Аффинтюра - дева и ОН

В нижеследующее сочинение оформились мои рассуждения на однажды заданную тестовую            
                тему.

               
                АФФИНТЮРА

Она не могла бороться с этим, всепроникающим, всепоглощающим чувством, парализующим её волю и желание жить. Сопротивляться этому невозможно. Да и можно ли победить то, к чему нельзя прикоснуться, то, что не увидеть, то, у чего, порою, нет  горизонтов. Можно ли победить безысходность?
Жарко.  Она скинула с себя одеяло и открыла глаза. Веки её переполнились  влагой,  две слезинки сорвались и скользнули  к подушке,   
Девушка нетерпеливым движением руки отбросила  со лба прядку рыжих волос и крепко зажмурилась, удаляя остатки предательской слабости. Снова открыла глаза, мерцающие в сумерках тёмными  сапфирами. Вдруг накатила апатия, она  представила себя, почему-то,  безвольной амёбой, распластавшейся на кровати.  “Я - амёба, я - амёба” - повторила вслух, вспомнив известную когда-то песню. Её накрыла злость по отношению к себе, холодный пот выступил на лице.  “Почему так душно”, - подумала она, но вставать, и открывать окно не было ни сил, ни желания. Она почувствовала, что раздражение всё более захватывает её.
• - Как ты меня достал! - вдруг обратилась она к  потолку, по которому  то и дело пробегали черно-белые полосы - жалюзи-граффити от света проезжающих мимо дома машин. “Эта пляска полос теперь на всю ночь, нужно встать и закрыть створки, но зачем, пусть пляшут в своём гипнотическом танце, эволюционируют - появятся, увеличатся в размере, уменьшатся, исчезнут. Жизнь у них такая, полосатая - белая полоса, полоса чёрная, белая, чёрная, … как и у меня”.
• « Как же так? Только прилегла, и уже вечер? Почему? Почему  так бездарно прошел день!? А всё из-за него: Подумаешь, обиделся он!
Платье ему мое не понравилось!  Я ему – тебе что-то не нравится? Он молчит, мог бы и ответить, но нет,  не стал  - не пошел на конфликт. Ну и поделом теперь, – в праведном негодовании она перевернулась на бок лицом к стене. – Не пошел на конфликт – чувствуй обиду, так жизнь наказывает тебя. Ведь ощущаешь боль именно ты, кто не сказал, а не тот, кто тебя задел!»
 «Стоп! Если обида – это наказание, назначенное самой жизнью за то, что ты не смог вовремя высказать  необходимое, промолчал, то кто тогда решает, когда эта необходимость наступает? Кому нужно, чтобы это было сказано?  А перед кем конфликт? Кто это тот, перед кем мы чувствуем обиду!?»
В этот момент, в её уме, произошел разлом, буквально черная трещина в сознании. Словно сбой  в работе операционной системы, ошибка, которой не должно быть. Ошибка в самой сути жизни, порванное как будто порвалось само полотно реальности.
«Чувство, как будто я сейчас поняла что-то очень важное – то, перед кем мы все чувствуем обиду, и как будто есть тот, кто наблюдает».
Теперь полосы света над ней, до этого деловито двигавшиеся навстречу друг другу, постепенно замедляли свой бег и сливались в одну большую желтую кляксу, словно в эту минуту под окна съехались все автомобили, чтобы осветить ее жилище. Она с изумлением заметила, что предметы вокруг текут, теряют строгие очертания, реальность оплывала, как воск под пламенем свечи.
А клякса на глазах из обычного бесформенного подтека превращалась в округлое пятно, яркое по краям, как радужная оболочка мыльного пузыря, но почему-то стремительно темнеющее в середине. Эта, появившаяся чернота, напомнила ей тот самый сон, только в нем тьма была сплошной, а здесь, она состояла из еле различимых квадратиков, пикселей.  Как не очень качественная фотография черной кошки в темной комнате.
Внезапно пиксели в середине пятна стали вращаться и вытягиваться к центру, изгибаясь и деформируясь под воздействием некой  силы. Это было столь неожиданно и страшно, но вместе с тем так прекрасно, что она, не в силах оторвать взгляда, ощутила, как её всё сильнее и яростнее увлекает за собой вращающийся вихрь тьмы.
В ее голове стремительно быстро промелькнула мысль:
Шагнуть в неизвестность? А что, если это означает смерть?
Впрочем, зачем ей оставаться? Что держит ее здесь? Зачем цепляться за эту жизнь? В ней не осталось ничего, кроме усталости, тот бесконечный поток забот и проблем, бесконечный поток действия, вытягивающий из нее все силы.
Разве что еще тревога, что мягкими кошачьими лапами затягивает в пучину депрессии. Она лишает сна и отдыха, стирает краски и звуки. Заковывает ее в тиски, которые становятся все теснее с каждым днем.
Зачем оставаться там, где головная боль давно стала верным спутником. Словно назойливая подруга, она поджидает за каждым углом, норовя обнять покрепче и не отпускать подольше. Нет. Не подруга – падальщик, который преследует больное животное, дожидаясь кровавого пира.
Радость? Счастье? Когда-то она знала смысл этих слов. Быть может, она просто утратила эту способность, а те редкие вкрапления солнечного света, что проникали сквозь тучи беспросветного мрака – были лишь отголосками? Кто-то чувствует фантомные боли. Она – фантомную радость. Жаль, что редко. Настолько редко, что моменты радости практически незаметны на фоне окружающего мрака, в котором кружат ее персональные демоны. Демон уныния. Демон страха. Демон безысходности.
О! Ее душа им по нраву. Они пьют ее, словно редкое вино. Они приходят то вместе, то поодиночке, никогда не оставляя ее в покое. От них не уйти, не избавиться, только умереть…
У нее не было никакой причины оставаться здесь. Ей вспомнились черные дыры, засасывающие неосторожные космические корабли в свою пучину. Что если по ту сторону космической диафрагмы есть другая, параллельная реальность? И отважные астронавты не распадаются на атомы, а открывают новые миры?
Может быть, это и есть выход? И она решилась! Потеряв равновесие, она доверила свою жизнь этому странному притяжению.

 Когда-то она уже имела несчастье побывать в самом центре урагана, и ощущение, надо сказать, было отнюдь не из приятных. Сопротивляться встречному ветру невозможно – тут же сносит; а вот в попутном направлении ты словно становишься частью воздуха, и он увлекает тебя куда-то, что ты называешь «вперед», и в этот момент у тебя одна забота – не врезаться  в препятствие.
Примерно так сейчас летела и она – в темноте, в пустоте, в тишине и с единственной мыслью: лишь бы в конце этого коридора не оказалось запертой двери. Она хотела этого всей душой, она желала этого так, как не желала в своей жизни ничего и никогда, и потому заставляла себя поверить в то, что это желание сбудется.
Сколько продолжался полет, она не знала – время как будто остановилось, а пространство исчезло; всюду была лишь темнота, пустота и тишина, в которой растворялись все ощущения. В следующее мгновение что-то случилось, и она уже не летела, а вполне земным образом стояла, то есть располагалась вниз ногами и вверх головой, только вот под ней было ничто, а перед ней – ничего. Но, несмотря на осязаемую неопределенность происходящего, она понимала, что свободное падение вперед позади.

   ОН

… Я знал, что это случится. Не рано или поздно – таких понятий здесь, то есть там, где есть я, нет; и не когда-нибудь, потому что любой намек на пространство и время здесь воспринимается исключительно как ориентир для занесенных к нам чужаков. Увы, такое случается нечасто, и потому я и мне подобные встречаем их с радостью – какое-никакое, а разнообразие. Впрочем, это тоже не наше слово: разве может разнообразным быть ничто?
Я знал, что это случится. Так уже бывало: из ниоткуда появлялось нечто, считавшее, что оно некто; возможно, в его мире так оно и было, но здесь, у нас, нет различий между ничем, и никем – для нас это всё и ничего одновременно.
Я знал, что это случится, потому что это должно было случиться. Внезапно изменилась структура поля – увеличилось разрешение, изменилась гармония поляризации, и я ощутил очередное нечто…

 ОНА

Она не понимала, что с ней и где она находится – но чувствовала чье-то незримое присутствие.
Страха не было; скорее, было стремление подольше протянуть эту неопределенность – уж очень спокойно было здесь в сравнении с тем, что она оставила там, позади. Сейчас ее ступни приятно холодил песок минувшего, а совсем рядом плескался невидимый и неведомый океан грядущего.
И ей так хорошо на этом перепутье, где у щиколоток плескалась чужая темная вода, что она просто физически ощущала тяжесть, которой наливалось ее тело в нежелании идти дальше – ей не хотелось говорить «вперед». Это нежелание двигаться, вкупе с  осознанием того, что она здесь не одна, были единственными проявлениями некомфортности того, что ее окружало…


Она и не заметила, когда именно ничто обратилось водой, и по абсолютной пустоте внезапно пробежала легкая рябь. Только, в отличие от ночного моря, эти волны были лишь иллюзией воды, и не просто касались ее ног, но сливаясь воедино, рисовали ее воображению причудливые трехмерные картины, каждая из которых несла в себе некое знание.
Постепенно она стала понимать, что хочет эта неведомая стихия. Она пыталась поговорить с ней! Кажется, так устроено общение слепоглухонемых людей, только у них определенный набор последовательностей прикосновений передает конкретное значение, а здесь - само касание, было сигналом к появлению очередного символа. Да еще вместо звуков, складывающихся в слова, здесь каждая «волна» рождала в ее сознании некий мыслеобраз, причем цикл его существования был строго очерчен: сначала неясная рябь, затем смутные очертания, которые яснели и обретали законченность по мере того, как поднималась «волна», и, наконец, размытие вплоть до полного исчезновения. 
Правда, к тому, что это именно образ, некая картинка, являющая собой некий смысл – подобно индейскому письму, – она пришла все-таки с помощью одного из таких образов: кроме того, что «волны» несли в себе некую информацию, они еще и приятно касались ее ног, и ей не очень хотелось думать.


Однако образы эти она воспринимала по-разному: некоторые угадывались сразу, большинство становились понятными как раз в апогее подъема, но были несколько таких, которые растаяли, оставив ее в недоумении, и как только она подумала об этом, очередная волна утвердила ее в правильности своей догадки.
«Не бойся. С тобой всё будет в порядке».
Немного растерявшись от ирреальности всего происходящего, она задала первый вопрос, который пришел ей в голову:
– Вы бог?
Она ощущала, что ее невидимый собеседник не был настроен агрессивно по отношению к ней, не хотел причинить ей вреда.
– По уровню знания и возможностей в вашей реальности у меня были бы все основания называть себя богом, однако по здешним меркам я представляю собой совокупность довольно типичных и заурядных способностей.
– Я… Я, умерла?
– Ты слышишь, ты чувствуешь, ты задаешь вопросы и понимаешь ответы, следовательно, ты жива.
– Но это здесь, а там? Что со мной в моем мире?
– Тебя там нет, но ты можешь вернуться, когда пожелаешь.
– Зачем я здесь?
– Нет никаких особенных причин. Ты попала сюда случайно.
– Разве бывают такие случайности?
–  Иногда такое происходит. В моменты критических физических нагрузок, при попытке решить неразрешимый парадокс или в моменты замыкания сознания на самом себе. В эти минуты разум становится, словно невидимым для мира. Исчезает со всех радаров, связь с вашей действительностью истончается, и вы можете попасть сюда, к нам.
Она перевела дух:
«Кто бы мог подумать, что попытка понять механизм внутреннего конфликта, мысленный путь, дорога, по которой она пошла, может привести ее в такое место. Что такие простые вопросы как: “А перед кем конфликт?”, “Кто это тот, перед кем мы чувствуем обиду?” заданные в верном контексте, могут привести к пониманию, что существует глобальный наблюдатель и спровоцировать это странное перемещение…»
Она заметила, как «океан» породил стайку почти привычных рыбок. Они вынырнули откуда-то из глубины и без видимого напряжения поднялись в воздух и лениво поплыли мимо нее. Серебристая вязь чешуи, невесомые плавники, равномерные движения раздвоенных хвостов. Такие рыбки вполне могли бы водиться где-нибудь в тропическом море. Правда, она очень сомневалась в том, что хоть одна известная ей рыба может так свободно летать по воздуху…
Она попыталась коснуться ближайшей рыбки, доверчиво пролетевшей на расстоянии вытянутой руки, но пальцы прошли сквозь пустоту, отозвавшись легкой щекоткой по нервным окончаниям.
Она посмотрела вниз, под ногами расстилалась прозрачная вода, отражая блеск далеких звезд. Она подняла голову, над ней раскрывались просторы бескрайнего космоса. Миллиарды звезд и галактик, облака звездных скоплений переплетались причудливыми узорами, раскрашивая небо невесомой филигранью. Чувство прекрасного сдавило  грудь, грозя разорвать такое слабое, человеческое сердце.


Она заставила себя отвлечься от великолепного зрелища, не удержавшись от очередного вопроса.
– Что это за мир?
– Ты находишься там, где уже нет понятия «быть», но еще нет небытия, это не мир в привычном тебе понимании; для пространства, в котором мы сейчас находимся, больше всего подойдет название «лимбо» или «межзеркалье».  С физической точки зрения это сродни перевалочному пункту между двумя режимами существования, в котором смешиваются законы обоих миров. Отсюда можно попасть и в ваш, и в наш мир. Но главное – здесь, на «нулевом километре», действуют законы обоих миров, в иных условиях мы не смогли бы не только общаться, но даже существовать.
Внезапно возникший вопрос, слетел с губ, едва оформившись.
– Правильно ли я понимаю – это вы создали мой мир? По образу и подобию своего мира. Как… несовершенную копию…как эксперимент…
Он молчал, ожидая, пока она сама сделает выводы. Словно опасаясь, что неосторожное слово может уничтожить зарождающуюся мысль.
Она запуталась в словах и ее поразила страшная догадка.
– Как симуляцию! Полигон для неразумных созданий!
– В чем-то ты права. И одновременно ошибаешься. Твой мир создан нами. Но мы не ставили перед ним никаких задач. Миллиарды миров возникают ради факта самого существования. Без конечной цели, которой вы так любите наделять любой процесс. В данном случае созидание и есть сама цель.
У нее в голове суматошно метались мысли. Она даже не заметила, как мимо нее пролетела еще одна стайка полупрозрачных рыбок. Возникая из ниоткуда, они проплыли по воздуху, едва не задев ее безукоризненными плавниками. В их движении было что-то неестественное. Они были  безупречны для живых существ, которыми пытались казаться.
– Получается, наш мир – лишь плод вашей фантазии. И ничего на самом деле нет. Мира нет. И жизни нет. И меня нет. Но как это может быть? Я осознаю себя, я разумна. Выходит, мои мысли, чувства, все то, что я вижу или слышу – всего лишь поток информации? Неужели я состою из единиц и нулей?
Всю жизнь ей рассказывали, что она - венец эволюции. Об этом  говорили родители, неловко пытаясь объяснить нормы морали. Об этом твердили учителя, рассказывая общепринятую теорию сотворения мира. И разумеется многочисленные проповедники разных религий пытались доказать превосходство человека над иными формами жизни. А оказалось, что вся ее жизнь – фантом. Весь ее мир – фантом. Кино для более совершенной расы.
Собеседник  молчал, давая ей время свыкнуться со сказанным. Ее разум разделился на две половинки. Одна половинка – недоверчивая и приземленная – твердила об обмане. Утверждала, что родной мир реален и не имеет никакого отношения к происходящему здесь. Вторая половинка – более мудрая и понимающая – отчего-то сразу же поверила в сказанное. И ее затопил страх – первобытный и дикий.
«Я – цифровой код?»
 Она попыталась спросить вслух, но не смогла. Тело просто отказывалось повиноваться. Так бывает в моменты сильнейшей паники, когда исчезает голос. Так происходит в миг смерти, когда мозг уже перестал работать, а упорное сердце пытается еще хоть раз протолкнуть кровь. Жалкое тело еще не верит в смерть. Не хочет верить. Так и сейчас – пока вопрос не задан, можно попытаться обмануть себя, поверить в чудо.
«Вся моя жизнь – в симуляции. Ее границы – мои границы. Ее сюжет – моя судьба. Нули и единицы, не более. Мир будто перевернулся. И то, что раньше казалось незыблемыми истинами, оказалось программным кодом, пшиком. Словно дым на ветру. Иллюзорный мир, ненастоящий. И она – ненастоящая. Всего лишь яркая картинка на чьем-то мониторе.»
– И… что я такое? Насколько я реальна!? – отчего-то именно этот вопрос, сейчас показался ей особенно важным.   
– А что ты называешь реальным? Ты так же реальна, как и все, что ты видишь.
– Но … если наш мир создан вами, мы никак не можем быть живыми. Наш разум – искусственный! Разве можно назвать живыми существ, чьи действия подчиняются строгим алгоритмам? Мы – машины, холодные и бездушные. Потому что наша душа – это всего лишь результат ваших программ. Нет ни любви, ни ненависти. Как можно говорить о том, что мы являемся живыми существами, если механизмы нашей работы созданы вами – мы лишь искусные игрушки не более…
Она старалась  говорить спокойно, но нервные нотки то и дело проскальзывали в голосе. Нет, она пока не срывалась на крик – но и какого-либо пиетета по отношению к своим создателям она не испытывала.
Как это может быть?! Неужели люди являются лишь героями гигантского театра? То есть ты живешь, строишь свой мир, планируешь какое-то будущее… А потом – хлоп, и вдруг выясняется, что твоя вселенная возникла совсем не случайно. И все твои старания – возня в песочнице …  Да и не только твои, все достижения человечества – это что лишь жалкое движение пешек на игровой доске? А зачем тогда покорение космоса? Зачем развитие науки и попытки разобраться в устройстве вселенной, если эта вселенная ограничена рамками симуляции? Именно этот вопрос она и озвучила.
– Зачем тогда стараться, стремится, если все это спектакль, игра? Это нереально…
Сущности было непонятно её раздражение:
– А что изменилось с этим знанием? Ты теперь не будешь есть, пить, спать? У тебя исчезнут желания и потребности? Или, может, твое тело сможет существовать без воздуха? Скажи, после полученных знаний ты перестанешь дышать?
– Нет, но...
– Да и потом – сущность перебила ее – Вы, столько лет верили, что вас создали боги, и ни разу не посчитали себя искусственной жизнью.
– Не знаю – в ее голосе чувствовалась нарастающая нервозность –  мы привыкли считать СЕБЯ  творцами.  Сложно смириться с тем, что наш мир – лишь искусная модель, созданная более мудрыми существами, Ваш мир навсегда останется оригиналом, а наш – только копией.
 – Ну, а вы? – Теперь ее тон был даже требовательным: это заговорила обида за себя и свою расу, так внезапно низвергнутую с пьедестала бытия. – А из чего состоите вы!? Если мы – белковая форма жизни – всего лишь симуляция, то кем же являются наши создатели?
Этот вопрос явно пришелся незримому собеседнику по душе. По гладкой и спокойной прежде поверхности побежали мелкие игривые пузырьки «пены» – будто мурашки по коже, когда вдруг неожиданно становится приятно: от хорошей ли музыки, от теплых слов или от объятий любимого…
– Если рассматривать формы жизни в контексте основы существования, то мы такой же информационный носитель, как и вы. Единицы и нули, если хочешь.
Это прозвучало обнадеживающе, она немного успокоилась. Волны изменения реальности замедлились. Изменилась сама амплитуда, словно она вошла в резонанс с окружающим океаном.
Над услышанным хотелось подумать, и она, отстранившись от беседы, присела на корточки и начала рисовать на поверхности Океана –  ей всегда так легче думалось.
Линии, спирали, круги слагались в причудливые узоры, которые, расплывались легкой рябью и тут же растворялись в глубине. Однако одна картинка почему-то не захотела исчезнуть: несколько неровных окружностей слились сначала в одно крыло, затем в другое, и вскоре над поверхностью «воды» поднялась бирюзовая бабочка.  Сделав несколько рваных движений, она более уверенно взмахнула крыльями и доверчиво села на протянутую руку.

ОН
Он был одним из бесчисленных множеств таких же, как он, не имеющих ни лица, ни имени, ни очертаний, ни размеров. Сам по себе он просто был, и вместе с мириадами таких же, как он, становился всем и ничем, чтобы потом снова быть, и снова становиться.
Так было всегда, ибо в мире таких, как он, не ведали времени. Так было повсюду, потому что такие, как он, не знали пространств. Для них был важен лишь факт существования: именно оно давало всем им вводную информацию. Не меньшей важностью обладало и отсутствие этого факта – это тоже была информация, и оба этих факта, сочетаясь  и чередуясь, то сцепляясь, то разрываясь, порождали  Всё.
Сейчас, с приходом гостя, его реальность приняла стабильную форму. Позволила найти возможность для диалога. На краткий миг сформировала привычные для человеческого разума понятия времени и пространства. Но закончится разговор, и все окружающее вновь обратится  в ничто …
Будет ли ему жаль расставаться с этой формой? – Совсем нет. Она останется лишь очередным эпизодом в череде его бесчисленных воплощений. Сохранится в памяти как еще одно персонализированное «Я». В мире без времени и пространства привязанность к материальному проявлению совершенно не обязательна. Однако он не спешил. Он испытывал нечто сродни интересу. За существом, волею судеб, оказавшимся здесь, было любопытно наблюдать. Усиливал интерес и тот факт, что результат этой встречи не был предопределен – и эта непредсказуемость будила в нем азарт первооткрывателя.
В начале этого странного диалога ему было сложно сдерживать колебания реальности. В образах гостя, а точнее – гостьи, было сложно разобраться. Из-за ее ярких эмоций пространство сминалось, образуя складки-волны. Сейчас они стали накатывать чуть медленнее, но их мощь существенно возросла.
Царящий в мыслях гостьи хаос постепенно сменяется осознанием. Она и сама не поняла, как перестроила под себя часть действительности. Реальность предлагала ей только те символы, которые она была способна понять. Он смог видеть, как гостья отстраненно рассматривает плазменный сгусток в виде крылатого насекомого. Пускай. Зато успокоилась. Так ему будет проще ответить на все ее вопросы.

ОНА

– Я не так себе представляла богов.
Действительно. Люди рисовали Богов по своему образу и подобию. Человеческий бог никогда бы не сказал, что он – всего лишь «заурядная личность». Ей захотелось глупо захихикать, хоть бы притворился богом что ли... Бабочка на пальце вздрогнула, послав неожиданную волну щекотки.
Может быть раньше это их мы и считали богами? Интерпретируя действия более высокоразвитых существ на свой примитивный лад. Скажи любому человеку еще несколько тысяч лет назад про симуляции реальности, он и половины слов бы не понял. А может, и пытались объяснить. Да только поняли люди из всех объяснений только то, что вот эти вот существа создали и их мир, и их самих.
Впрочем, с тех пор ничего не изменилось. Они так и остались Создателями. Своеобразными богами. Создай мы собственную симуляцию, мы стали бы такими же богами для существ из этой симуляции.
– Мы не боги в том понимании, в котором понимают их многочисленные концессии вашего мира. Просто наша реальность породила вашу так, как когда-то другая реальность стала основой для нашего мира.
– Над вами еще кто-то есть?!
От ее удивления проплывающий неподалеку косяк плазменных рыбок на миг вздрогнул и поспешил скрыться с глаз.
– Что в этом такого? Мир состоит из множества уровней, где каждая реальность является основой для следующего пласта бытия. Процесс рождения миров бесконечен. На определенном этапе развития каждый мир способен породить новую реальность, миров бесчисленное множество.
Они существуют независимо друг от друга и практически не пересекаются. Только некоторые пласты реальности, как, например, наша и ваша, могут контактировать, как сейчас. Мы не знаем и тысячной доли всех миров. И вряд ли когда-либо сможем познать.
– А кто создал ваш мир?
– Другие… Тебе будет непросто понять – их существование отлично от всего, что тебе знакомо. Если даже мы кажемся тебе странными. Чтобы хоть приблизительно понять, что они такое, представь нас промежуточным звеном и отними все, что ты можешь понять и принять в нас.
– Вы с самого начала знали правду?
– Нет. Так же, как и вы, мы жили, развивались, строили цивилизацию, постигали вселенную. Пока не подошли к черте. За ней оказались наши создатели. Нам было тяжело принять этот факт. Мы пытались отрицать. Но сложно отрицать очевидное, и мы смирились. Приняли мир таким, какой он есть.
Понимание того, что создатели ее мира и сами являются чьими-то творениями, немного обнадежило ее. Этот факт можно считать одним из доказательств того, что ее мир имеет такое же право на существование, как и мир «её богов».

Её создатели, сами звено в цепи, сами ступень в лестнице, уходящей в бесконечность в обе стороны. Но даже если они такие же «информационные носители» как и мы, и их тоже кто-то создал, это совсем не означает, что им до нас есть дело. Муравьи подобно нам созданы на основе  углерода,  но нам до них дела нет. Так кем же их считают создатели -– безмозглыми игрушками или полноправными существами?
 «Но кто тогда ОНИ на самом деле? Какова ИХ природа? И если ОНИ наши создатели, то зачем нас создали, в чём смысл этого процесса? Кто ИХ создал?  Есть ли конечная цель всех этих воплощений? Вероятно, существует некая все-мировая пружина, некий маховик, который запускает весь этот процесс созидания, расцвета и сокрушения миров. И каждому своё время. Но зачем? Неужели всё происходит лишь от того, что запущена мировая гипер-программа и мы все её производные? Но в таком случае, кто мы? Мы реальны? У нас есть бессмертная душа? Душа – это что, категория высшей духовной организации, или тоже программа – цифровой код, и все наши метания всего лишь следование предначер- танным и раз установленным программным правилам? До коих пор? Пока не будет перезагружен МИРОВОЙ КОМПЬТЕР? КТО или ЧТО нажимает кнопку перезагрузки? Боже! Да живы ли мы?»
- Да живы ли мы? Жива ли я? – девушка подняла взгляд в небо. Оно оказалось, таким родным и близким в своей безумной синеве и безмятежности, оно дышало покоем. Слезы вновь проступили бриллиантиками на глазах и сорвались  к ногам девушки. Но долететь до поверхности эфемерного океана, омывающего её щиколотки кашемировой нежностью, не успели - рассыпались искристым фейерверком.
– А что, по-твоему – жизнь? – синее обрело лиловый оттенок, появились серебристые облака.
– Не знаю, … тело, движение, разум, душа, пища. Многое приходит на ум…
– Верно… но ты более разумна, чем кажешься, - в голосе незримой сущности послышалось что-то похожее на нотки раздражения, - небо темнело, облака наливались свинцовой тяжестью.
– Хорошо, но разум, сознание, здравомыслие … - далеко на горизонте из океана всплыло светло-фиолетовое светило и ирреальным светом озарило застывший мир.
– То есть, микроорганизмы, простейшие у которых нет даже примитивного разума, мертвы? – С этими словами мириады существ, в едином порыве, вдруг вспорхнули с бархатной глади океана, который словно высветил свои глубины изумрудным сиянием. И она увидела, что там тоже жизнь, и это не мелкая лужа по щиколотку, а глубокий, полнокровный мир.
– Нет, они тоже, все живы, - от неожиданности девушка вздрогнула и всплеснула руками. С кончиков её пальцев сорвались плазменные светлячки, рассыпались в пространстве и стали подниматься ввысь.
Она всем своим телом ощутила, что такое жизнь. Вокруг неё  в причудливом танце кружились золотистые рыбки, у которых вместо чешуек были сияющие шелковые нити. Порхали бабочки, основу которых составляли сплетения радужных овалов. Мимо пролетали диковинные существа, их можно было сравнить с ящерками, крабами и камнями одновременно. Она могла с лёгкостью ткнуть пальцем в любое нечто, и сказать, живо ли оно. Но объяснить, свои чувства, ощущения не могла.
- Что есть разум, и является ли он отличительной чертой живого от не живого? А душа – что это, составная часть категории разума? Тогда ей обладает всё живое и разумное? Так? – Вдруг прогремел далёкий гром, и девушка почувствовала, что и в этом мире может быть ветер. Тёплая волна воздуха, принёсшая  с собой неизвестные, но явно цветочные запахи, увлекла за горизонт летающее-пархающую канитель, словно новогоднюю мишуру.
– Думаю да. Но где предел, в  чём отличие живого, разумного и духовного, от неживого, программного?  – Свинцовые тучи, наконец, прорвало, и невесомые капли медленно стали опускаться к поверхности океана, который в лучах светила, застывшего на одном месте, мерцал лиловым маревом. Серебристые капли падали, касались «вод», и испарялись. Несколько капель попали на руки девушки. Они скользили не спеша, то быстро, то медленно, будто живые, будто что-то соображали. Она невольно залюбовалась их переливами. ОНИ МОЛЧАЛИ.
– Наличие разума не является отличием живого от не живого. С этим, надеюсь, ты не будешь спорить.
– С этим я согласна. Но в чем тогда разница?
ОН не торопился отвечать ЕЙ, ОН вел её по пути разума, ОН желал, чтобы ОНА  дошла до всего сама.
– Что ты знаешь о простейших одноклеточных организмах? Клетка вируса. Думаешь,  она жива? – Далёкое, глубокое небо прояснилось. Это было ночное небо при сияющем вечернем фиолетово-красном солнце.
–  Думаю да, жива,- звёзды в темнеющем небе, словно  цветы в ночном поле распускались, сверкали и исчезали.
– Жива? Застывшая в стазисе на сотни лет? Как механизм, который включается при нажатии кнопки. Я повторю вопрос: могут ли вирусы считаться живыми?
– Ну, они питаются, размножаются, имеют строго изолированную от окружающей среды форму. Значит, они все-таки живые. – Уверенности в ее голосе не было.
– Двойка по биологии! Они не питаются, самостоятельно не размножаются, уж поверь мне на слово как творцу. Но, допустим, ты права. Ты считаешь, что все, что имеет изолированную форму, потребляет ресурсы среды и растет, можно назвать живым? - Экзаменатор не унимался.
Вопрос судя по всему тоже был с подвохом. Она чувствовала это интуитивно. Но выбраться из этого смыслового тупика уже не могла.
– Думаю, да. Решилась девушка.

Окружающее пространство начало стремительно меняться. Поверхность океана сначала разгладилась до зеркального блеска, а затем покрылась сетью идеально ровных трещин, подозрительно напоминающих кристаллическую решетку. Медленно, этот узор увеличивался, завоевывая новую территорию. Он вел себя точно так же, как и друзы настоящих природных кристаллов, что век за веком росли в подземных пещерах ее мира.
– Кристаллы. Узнаешь?
Точно! Она где-то уже видела похожую картину. Сталактиты и сталагмиты из древних пещер. Если разрезать друзу и увеличить изображение в тысячи раз, получится как раз такой узор.
– Но причем здесь минералы? Они ведь мертвые?
В ответ до нее донеслась волна чего-то похожего на смех. Или на насмешку.
– Мертвые? Почему же? – Они потребляют из окружающей среды ресурсы, имеют стабильную форму. В конце концов, они растут. Они имеют все признаки живого существа. Более того, в их составе присутствуют органические соединения – углероды. Не каждый вирус может этим похвастаться.
Она начала злиться. Несмотря на всю логику рассуждений, она чувствовала, что над ней издеваются. Словно считают маленьким ребенком, которому можно доказать, что два плюс два равно пять.
– Ты специально меня путаешь? Тебе нравится надо мной издеваться?
– С чего ты взяла. Мы просто ищем истину. Разве не так? – Интонация была предельно убедительной, но фоном для слов служили волны смеха.
– Сейчас я начинаю думать, что ты со мной играешь. И весь этот разговор,  лишь часть какого-то плана.
В ответ она услышала лишь очередной смешок. Ее предположение определенно рассмешило сущность.
– Я лишь показываю тебе недостатки твоих рассуждений. Чтобы понять, что такое жизнь, тебе придется избавиться от старых стереотипов.
– И что с ними не так?
– Жизнь – это нечто большее, чем набор клеток. Клеточные структуры – это площадки для проведения сложных химических реакций. В основе этих процессов лежат законы взаимодействия атомов и электронов. Физические законы. Абсолютно идентичные процессы прекрасно протекают и вовне живого организма. Ведь фундаментальная суть клетки живого организма и этого кристалла, - подчеркивая свою значимость, кристаллическая решетка ярко вспыхнула, - совершенно одинакова. В основе всего – одни и те же атомы и электроны.
– И в чем же тогда разница? Что отличает живое от неживого? Все мертво или все живо?
– Разница – в сложности организации материи. На определенном этапе развития физико-химические процессы, протекающие в клеточной структуре, начинают взаимодействовать с другими объектами. Постепенно отдельные «площадки» объединяются в сложные системы, зарождается жизнь.
Формируются реакции на внешние раздражители, появляются способность к обучению.  Фактически, жизнь – это цепочка случайностей, в процессе которых формируется сложный организм, способный к самостоятельной деятельности и поддержанию дальнейшего существования. Живое рождается из мертвого так же, как порядок рождается из хаоса.
– Пока мертвая материя породит жизнь, проходит очень длинный путь. Прежде, чем химия одной клетки превратится в разумное существо, могут пройти миллиарды лет.
– Это мне еще в школе рассказывали, так что ничего нового ты мне сейчас не сказал.
- Мой вопрос – на каком этапе эволюции материи появляется эта граница между живым и мертвым? На каком уровне абстракции от простейшего атома до homo sapiens появляется душа?

– Я попробую показать тебе все наглядно.
В ячейках кристаллической решетки начали возникать различные существа. Они проявлялись как кадры на кинопленке. Сначала прозрачные, создания постепенно обретали форму и объем. Часть из них была похожа на известных ей животных. Так, в очертаниях ближайшего существа проглядывали черты земной ящерицы. Слева от нее висела кошка. Точнее, нечто похожее на кошку, если той добавить лишнюю пару лап и костяной гребень вдоль загривка.
Другие существа больше напоминали абстракции художников. Чего стоило нечто лиловое, покрытое шестиугольной чешуей. У этого создания не было привычных конечностей или органов восприятия, но что-то подсказывало, что оно вполне может постоять за себя. Где оно могло бы жить? Какие опасности таит его родной мир?
– Видишь? Они все разные. Оболочка, образ жизни сама суть … А теперь смотри глубже…
В ответ на его слова существа начали меняться. Сначала становилась прозрачной оболочка, обнажая мышцы, кости и сухожилия. Проявились кровеносные сосуды и нервная система. В конце концов от созданий остались лишь размытые контуры, а тела превратились в потоки стремительных цифр.
– Смотри внимательно. В этих информационных потоках запрограммирована суть этих существ. Измени одну цифру, и их характеристики изменятся безвозвратно. Возможно, они просто поменяют цвет или размер. А может, они утратят возможность принимать пищу или оставлять потомство. С изрядной долей вероятности правки кода вызовут смерть носителя – моментальную или отсроченную. Сейчас все характеристики дополняют друг друга – начиная с молекулярного состава клеток, заканчивая принципами работы центральной нервной деятельности.
Эта логика и поддерживает жизнь в объекте, позволяя ему существовать, развиваться и выстраивать коммуникативные связи с себе подобными.
– Также вы создали и нас?
На несколько мгновений сущность задумалась, а потом медленно начала свои объяснения. Осторожно подбирая слова, он все же решил приоткрыть завесу тайны.
– Мы не склонны к созданию готовых концепций. Мы не создавали Вашу суть и сущность, Вашу структуру и паттерны поведения. Мы лишь задали начальные параметры для существования вашего мира, а точнее – среди множества случайных вариантов начальных параметров подобрали те, которые позволили зародиться вселенной, в которой сможет существовать жизнь.
И еще один момент - мы не знали, каким будет конечный результат. Даже не предполагали. Наша заслуга – в создании условий для зарождения жизни. Все остальное за нас сделала эволюция и адаптация, ваше окружение создало Вас такими, какие Вы есть. Все ваши чувства, удовольствия, радости, печали, все ваши субъективные ощущения – это не результат программирования. Это результат вашего индивидуального развития как вида.
Переводя взгляд с ячейки на ячейку, она пыталась разглядеть в матрицах зашифрованных существ. Не замечая ее усилий, потоки цифр улетали ввысь, словно бесконечный конвейер. Действительно ли ЭТО жизнь? И чем такая жизнь, запрограммированная на каждое действие, отличается от жизни кофеварки или тостера?
– Тебе легче будет понять, что отличает живое от неживого, на реальном примере. Если ты создашь свое существо, все встанет на свои места.
– Ты хочешь сказать, что вот прямо сейчас я могу создать собственную симуляцию?
– Да, верно.
– Я боюсь…
– Вы, люди, порой удивляете даже нас. Казалось, мы должны знать о вас все. Но ваши реакции иногда ставят нас в тупик. Скажи, чего ты боишься сейчас?
– Я боюсь не справиться. Вдруг что-либо пойдет не так? Симуляция настоящей реальности, готова ли я к такому?
– Мы предлагаем тебе возможность подготовиться в условной рабочей симуляции. В твоем мире это место можно было бы назвать лабораторией. Здесь можно творить вполне безопасно, для себя и тех существ, которые ты создаешь.
– Хорошо. Но я не знаю, как управлять реальностью. Я никогда этого не делала.
– Правда? А как тогда ты разговаривала со мной? Как передавала образы?
– Но я не специально, - она почувствовала себя, как будто в школе оправдывается перед строгим учителем за невыполненное домашнее задание.
– Твои мысли реальны. Твои желания имеют силу законов. Все, что тебе необходимо – четко представлять, что ты хочешь получить на выходе.
Начни с малого. Создавай объекты по одному. И не бойся использовать дополнительные инструменты. Бери энергию в руки и лепи фигуры, словно они состоят из глины. Это поможет тебе почувствовать нужный настрой. Потом ты сможешь держать симуляцию под контролем посредством мысли.
Она уже привыкла воспринимать Океан как элементарную часть этой реальности. Как обычный океан в ее мире. Как атмосферу или земную кору. Но все оказалось намного сложнее - плоть бескрайнего энергетического сгустка может быть не только средством коммуникации, но и источником сырья для живых существ. Она почувствовала, словно находится внутри гигантского живого организма.
Она зачерпнула в ладони сгусток энергии и слепила из нее фигурку. Пластичный материал легко поддавался пальцам. Вскоре в ее руках было существо с четырьмя ногами, округлой головой на длинной шее и куцым хвостиком. Она поставила его на ноги и стала ожидать дальнейших указаний. Но владелец симуляции не спешил давать советы, заняв позицию наблюдателя.
Что дальше? Как его оживить? Силой мысли она попыталась отдать приказ: «Живи!». Какое-то время ничего не происходило, но затем существо послушалось – оно неуверенно дернулось, отряхнуло с себя корку энергетической глины и сделало первый неуверенный шаг.
Она могла собой гордиться – из-под ее рук вышла вполне симпатичная маленькая лама, размером с ладошку. Ее длинные ушки неуверенно трепетали, а носик шевелился в поисках запахов.
Веселое создание вызывало умиление. Ей срочно захотелось создать для своего творения нормальную среду обитания. Теперь процесс созидания шел быстрее. Силой мысли она «обустроила» небольшую территорию. Вскоре вокруг раскинулась уютная долина с холмами и пригорками, с подобием растений и обломков горной породы.
Первый опыт создания живого субъекта оказался не слишком удачным – в попытках познать окружающий мир существо втыкалось в препятствия, сталкивалось со всеми окружающими предметами. Ладно бы оно на этом останавливалось!  Не соизмеряя свои усилия, существо наносило себе раны  и ломало конечности. Оно просто не понимало, что каждое его действие ведет к неумолимой гибели…
– Что с ним? – подобное поведение идеального, на первый взгляд, творения, загнало создательницу в ступор. – Я же наделила его интеллектом! Он должен вести себя иначе!
– А что есть интеллект без ограничений? Разум не может существовать вовне системы.
Что-то в словах сущности больно царапнуло разум, но ей, окрыленной первыми успехами, было непонятно, что она делает не так.
– Как его ограничить?! Он же убьется!
– А что ограничивает от подобного поведения тебя?
Странный вопрос. Она никогда не задумывалась о том, что именно удерживает ее и ей подобных, от деструктивного поведения.
У меня нет времени на раздумья! Пока я думаю, оно суицидничает! Что нужно делать!?
Она растерялась. И уже хотела кинуться ловить беспокойное создание, но… крепкий интергалактический подзатыльник заставил проглотить все слова и прикусить язык…
– Что ты делаешь?! Мне же больно!
Второй подзатыльник, еще крепче первого, не заставил себя ждать.
– Мать твою! Мне больно! Я же живая!
Почувствовав новое движение за спиной, она попыталась отклониться, но внезапно ее поразила неожиданная мысль:
– Боль! Она заставляет нас избегать травм!
– Правильно. Именно боль заставляет вас сохранять свою физическую оболочку в целости.
Попытка внедрить существу новой симуляции понятие боли оказалась достаточно успешной – восстановившись, лама прекратила наносить себе раны и начала изучать окружающий мир более вдумчиво. Получив болезненные ощущения от соприкосновения с каким-либо объектом, она начала получать ОПЫТ, и больше не прикасались к опасному объекту.
Она некоторое время смотрела на шевеление своего творения, пока очередное сомнение не заставило задать новый вопрос.
– А они действительно чувствуют боль или просто ведут себя так, словно им больно? Веди они – всего лишь субъекты симуляции.
Все вопросы развеялись с помощью «волшебного» подзатыльника и до нереальности странного вопроса:
– А ты сама действительно чувствуешь боль или просто притворяешься?
– Но я… - едкий ответ застрял в горле. Ведь она и сама – всего лишь объект симуляции, пусть и более профессиональной. И чувствовать боль она способна. Она бы и рада не чувствовать … но … Второе осознание пришло также внезапно,  вспыхнуло в голове взрывом сверхновой. – Боль! Боль - это то, что отличает живое от неживого!
Сущность как будто улыбнулась
– Верно, но не совсем так.
– Между живым и неживым еще много различий. Есть даже промежуточные формы. Но именно боль - это ультимативный разделитель. Существ, способных ее чувствовать, можно назвать живыми.
– Почему так?
– Чувство боли - это характеристика наличия сознания, не единственная, но одна из самых важных. Всем существам обладающим сознанием присуще чувство боли, а вместе с ним стремление выжить. Если существу не безразлично собственное выживание, это означает что оно осведомлено о своем существовании, это означает, что оно обладает сознанием. А если говорить о духовной, душевной боли, то это следующая ступень организации высоко-развитой материи. В конечном итоге именно духовная составляющая является основным критерием в эволюции вашего сообщества.
– Кристаллы и вирусы не имеют предпочтений или желаний им все равно выживут они или умрут, значит, скорее всего, сознанием они не обладают, и  причислить к живым их нельзя.
На нее снизошло умиротворение. Так бывает после решения сложнейшей задачи. Ты ломаешь голову, ищешь решение. И когда, наконец, находишь верный ответ, чувствуешь уверенное спокойствие.
Медленно, словно в замедленной съемке, площадка с резвящейся ламой начала отдаляться от нее. Молочно-белый туман скрывал подробности, смазывал детали. Сначала он скрыл травку и кусты, поглотил звуки. Потом за пеленой скрылись все неровности ландшафта. Еще какое-то время в пелене тумана можно было разглядеть контуры ламы, но потом исчезла и она.
Теперь она на многое смотрела другими глазами. Она поняла, почему к одним существам люди испытывают сочувствие, а к другим – лишь холодное равнодушие. Мы наделяем существ сознанием, если они способны чувствовать страдания. Мы можем сопереживать им, только если они обладают способностью чувствовать боль. Мы ценим выживание только тех существ, которые ценят свое собственное выживание.
И если симулированная реальность достаточно комплексная, если этот мир появился, подчиняясь причинно-следственным связям и за счет заданных начальных условий,  если существ которые в нем существуют, создала их среда обитания – значит, они чувствуют боль как минимум, как реакцию на свое окружение. И такие миры уже нельзя назвать симуляциями. Они становятся реальными.
Теперь ей было проще оценить глубину пропасти между людьми и их создателями. Точнее, ее отсутствие. Нет, принципиально они отличались, и очень сильно. Но сама суть их бытия была схожа до неприличия. И пусть человек был создан совсем не по образу и подобию Творца, но он тоже способен чувствовать боль. Он так же реален, как и автор симуляции. Поэтому никто не может считать их игрушками или использовать, не считаясь с их мнением.