Кульминация - 48

     * * *

     Следующий день прошёл в тревожном и томительном ожидании. Опять время от времени по соседству хлопали двери и звучали команды. Но за Кипреевым сегодня никто так и не пришёл. Он даже стал надеяться, что про него забыли. Однако, трезво рассудив, понял иезуитскую тактику следователя: ожидание пытки – тоже пытка. Тягостное ожидание предстоящих страданий выматывало душу. Но всё же и это объяснение не давало полного ответа. Кое-что казалось странным и нелогичным. Например, почему Пущенко вчера так быстро прервал допрос? Даже не попытался дожать свою жертву, сломить её волю сразу, не давая опомниться. При первой же встряске Иван был изрядно испуган и деморализован. Затем последовала вторая, вызвавшая в душе панический страх и отчаянье.  Двух- и трёхсекундное пребывание под током и в самом деле произвело слишком яркое впечатление. Следователь не мог не видеть этого. Но, тем не менее, не стал продолжать истязание. Дал подследственному передышку.
     Впрочем, какая это передышка, когда все мысли крутятся вокруг предстоящего допроса? Нет, не похож Пущенко на гуманиста, которому неприятны подобные процедуры. Скорее – наоборот. Растягивает следователь своё садистское удовольствие, упивается властью над жертвой. А если так, то следует признать, что Иван попал в крайне незавидное положение. Рассчитывать на какие-либо человеческие чувства со стороны представителя власти не приходилось.
     Иван поднялся и нервно заходил по крохотной камере: три шага в одну сторону, три – в другую. Завтра наверняка последует продолжение. От одной этой мысли по телу пробегал озноб. Но, чёрт возьми, неужели он не в состоянии это выдержать? А вдруг – нет? Вдруг сломается: сойдёт с ума или наложит на себя руки, как предрекал Миткевич? Или, что ещё хуже, уступит требованиям следователя: оговорит себя и Половцева. Вот тогда Пущенко, почувствовав слабину, вцепится в него основательно – начнёт выжимать из жертвы всё, что ему нужно. Кажется, в одном он всё же прав: наступил в жизни Ивана тот самый кульминационный момент. И рассчитывать на то, что опять «прокатит», в этот раз не приходилось.
     Время тянулось медленно и нудно. Но рано или поздно ожидание закончится, и Ивана вновь усадят на «электрический стул». Шестьдесят пять вольт. «Всего» шестьдесят пять, как сказал следователь-палач. Такое относительно небольшое напряжение вкупе с большой силой тока даёт сварочный аппарат. И получается жуткий эффект. Иван с горечью заметил, что ни о чём другом он не в состоянии думать. Даже мысли об Анжеле, беспокойство за её судьбу – отодвинулись на второй план. Страх предстоящих мучений медленно, но неуклонно надламывал волю. Страх подсказывал лёгкие пути выхода из создавшегося положения и убедительно мотивировал свои подсказки. Но все эти пути вели вниз.
     Иван встряхнулся. Нет, пока он сам не довёл себя до полного отчаяния, пока воля окончательно не сломлена, требовалось что-то делать. В маленьком помещении было слишком тесно, но и здесь можно было при желании чем-то себя занять. Для начала Иван сделал несколько отжиманий от пола. Затем улёгся на тюфяк и принялся качать пресс, поднимая ноги. Придумывая способы нагружать работой те или иные мышцы, он немного отвлёкся от горьких дум. Страх и тревога не отпустили его окончательно, но главное – отступили отчаянье и чувство безысходности.

     Утром за ним пришли. Двое конвойных сразу провели арестанта в комнату с закрытыми жалюзи, насильно усадили его в кресло и пристегнули руки к подлокотникам. Отпустив парней, следователь Пущенко нацепил на пальцы подследственного контакты и занял место напротив. Сегодня он был один. С полминуты жертва и палач молча смотрели друг другу в глаза. Затем следователь прервал молчание.
     - Страшно? – спросил он полушёпотом.
     Иван не ответил.
     - Страшно! – резюмировал Пущенко. – Смею тебя заверить: это только начало. Есть много других способов воздействия, по сравнению с которыми эти процедуры тебе станут казаться щекоткой. Но для тебя и этого будет достаточно. Давай, парень, не будем утомлять друг друга. Аппарат ещё не включен. Попробуем договориться по-хорошему. Тебе даже не придётся ничего сочинять. Подпишешь несколько листочков – и свободен.
     Несмотря на своё отчаянное положение, Иван не удержался от усмешки.
     - Ну да: признался во вражеской деятельности – и свободен! Вы всех признавшихся шпионов отпускаете или только английских?
     Следователь натянуто улыбнулся. Затем стал серьёзным.
     - Пойми, дурачок: не все так крепки, как Половцев. Многие уже дают показания. А некоторые, прикрывая собственный зад, выкладывают всё, что знают и не знают – даже то, что у них не спрашивают. Кто раньше заговорил, у того больше шансов выйти сухим из воды. Так что думай, парень.  А я включу аппарат, чтобы тебе легче думалось под его жужжание.
     Пущенко наклонился, щёлкнул тумблером. Аппарат монотонно загудел. Ивану стало не по себе. Он нервно заёрзал в кресле. Следователь холодно смотрел на него.
     - У тебя минута на размышление. Если этого окажется мало, я маленькой чёрной кнопкой простимулирую твою мозговую деятельность. Время пошло.
     Он поставил перед арестантом настольный секундомер, щёлкнул кнопкой. Стрелка шустро заскользила по кругу циферблата: четверть минуты… половина… три четверти...
     - Я хочу ознакомиться с тем, что мне предстоит подписать? – сказал Иван, желая хоть немножко отодвинуть страшный момент.
     - В этом нет необходимости, - жёстко ответил Пущенко. – Редактировать мы ничего не будем. Либо ты сразу подписываешь, либо делаешь то же самое, но после очередной встряски. Не советую тянуть время – чуда не произойдёт. Ну, так что?
     Он потянулся к кнопке. У Ивана от сердца отхлынула кровь. В этот момент зазвонил телефон. Пущенко криво усмехнулся.
     - Отдохни ещё несколько секунд.
     Он достал из кармана смартфон, провёл пальцем по экрану.
     - Слушаю! – следователь вдруг вскочил с места. – Что?!!! Чёрт возьми, что всё это значит?! Кто распорядился?
     Разговор прервался, но он продолжал держать телефон возле уха, с ненавистью глядя на Ивана. Затем повернулся и вышел в смежный кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. Вскоре туда зашёл ещё кто-то. Некоторое время слышался спор на повышенных тонах. Затем в комнату стремительно ворвался разгневанный Пущенко. Он сдёрнул с пальцев Ивана клеммы, снял хомуты и, не глядя на подследственного, прошипел:
     - Пошёл вон!
     Ещё не веря до конца в своё чудесное избавление, Кипреев пулей выскочил из комнаты, почти бегом пересёк кабинет следователя и вышел в коридор. Там его поджидал мужчина в строгом тёмном костюме. На вид ему было около пятидесяти. Он с интересом оглядел Кипреева с ног до головы, затем негромко сказал:
     - Идёмте!
     Вслед за ним Иван пошёл по коридору к лестнице, не решаясь задать волнующий его вопрос. На лестничной площадке мужчина остановился.
     - Сегодня вам повезло. Несказанно повезло. Сейчас вы получите свои вещи и сможете уйти отсюда. Не советую вам ввязываться в подобные истории впредь. И очень не советую распространяться о том, что с вами происходило в стенах этого здания. Вам всё понятно?
     - Да, - сказал Иван. – Я вас понял.
     Робкая надежда на избавление переросла в его душе в уверенность. Он был свободен! Но кто смог вырвать его из лап палача Пущенко? Об этом можно было только гадать. Но Кипреев склонялся к мысли, что своим чудесным освобождением он обязан коллективу газеты.
     - Позвольте вопрос, - обратился он к сопровождающему. – Кого я должен благодарить?
     Тот вновь пронзил его пристальным взглядом.
     - Считайте, что вас защитил ангел-хранитель. Но в следующий раз и он вас не спасёт, - мужчина направился вниз по ступенькам, бросив на ходу: – Идёмте!
     Получив ключи, мобильник и документы, Иван торопливо покинул мрачное заведение. Настроение было приподнятым. Судьба явно благоволила ему. И хотя пришлось испытать боль и страх, всё же по большому счёту опять «прокатило». Какое счастье, что у него есть ангел-хранитель! Анжела, милая Анжела! Конечно же, она, а вовсе не газета, вырвала его из безжалостных лап.
     Иван спохватился, что идёт, не выбирая направления. Впрочем, сейчас это было не важно. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.