Воздушная рыбалка

    Мне было очень интересно лететь на небольшой (в районе ста метров) высоте над местами, куда нельзя было попасть в период весеннего паводка, а в остальной период года и на машине  тоже.
Видеть, как удивлённо задирают головы жители этих глухих мест на тарахтящий,   над их головами маленький вертолётик, а мальчишки, так те, подпрыгивая, размахивали руками.
Когда нам надо было брать почвенные пробы неподалёку от их селений и вертолёту приходилось делать  там посадку, то почти всё их население бежало  к нему, а мальчишки, так все. В одном месте я видел, бегущего инвалида на деревянной култышке.
Когда вертолёт стоял спокойно, а я уходил с лопатой и специальными мешочками  забирать пробы с разных почвенных горизонтов, вырытого мной шурфа, тогда лётчик с интересом переговаривался с наиболее говорливыми  и любопытствующими людьми. 

Перед тем, как включать двигатель, лётчик громко командовал всем отойти подальше от вертолёта, чтобы никто не попал под лопасти вертолёта.  Когда включался двигатель, лопасти вертолёта постепенно раскручиваясь, создавали сильный воздушный поток, который мог затянуть близко стоящих людей и покалечить их.         
. Однажды, пролетая над Припятью в одном направлении  к новому участку проб грунта, я увидел государственных рыбаков вытаскивающих сеть с рыбой.

Пролетая обратно, снова увидел эту рыболовецкую артель, разбирающую  сети с  рыбой, чешуя которой поблёскивала под лучами заходящего солнца. Последний участок этого дня, где я должен  был взять почвенные пробы,  находился как раз неподалёку от самой реки Припяти и  рыболовецкой артели.
 
Уложив мешок с пробами грунта  и лопату на два задних сидения в кабине, я решил сбегать к рыбакам и купить у них немного рыбы. В качестве «авосек» я взял две пары больших резиновых болотных сапог с отворотами, которые всегда находились тоже на задних сидениях вместе с другими изыскательскими вещами.  Держа резиновые сапоги за связанные верху ушки, я быстро побежал к Припяти и, выбежав на песчаный речной берег, увидел бригаду рыбаков, в очередной раз выбирающих свои сети.
Они  мне сказали, что видели пролетавший над ними вертолёт,  и поначалу подумали, что это вертолёт рыбнадзора.  После моего объяснения, что этот вертолёт изыскателей из Москвы, и выслушав мою просьбу купить у них немного рыбы, они поняли,  что я с этого вертолёта, после чего вежливо отвернули в сторону мои протянутые деньги, и единодушно, без лишних слов, радушно вставили (головой вниз) в мои четыре сапога четыре большущие рыбины.

Они были такими большими, что их хвосты далеко торчали из сапог.  Я так был растроган таким щедрым подарком, что долго благодарил их, на что рыбаки великодушно сказали, что пусть это будет их подарком  москвичам, оказавшимся на гостеприимной белорусской земле. 
В Мозыре,  высадив меня на нашем безлюдном холме с четырьмя сапогами с торчащими из них рыбьими хвостами, лётчик обещал прийти вечером в нашу гостиницу на дегустацию такого щедрого подарка  припятских рыбаков. Нести эти большие рыбины было очень неудобно.
Четыре тяжёлых сапога расположились попарно на моих плечах с двух сторон моей головы.  Верёвки, которыми были попарно связаны ушки резиновых сапог, сильно резали мои  незащищённые плечи.
Я вынужден был идти очень медленно, оттого, что торчащие из сапог рыбьи хвосты колебались в такт каждого моего шага, и временами хлопали своими холодными плавниками по моим ушам и голове, заставляя периодически останавливаться. Хорошо, что весь мой путь был под горку. Когда я шёл уже по городской улице, то все прохожие с большим удивлением смотрели на такое невиданное транспортирование огромных рыбин, и потом ещё долго оборачивались

Наконец я появился в  Мозырьской гостинице перед своим коллективом, в обрамлении четырёх рыбьих хвостов, усталый, но счастливый от такого неожиданного рыбного презента и возможности обрадовать своей такой ношей всех наших изыскателей. В  гостиничный ресторан на первом этаже. Там был заказан большой праздничный ужин из этих рыбин.   
Ужин выдался на славу, за обширным столом были наш лётчик с супругой, и лесное начальство города Мозыря. Эта  «рыбалка» надолго запомнилась мне, рыба оказалась необычайно вкусной и ароматной, её хватило не только на массу всяких вторых блюд, но и на большущую кастрюлю благоухающей и наваристой ухи.

Наше близкое знакомство с  лётчиком-пенсионером послужило  добрую службу в нашей работе по сбору информации о лесных насаждениях в интересующих нас лесничествах. Когда надо было получить  исходные материалы в Могилёвском лесхозе, тогда наш вертолётчик на Мозырьском аэродроме отвёл меня к самолёту, летевшему в Минск.

После нескольких убедительных слов, меня там усадили в самое переднее кресло (которое традиционно зарезервировано за самим летевшим экипажем), и это не всё. В Минском аэропорту меня также конфиденциально отвели к самолёту, летевшему теперь в Могилёв.
После одного дня пребывания в Могилёвском лесхозе, где мне скопировали нужные мне материалы, я появился в Могилёвском аэропорту, и, дождавшись того самого (с тем же бортовым номером) самолёта, на котором прилетел в Могилёв, вылетел в Минск, где, тоже дождавшись нужного мне рейса, также на переднем сидении прилетел обратно в Мозырь.

Приведённый мною один этот эпизод в нашей изыскательской работе, говорит о крепкой дружбе и необыкновенной взаимовыручке в среде лётного состава тогда в Советском Союзе (не знаю, сохранилась ли такая традиция сегодня). Ведь, по просьбе лётчика маленького вертолёта были задействованы экипажи двух рейсов больших авиалайнеров, наверняка его  знали все экипажи Белорусских авиалиний.