Реки. Рек Исайя: “Новый гимн пойте Богу – / по просторам по другим, до дорогам, / по неведомым морям, рекам синим, / ибо Он сказал: Меня – в мир несите!” (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Пойте Богу песнь новую...”).
Снег. ; Словно синий. Снег вдоль тропы – от тени словно синий, / подолы ёлок – точно юбки фей. И, вторя нотам Мусоргского, иней / с волшебным звоном сеется с ветвей («Зимою лес фотогеничней втрое…»).


СКАЗОЧНЫЙ, –ые
Горы. «Захочет [Президент] – дружит с Шрёдером, / захочет – с Бушем водится, / а нет – на лыжах носится / по сказочным горам…» (Кому на Руси жить хорошо?).
Рай. Только нужен ли он, не пойму, / этот сказочный рай – одному? Коль я в небе тебя не найду – / будет хуже мне там, чем в аду. Будто птице в сожжённом саду… (Глядя на облака…).

СКАНДАЛЬНО
Воет (ветер). Снег идёт почти горизонтально, / даль рябит, как сломанный экран. Воет ветер пьяно и скандально, / хоть и мог бы петь, словно орган (У окна поезда «Москва – Харьков»).

СКОЛЬЗКИЙ, –ая
Горка. Посмотри – вся Россия лежит, / как опасная скользкая горка. (Как бы солнечный сгусток души / не покрыла такая же корка!..).
Тропинка. Сквозь шелест позёмки, сквозь лёт мотыльков, / Пойду по тропинке сухой или скользкой – / тут жил Солоухин, а там – Смеляков, / а здесь – Солженицына прятал Чуковский (Над Переделкиным – снега).

СКРОМНЕНЬКО
Перекусили. Нашли в леске поляночку, / перекусили скромненько – / совсем не тронув водочку, / а выпив лишь пивка. Потом пошли по улочкам, / здороваясь со встречными, / то с тем, то с тем беседуя / о жизни, о судьбе… (Кому на Руси жить хорошо?).

СКУПАЯ
Мольба. Воине Фёдоре, слышишь Эту скупую мольбу? Видно ль в трубу твою свыше Горькую нашу судьбу? (Молитва).

СКУЧНЫЙ, –ые
Козы. По сторонам асфальтика / лежат поля широкие, / густой травой поросшие… Когда бы хоть стада / по ним бродили тучные, / а то – лишь козы скучные / (и те, считай, поштучные!) / пасутся кое-где (Кому на Руси жить хорошо?).

СЛАБОВАТЫЙ
Стиль. ; Слабоват. Стиль слабоват, конечно, ибо нам – Твоё величье выразить нет мочи. Ум – ограничен. Он, словно Адам, Фактически низвергнут в сумрак ночи, Хоть и рожден был волею Отца Царить над миром по подобью Божью... (Акроалфавит).

СЛАБЫЙ, –ы
Мы. ; Слабы. Губит страну вражья стая! Но, хоть слабы мы, а есть Вера ещё в нас святая, Память о предках и честь (Молитва).

СЛАВНЫЙ, –ая
Вера. И вновь [Егорий] твердит: “Не изменю / я славной вере христианской. Пытай хоть сорок раз на дню – / не сманишь верой басурманской!” (Егорий Храбрый).
Иерусалим. Во славном Иерусалиме / жил царь с царицей, а при них – / росли три дочери, и с ними – Егорий, сын (почти жених). Казалось: вот уж рай родителям! Но жизнь – грустнее, чем стихи (Там же). ; Славен. Славен Иерусалим, но отныне – / по всем землям вострубим Бога имя, / воспоём, встречая век, песню нашу: “Славься, Богочеловек, смерть поправший!» (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Пойте Богу песнь новую...”).

СЛАДКИЙ
Бред. В сладкий бред твоих наречий, / в светофорный перепляс, / в пестроту противоречий, / суету потоков встречных / и весёлый просверк глаз / окунусь, забыв беспечно / все дела, хотя б на час... (Москва проездом).
Момент. ; Был сладок. «Зачем я дал волю жене своей, Еве? Зачем я послушал её, идиот, / с запретного древа срывая тот плод? Был сладок момент постижения знанья, / но не избежать нам теперь наказанья» (Плач Адама).
Мотив. Сквозь темноту – то яснее, то глуше, / точно вдали где-то локомотив, – / ночь раздвигая, вплывает мне в душу / сладкий, как дыня, восточный мотив (Казахская ночь).
Сок. В лесу капель звенит мазуркой, / с берёз струится сладкий сок.  А ну-ка, подходи с мензуркой – / прими для бодрости глоток! (Мартовское).

СЛАДКО
Жить. ; Как сладко жить в любви Господней, / не опасаясь впереди / ни чёрных дней, ни преисподней, / ни боли адовой в груди («Как сладко жить в любви Господней…»).
Заплещет. Ляжет на попранный мир тишина. Станет ночная тревога смешна. И – словно белые ризы Христа – / сладко заплещет в глаза чистота… (Москва в непогоду).
Смотреть. ; Ах, как сладко смотреть с высоты / на деревья, поля и цветы, / слышать радостный гул голосов, / видеть буйные гривы лесов! Не считая минут и часов (Глядя на облака…).
Узнать. ;  Вот и звонят с колокольни, Всенощной чин отслужив... Боже! Как сладко и больно Сердцу узнать, что Ты жив (Перед закатом).
Управлять. ;  Не сладко. Быть Президентом – это вам / не взять и начихать. Не рвитесь в гости к Путину – / хотя и прыток юноша, / но и ему не сладко ведь / народом управлять (Кому на Руси жить хорошо?).
Чуять. ; Как сладко чуять Божью помощь / на самой тяжкой из дорог, / и в ясный день, и в злую полночь / знать, что с тобою рядом – Бог! («Как сладко жить в любви Господней…»).

СЛЕПОЙ, –ая
Страсть. Слепую страсть не в силах пересилить / (к тому ж – жена шпыняла под ребро), / он мне на кон поставил всю Россию / и, как на зло – тут выпало «зеро» (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).

СЛЕПЯЩИЙ, –ее, –ие
Осколки. Косых лучей слепящие осколки / плясали, на речных волнах дробясь. Я снова ехал вдоль любимой Волги, / её великолепию дивясь («Косых лучей слепящие осколки…»).
Сиянье. И жизнь стала ясной, как день в январе, / наполненный снежным слепящим сияньем. Мороз на дворе. Сады в серебре. Весёлые святки с вином и гуляньем… (От белого снега…).

СЛЁЗНО
Прося. Прижмись ко мне. Не думай: “Что потом, / когда ослабнут этой страсти нити?..” Бог есть – Любовь. Он Сам сказал о том, / прося с креста нас слёзно: “Возлюбите!” (Стансы).

СЛОЖНЫЙ, –ые
Бараки. ; Сложнее.  Дома – не бездушны. Любые бараки – / сложнее, чем просто углы для ночлега. Нет стен, что в себя не вбирали б характер / за ними ютящегося человека («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

СЛУЧАЙНЫЙ, –ые
Крохи. Кто ж мы? Фантомы? Случайные крохи, / сдутые ветром с космических празднеств?.. Зря упивается скоростью рокер, / фарой пронзая немое пространство («Время тускнеет, как губы любимой…»).

СМЕРТНЫЙ, –ое
Венец. И, отдав плоть – для смертного венца, / как Бог – воскрес Он, восхвалив Отца! (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / “Кто есть Спаситель”).
Грех. И знай: Его прощению – Пределов не положено. Молись – и по прошению Получишь всё возможное: Вдохнёт здоровье заново, Вернёт забытый смех И, как восток от запада, Отбросит смертный грех… (Переложение псалма 102).
Истление. Благослови, душа моя, Святое имя Господа За путь из удушающих Объятий мира косного, За помощь в исцелениях, За избежанье плах, И смертного истления Не страшный больше страх (Переложение псалма 102).

СМЕТЛИВЫЙ, –ые
Хохлушки. По примеру сметливых хохлушек / (чтоб упрека никто не сказал) / ты свари мне, родная, галушек – / перекусим чем Бог нам послал (Филиппов пост).

СМЕШНОЙ, –ое; –а
Названье. Я вздрагивал, я загорался и гас, / как скупщик в предчувствии выгодной сделки, / едва у шоссе возникал всякий раз / посёлок с названьем смешным «Переделки» (Над Переделкиным – снега).
Тревога. ; Смешна. Ляжет на попранный мир тишина. Станет ночная тревога смешна. И – словно белые ризы Христа – / сладко заплещет в глаза чистота… (Москва в непогоду).

СМУТНЫЙ, –ые
Вехи. Между дерев, как между смутных вех, / иду вглубь чащи, точно вглубь колодца. И лес стоит вокруг, как тёмный век, / в котором вдруг – не стало Бога-солнца (В момент заката).

СНЕЖНЫЙ, –ая, –ое, –ые
Город. Здравствуй, город мой булыжный, / конькобежный, снежный, лыжный, / мною вышаганный вдоль, / стихоплётный, умнокнижный, / город-повесть, город-боль! (Москва проездом).
Кони. В мутном сиянии жёлтых огней / мечутся призраки снежных коней. Чёрные окна в испуге блестят. Белые копья вдоль улиц свистят… (Москва в непогоду).
Пелена. Вагон летит через поля и чащи / моих Мордовий и моих Чуваший, / моих Удмуртий в снежной пелене (В поезде).
Сиянье. И жизнь стала ясной, как день в январе, / наполненный снежным слепящим сияньем. Мороз на дворе. Сады в серебре. Весёлые святки с вином и гуляньем… (От белого снега…).

СОВЕТСКИЙ, –ая, –ие
Страна. И, чтоб летописцы советской страны / дружней воспевали соцстроя удачи, / он [Сталин] принял решенье о том, что должны / для них под Москвой быть построены дачи (Над Переделкиным – снега).
Стройки. Гляжу вокруг – кругом простые люди: / смеются дети, дремлют старики, / советских строек передовики (В поезде).

СОЛИДНЫЙ
Куш. Тары-бары, Тора-Бора. Талибан уходит в горы. Буш урвал солидный куш, / разбомбив сто тысяч душ (На пороге нового века).

СОЛНЕЧНЫЙ
Сгусток (души). Посмотри – вся Россия лежит, / как опасная скользкая горка. (Как бы солнечный сгусток души / не покрыла такая же корка!..).

СОННЫЙ, –ая
Речка. Ты помнишь, мы жили с тобою пол-лета / в заброшенном доме над речкою сонной? Как он изменился! Каким новым светом / лучились – вчера ещё тёмные – стёкла! («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

СОСНОВЫЙ, –ые
Леса. И выросли в светлых сосновых лесах / коттеджи, каким все завидовать вправе – / как бриги, летящие на парусах / к заветному слову (а может – и к славе) (Над Переделкиным – снега).

СПАСИТЕЛЬНЫЙ, –ая
Лес. Свернули странники в кусты / и чуть ли не бегом / в спасительный рванули лес, / взывая к помощи небес – / пусть лучше леший, лучше бес, / но пусть – не КПЗ (Кому на Руси жить хорошо?).
Сила. Чернуха, порнуха царят в головах, / приходит проруха на смену надежде. Не стало спасительной силы в словах… И только природа – врачует, как прежде (Над Переделкиным – снега).

СПЕЛЫЙ, –ое
Счастье. Стукнет, упав с высоты, точно яблоко по столу / спелое счастье, набравшее сладость и вес. Это – являет себя, как Спаситель апостолам, / наша судьба в дивном свете Господних чудес («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

СПЛОШНОЙ
Нахал. …Всех подобрали странников / лихие дальнобойщики, / один Семён Семёнович / остался на шоссе. / Едва не час рукой махал, / но мимо пёр сплошной нахал – / никто попутчика с собой / забрать не захотел (Кому на Руси жить хорошо?).

СПОДРУЧНО
Путешествовать. ; Сподручнее. Лети, дорога быстрая! Вези в столицу странников! (Ребята-дальнобойщики, спасибо, подвезли). В кабине всё ж сподручнее / по свету путешествовать, / чем на своих двоих шагать / вдоль матушки-земли (Кому на Руси жить хорошо?).

СПОКОЙНЫЙ, –а
Русь. ; Спокойна. Я спокоен, я не злюсь, / надо всё сносить достойно. Я смотрю в окно на Русь – / ей трудней, а как спокойна!.. («Поезд едет на восток…»).
Я. ; Спокоен. Там же.

СПРАВЕДЛИВЫЙ, –ая
Месть. Сперва Он путь дал Авраама племени / и на скрижалях начертал Закон, / чтобы дожить с ним без греха до времени, / покуда в мир направит Сына Он, / крещеньем в Духе и Благою Вестью / спасая всех от справедливой мести... (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).

СРАМНОЙ, –ая
Птица. Я не о том грущу, что тает время – / об этом нету времени грустить. Мне жаль, что голубь Гоголю на темя / залез, а камня – нет, чтоб запустить. «А ну-ка, кыш, – кричу, – срамная птица, / не для того здесь классик водружён!..» ...Но голубь – спит. А время мимо мчится, / и я в него, как в транспорт, погружён (На Гоголевском бульваре).

СТАЛИНСКИЙ
Культ. Ну, вот он – посёлок из тысячи дач! Дом творчества – на пятьдесят тёплых комнат! Как хочешь о сталинском культе судачь, / а дом этот – стольких писателей помнит! (Над Переделкиным – снега).

СТАРЕНЬКИЙ
Дом. …этот старенький дом: / колонны у входа, ковёр цвета вишен… Всё так обветшало уже… Но при том – / он столько за жизнь свою видел и слышал! (Над Переделкиным – снега).

СТАРУХА ПОБИРУХА
; Уж ночь над лесом сгорбилась / старухой побирухою… (Кому на Руси жить хорошо?).

СТАРЫЙ, –ые
Год. Три недели поста пролетели, / старый год, словно нива, дожат. По Москве хулиганят метели, / и Емели на печках лежат (Филиппов пост).
Пятна. Народ – сосуд, его легко / испортить скверной или ложью. Чтоб принял он, как молоко, / крещенье Божье – / отмыт быть должен в водах он / от старых пятен. И Богом даденный Закон – / лишь подготовка / к Благодати... (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).
Сад. Как в сотый раз журнал «Мурзилку», / листая мокрый старый сад, / весенний ветер, рот разинув, / в просторы устремляет взгляд (Мартовское).

СТЕКЛЯННЫЙ, –ые
Нити. Ты останься со мной. Пережди / непогоду и грустные мысли. Над страной ледяные дожди, / как стеклянные нити повисли (Ледяной дождь).

СТЕРИЛЬНЫЙ
Уют. Зимнего утра стерильный уют. Зяблики воздух морозный клюют. Может, оно и теплей в Сан-Франциско, / только земля наша, жизнь наша – ТУТ («Зимнего утра стерильный уют…»).

СТИХОПЛЁТНЫЙ
Город. Здравствуй, город мой булыжный, / конькобежный, снежный, лыжный, / мною вышаганный вдоль, / стихоплётный, умнокнижный, / город-повесть, город-боль! (Москва проездом).

СТОЛИЧНЫЙ
Бомонд. Распался единый когда-то Литфонд / на несколько неполноценных литфондов. Рванулся к Пен-центру столичный бомонд, / прослышав о грантах из западных фондов (Над Переделкиным – снега).
Смог. …Сюда приезжал я не раз и не два, / врачуя себя от столичного смога. Светлела средь сосен моя голова, / душа вспоминала забытого Бога (Над Переделкиным – снега).

СТРАННО
Похожи. Расставлены точки. Под ливнем и ветром / осенние дачи отчаянно мокнут. И странно похожи на письма в конвертах / крест-накрест забитые досками окна («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).

СТРАННЫЙ, –ые
Писаки. Там вершатся другие дела, / и другие проблемы решают / те, чья совесть, как сажа, бела / и законы кому – не мешают. Нет им дела до странных писак, / что здесь жили когда-то. Кто такой для них – Б. Пастернак? Так себе... Литератор (Над Переделкиным – снега).

СТРАШНО
Вздуты (цены). Тут шум и гам и страшно вздуты цены, / но этот город обожает Бог. Он, словно яркий шарик надувной, / летит мне вслед сквозь годы и ненастья, / чтоб не ослабла в сердце вера в счастье / и не тускнело солнце надо мной (Воспоминание о Венеции).
Заглянуть. ;  Дует с юга в окно мне горячий таврический ветер. Звёздной солью усеян Чумацкий мерцающий путь.
Всё ещё впереди. Жизнь сияет черешневой веткой. Всё ещё впереди... Что ж так страшно туда заглянуть? («Мне четырнадцать лет…).
Лишиться. ; «Как страшно лишиться Господней любви! До смерти трудиться в поту и в крови. Свалиться с небес, точно чашка с печи. Душой потемнеть, словно воздух в ночи… Ой, рай, ты мой, рай, с медоносной рекой! Теряя тебя – я теряю покой…» (Плач Адама).
Стало. ; И стало страшно: всё сейчас – умрёт? От снегопада – нет листве спасения?.. Но мир стоял и верил: ночь пройдёт – / и всех согреет солнце Воскресения! (Вера).

СТРАШНЫЙ, –ая
Гнев. Смотрите сами, что творится в мире: / чуть согрешишь – и страшный Божий гнев / тебя «замочит», как «братка» в сортире, – / так и загнёшься, брюки не надев! (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).
Грохот. Во святом Ерусалиме-городе / в день, когда Христос из гроба встал, / из седьмого неба в страшном грохоте / тяжкий камень с просверком упал (Иерусалимский свиток).
Кара. Нет страшней. ; Нет кары страшней, чем пора одиночеств – / глухая, как лес у заброшенных станций, / когда именам даже – собственных отчеств / сквозь дали молчаний ночных не дозваться! (Наедине с памятью).
Месяц. Тихо, сухо. Дождь пока не месит / грязь дорог немыслимой длины. Всё равно. Он самый страшный месяц / для моей мистической страны... («Август режет лето, как солому…»).
Сон. И спросил Владимир у премудрого: “Гой еси, умнейший! Разреши страшный сон, что выпал мне под утро / и, как камень, лег на дно души» (Голубиная книга).
Страх. ; Не страшный. Благослови, душа моя, Святое имя Господа За путь из удушающих Объятий мира косного, За помощь в исцелениях, За избежанье плах, И смертного истления Не страшный больше страх (Переложение псалма 102).
Суд. Оглянусь на немые равнины – / неужели пришел Страшный Суд? Ах, Марина, Марина, Марина, / вот уж ангелы чаши несут! (Имя).

СТРОГИЙ
Распорядок. ; Строг. Суть жизни – утраты. Строг распорядок. Попытки – запретны. / Завтрашний день разграфлен и упрятан / в папках, помеченных грифом “секретно” («Время тускнеет, как губы любимой…»).

СТЫДНО
Предстать рядовым. ; Тиран был жесток, но искусство – любил. (Когда-то и сам рифмовать не гнушался!) Но стыдно предстать рядовым пред людьми, / а в гении выйти – не виделось шансов (Над Переделкиным – снега).

СТЫДНОВАТО
Впадать в пастерначество. ; Нынче – оттепель. С крыши начисто / солнцем слизана снега кладь. Описать бы – да в пастерначество / стыдновато уже впадать! (Над Переделкиным – снега).

СУДЬБОЛОМНЫЙ, –ые
Ветры. Полвека развеялись в пух, как полова, / на бьющих в лицо судьболомных ветрах. Но я – ничего не забыл из былого / и память не сжёг на осенних кострах! (Малая родина).

СУМРАЧНЫЙ, –ые
Сны. Восстав над сумрачными снами, / взамен зимы сухой и злой, / март птичьи песни, точно знамя, / вознёс над мёрзлою землёй (Мартовское).

СУХО
; Тихо, сухо. Дождь пока не месит / грязь дорог немыслимой длины. Всё равно. Он самый страшный месяц / для моей мистической страны... («Август режет лето, как солому…»).

СУХОЙ, –ая
Зима. ; Восстав над сумрачными снами, / взамен зимы сухой и злой, / март птичьи песни, точно знамя, / вознёс над мёрзлою землёй (Мартовское).
Тропинка. Сквозь шелест позёмки, сквозь лёт мотыльков, / Пойду по тропинке сухой или скользкой – / тут жил Солоухин, а там – Смеляков, / а здесь – Солженицына прятал Чуковский (Над Переделкиным – снега).

СЧАСТЛИВО
Засмеётся. И заплачет мучительно плоть, / и счастливо душа засмеется: / видно, вправду нас любит Господь, / коль дает столько моря и солнца!.. (Чефалу).
 
СЧАСТЛИВЫЙ, –ая, –ые
Вереница. И солнца дни счастливой вереницей / спешат вступить в хозяйские права, / чтобы везде – в столицах и станицах – / как детвора, помчалась в мир листва (Приход тепла).
Года. Итак, момент – и лодкой от причала / жизнь поплывёт в счастливые года... Скорей к столам! Пока – не прозвучала / команда: «Ваши ставки, господа!..» (Крупье с копытом / Ария для незавершённого мюзикла).
Я. ; Был счастлив. Я, может, ни строчки здесь не сочинил / такой, чтоб не смыли забвения реки. Но здесь – я был счастлив. Писал и любил. И это – пребудет со мною вовеки… (Над Переделкиным – снега).

СЫПУЧИЙ, –ие
Овраги. …И вновь пути-дороженьки / стелилась им под ноженьки, / и вновь леса дремучие / вставали вдоль дорог – / с оврагами сыпучими, / со свалками вонючими, / с бурьянами колючими / и лужами у ног (Кому на Руси жить хорошо?).

Т

ТАВРИЧЕСКИЙ
Ветер. Дует с юга в окно мне горячий таврический ветер.
Звёздной солью усеян Чумацкий мерцающий путь. Всё ещё впереди. Жизнь сияет черешневой веткой. Всё ещё впереди... Что ж так страшно туда заглянуть? («Мне четырнадцать лет…).

ТАЙНЫЙ, –ая
Шкатулочка. Лишь прикрою глаза – и опять / память вынет из тайной шкатулочки / крики чаек, лазурную гладь / и к собору бегущие улочки (Чефалу).

ТВЁРДО
Верится. Жизнь идёт. И, венчая наш путь, /  нам за всё полной мерой отмерится. Но сейчас так легко дышит грудь / и так твёрдо в спасение верится (Чефалу).
Стоит. ; Тверже всех. И спросил Владимир, князь прославленный: “Гой еси, скажи нам, царь Давид, / кто царей всех прочих православнее? Где земля, что тверже всех стоит?” (Голубиная книга).

ТВЁРДЫЙ, –ые
Места. ; Тверже. «…тверже в мире те места, / где, в сугробах утопая избами, / люди чтут распятого Христа» (Голубиная книга).

ТЕЛЕСНЫЙ
Мир. «О Господь наш! О Царь наш Небесный! – / отвечал Ему ангельский сонм. – В тесный мир мы спускались телесный, / и тот мир – напугал нас, как сон» (Стихи на расставание души с телом).

ТЕМНО
За ним (окном). ; Стало холодно. Дует в окно. А за ним – как в пещере, темно (Зимнее одиночество).

ТЕПЛО
В Сан-Франциско. ; Теплей. Зимнего утра стерильный уют. Зяблики воздух морозный клюют. Может, оно и теплей в Сан-Франциско, / только земля наша, жизнь наша – ТУТ («Зимнего утра стерильный уют…»).

ТЕСНЫЙ
Мир. «О Господь наш! О Царь наш Небесный! – / отвечал Ему ангельский сонм. – В тесный мир мы спускались телесный, / и тот мир – напугал нас, как сон» (Стихи на расставание души с телом).

ТЁМНЫЙ, –ая, –ые; –ы
Бор. Мы живём во мгле, И нас роднят только земля и Волга. Они – всё те ж, что и века; назад, И встав на пальцы, чтобы лучше видеть, Речные волны напрягают взгляд, Следя за тем, как из тумана выйдут – То тёмный бор, то древний крутояр, То монастырь средь зарослей бурьяна, Где принял постриг Первый Патриарх  Взяв имя – Иов – вместо Иоанна… (Город Старица).
Век. Между дерев, как между смутных вех, / иду вглубь чащи, точно вглубь колодца. И лес стоит вокруг, как тёмный век, / в котором вдруг – не стало Бога-солнца (В момент заката).
Вода. Покуда Волга не во льдах, / и не сдалась морозам осень, / я вновь и вновь иду сюда – / смотреть, как тёмная вода / тревоги жизни вдаль уносит («Покуда Волга не во льдах…»).
Мысли. От белого снега – на сердце бело, / и света в душе – как в берёзовой роще! Все тёмные мысли пургой замело / и жизнь стала чище, светлее и проще (От белого снега…).
Сосны. Взглянули – и опешили: / вокруг лишь сосны тёмные / вершинами шумят / да ели островерхие, / как межконтинентальные / советские ракетищи, / хранят лесной покой (Кому на Руси жить хорошо?).
Стёкла. Ты помнишь, мы жили с тобою пол-лета / в заброшенном доме над речкою сонной? Как он изменился! Каким новым светом / лучились – вчера ещё тёмные – стёкла! («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).
Тучи. ; Темны. Но тянутся тучи, темны, / дождями шурша над  ночлегом. И лишь воспалённые сны / заносит кружащимся снегом… (Декабрь-2008).

ТЁПЛЫЙ, –ые
Волны. Чуден Днестр при тихой погоде, / пляжи его многолюдны и полны. Девки раздеваются при народе / и окунаются в тёплые волны (Приднестровский постмодерн).
Комнаты. Ну, вот он – посёлок из тысячи дач! Дом творчества – на пятьдесят тёплых комнат! Как хочешь о сталинском культе судачь, / а дом этот – стольких писателей помнит! (Над Переделкиным – снега).
Март. ; Теплей. Прижмись ко мне. Согрейся и сомлей, / в моё плечо уткнувшись утомлённо. Январь ли, март ли, на земле теплей – / не от лучей, а от сердец влюблённых (Стансы).
Страны. Я не завёл себе яхт армады, / вилл не настроил по тёплым странам. Мне – миллиардов чужих не надо, / мне б за свой труд получать исправно (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).
Январь. ;  Теплей. Стансы.

ТИХИЙ, –ая
Закат. О, эти скрепы простые Жизни моей и души: Тихий закат над Россией, Благовест в летней тиши (Перед закатом).
Погода. Чуден Днестр при тихой погоде, / пляжи его многолюдны и полны. Девки раздеваются при народе / и окунаются в тёплые волны (Приднестровский постмодерн).

ТИХО
; Тихо, сухо. Дождь пока не месит / грязь дорог немыслимой длины. Всё равно. Он самый страшный месяц / для моей мистической страны... («Август режет лето, как солому…»).
Сочатся. Тихо сочатся молитвы слова, / но – от тех слов оживает Москва, / и, совершая невидимый путь, / горние силы втекают ей в грудь (Москва в непогоду).
Уходит. Налево, направо от трассы – в листве / писательских дач проплывали корветы. А к станции ближе – и, значит, к Москве – Дом творчества, маленький рай для поэтов. Он тихо уходит в коммерческий мир. Увы, такова нынче дней этих проза. Но я его помню – до пятен, до дыр, как свитер, что спас мою душу в морозы (Над Переделкиным – снега).

ТОМИТЕЛЬНЫЙ, –ая
Зима. Уже апрель шагнул за середину… Давно следы томительной зимы / свело на нет и унесло, как льдину, / куда-то в область холода и тьмы (Приход тепла).

ТОНКО
Вьётся. Вон за тем оврагом – Украина. Тонко вьётся ручеек на дне... Неужель всё это мне – чужбина? Жизнь моя, иль ты приснилась мне? (У окна поезда «Москва – Харьков»).

ТОТАЛЬНЫЙ
Распад. Щемит душа; сЪедает алфавит Экзема язв тоталЬного распада. Юлой крутясь, Земля плывет в крови... (Акроалфавит).

ТРЕВОЖНЫЙ, –ые
Губы (любимой). ; Нет тревожнее. Глухо! Как в танке. Все формулы – мимо. Тлеют костры вдоль садовых дорожек... Время похоже на губы любимой. Нет их тревожнее. Нет их дороже («Время тускнеет, как губы любимой…»).

ТРУДНО
Верить. ; На земле, что похожа на рай, / трудно верить, что где-то – есть горе. Видно, любит Господь этот край, / дав ему столько солнца и моря (Чефалу).
Дожить. ; Всё голо. Всё пусто. Снимаются птицы. Весна – это сказка, дожить до которой / настолько же трудно, как нам – возвратиться / в тот дом, не поранив сердец о повторы («Расставлены точки. Под ливнем и ветром…»).
Ей. ; Трудней. Я спокоен, я не злюсь, / надо всё сносить достойно. Я смотрю в окно на Русь – / ей трудней, а как спокойна!.. («Поезд едет на восток…»).
Заслужить. ; Кто наделён той долей чудной, / тот может жить и не тужить. Но как же трудно, как же трудно любовь Господню заслужить! («Как сладко жить в любви Господней…»).

ТУМАННО
; Туманнее. Не разглядеть. Чем дальше – тем туманнее. Суть исчезает в далях, как вокзал... Налью ещё. Приму, как покаяние / за всё, что я ещё не осознал. (И буду пить...).

ТУЧНЫЙ, –ые
Нивы. «Как же Мне простить вас, греховодники? Отнесусь к вам – так, как вы – к врагу: / иссушу колодцы ваши водные, / ваши нивы тучные сожгу» (Иерусалимский свиток).
Стада. По сторонам асфальтика / лежат поля широкие, / густой травой поросшие… Когда бы хоть стада / по ним бродили тучные, / а то – лишь козы скучные / (и те, считай, поштучные!) / пасутся кое-где (Кому на Руси жить хорошо?).

ТЯГУЧИЙ, –ая
Радость. Сердце щемит от тягучей светящейся радости, / взгляды чисты, словно купол небес голубой. Столько несчастий на нас низвергается в августе! Все их окупит Господняя милость собой («В недрах души закипает хмельное брожение…»).
Струя. Льётся струя золотая, тягучая, вязкая, / воздух наполнен дыханием яблок и груш. Бог нам являет Свой свет – и волшебною сказкою / преображаются тысячи верящих душ («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

ТЯЖЁЛЫЙ, –ая, –ое
Глава. И, главой тяжёлою качая, / молвил царь Владимиру в ответ: “То не зверь со зверем повстречались – / это Кривда с Правдой делят свет» (Голубиная книга).
Небо. Над часовней Бориса и Глеба  – Клочья туч, как растрёпанный мех, И такое тяжёлое небо – Точно братоубийственный грех (Над часовней Бориса и Глеба…»).
Шаг. И ты, столетья грозного Ловя тяжёлый шаг, Святое имя Господа Благословляй, душа (Переложение псалма 102).

ТЯЖКИЙ, –ая
Дорога. Как сладко чуять Божью помощь / на самой тяжкой из дорог, / и в ясный день, и в злую полночь / знать, что с тобою рядом – Бог! («Как сладко жить в любви Господней…»).
Камень. Во святом Ерусалиме-городе / в день, когда Христос из гроба встал, / из седьмого неба в страшном грохоте / тяжкий камень с просверком упал (Иерусалимский свиток).

У

УГРЮМЫЙ
Замок. ; Угрюм. Солнце в небе раскалилось добела. Над Флоренцией звенят колокола. Замок Питти весь нахмурен и угрюм – / не додумал за столетья столько дум! (Флорентийские строчки).

УЖАСНЫЙ, –ая; –ы
Итоги. ; Ужасны свершённой измены итоги! И, глядя назад (как с горы – смотрят вниз), / я вижу, что не было лучшей дороги, / чем та – мимо шахты моей … в коммунизм… (Малая родина).
Тень. …Едва разлили водочку, / лишь к колбасе притронулись – / как встала тень ужасная, / им солнце заслонив (Кому на Руси жить хорошо?).

УЗЕНЬКИЙ, –ие
Улицы. Позабыв про хулу и хвалу, / перестав от печалей сутулиться, / убеги от забот в Чефалу, / послоняться по узеньким улицам (Чефалу).

УМНОКНИЖНЫЙ
Город. Здравствуй, город мой булыжный, / конькобежный, снежный, лыжный, / мною вышаганный вдоль, / стихоплётный, умнокнижный, / город-повесть, город-боль! (Москва проездом).

УМНЫЙ, –ые
Мысли. Увы! Попустил нам Господь за грехи, / чтоб души в корыстных желаньях прокисли. И стали без пользы народу стихи, / и стали без проку всем умные мысли (Над Переделкиным – снега).

УСЕРДНЫЙ, –ые
Молитвы. Ах, тридцать лет! – Почти все дни, / что нам даны для жизней смертных. Но что тому, кому они – / лишь повод для молитв усердных? (Егорий Храбрый).

УСТАЛЫЙ
Фадеев. И мне вдруг примнилось, что сверху глядят / на то, как живём мы – светло иль по-свински? – / усталый Фадеев, поющий Булат, / лукавый Катаев, серьёзный Сельвинский… (Над Переделкиным – снега).

УТРЕННИЙ, –яя, –ие
Синь. И так, как луну растворяет рассвет / на утренней сини, Закон – сын рабыни – померк, видя свет / свободного Сына: ИИСУСА ХРИСТА... (Слово о законе и благодати митрополита Илариона / Притча об Агари и Сарре).
Травы. Я узнал эти сосны, Профиль их – несравним! В травах утренних, росных Тут бродил Серафим (Арзамас-16, г. Саров).

УШАСТЫЙ, –ые
Мазурики. Мазай мазуриков ушастых / везёт, в долблёнку погрузив. Спроси его, что значит, счастье – / он лишь покашляет в усы! (Мартовское).

Ф

ФОТОГЕНИЧНЫЙ
Лес. ; Фотогеничней. Зимою лес фотогеничней втрое, / чем в дни, когда он зелен и душист. Войдёшь в него январскою порою – / и будто в сказку перекинешь лист! («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

Х

ХВАТАТЕЛЬНЫЙ
Падеж. «Забыли олигарха вы! – вскричали братья Трубины, Тарас и Святослав. – Прибрав дары природные, / он нефть и газ народные, / как что-то чисто личное, / качает за рубеж, / не ведая про дательный, / забыв благотворительный / и зная только брательный – / хватательный падеж!» (Кому на Руси жить хорошо?).

ХЛЕБНЫЙ, –ые
Нивы. Красна ты, Русь привольная! Смотрел, не отрываясь, бы / на наши нивы хлебные, / звериные леса, / на реки живописные, / холмы шлемоподобные, / на свечи-колоколенки, / стоящие вдали! (Кому на Руси жить хорошо?).

ХМЕЛЬНОЙ, –ое
Брожение. В недрах души закипает хмельное брожение, / жизнь окунается в радость, как яблоко в мёд. Лето венчается праздником Преображения, / тот, кто читал о Спасителе – это поймёт («В недрах души закипает хмельное брожение…»).

ХМУРО
Потребует. Ну, а завтра опять: «Улетай!» – / жизнь потребует хмуро. И глядит нам вдогонку Алтай – / по-шукшински, с прищуром… (Сростки).

ХОЗЯЙСКИЙ, –ие
Права. И солнца дни счастливой вереницей / спешат вступить в хозяйские права, / чтобы везде – в столицах и станицах – / как детвора, помчалась в мир листва (Приход тепла).

ХОЛОДНЫЙ, –ая, –ые
Ветра. Будь, что будет! В холодных ветрах – / больше правды, чем в струях капелей! Ничего, что лишь снег на ветвях. Сад – не умер. Дождёмся апреля... (Нескучный сад).
Грудь. Всё сделалось фикцией. (Как ни крути!) Россия – мертвее картошки-мутанта. Но нечему вздрогнуть в холодной груди / на ней зарабатывающих маркитантов (Над Переделкиным – снега).
Компот. В купе звучала песня Джо Дассена, / стоял холодный клюквенный компот. А за окном – сгребали бабы сено / и вытирали рукавами пот («Косых лучей слепящие осколки…»).
Кровь. Защитят ли холодную кровь / свитера да из шкур одеяла? Мир промёрз, как окно. Лишь любовь / в нём чуть видный глазок продышала (Ледяной дождь).
Ночь. Сяду в кресло поближе к огню... Я холодную ночь – не виню (Зимнее одиночество).

ХОЛОДНО
Стало. ; Стало холодно. Дует в окно. А за ним – как в пещере, темно (Зимнее одиночество).

ХОРОШЕНЬКО
Пошарив. Зима. Что делать мне в вагоне? Я встречаю / проводника, несущего мне чаю, / словами: «Мы опаздываем?.. Нет?.. И не найдётся ль свеженьких газет, / чтоб, в новостях пошарив хорошенько, / узнать, что стало с Юлей Тимошенко, / не взорван ли иракцами Багдад, / и что в Москве – дожди иль снегопад?..» (В поезде).

ХОРОШИЙ, –а
Жизнь. ; Хороша. Боже! Как жизнь хороша! Полнясь то болью, то кровью, / всё прирастает душа, / в мир этот глядя – с любовью (Прирастание).
Земля. ; Хороша. Смотри, как зимою земля хороша! Бежит санный путь через все расстоянья… (От белого снега…).
Ты [лиса]. ; Хороша. Мир красотой наполнен, чтоб душа – / не разучилась радоваться чуду… Беги, кума… Ах, как ты хороша! Так и пальнул дуплетом бы в паскуду! (Лиса).

ХРЕНОВАТО
Стало. ; Хреновато стало в мире. В пору делать хара-кири*. Лишь Киркоров в рай ползёт / да орешки всё грызёт. Остальным же – Боже мой! – хошь-не-хошь, а дуй домой. Ну а дома – кто согреет / у холодной батареи? Третью зиму морит нас / жутью веерной Чубайс... (На пороге нового века).

ХРИПЛО
Охая. Лучше, всё отложив, с Маринкою – / поэтессой из Жигулей – / между сосен бродить тропинкою / мимо озера, дач, полей. Снег подтаявший, хрипло охая, / проседает под каблуком... «Ах, как глупо жить недотрогою!» – / будет думать она тайком (Над Переделкиным – снега).

ХРИСТИАНСКИЙ, –ая
Вера. И вновь [Егорий] твердит: “Не изменю / я славной вере христианской. Пытай хоть сорок раз на дню – / не сманишь верой басурманской!” (Егорий Храбрый).

ХРУСТЯЩИЙ
Снег. И весь свой мучительный путь / он грезит с момента побега / о том, чтоб упасть и уснуть / в постели хрустящего снега (Декабрь-2008).

Ц

ЦВЕТУЩИЙ
Мир. ; Станет цветущим. Этот дождь, что сверкает стеклом, / он – не кара, а только проверка / наших душ и сердец на излом / и житейских трагедий примерка. Чтоб, шагнув за порог избяной / на простор меж былым и грядущим, / мы любили наш мир ледяной, / веря в то, что он станет цветущим (Ледяной дождь).

ЦЕЛЕБНЫЙ, –ые
Лучи. Мы сняли шапки, расстегнули ворот, / идем, ловя целебные лучи. Весна без боя покорила город, / он сам на блюде вынес ей ключи! (Приход тепла).

ЦЕПКО
Смотрит. Ни далёкой звезды, ни огня. Только темень глядится в меня. Смотрит цепко, колюче и зло... Хорошо, что меж нами – стекло! (Зимнее одиночество).

Ч

ЧЕРНОЛИЦЫЙ, –ые
Торгаши. Пестрел базар товарами, / везде торговля шла… Но вот что удивительно – / за всеми сплошь прилавками / стояли чернолицые / с Кавказа торгаши (Кому на Руси жить хорошо?).

ЧЕЧЕНСКИЙ-ВСЕЛЕНСКИЙ, –ие
Проблемы. «И что ему [Президенту] проблемы все / чеченские-вселенские, / он может есть на золоте / и с Пугачёвой спать!..» (Кому на Руси жить хорошо?).

ЧЁРНЫЙ, –ое, –ые
Ветер. Смята мраком сугробов перина, / волчьи свадьбы вершатся в бору. Мир затих. Только имя МАРИНА / бьётся птицей на чёрном ветру (Имя).
Гнев. Когда же, как стадо, рванув из хлева, / пойдут вдоль него бэтээры с гулом, Днестр наливается чёрным гневом / и напрягается, словно дуло (Приднестровский постмодерн).
День. Господи, я ли придумал деньги? Что ж мне чужие решать задачки?.. Праздник наступит ли, чёрный день ли – / нет ни копейки в моей заначке! (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…). Дни. Как сладко жить в любви Господней, / не опасаясь впереди / ни чёрных дней, ни преисподней, / ни боли адовой в груди («Как сладко жить в любви Господней…»).
Круг. Налью ещё. Приму, как покаяние / за всё, что я ещё не осознал. <…> За совесть, огороженную ширмою. За ложь и фальшь. За вечный страх отцов. За чёрный круг на светлом томе Штильмарка, / в конце концов... (И буду пить...).
Молнии. Лишь в тишине предвечерней – Над черепицами крыш – Ломаным прочерком чертит Чёрные молнии стриж (Перед закатом).
Окна. В мутном сиянии жёлтых огней / мечутся призраки снежных коней. Чёрные окна в испуге блестят. Белые копья вдоль улиц свистят… (Москва в непогоду).
Солнце.  Из нашей эпохи ушли летописцы. Молчат очевидцы и нет стихотворцев. Кто словом опишет, как брешут лисицы / на мраком покрытое чёрное солнце? («Из нашей эпохи ушли летописцы…»).
Стволы. Лишь белый снег да чёрные стволы / из зыбкой мглы контрастно проступили. – Как – пятернёй в следах печной золы / от верха к низу по листу водили… (В момент заката).

ЧЁРСТВЫЙ, –ые
Сердца. Чем же отмыть нам чёрствые сердца, Шесть тысяч лет питаемЫе ложью? (Акроалфавит).

ЧИННО
Уселись. Уселись чинно страннички, / умыв ладони потные / в ручье, бегущем рядышком…(Кому на Руси жить хорошо?).

ЧИННЫЙ, –о
Всё. ; Было чинно. В купе всё было чинно и красиво – / диванов кожа, столик, зеркала. А за окном – глотала пыль Россия, / и быть другой, похоже, не могла... («Косых лучей слепящие осколки…»).

ЧИСТО
Там. ;Чище. Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю. Там – чище. Там нет ещё духа наживы. Там живы ещё и любовь, и искусство. Там детство – так вкусно! И вовсе не лживы / ни дружба мужская, ни прочие чувства... (Наедине с памятью).

ЧИСТЫЙ, –ая, –ое
Бриллиант. Даруй нам [Великий Боже] милость, ниспошли талант: Единым словом – Ёмким, нелукавым – Жизнь огранять, как чистый бриллиант, Запечатлять и заключать в оправу (Акроалфавит).
Водочка. «А ну! – сказали ласково. – Попотчуй нас, коробочка!» – / и мигом скатерть белая / раскрылась, и на ней – / мерцают в ряд бутылочки / прозрачной чистой водочки, / лежит колбаска кольцами, / с бел-хлебушком рядком (Кому на Руси жить хорошо?).
Жизнь. ; Стала чище. От белого снега – на сердце бело, / и света в душе – как в берёзовой роще! Все тёмные мысли пургой замело / и жизнь стала чище, светлее и проще (От белого снега…).
Поле. Космический вакуум! Холод вселенский! Замерзнуть бы, словно ямщик в чистом поле. Да в памяти – как огонёчек селенья – / мигает былое, сковав мою волю (Наедине с памятью).

ЧУДНЫЙ, –ая
Город. Если сердце, как поле во мглу, / погружается в грусть и уныние, / плюнь на всё – и езжай в Чефалу, / чудный город с загадочным именем! (Чефалу).
Днестр. ; Чуден. Чуден Днестр при тихой погоде, / пляжи его многолюдны и полны. Девки раздеваются при народе / и окунаются в тёплые волны (Приднестровский постмодерн).
Доля. Кто наделён той долей чудной, / тот может жить и не тужить. Но как же трудно, как же трудно любовь Господню заслужить! («Как сладко жить в любви Господней…»).
Книга. И сходились люди православные / поглазеть на дивный её вид, / и просил Владимир, князь прославленный: “Гой еси, великий царь Давид! Ты открой нам Книгу эту чудную / да прочти всю правду из неё / про судьбу России многотрудную / да про наше русское житьё!” (Голубиная книга).
Соната. «Ой, рай, ты, мой рай, где медовые реки! Где нежные розы не вянут вовеки! Где дивные птицы в листве изумрудной Творца восхваляют сонатою чудной!..» (Плач Адама).

ЧУДО-ЗАМОК
; Идя одною улицей, / услышали стенания, / что за забором каменным / звучали на весь двор. Там чудо-замок высился / с балконами и нимфами, / стояли за воротами / «Land Rover» и «SAAB» (Кому на Руси жить хорошо?).

ЧУДО-МЕСТА
; А над Переделкиным, точно гроза, / нависла угроза его передела. Одни были – «против», другие – те «за», / а третьи – те шли против всех оголтело. Причина войны была очень проста: / вот землю Закон приравняет к товарам – / и эти прелестные чудо-места / распроданы будут с огромным «наваром» (Над Переделкиным – снега).

ЧУЖОЙ, –ая, –ие
Вина. ; Но «Курск» на дне и Гудермес в огне Не скажут мне, в чём люди виноваты – Учителя;, писатели, солдаты И все;, кто гибнет по чужой вине (Сонет на злобу дня).
Задачки. Господи, я ли придумал деньги? Что ж мне чужие решать задачки?.. Праздник наступит ли, чёрный день ли – / нет ни копейки в моей заначке! (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).
Миллиарды. Я не завёл себе яхт армады, / вилл не настроил по тёплым странам. Мне – миллиардов чужих не надо, / мне б за свой труд получать исправно (Открытое письмо Господу нашему Вседержителю…).

ЧУМАЦКИЙ, –ая
Путь. Дует с юга в окно мне горячий таврический ветер. Звёздной солью усеян Чумацкий мерцающий путь. Всё ещё впереди. Жизнь сияет черешневой веткой.
Всё ещё впереди... Что ж так страшно
туда заглянуть? («Мне четырнадцать лет…).
Соль. Шагну на пляж: по линии прибоя – / кипят пивные белые валы. А выше их – лишь небо голубое, / где облака бредут, словно волы, / впряжённые в возы с чумацкой солью... («Земную жизнь пройдя до середины…»).

ЧУТЬ ВИДНЫЙ
Глазок. Защитят ли холодную кровь / свитера да из шкур одеяла? Мир промёрз, как окно. Лишь любовь / в нём чуть видный глазок продышала (Ледяной дождь).

Ш

ШАЛОВЛИВЫЙ
Прилив. Земную жизнь пройдя до середины, / я повстречался с морем, полюбив / его простор, зелёные глубины / и шаловливый, как щенок, прилив («Земную жизнь пройдя до середины…»).

ШАХТЁРСКАЯ
Юность. Давно не бывал я в Донбассе. Тянулась / душа, не забывшая кровную связь, / туда, где осталась шахтёрская юность, / как золото, в скифском кургане хранясь (Малая родина).

ШИРОКИЙ, –ое, –ие; –а
География. ; Широка. На Сицилии много дорог, / широка этих мест география. Поезжай!.. Да хранит тебя Бог / и не тронут ни дождик, ни мафия (Чефалу).
Поля. По сторонам асфальтика / лежат поля широкие, / густой травой поросшие… Когда бы хоть стада / по ним бродили тучные, / а то – лишь козы скучные / (и те, считай, поштучные!) / пасутся кое-где (Кому на Руси жить хорошо?).
Село. Ревёт машина грузная, / бегут колёса вёрткие, / делянка кукурузная / мелькает за окном, / потом поля пшеничные, / потом леса сосновые, / потом село широкое / и церковь на холме (Там же).

ШЛЕМОПОДОБНЫЙ, –ые
Холмы. Красна ты, Русь привольная! Смотрел, не отрываясь, бы / на наши нивы хлебные, / звериные леса, / на реки живописные, / холмы шлемоподобные, / на свечи-колоколенки, / стоящие вдали! (Кому на Руси жить хорошо?).

ШУМНЫЙ, –ые
Улицы. Там, вдалеке от шумных улиц, / раздеты за год догола, / берёзы белые, сутулясь, / спят в ожидании тепла (Мартовское).

Щ

ЩЕДРЫЙ
Париж. ; Щедрее (на любовь). Мир этот, в выводках тетеревят, / нам открывать ещё и открывать. Может, Париж на любовь и щедрее, СЕРДЦЕ – от Родины не оторвать... («Зимнего утра стерильный уют…»).

ЩЕМЯЩИЙ, –ее
Таинство. Всё кануло в Лету. А память – жива, / в ней длится и длится любое мгновенье. И, словно снежинки, слетают слова / в щемящее таинство стихотворенья… (Над Переделкиным – снега).

ЩЕТИНИСТЫЙ, –ая
Сосна. Отдохнув у сосны щетинистой, / оглянёмся на жёлтый свет / в кабинетике у Шестинского, – / где же силы берет поэт?.. (Над Переделкиным – снега).


Э

ЭКЗОТИЧНАЯ
Венеция. ; Экзотичней. Ватник накинешь, шагнешь из сеней, / небо – всех красок на свете синей! Может, Венеция и экзотичней, / только ТОСКУЕТ ДУША – не по ней («Зимнего утра стерильный уют…»).

Я

ЯЗЫЧЕСКИЙ, –ие
Века. ; Благословенен Бог, явясь Израилю, / дабы людей Своих избавить от оков / бесовской тьмы и слепоты незнания, / тянувшихся с языческих веков (Слово о законе и благодати митрополита Илариона).

ЯНВАРСКИЙ, –ая
Вьюга. За Кремлёвским Дворцом потерялись кресты. Где-то воет мотор, как январская вьюга. Да вдоль стен на лошадках гарцуют менты, / на ходу анекдотами теша друг друга... (В Александровском саду зимой).
Лес. Но не нарушат тишь аплодисменты – / январский лес величествен, как храм! Когда бы здесь бывали президенты, / быть может, меньше б было в мире драм?.. («Зимою лес фотогеничней втрое…»).

ЯРКИЙ, –ая
Медь. Январский лес стоял, как новодел, / зелёной крышей похваляясь смело. Корой стволов, как яркой медью рдел... И вдруг – как тумблер щёлкнул! – солнце село (В момент заката).
Шарик. Тут шум и гам и страшно вздуты цены, / но этот город обожает Бог. Он, словно яркий шарик надувной, / летит мне вслед сквозь годы и ненастья, / чтоб не ослабла в сердце вера в счастье / и не тускнело солнце надо мной (Воспоминание о Венеции).

ЯРОСТНЫЙ
Стыд. Но ныне – иная эпоха стоит, / справляя по книжному времени тризну. Смотрю за заборы – и яростный стыд / всю душу мне полнит за нашу Отчизну (Над Переделкиным – снега).

ЯРЧАЙШИЙ, –ая
Идея. И открылось в тот миг, хоть не задан вопрос, / что пульс крови – сродни перестуку колёс. И что поезд, бегущий вдоль далей и дней – / это символ ярчайшей из русских идей (Дорога).

ЯСНО
Вплывает. ; Яснее. Сквозь темноту – то яснее, то глуше, / точно вдали где-то локомотив, – / ночь раздвигая, вплывает мне в душу / сладкий, как дыня, восточный мотив (Казахская ночь).

ЯСНЫЙ, –ая
День. Как сладко чуять Божью помощь / на самой тяжкой из дорог, / и в ясный день, и в злую полночь / знать, что с тобою рядом – Бог! («Как сладко жить в любви Господней…»).
Жизнь. ; Стала ясной.  И жизнь стала ясной, как день в январе, / наполненный снежным слепящим сияньем. Мороз на дворе. Сады в серебре. Весёлые святки с вином и гуляньем… (От белого снега…).

   В словаре зарегистрировано
   758 эпитетов (троп и логических определений);
   Лексем – 506.



                Приложение
                О НИКОЛАЕ ПЕРЕЯСЛОВЕ

Родился 12 мая 1954 года в Донбассе, работал шахтёром, геологом, журналистом, учился в Московском Горном институте (1973-1978). Первые стихи были напечатаны в газете «Маяк» Красноармейского района Донецкой области.
В 1993 году окончил заочное отделение Литературного института имени А.М. Горького по жанру критики и литературоведения. Защитил диплом по разгадке тайн знаменитой древнерусской поэмы «Слово о полку Игореве». Печатался в журналах «Воин России», «Пограничник», «Наш современник», «Москва», «Русское эхо», «Дальний Восток», «Молодая гвардия» и других изданиях России, Украины, Казахстана, Белоруссии, Германии и иных государств. На данный момент автор тринадцати книг стихов, прозы и критики, а также множества публикаций в периодике. Лауреат литературных премий имени А.П. Платонова и А.Н. Толстого, дипломант литературного конкурса «Хрустальная роза Виктора Розова».
За участие в выездном Пленуме Союза писателей России в Чечне (февраль 2000 года) награждён медалью Министерства обороны РФ «За укрепление боевого содружества». Награждён также медалью Русской Православной Церкви святого Даниила Московского, медалью Приднестровской Молдавской Республики, наградными знаками «Честь и польза» Фонда «Меценаты столетия», медалями Георгия Жукова, Виктора Розова и другими наградами.
Член Петровской Академии наук и искусств. Член редакционного совета журналов «Всерусскiй Соборъ» (Санкт-Петербург), «Север» (Петрозаводск), «Донбасс» (Донецк), «Роман-журнал, XXI век» (Москва), «Кириллица» (Нижний Новгород), «Десна» (Брянск), «Вертикаль, XXI век» (Нижний Новгород), «Сура» (Пенза), заместитель главного редактора всеславянской газеты «Небесный Всадник». Член Союза писателей России, Союза журналистов Москвы и Международной Федерации журналистов, член Международной Ассоциации писателей и публицистов, а также Ревизионной комиссии Литературного фонда России.
Автор романов «Тень «Курска», «Я не брошу бомбу на Париж», «Мой дедушка застрелил Берию» и других, а также остро-современной поэмы-парафраза «Кому на Руси жить хорошо», литературоведческой работы «Сваты попоиша, а сами полегоша», посвящённой разгадке «тёмных мест» знаменитого «Слова о полку Игореве», книги критики «Нерасшифрованные послания», ряда путевых очерков о поездках по России и Европе, а также множества стихов, критических статей и обозрений современной литературы, материалов о жизни Союза писателей России, литературно-критических дневников и других произведений.
Сторонник слияния эксперимента в области поисков новой художественной формы с традиционной для русской классической литературы социально-психологической глубиной и философичностью.
Живёт в Москве.
               
                https://45ll.net/nikolay_pereyaslov


                ОБ АВТОРЕ-СОСТАВИТЕЛЕ

   БЕСПЕРСТЫХ Анатолий Павлович – лексикограф-русист, поэт. Родился в с. Черкассы Елецкого района  Липецкой обл.  11 ноября 1942 г. По образованию филолог. 40 лет проработал преподавателем русского языка и литературы в учебных заведениях России и Беларуси. Автор 20 стихотворных сборников: «Пешком по Ноябрю», «В ожидании рассвета», «Межсезонье», «Русские триолеты», «Второе дыхание», «Пушкину посвящается», «Венок сонетов», «Стезёю памяти нетленной…» (избранное), «Третье дыхание», «С любовью к русскому слову»  и др. Более полувека работает в области литературоведения и русской лексикографии. В издательствах Союзного государства вышло и опубликовано на сайтах https://proza.ru, https://ru.calameo.com  и др. более 60 литературных словарей: эпитетов А. Пушкина, М. Лермонтова, С. Есенина, И. Тургенева, А. К. Толстого, Н. Рубцова, М. Пришвина, И. Григорьева, М. Богдановича, М. Исаковского, В. Бианки, Д. Ковалёва, А. Фатьянова, Г. Горбовского, К. Скворцова, В. Мухина, иеромонаха Романа, Г. Иванова, Н. Чергинца, Ю. Сапожкова, В. Поликаниной, М. Позднякова, А. Андреева, Е. Матвеева, Н. Советной, А Скоринкина, Г. Пациенко, Л. Федуновой, Н. Болдовского, О. Зайцева, Г. Григорьева, и др.; ряд тематических словарей: о счастье, о любви, о вере, о надежде, о душе, о гостеприимстве, о судьбе, о России, о русском слове, о литературе и творчестве и др.; афоризмов Пушкина, Лермонтова, Чехова, Достоевского и др.; фразеологические – «Не мудрствуя лукаво», И. Григорьева, Н. Рубцова; сравнений и сравнительных оборотов – Н. Рубцова, И. Григорьева; словари русских пословиц «Мудрость наших предков», Л. Толстого; рифм И. Григорьева; словари ономастики Н. Рубцова и Игоря Григорьева; три продолжающиеся серии тематических словарей: «Природа в русских эпитетах» (вышло 12 выпусков),  «Моя коллекция русских пословиц и поговорок» и «Моя коллекция русских эпитетов»; «Библиографический указатель поэтических произведений Игоря Григорьева»; словари языка публицистики Н. Советной, Г. Григорьева, А. Лукашенко и В. Путина (2 последних – в электронной версии).
   За плодотворную работу награждён литературными медалями Игоря Григорьева и Николая Рубцова.
   Член Союза писателей России, СП Союзного государства России и Беларуси и Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь».
   Живёт  в г. Новополоцке (Беларусь).