Лето, дождь и старое дерево

   
                Стас      
            
… Вообще-то, моё полное имя Станислав Станиславович Стасов. Сочетание трудно произносимое, но как утверждали мои родители, вполне оправданное. Мой отец получил своё имя в честь деда, а меня нарекли в честь уже другого деда по материнской линии. Такое решение родители посчитали  справедливым. Что касается фамилии, то она  своими корнями уходит в далёкое прошлое – это я утверждаю как историк. Отец мой трагически погиб: во время испытательного полёта у него отказал двигатель. Он попытался посадить машину на колхозное поле, но неудачно. Те времена я помню очень смутно - был совсем маленьким. От отца нам с мамой осталась двухкомнатная квартира и «Волга» старой модели, которую я не променяю ни на одну иномарку. Мама умерла не так  давно, шесть лет назад, и  боль этой  утраты до сих пор даёт о себе знать.
 
     Моя работа над материалом о последних годах правления Екатерины Второй близилась к завершению, когда я получил приглашение от Эда провести лето на  его даче. Эд - мой товарищ  еще со студенческих  лет.Вообще-то,он Эдуард,но в    его полном имени для уровня наших отношений слишком  много официальности,а из возраста Эдика он давно вырос, потому - просто Эд.На  момент  нашей с ним  очередной вечеринки по поводу дня рождения его дочери Оксаны, Эд  являлся  владельцем небольшого,но вполне прибыльного рекламного агентства.Этот факт  позволял ему жить на даче всё лето вместе с Оксанкой,не особенно заботясь о  финансах.Многие удивлялись тому, что Эд, имея возможность провести отпуск где-нибудь за границей, на жарком курорте, всё-таки предпочитал свою дачу. Но,таков уж был Эд,и ничего тут не поделаешь.
      Эд был вдовцом.Его жена Валерия умерла давно,когда Оксанке было всего  два годика,с тех пор он сам воспитывает свою дочь.Я бы не взялся  утверждать,  что Эд был однолюбом,просто он не верил в искренность чувств мачехи к падчерице. Оксанку Эд любил до самозабвения,и дочь отвечала ему не менее пылким чувством.
      Что  касается  моей научной, литературной или исследовательской работы, над которой я корпел последние два года,то я и сам не знал, как назвать свой труд.Если монографией,то подобное определение задевало мои авторские  чувства – очень большими и глубокими были мои исторические исследования в этой  области.На научный труд,пожалуй,не тянуло:для серьезной работы это было  слабовато и чересчур  литературно  написано.  Назвать  свою  работу  книгой  я не решался – я  же  не  писатель, не  драматург, в  конце  концов,  я  не  Эдвард  Радзинский. В общем, я  упорно  продолжал  трудиться  над  тем,  что  еще  не  имело  названия. Другое  дело, почему я это  делал. Вот тут у меня  сомнений  не  было:я был историком не столько по образованию, сколько по  призванию. Мне  сложно  передать  мое  состояние трепетного волнения,когда я  держу в своих руках древний фолиант и бережно переворачиваю страницы истории,  пытаясь прочесть строчки написанные неизвестным мне человеком  много  веков  назад.В такие минуты я словно в машине времени переношусь нанесколько  веков   вглубь столетий и там незаметно растворяюсь среди исторических личностей. Надо сказать,что я вообще очень счастливый человек.Только соотечественник, проживший в нашей  стране всю жизнь и вдруг получивший наследство из-за  границы,может во всей полноте оценить свалившуюся на него невероятную удачу.
Когда в Америке внезапно скончался мой дядя по материнской линии,я жил в двухкомнатной квартире,оставленной мне мамой и влачил скучную жизнь школьного  учителя истории.Дядю я помнил с детских лет.Он был инженером - электронщиком   и,как говорила моя мама,дважды женатый и четырежды разведенный.Дядя долго  лелеял  мечту  уехать из страны,но реальная возможность появилась у него в год Московской олимпиады,когда психиатрическая палата старых маразматиков, гордо именующая себя Политбюро,вынуждена было чуть–чуть приоткрыть ворота  общесоюзного ГУЛАГа и выпустить некоторое количество народа,стремящегося навсегда вырваться из застенок нашего счастливого государства. Недолго думая,  дядя  продал  всё, что  имел, включая  квартиру. Как он это сделал, остаётся загадкой до сих пор. По слухам я знал, что не он один проделал такой фокус, но в детали этой махинации дядя нас не посвятил. Скопив таким образам три  тысячи долларов,он без сожаления вручил их одной еврейской семье,оформившей  ему фиктивный брак с их дочерью.В результате этой стремительной авантюры он  вместе с еврейской семьёй оказался в Вене,затем,спустя два месяца перебрался  в Италию,а еще через полгода,наконец–то,попал в  Америку,будучи уже холостым  человеком.На новой родине дядя недолго бездействовал.В скором времени он открыл транспортную фирму, состоящую из одного работника и старенького микроавтобуса. Дальше дядя со свойственной русской натуре прямолинейностью  явился к руководству ближайшего супермаркета и предложил свои транспортные  услуги по доставке крупногабаритных товаров от прилавка до дома покупателя,  за что обязался отчислять супермаркету несколько процентов от каждой перевозки.Так как эта сделка не требовала от руководства никаких вложений,а  список сервисных услуг увеличивался,то контракт был тут же подписан,и дядя с  воодушевлением  приступил к работе. Это было началом его честного бизнеса в  стране  капитализма. Спустя несколько недель магазинное начальство стало с  недоумением наблюдать,как стремительно росла популярность моего родственника  среди  солидных  покупателей.Они,эти прагматичные шефы и боссы различных  уровней, даже не догадывались,что секрет такого успеха до смешного прост:  всех  менеджеров  и  продавцов  магазина, которые  обеспечивали дядю работой, рекомендуя  покупателям  обращаться  именно к  нему, он  поил  в  ближайшем  баре  до  поросячьего  визга, чем  завоевывал  у  них  уважение  и  желание  помогать  впредь.Но в скором времени дядя заскучал, его предприимчивость требовала чего-то большего.И вот однажды,после того,как он с обязательной  американской улыбкой загрузил в свой фургончик несколько коробок с электроникой, довез и занес их в дом некой экзальтированной даме,которая  купила это чудо современной техники,выяснилось,что собрать новый музыкальный центр воедино было некому.Тогда дядя,не моргнув глазом,заявил,что подобная  работа входит в его прейскурант за отдельную плату.Дама радостно согласилась  оплатить дополнительные услуги.Она достала из сумочки чековую книжку и спросила, во что ей это обойдется, а  дядя, мысленно  зажмурившись от  стыда,  ляпнул  настолько несуразно большую цифру,что тут же послал сам себя про себя по-русски на  три  буквы. Каково  же  было  его  изумление, когда  дама  с  улыбкой немедленно  подписала  чек  на  сумму,которая  превышала стоимость  доставки в три раза. Просто  мой  дядя  не учел, что в странах  загнивающего  капитализма интеллектуальный труд ценится гораздо выше труда физического.А так как соединить всё вместе,чтобы получился музыкальный  центр,да еще правильно включить его,чтобы он работал, для дамы было задачей  непосильной, все  ровно, что  собрать  космический  корабль, то названная дядей сумма, показалась ей незначительной. С того дня сфера услуг дядиной фирмы расширилась, что сказалось на небольшом, но постоянном росте доходов. Время шло, и постепенно фирма стала приобретать солидность. Он сам уже не крутил баранку, как говорят наши водители, а превратился в маленького босса, в подчинении которого были: водитель–мексиканец,специалист–сантехник широкого профиля, инженер – электрик и бригада маляров– штукатуров,состоящая из трёх человек.Весь коллектив,исключая мексиканца, был нашенским, причём с солидным запасом институтских знаний. Чего стоили только электрик с сантехником, если первый был физиком – вакуумщиком, а второй -  кандидатом технических наук, гидравликом.Учитывая специфику отношения  наших строителей к своему ремеслу,  которое всегда основывалось на принципе «и так сойдёт», дядя для своих маляров находил заказы не сложнее покраски штакетника, ремонта садовых скамеек и -  уже как невероятный шедевр строительного мастерства – отделочных  работ внутри какого-нибудь  старого гаража. Не обошлось у дяди и без пикантных историй. В какой–то момент он обратил внимание на то, что его сантехник – гидравлик начал приобретать стремительную популярность: звонки с заказами на его услуги не прекращались на протяжении всего рабочего дня. Дядя был человеком неглупым, а главное практичным и потому  быстро догадался о причине такого успеха своего работника.Впрочем,понять сексуально озабоченных американок было несложно: сантехник был молодым, разведённым мужчиной с великолепной фигурой бывшего мастера спорта по плаванию и с привлекательной внешностью. В связи с этим обстоятельством возникла вероятность всяких неприятных конфликтов с мужьями темпераментных домохозяек,и тогда состоялся трудный разговор между дядей и его работником - половым гигантом. В итоге довольно бурной дискуссии,  договаривающиеся стороны пришли к соглашению, что дядя предоставляет сантехнику полную свободу действий, а тот в свою очередь клятвенно обещает  не распространять  список своих  дополнительных  услуг на замужних женщин.Вот когда  дядя понял, что истории о сантехниках – любовниках не лишены жизненной правды.
      Наведываясь к нам в гости, особенно в последние годы, дядя со смехом рассказывал,  до какого абсурда доходят бытовые проблемы тупых американцев, хотя именно они позволяли ему и его фирме не только оставаться на плаву, но и неплохо зарабатывать. Спустя  года  полтора с момента начала работы, слух о появлении в небольшом провинциальном городе фирмы, которая помогает справляться с разными хозяйственными проблемами, сработал лучше всякой рекламы, и финансовые дела дяди резко пошли в гору. Теперь он не только разбивал газоны на частных подворьях, но и строил открытые бассейны, а от ремонта гаражей плавно перешёл к строительству небольших, а потому не очень дорогих домиков, что не могло не понравиться молодым американским семьям. Я хорошо помню, как мама в дни его приездов и семейных застолий по этому поводу,неоднократно подшучивала над своим братом,интересуясь,не прекратил ли он там свою диссидентскую деятельность.Дело в том,что когда дядя окончательно принял решение об отъезде и отдал документы своей новой еврейской семье для подачи их в ОВИР, к нам домой зачастили безликие, хмурые личности, настойчиво интересовавшиеся столь непатриотичным решением дяди.  Маме пришлось долго убеждать этих людей, что причиной всему является внезапная и пламенная страсть брата к женщине еврейской национальности, на что гости в одинаковых серых костюмах реагировали с большим сомнением, но в конце концов отстали, предупредив на прощание, что в случае чего, о возвращении назад и речи быть не может. А дядя в свою очередь, гордо расхаживая по нашей квартире с рюмкой водки в одной руке и потухшей сигаретой в другой,  громко разглагольствовал о  свободе, демократии и правах  человека, подводя свой монолог к тому, что он – де уезжает из этой страны именно из–за невозможности жить в условиях тюремного режима, что это-его демарш  протеста, а то, что им был избран такой путь побега, то есть, демарша -  это лишь вопрос тактики. Справедливости ради стоит сказать, что дядя действительно принимал участие в каких – то тайных встречах, занимался запрещенной литературой, но всё-таки скорее относился к кухонным вольнодумцам, чем к борцам за демократию. И вот, когда его фирма окончательно встала на ноги, мой дядя пустился в биржевые авантюры: он стал скупать и перепродавать ценные бумаги. Ему и тут повезло, а может быть решающую роль сыграла его обострённая совдеповская интуиция или чутьё, но как бы там ни было, через несколько лет он стал полноценным американским миллионером.
      Итак, когда дорогой дядя умер, меня вызвали открыткой в Инюрколлегию и там сообщили, что я стал обладателем большого наследства, исчисляющегося в сумму чуть больше миллиона американских долларов.Мне снова повезло:к моменту получения мною наследства Инюрколлегия больше не душила людей требованием добровольно – принудительной передачи сумм наследования в пользу государства, и мои деньги остались при мне. Вернее, не совсем при мне. Они теперь лежали на моём счёте в одном из американских банков, благодаря стараниям дядиного адвоката. Переводить все деньги в Россию я не собирался. Не скрою, такую дальновидность мне хотелось бы приписать своим способностям предугадывать будущее развитие страны, но это было бы наглым враньём, так как в финансах я разбираюсь не больше, чем австралийский абориген в квантовой механике. Это заслуга моего приятеля, законченного пьяницы по образу жизни и гениального финансиста по сути. Когда я пришёл в его берлогу, напоминающую склад старой подержанной мебели, он с серьёзным видом выслушал меня,не отрывая заинтересованного взгляда от импортной бутылки водки, а затем, опрокинув в себя два по сто и откинувшись на спинку того, что некогда именовалось креслом, с задумчивым видом изрёк:
- Старик, финансовый рынок в нашем государстве находится в зачаточно – разбойном состоянии и риск перевода твоего наследства в любой из наших банков сопоставим лишь с полной потерей денег. Могу в таком случае предложить пропить их сразу – после хоть не так обидно будет; однако есть выход, но для его осуществления тебе придётся связаться с адвокатом твоего родственника и попросить его вот о чём …  В итоге, после выполнения всех рекомендаций, мои деньги остались преспокойно лежать в американском банке, а я стал регулярно получать проценты с наследства. Когда грянул дефолт, я купил коробку самой дорогой импортной водки, ящик мясных консервов и явился к другу-финансисту. Он молча выслушал мои восторженные излияния, а затем, небрежно пнув коробку носком своей изодранной кроссовки, спросил:
- Старичок, ты очень спешишь на мои поминки? – я опешил и по-детски отрицательно замотал головой, а он продолжил: - Ты же понимаешь, что если я начну этот ящик, то остановлюсь только тогда, когда либо он закончится, либо меня отнесут в известное тебе место ногами вперёд, что в принципе для меня одно и то же.  Потому, консервы я забираю, а водку неси домой, только оставь мне пару бутылок. Остальное пусть хранится у тебя, а я по мере необходимости буду наведываться. Знаю, что для тебя это не совсем удобно, но таковы сегодняшние   реалии.  И согласись, что это неудобство сущий пустяк по сравнению с полной утратой наследства. На том мы и порешили.
Конечно же, я был несказанно счастлив, что исключительно благодаря своему приятелю сохранил капитал в целости. Чуть позже, когда заветная коробка стала пустеть, я пошёл на хитрость: стал докупать водку.  Однако он это быстро заметил, и печально посмотрев на меня, сказал:               
 - Старик, своей добротой ты унижаешь меня, лишний раз напоминая мне о моём пагубном пристрастии.
 Я был посрамлён и действительно чувствовал себя человеком, оказавшим медвежью услугу своему спасителю. Тогда я, во искупление своего постыдного поступка и от чистого сердца, внёс предложение, суть которого сводилась к следующему: я предложил ему пожизненную пенсию. Он внимательно посмотрел на меня своими умными, но красными глазами и, прикинув что–то в уме, сказал:               
 - Если подвести баланс предстоящий сделки, то величина моего пенсиона многократно меньше суммы потери всего капитала. Поэтому я принимаю твоё предложение, но с одним непременным требованием: деньги из рук в руки передаваться не будут. Ты будешь перечислять их по почте обычным переводом, а я уж сам буду приходить за ними.И мы ударили по рукам,в смысле,выпили по сто. Кстати, он так и не поинтересовался суммой пенсии, а я этот нюанс упустил из внимания. Мне вовсе не хотелось выглядеть в глазах этого человека скаредным и неблагодарным, и потому я решил назначить такую пенсию, чтобы  мне самому  было  не стыдно.
      Но любая денежная сумма, сколь бы большой она не казалась, со временем становится недостаточной. Идею увеличения моего дохода подсказал Эд. Мы были на рыбалке, когда он в перерыве  между двумя стопками водки небрежно бросил :
- Есть идея! Ты, как я понял,  не собираешься покидать свою двухкомнатную берлогу. Тогда прикупи в центре недвижимость, что-нибудь посолиднее, отремонтируй и сдавай в наём какой-нибудь богатенькой семье. Если люди окажутся приличными, ты не только вернёшь свои деньги, но со временем станешь получать прибыль. Он закончил фразу и переключился на обсуждение улова, но его идея мне понравилась, и я поспешил с ней к своему финансовому консультанту. Тот меня выслушал и после некоторых уточнений одобрил план, заявив, что недвижимость всегда растёт в цене и что это приобретение будет надёжным вложением капитала. Так я стал обладателем четырёхкомнатной квартиры, правда, не в самом центре города, а в спальном районе, что мне понравилось ещё больше. За несколько недель бригада отделочников сделала в квартире шикарный ремонт, а приглашённый мной дизайнер так лихо обставил её новой мебелью, что мне стало жалко сдавать такую красоту чужим людям. Несмотря на внезапно свалившееся на меня богатство, нуворишем я не стал. Причиной тому было моё воспитание, а возможно, склонность к аскетическому образу жизни.Как бы там ни было,а я по- прежнему жил в своей старой квартире, правда,  капитально отремонтированной, ездил на отцовской  «Волге» времён 60-х годов, питался привычным  для себя набором продуктов. Но вот одеваться я стал в появившихся бутиках – я с детства питаю слабость к элегантной, а потому,дорогой одежде.
     Через пару недель после окончания ремонта моей новой собственности мне снова повезло: квартиру сняла семья какого-то дипломата средней руки из представительства одного из государств  бывшего соцлагеря. Квартиру я сдал через агентство и  арендную плату  назначил весьма скромную, но после разгромного внушения, высказанного мне в ироничной форме моим финансовым гением, сумму оплаты  я  поднял втрое. В глубине души я был уверен, что моё наглое предложение останется без внимания очень долго.  Я  даже считал, что за такие деньги её просто никто снимать не станет, но не прошло и двух недель с момента подачи объявления, как мне позвонили из агентства и поздравили с удачной сделкой –  моей квартирой заинтересовалось некое дипломатическое представительство. Для семьи дипломата сумма арендной платы была вполне приемлемой, так как платил не сам дипломат, а его контора. Так я помимо возврата вложенных денег получил надёжных и долговременных квартирантов.
Мне никогда не нравилось чувствовать себя благодетелем, в этом есть что-то барское,высокомерное, а вот выступить в качестве порядочного инвестора  – это было по мне. Однажды  вечером ко мне нагрянул на удивление трезвый финансист. Я со всем вниманием выслушал его предложение: на мои деньги он регистрируется в  американской брокерской конторе, открывает в банке счёт с минимальным вложением и начинает игру на фондовой бирже, а после возврата вложенных денег - прибыль пополам. Он честно предупредил, что дело для него новое, есть риск потери денег, но, не смотря на его предупреждение, я тут  же согласился – гениям надо доверять. Забегая вперёд,  скажу, что финансист оказался прав: он не только вернул деньги, но и стал регулярно пополнять наши счета. Он бросил пить, снова нашёл себя в новой жизни, а я в собственных глазах стал тем самым порядочным инвестором, о котором говорил.
      Итак,с материальной стороны моё будущее было обеспечено на много лет вперёд и теперь я  с головой  мог уйти в изучение прошлого Екатерины Второй. Для этого у меня было всё – время,отсутствие финансовых проблем, тишина двух комнатной квартиры и доступ к историческим документам.К слову сказать, последнее тоже стало возможным благодаря моим деньгам. Теперь я  благоговейно листал страницы истории, вдыхал пыль веков и слушал шорох столетий. Что может быть  желаннее для историка? Семья меня не обременяла, другие проблемы тоже, и я с лёгким сердцем и нетерпением взялся за изучение материала.
Я, как уже говорил, приверженец уединённого образа жизни и вовсе не потому, что по характеру нелюдимый человек,  просто с детства не расставался с книгами, а хорошее чтение предполагает тишину и одиночество. В студенческие годы я ни то, чтобы избегал шумных компаний, просто не испытывал большого желания участвовать в них. Может быть, именно поэтому многие девушки стремились со мной познакомиться, принимая мою отстранённость за некую загадочность.Поэтому я приспособился жить студенческой, не всегда целомудренной жизнью, оставаясь в душе одиночкой. Со временем моя любовь и стремление к уединению стали привычными, а после окончания института превратились в образ жизни. После смерти мамы оказалось, что я хоть и современный человек, но малоприспособленный для самостоятельной жизни. Мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы по-прежнему выглядеть аккуратным и  ухоженным, ведь моя холостяцкая жизнь не должна была бросаться в глаза. Я дорожил своей независимостью и потому, в конце концов, стал обслуживать себя сам. Постепенно жизнь научила меня сдавать  бельё в прачку, регулярно убирать квартиру, ходить по магазинам в поисках чего-нибудь съестного и даже жарить вполне приличные отбивные. Были в моей жизни и женщины, особенно после того, как я остался один. Свои отношения с ними я строил по принципу -  никогда ничего не обещать, как бы они того ни добивались. Наша связь продолжалась по-разному долго: от года до нескольких месяцев. Если говорить о моём отношении к женщинам вообще, то его можно назвать уважительно-настороженным. Все мои дамы рано или поздно переходили в разряд приходящих жён,но через некоторое время,поняв всю бесперспективность возни со мной, они уходили, оставляя после себя лёгкое чувство сожаления, что всё закончилось быстрее, чем я ожидал.Возникает законный вопрос: что же мне было нужно, чего я хотел и чего искал в отношениях с прекрасным полом?  А хотел я почти невозможного: найти женщину,которая также,как и я,дорожила бы своей свободой и независимостью. Я  мечтал о такой, которую  устроило бы отсутствие каких-либо обязательств друг перед другом. Чтобы она появлялась в моей жизни только тогда, когда в этом была необходимость у меня или у неё. Был период, когда  я  уже отчаялся найти такую, а нашёл её там, где меньше всего ожидал:в нашей школьной учительской.
      Она была учительницей географии. Звали её Наталья Фёдоровна, а вне школьных стен - Натали. Бабушка у неё была француженкой, неизвестно какими путями попавшая во время войны в нашу страну, и почему-то, так и оставшаяся здесь. Именно она звала свою любимицу на французский манер. Потом так стали обращаться к ней в кругу семьи, а затем и близкие знакомые, в разряд которых я попал благодаря случаю.После того, как наши с ней отношения приобрели устойчивый постельный характер, у меня появилась привычка потихоньку наблюдать за Натали в учительской. Если бы я сам не испытал на себе все прелести её темперамента, ни за что бы не подумал, что в этой хрупкой, тихой и даже излишне сдержанной молодой женщине,была скрыта такая взрывная страсть.
Натали была природной брюнеткой с тонкой талией и большой молодой, упругой грудью нерожавшей женщины. Её глаза напоминали  чернослив, а смуглая кожа и невероятно сексуальный изгиб длинной шеи всегда будоражили моё воображение. Одевалась Натали исключительно по- школьному  – белый верх и тёмный низ, носила простую гладкую причёску и очки в тонкой позолоченной оправе, что придавало ей очень строгий и неприступный вид. Говорила она тихо и внятно, почти не смеялась,но если ей приходилось высказывать свою точку зрения на какие–то вещи,то она делала это с ледяным спокойствием и так безапелляционно, что желающих спорить с ней не находилось.
      Был  Новый год, и так случилось, что мы оказались в одной компании, даже не подозревая до  этого о наличии у нас общих знакомых. То, что она пришла одна, меня нисколько не удивило.  Я привык, что в учительской Натали сидит в сторонке от всех  в своём любимом углу,между шкафом с классными  журналами и батареей отопления, и листает очередной  номер журнала «Вокруг света».  Может быть, именно поэтому её появление в компании  без кавалера было воспринято мною вполне привычно. И  вообще, мне почему-то трудно было представить эту молодую женщину в обществе мужчины. Она сдержанно улыбнулась мне, мы поздравили друг друга с наступающим и случайно оказались за столом рядом. Уже после выяснилось, что она была близкой подругой хозяйки дома, то есть  жены моего товарища. Весь вечер мы с Натали провели вместе.Она оказалась прекрасным собеседником, умным, интересным, со своим, порой очень неожиданным, суждением. Мне было с ней легко и весело. Мы общались так непринуждённо, будто дружили  много лет. В тот вечер я узнал её  совершено с  другой стороны. Мне пришлось привыкать к тому, что эта ослепительно красивая, элегантно одетая женщина с изящными манерами и тонким юмором и есть та самая Наталья Фёдоровна, которую я каждый день видел в школе. Разница была столь разительной, что я почувствовал к ней несколько иной интерес, чем просто как  к коллеге по работе. Увлечённые своими разговорами, мы не заметили, как сильно отстали от остальной компании в степени наполнения градусами, и на её предложение потихоньку смыться, я ответил согласием. Я до сих пор не возьму в толк,как могло получиться,что мы направились ко мне домой,но так уж вышло. Видимо,мы так были заняты нашим спором о роли женщины в воспитательном процессе учеников,что лишь возле моего подъезда Натали поинтересовалась, куда мы собственно направляемся? Вначале я опешил,так как считал продолжение новогодней ночи у меня дома вопросом решённым,т.е.само собой разумеющимся, без всяких  пошлых намерений  – ну не на площадь же идти к общипанной ёлке и пьяной компании случайных людей. Натали  как –то странно посмотрела на меня, но согласилась.Надо ли говорить о том, что как только она обвыклась в моей квартире,наш с ней медленный танец закончился страстными, долгими поцелуями, срыванием друг с друга одежды,а серое,туманное утро первого дня нового года мы встретили в моей постели. Я всегда с пренебрежением относился к мужчинам, которые громко распространяются о своих любовных похождениях, но не упомянуть ту нашу первую ночь я просто не могу. У меня было много женщин, и все они были разными в своих проявлениях сексуальной страсти, но ни одна из них не обладала таким зарядом темперамента, как Натали. Она с таким самозабвением отдавалась любовным утехам, словно   занималась этим последний раз в жизни. С той ночи началась наша тайная вторая жизнь,и каково же было моё изумление, когда я совершено неожиданно для себя узнал,что она также,как и я,стремится сохранить независимость. Она хотела иметь одного постоянного мужчину, который устраивал бы её во всех смыслах, но при этом  оставалась бы свободной женщиной без всяких обязательств.Это было именно такая женщина,какую я столько времени тщетно пытался найти.
     В школе мы вели себя, как и прежде. Натали так же предпочитала сидеть в своём углу, а я делал вид, что не замечаю её. На такое поведение у нас были свои причины: во-первых, все наши бабульки-учительницы  страстно хотели стать свидетельницами нашего бурного служебного романа,а во-вторых, директор  школы явно был не прочь приударить за Натали,и его неразделённая любовь могла потребовать отмщения, узнай он, что она отдала предпочтение мне, а не ему. Поэтому наша конспирация была вполне оправдана, и лишь иногда, улучив момент, кто-то из нас мог тихонько шепнуть другому:
- Тебе не хочется навестить меня? - спрашивал я.
-Если откровенно, то уже очень хочется,- признавалась Натали.
--Во сколько тебя ждать?
-Часам к шести. Ты только достань мясо из морозильника, я приготовлю ужин.
Коротко и ясно, и никаких лишних слов, никаких страстей и ненужных переживаний. Иногда   Натали сама проявляла инициативу: - Ты сегодня вечером занят?
-Ты хочешь приехать? Я отложу все дела.
-Конечно, хочу.
-Что купить к твоему приезду?
-Если тебе не трудно, купи сыр, а то я могу забыть.
-Хорошо, куплю. Что-нибудь ещё? Ты хочешь что-то приготовить?
-Хочу сделать фондю: я давно его уже не готовила, - отвечала она и, оглянувшись по сторонам – нет ли где лишних глаз, - быстро проводила ладонью по тому месту, где в моих брюках был спрятан предмет её вожделения.
     Но странное дело,мне никогда не хотелось, чтобы Натали навсегда осталась в моей квартире. К ней я относился иначе, чем ко всем её предшественницам. Иногда мне было даже жаль, что она уходит, но попросить её остаться до утра я не решался. Во-первых, я знал, что она не согласится на это, а во-вторых, я сам не хотел сильно привязываться к ней, дабы потом не тяготиться её постоянным присутствием – кто знает, какими станут наши отношения через год, два или спустя лет пять. О женитьбе не могло быть и речи – я совсем не готов был к супружеству, и тем более, к отцовству. Хотя однажды, в порыве нахлынувших на меня чувств, я предложил ей задержаться на пару праздничных дней и сделал это ни столько из-за привязанности, сколько в качестве эксперимента.
- Натали, а почему бы тебе не остаться у меня до понедельника, ведь всё равно же праздники. Мы могли бы интересно провести эти дни.
- Стас, дорогой, ну зачем ты хочешь испортить всю прелесть наших отношений? Ты ценишь то, что у нас есть?
- Очень ценю, - честно признался я.
-  Так вот, если я задержусь у тебя более, чем на сутки, рухнет всё, что у нас сейчас есть. Каждая новая наша встреча – это свежесть впечатлений, лёгкое волнение от предвкушения свидания, острота ощущений и необычность самой ситуации. Так чего тебе не хватает? Соскучился по обыденности? Ты хочешь, чтобы я надоела тебе раньше времени?
-Боже упаси! – засмеялся я. – Но ведь может так статься, что тебе или мне вдруг очень захочется теплоты.
- Для этого есть телефон и служба такси, - ответила она в своей обычной манере, не терпящей возражений.
Надо заметить, что иногда так и случалось. Вдруг поздно вечером мог зазвонить телефон:
-Приезжай, ты мне нужен, - слышал я в трубке.  Эти слова звучали как пароль, и уже через час я звонил в её дверь. Или наоборот, я набирал её номер и, спустя несколько гудков, слышал заспанный голос:               
- Это ты? - спрашивала она.
- Извини, что разбудил, но мне вдруг…….
-Не надо, я всё поняла, - обрывала она меня,- я выезжаю.
Наша связь с Натали могла показаться странной для многих, но только не для нас….

                Эд

        Идея пригласить Стаса пожить у нас на даче пришла мне в голову неожиданно. К этой мысли меня подтолкнула Оксана, когда в конце мая заговорила о лете и предстоящих каникулах. Она хотела  как можно скорее сбежать из города на природу. Всё бы ничего, но меня огорчало то, что дела на фирме требовали моего постоянного присутствия. Это обстоятельство означало, что Оксана вынуждена  будет дожидаться меня, когда я освобожусь от своих дел, а случиться такое могло очень нескоро.
- Слушай, Стас, а какие у тебя планы на начало лета? – спросил я однажды, когда мы сидели за столом в честь дня рождения Оксанки.
- Буду работать, - коротко ответил он.
- Твоя работа продвигается?
-  Весьма. Во всяком случае, материала хватает.
- А как же отпуск? Ты не хочешь сменить обстановку, отдохнуть?
-Ну, ты же знаешь, что из всех видов отдыха я предпочитаю только рыбалку под Астраханью в волжских плавнях, и то в конце лета.  А, почему ты спросил про мой отпуск?
-  Да понимаешь, какая штука…  В общем, у Оксанки скоро каникулы, а меня работа держит в городе, и когда я освобожусь, одному Богу известно. Вот я и подумал, что, может быть, ты поживёшь с ней  на даче, пока я сдам заказ? Тебе же всё равно, где геморрой зарабатывать, а там тишина, лепота и птички запуздыривают. Как тебе моё предложение? Будешь работать и за Оксанкой присматривать. Всем необходимым я вас обеспечу. Оксанка сама готовит – пальчики оближешь. Там природа, тишина. Пойми, старик, я должен в городе задержаться, а каникулы пролетят – не заметишь.
- А разве за Оксанкой нужен присмотр?- спросил Стас, с удивлением посмотрев на меня. – Ты,папаша, видел какой размер груди у твоей крошки? Мы сегодня отмечаем её шестнадцатилетие, а ты всё делаешь из неё ребёнка.
- Вот то-то и оно, что размер, - буркнул я, отвернувшись к окну. Видимо, Стас не понимал, как можно бояться за своего ребёнка. Кроме того, с некоторых пор я почувствовал, что начал ревновать Оксанку ко всяким мальчикам, которые последнее время целыми табунами стали толпиться вокруг моей дочери.
- Э, дружище, вот тут ты не уследишь, - со знанием дела, ответил Стас. – Или ты думаешь отгонять мальчиков от неё, как осенних мух?  Стой, кто идёт? Стрелять буду! Старик, всё дело в её мозгах и в тех понятиях, которые ты в ней воспитал. Хотя конечно, сдерживающий фактор вещь немаловажная.
- Понимаешь, если я буду знать, что ты рядом с Оксанкой, мне будет спокойнее. Вдруг кто её обидит.
- В общем так, - подумав немного, сказал Стас, - я прикину свои планы и, если у меня будет возможность, я выручу тебя и Оксанку, ведь она мне тоже не чужой человек. Но пока ничего  обещать не могу. Жди моего звонка.
      Зная Стаса много лет, я был уверен, что он согласится. Так оно и получилось, он позвонил на следующий день и сказал, что готов ехать на дачу, но с одним условием: он будет на пару дней выезжать в город, когда ему понадобится, или к нему на выходные будет приезжать его подруга. Конечно же я согласился, хотя про себя удивился, что у него есть кто-то постоянный – мы никогда не обсуждали с ним наши личные дела. После того; как Стас получил наследство,а случилось это три года назад,он уволился из школы и окончательно ушёл в науку. Кроме того, его тяга к одиночеству превратилась в настоящее затворничество. Вот почему я был удивлён, узнав, что у него появилась привязанность - иначе бы он не выдвигал таких условий. Конечно, получив наследство, Стас мог позволить себе не работать, мне же надо было обеспечить своё и Оксанкино будущее. После смерти моей Леры у меня нет более родного и любимого существа. В Оксане я вижу черты характера её матери. Моя Лера была самой красивой девушкой в институте, и я до сих пор не понимаю, что она во мне нашла. Я, конечно, не урод, но и красавцем меня не назовёшь. Даже после того, как у нас состоялась первая близость, мне всё казалось, что Лера скоро рассмеётся мне в лицо и скажет, что это была шутка. Но этого не произошло, и вскоре мы поженились.Потом была защита диплома и окончание института. Лера была генеральской дочерью и опека её родителей, особенно матери, после нашей свадьбы чувствовалась во всём. В конце концов, нам это надоело, и мы ушли из генеральского дома на съёмную квартиру. Между её родителями и нами возник извечный конфликт, который не закончился даже с рождением Оксаны.
     Как–то раз, в квартире, которую мы снимали, раздался звонок и на пороге появился мой тесть. Он, видимо, специально оделся в гражданский костюм, чтобы его визит не выглядел официальным. Хмуро посмотрев на нас с Лерой, взял на руки внучку и, немного подержав её, снова положил в кроватку.
 - Вы, ребята, уж простите нас, двух старых дураков. И поехали домой – хватит копья ломать,дайте хоть помереть в мире и согласии.
В его словах послышалось такое раскаяние, что мы с Лерой переглянулись и молча стали собирать вещи. Кстати, дача, куда я пригласил Стаса, тоже досталась нам от тестя. Он умер после третьего инфаркта, а моя тёща после смерти Леры переехала к сестре в Прибалтику и вскоре вообще перестала поддерживать с нами связь. Она почему- то считала, что болезнь её дочери началась из-за рождения внучки. Да Бог с ней, для меня было куда важнее, что с тестем мы нашли общий язык, а вот с ней, к сожалению, так и не смогли.
      После смерти Леры я не собирался больше жениться главным образом из- за Оксанки, ведь как известно, мачеха редко видит в падчерице дочь. Во всяком случае, нам с дочкой пока никто не был нужен. У нас с ней прекрасные отношения видимо потому, что я никогда на неё не давил, советовался с ней, как с равной, и уважал её мнение, а она сама прекрасно чувствовала, что можно делать, а чего нельзя.  Росла Оксана не по годам взрослой девочкой и уже лет с двенадцати чувствовала себя хозяйкой в доме. Мне забавно было наблюдать, как Оксана точно также, как и её мать в своё время, хмурила бровки и выговаривала мне за разбросанные по квартире вещи. Дочка почти не помнила матери, но их природное сходство сказывалось во всём. Каждый раз, когда рядом со мной появлялась новая женщина, Оксана внимательно присматривалась к ней и потом высказывала мне своё суждение. Я любил эти моменты: она выбирала время, когда мы были одни, и с видом искушённой ценительницы женской красоты, принималась рассуждать вслух:
- Ну что можно сказать по поводу увиденной дамы? Недурна, сексапильна, немного вертлява и вкуса маловато. Нет, ты, папочка, как хочешь, но нам она не подходит,- говорила Оксана, устроившись на диване рядом со мной.
-А что значит сексапильна? – с видом простачка, спрашивал я.
- А ты что, не знаешь? Ну, ты вообще у меня тундра! Сексапильна – значит не зануда, не пилит тебя по всякому пустяку.
- А-а-а, - с видом просвещённого придурка, отвечал я.
Однажды, когда ей было лет тринадцать, она у меня спросила:
-Пап, а зачем нам вообще нужна чужая тётя в доме?
Ну что я мог объяснить ребёнку? Пришлось выкручиваться:
- Оксан, дело в том, что так устроена природа человека, что мужчине нужна женщина и наоборот. Мамы у нас нет, и другой  не будет,  но время от времени рядом со мной ты будешь видеть женщину. Ты только не пугайся, так должно быть и бояться этого не следует – она не навсегда.
- Я поняла, - кивнула она. – Проще говоря, тебе нужна женщина для секса.
Я чуть с дивана не упал – когда же мы, родители, перестанем воспринимать наших детей как драгоценные экзотические фрукты, растущие на деревьях?
- Ну,… в общем-то, да,- выдавил я из себя.
- Ты с ней спишь и занимаешься любовью?
С дивана я больше не падал – мне просто хотелось на нём тихо умереть от смущения.
- Господи! У тебя - то откуда такие познания?! – воскликнул я.
-Не бойся, не от верблюда, –  сказала она с видом лёгкого превосходства.- Не забывай, что у меня есть подружки, а у них взрослые сёстры. И если ты ещё не знаешь, то скажу, что у твоей дочери уже начались месячные. Всё остальное мне очень просто и доходчиво объяснила наша школьная врачиха - первый раз это случилось у меня в школе. А ещё, ты хоть знаешь, что существует порнуха на кассетах? Нет, всё-таки вы, взрослые, отсталый народ, прямо мамонты какие-то!
-И давно ты это всё постигла? – я говорил тоном человека, которому только что объявили смертный приговор.
-Точно не помню,- пожала Оксана плечами. – Кажется лет в одиннадцать, а может быть в двенадцать.
Я тогда крепко задумался, а после сказал, как в прорубь нырнул:
- Ну, вот что, моя дорогая и любимая дочка, ответь мне сначала на один вопрос: ты доверяешь своему отцу? Я для тебя авторитет? Только серьёзно, без ха-ха!
- Папочка, ты у меня самый лучший! Я тебе доверяю во всём!
- Ну, раз так, тогда слушай! – и я задвинул в тот вечер такую лекцию, о которой только могли мечтать Фрейд, Юнг и иже с ними. Я как с плеча рубил: без стеснения называл вещи своими именами. Я говорил горячо о девичьей гордости, о достоинстве и уважении к самой себе. Я упомянул и о своих дамах, объяснив причину их появления в нашем доме, но не буквально,конечно, и без подробностей, однако Оксана поняла, о чём идёт речь. Я говорил долго, возбуждённо, меня охватил азарт, и цель у меня была только одна – Оксана должна была понять всё с первого разговора. Больше таких бесед у нас не будет – это выше моих сил, я тогда так вспотел, будто побывал в сауне. Оксана сидела с ногами на диване, положив подбородок на согнутые колени. За весь монолог, длившийся довольно долго, она не задала мне ни одного вопроса, внимательно следя за мной и моим хождением из угла в угол. Я поглядывал на неё и не переставал удивляться: глаза Оксаны были по-взрослому серьёзны. Она ни разу не смутилась, не покраснела, и тогда я понял, что это и есть высшее проявление её любви и доверия ко мне. Видимо, она понимала, что только очень близкий и родной человек может так открыто и честно говорить с ней. Наверное, в других семьях такие разговоры проводят мамы, но в нашем случае я был и мамой, и папой.
- И последнее, - сказал я, чувствуя такую усталость, будто только что один выгрузил вагон кирпичей.– Если ты действительно доверяешь мне, если не боишься быть со мной откровенной, приходи ко мне по любому личному вопросу, не слушай своих подруг и их сестёр. Отец тебя любит и потому никогда не посоветует плохого и не обманет.
- Папочка, я всё поняла и спасибо тебе огромное за науку, а главное за то, что разговаривал со мной, как со взрослой, - сказала она серьёзно и, обняв меня за шею, расцеловала в обе щеки.
После того памятного вечера Оксана будто окончательно повзрослела, и наши разговоры стали носить такой характер:
- Ты сегодня ночуй без меня, - говорил я, завязывая галстук.
- Свидание с ночёвкой? – по-деловому интересовалась Оксана.
- Скорее всего…  Не знаю...В общем, может быть.
- Ты что, мало её знаешь?
-Да как тебе сказать? Это наше второе свидание.
-Ой, какой же ты у меня неразборчивый!
- Напротив, мне хватило одной встречи, чтобы понять - она женщина приличная.
- Ну- ну, - с сарказмом говорила дочь, скрестив руки на груди и привалившись плечом к дверному косяку. – Ты мне обязательно позвони, чтобы я не волновалась. И ещё, коль ты ночуешь сегодня на стороне, я позову в гости Катю. Не хочу скучать одна.
Когда я сказал Оксане, что Стас согласился поехать вместе с ней на дачу, она обрадовалась:
- Вот это здорово! – воскликнула она. – Стас твой единственный друг, которому я действительно всегда рада.
- Оксана, какой он тебе Стас? Для тебя он Станислав Станиславович, и давай без фамильярности.
- А вот и нет, - засмеялась Оксана, – он сам просил называть его так, говорит, что полное имя выговаривать долго, а дядя Стас, с его точки зрения, не звучит.
- Мало ли, что он сказал, надо соблюдать элементарное приличие, – назидательно ответил я.
- Тогда так,- Оксана была такая же упрямая, как и её мать, – пусть сам скажет, как ему больше нравится……
Я знал Стаса много лет, но моё «знал» надо понимать весьма условно. Узнать до конца таких людей просто невозможно – они слишком закрыты для внешнего мира. Но всё-таки, кое-что я могу о нём сказать. Прежде всего, Стас очень надёжен. А ещё меня подкупает его флегматичное спокойствие. Но удивительное дело, со Стасом никогда не бывает скучно. И ещё, он какой-то   уютный, наверное, как все люди занимающиеся гуманитарными науками. Поэтому я смело могу доверить Оксану его попечению. Он всегда действовал на неё гипнотически, и в детстве Оксана могла часами не отходить от него. Я помню, Лера говорила по этому поводу, что дети интуитивно чувствуют хорошего человека.


                Оксана

Новость, которую сообщил мне отец, очень меня обрадовала: я давно мечтала скорее уехать из города, он надоел мне до чёртиков. Меня даже несильно огорчил тот факт, что какое-то время папки не будет рядом – зато будет Стас. Отца мне будет очень не хватать, я буду скучать по нему, но в ожидании есть свои прелести.Своего папку я обожаю и считаю самым красивым и мужественным человеком. Он высокого роста, не атлет, но хорошо сложен и без малейших признаков противного пуза. Его тёмные волосы слегка подёрнуты сединой, в уголках карих глаз прячутся весёлые морщинки, а нос с небольшой горбинкой придаёт его профилю демонический вид. Конечно же, он не может не нравиться женщинам. Я его не ревную и отношусь к ним с лёгкой иронией, хотя бы потому, что в отличие от них заранее знаю, чем закончится их непродолжительный роман.  Отец у меня человек мягкий, увлекающийся, но зачастую он остывает в своих симпатиях также быстро, как и влюбляется. Я уже сказала, что не боюсь его    увлечений, но меня пугает та его единственная привязанность, которая рано или поздно может возникнуть. Я говорю о появлении некой леди по своей сути, а не по манерам.  Когда я узнавала о его новом увлечении, сердце у меня замирало и я с ужасом думала, что возможно это именно та женщина, которая ворвётся в нашу жизнь, разрушит её, отнимет у меня отца и начнёт в нашем доме заводить свои порядки. Так я с опаской думала до тех пор, пока отец не знакомил меня с очередной, безнадёжно близорукой в своих пустых надеждах, смазливой дамочкой. С этого момента я успокаивалась и мысленно молила о том, чтобы их флирт продолжался как можно дольше – на такой симпатичной дуре папка никогда не женится. Меня охватывало серьёзное беспокойство, когда рядом с ним появлялась женщина, которую я относила к категории не дамочек, а дам: вот тут мои нервишки напрягались, и я с большим нетерпением и страхом ждала развязки. Но, слава Богу, и этим романам рано или поздно наступал конец: папка почему- то не мог долго поддерживать отношения с умными и самостоятельными женщинами – видимо, они чем- то напоминали ему маму, вернее, пародию на неё. И вообще, по мере своего взросления я всё отчётливее понимала насколько сильно папка любил нашу маму. Вот почему, когда у отца появилась Ира, я познакомилась с ней, пообщалась накоротке и со спокойной душой оставила их наедине – дольше полугода она в нашей жизни не задержится.  Должна сказать, что все пассии отца смотрелись очень эффектно, у него был хороший вкус, поэтому я не удивилась папиному выбору, когда впервые увидела Иру. Она относилась к тому редкому типу женщин, черты лица которых, если рассматривать их в отдельности, не производят никакого впечатления. Но вот всё вместе, да ещё в сочетании с умелым макияжем превращают таких женщин в настоящих красавиц. Кроме того, фигуре Иры могли позавидовать самые известные фотомодели: приличных размеров грудь, тонкая талия, округлые бёдра и вот только ноги немного подкачали – они были у неё чуточку короче, чем хотелось бы видеть при её росте. Однажды я оказалась в машине отца,когда Ира попросила его проехаться с ней по магазинам -оказалось,что ей совсем нечего надеть. Папка согласился, проявив снисходительность увлечённого мужчины, а я получила возможность окончательно убедиться, что Ира из тех женщин, которых вполне устраивает положение содержанки, если не буквально, то в очень близком значении. Скорее всего, она не собиралась замуж за отца – подумаешь, бизнесмен средний руки, хоть и с приличным достатком, но ведь не олигарх. А она ещё так молода, и рисковать своим будущим она не собиралась, время терпит, – вдруг самая главная удача её жизни ещё впереди. Она была старше меня всего на девять лет и, пожалуй, первой папиной любовницей, которая не относилась ко мне, как к малолетке – недоумку. Хотя меня устраивало,что папины любовницы принимали меня за несмышлёную девчонку – меня можно было не принимать всерьёз и ничего не скрывать - всё равно же не пойму. Они не знали,что жизнь без мамы сделала меня взрослой лет на десять раньше срока. Кроме того, я много читала, а это, как известно, очень расширяет представление о жизни.

                Стас

    …Когда-то дача Эда принадлежала его тестю. Я уже не знаю, кто её строил, но сделана она была добротно, на совесть, как крепость.  Как известно, генералы народ обстоятельный, знающий себе цену и потому место для посёлка было выбрано неслучайно.Там было всё: лес, большая берёзовая роща, тихая речушка и шоссе проходящее неподалёку. Чуть дальше, в километре от посёлка находился полустанок, где останавливались пригородные электрички. Помня о постоянной боевой готовности, генералы протянули в посёлок не только электричество, но и связь. Сама дача занимала приличный участок, где росли большие сосны и разлапистые ели. Здесь было хорошо, тихо и красиво, как в настоящем лесу. Когда Эд предложил мне поселиться у него за городом,я поначалу засомневался, но поразмыслив, оценил всю заманчивость этой идеи.   Во-первых, там действительно должно хорошо работаться. Во-вторых, я давно хотел кое-что переделать в своей квартире, а жить в условиях ремонта мне страшно не хотелось, поэтому я тянул с ним в ожидании своей поездки на рыбалку, чтобы уехать на пару недель и предоставить строителям полную свободу действий. В-третьих, сосновый воздух ещё никому не навредил. Во всей этой ситуации меня смущало только одно – Натали. Поэтому я сразу оговорил с Эдом возможность её приезда в посёлок или моего отъезда на пару дней в город. Пока что Натали держала школа, и мне придётся мотаться к ней. Кроме того, в августе она собиралась поехать во Францию по приглашению своей какой-то сестры. Приглашение пришло давно.Сначала Натали ему обрадовалась, но после огорчилась – она была слишком гордой женщиной, чтобы ехать в гости к родственникам с той копеечной суммой денег, которую она, школьная учительница, могла скопить за год. Вообще-то, деньги были нашим единственным поводом для ссор. Мне искренне хотелось ей помогать,но она категорически отвергала даже малейшие  мои попытки.
- Да чёрт возьми,- уже на повышенных тонах говорил я, - ну почему ты не хочешь принять мою помощь? Я же делаю это от чистого сердца, мне хочется помочь тебе.
- А мне нет, - спокойно возражала она, - за желание спасибо, но раньше я обходилась без твоей помощи – обойдусь и теперь.
- Натали! Но ведь это же глупо!  У меня есть свободные средства, и я хочу их потратить на тебя.
- Оплатить удовольствие? - я иногда поражался её цинизму.
- Ты добиваешься того, чтобы я обиделся на тебя по-настоящему?
- Не говори глупости, - морщилась она, – и давай без патетики – мне вовсе не хочется обижать  тебя. Постарайся понять, что любые деньги, переданные женщине, с которой находишься в близких отношениях, если она, не жена, выглядят как оплата сексуальных услуг. Ты и так   умудрился под видом разных подарков одеть меня с ног до головы и не на один сезон. Поэтому всё, хватит, успокойся. Наряды у меня есть, косметики полный шкаф, а на коммуналку и питание моей зарплаты пока хватает.
- А Франция? Ну, возьми у меня хоть пару тысяч, съезди во Францию, наберись впечатлений,повидай родню, посмотри мир. Нет, двух тысяч мало, возьми пять!
- Стас, прекрати, - строго говорила она и потому, как белел кончик её носа, я понимал, что Натали действительно рассердилась.
- Ну и чёрт с тобой, - не выдерживал я, - сиди в своей занюханой дыре,мир узнавай по телевизору, а с Францией знакомься по ярлыкам на одежде, зато останешься гордой и независимой.
- Ну, наконец-то,- улыбалась она. - Ты знаешь, когда ты сердишься, меня это начинает возбуждать. Но сейчас дело не в этом, а в том, что мы с тобой находимся в свободном плавании. Сегодня мы любовники, но это вовсе не говорит о том, что будем ими и завтра, а к хорошему, как ты знаешь, быстро привыкают. Так что, давай прекратим этот разговор, а про Францию забудем.
Но всё-таки я добился своего, правда, пришлось брать Натали измором, как заставляли осадой сдаваться непокорные города. Случилось это буквально за пару недель до того, как Эд сделал мне предложение переехать на дачу.
- Стас!- воскликнула она, - Да сколько же это будет продолжаться?! Я уже боюсь наших встреч,  потому что ты опять начнёшь разговор о деньгах и о Франции. Это уже переходит все границы! Прекрати доставать меня!
- А ты прими мой подарок и будем считать инцидент исчерпанным,- с улыбкой отвечал я, давая ей тем самым понять, что я не отстану.
- Господи! Да чёрт с тобой! Иди ты к дьяволу со своими деньгами, только отстань. Всё, дари! Дари, но только не говори больше об этом. Ну, честное слово, это уже выше моих сил, три месяца при каждой встрече мы спорим об одном и том же. Но имей в виду, отдавать мне их тебе не с чего.
- Натали, ты переработалась, что ли?  Я же говорю – это мой тебе подарок, а коль так, то о возврате даримой вещи говорить не будем, тем более о её цене.
- Ты к чему это клонишь? – насторожилась она.
- Я дарю тебе на поездку пять тысяч.
- Стас, не сходи с ума – одну.
-Пять и ни центом меньше.
- Хорошо – две и закончим торг.
- Три и это моё последнее слово.
-Стас!
- Натали! – рявкнул я, как только мог строго.
И она сдалась, но эта женщина не была бы собой, если бы по завершении сумасшедшей ночи,  которую она мне устроила, не заявила:
- Это был скромный аванс. Дорогой, ты доволен?
Мне всегда нравился её цинизм с лёгким оттенком иронии, так как я знал, что за этим она прятала свою благодарность и чувство привязанности ко мне.
……  Мы обошли с Эдом всю дачу, всё было в порядке. Последний раз Эд был здесь в самом начале весны, когда сошёл снег. Дача была двухэтажной, бревенчатой, с большой застеклённой верандой и балконом в виде ниши. В хорошую погоду именно на нём я хотел бы работать. Весь первый этаж занимали общие комнаты: кухня, столовая, гостиная и туалет, который отставной генерал успел сделать при жизни и очень им гордился, так как канализации в посёлке не было. А уже после возникла ванная с душем, и этот изыск строительного мастерства принадлежал Эду. На втором этаже было пять комнат -  четыре жилых, а пятая была устроена как кабинет.
- А ведь здесь вполне можно жить.  Я бы занял её и был бы этим очень доволен, - сказал я.
- Ты хочешь поселиться здесь из-за балкона?
- Конечно. На балконе буду работать днём, а вечером можно перебираться в комнату.
- Стас, делай, как тебе удобно, - согласился Эд.
Пока я распаковывал и развешивал вещи, обживал новое пространство, Эд смотался куда-то на машине и вернулся через полчаса с женщиной. Она долгое время помогала Эду содержать дачу в чистоте. Потом мы таскали продукты из машины, набивали холодильник, проверяли баню, расположенную в самом дальнем углу участка. В это время женщина гудела пылесосом, виртуозно махала шваброй и к моменту нашего возвращения домывала крыльцо.
Эд уехал, и я остался один в лесной тишине. Послонявшись по комнатам и немного посидев на балконе, я проверил телефон – он работал исправно. Затем, я с помощью насоса накачал воды  для бани, после поднялся к себе и расположился на балконе, но не для работы, а чтобы подумать.  Мои мысли крутились вокруг Натали.
       Впервые я почувствовал странный приступ тоски по ней, когда она сообщила, что сдала документы на оформление загранпаспорта. Второй раз что-то неприятное шевельнулось внутри меня после её неожиданного вопроса:
- А может мне остаться там, во Франции?
- Оставайся, - равнодушно пожал я плечами.
В тот момент я даже не осознал, почему моё блаженное настроение куда – то мгновенно улетучилось и на его место пришло нечто тревожное и тяжёлое. Потом были ещё два случая,когда моё сердце охватывала непонятная тревога. Из-за этого я злился на себя – этого мне только не хватало. А серьёзно я стал думать над тем, что со мной происходит, после того, как поделился с Натали новостью о переезде на дачу.
- Как ты смотришь на это предложение? – спросил я.               
- Стас, делай, как считаешь нужным, - ответила она, не отрываясь от журнала в глянцевой обложке.               
- Натали, дело в том, что дачный посёлок в ста километрах от города, не ближний свет, - сказал я. Меня слегка задело её безразличие.
- Ах, вот ты о чём, - ответила она и, наконец, подняла на меня глаза.  - Дорогой, а разве вместе с тобой выезжает за город всё мужское население города? Ты пытаешься найти проблему там, где её вообще нет.
Я,  молча, пожал плечами и сделал вид, что не понял её намёка. Но видимо, на моём лице всё-таки что-то отразилось и потому, помолчав немного, Натали сказала:
- Стас,в чём прелесть наших отношений? Правильно,в независимости и отсутствии обязательств.Мы не связаны друг с другом чувством ответственности или долга за свои поступки. Ты волен делать всё, что считаешь нужным, при этом тебе вовсе не надо ни перед кем отчитываться, как, впрочем, и мне. Ты свободен в своей жизни и в наших отношениях -  это единственное правило.
 - Я сказал об этом только для того, чтобы ты чётко представляла ситуацию, - ответил я, пытаясь скрыть обиду.
- Спасибо, дорогой.  Я уже всё поняла и представила. А теперь повернись к плите – у тебя мясо скоро подгорит.
… Я сидел на балконе и вдыхал чистый лесной воздух, напоённый сосновым ароматом. Старое плетёное кресло поскрипывало подо мной, и откуда-то со стороны соседней дачи тянуло дымком костра. Я находился в благостном расположении духа и только мысли о Натали омрачали идиллию дачной жизни. Поразмыслив над событиями последних дней, я пришёл к выводу, что всё-таки сильно привязался к Натали, ничем другим своё недовольство я объяснить не мог. К тому же она задержалась возле меня значительно дольше других моих женщин. Хотя это, как раз, было вполне объяснимо – она отвечала всем моим запросам. Натали была ненавязчива, легко приходила и так же легко исчезала. Её присутствие в квартире никогда не обременяло меня, а взрывной темперамент превзошёл все мои самые фантастические ожидания. Кроме того, Натали научилась понимать меня с полуслова, и была очень обязательным человеком. Если она в начале наших отношений сказала, что при необходимости достаточно позвонить ей и она приедет, то так оно и было. Придя к выводу, что в моей привязанности нет ничего странного, я поднялся,потянулся и от нечего делать решил пройтись вокруг дачи. После долгой прогулки я вернулся и прежде, чем начать разбирать бумаги, привезённые для работы, набрал номер Натали – по моим предположениям она уже должна была быть дома.
- Алло, я слушаю – донеслось издалека. Внутри меня что-то приятно вспорхнуло маленькими  крылышками.
- Привет, Натали, – сказал я, стараясь не слишком выдавать свою радость.
- О, Стас, привет. Ты уже на даче? – спросила она, но в её голосе я не услышал радости или хотя бы приятного удивления.
- Да, – ответил я упавшим голосом и при этом разозлился на себя за ребячество: ну зачем так явно выдавать своё раздражение?
- Ну как ты устроился, доволен? - спросила она,и это прозвучало без интереса, скорее, как дежурный вопрос.
- Да, вполне, - ответил я, тут же пожалев, что решил позвонить.
- А почему ты такой раздражённый?
- Разве? Просто я только что проснулся, но, видимо, не до конца, - ответил я, специально зевнув в трубку. Что я делаю? Зачем вру, как школьник? Куда меня занесло – я сам не понимал.
- Ну, хорошо. У тебя всё? Извини, я спешу, мне пора идти.
- Да, в общем-то, всё, -  ответил я, похолодев от неожиданного предположения.
-Ну, тогда пока, – ответила она и торопливо повесила трубку.
Я продолжал тупо смотреть на телефон с трубкой в руке. Затем, подняв глаза, я увидел своё отражение в небольшом зеркале, висящем на стене рядом с телефоном. То, что я в нём увидел, разозлило меня ещё больше -  из зеркала на меня смотрела кислая физиономия человека, у которого внезапно заболели все зубы разом.
 Через три дня Эд привёз Оксанку.


                ОКСАНА

        Как только мы приехали на дачу, я быстро разобрала свои вещи, тут же схватила одеяло, полотенце, журнал и, поцеловав обоих моих мужчин, убежала на речку. Погода для первых чисел июня стояла жаркая, и моему телу хотелось скорее ощутить на себе прохладу речной воды, а потом почувствовать, как кожу припекают солнечные лучи. В речку я нырнула с головой - бог с ней, с причёской, один раз можно. Выйдя из реки, я плюхнулась на горячее одеяло. До чего же было хорошо! Я вертелась, переворачиваясь с боку на бок через равные промежутки времени и при этом сама напоминала себе молодого поросёнка на вертеле. Затем, раскинув руки, легла на спину и стала разглядывать облака через неплотно сжатые ресницы, они плыли по небу большими белыми, океанскими лайнерами. Рядом со мной были такие же блаженствующие отдыхающие, но в целом народу было немного.У самого берега в воде плескалась визгливая малышня, а молодые мамаши стояли рядом с детьми по щиколотку в воде и вели свои неспешные разговоры о садиках, поликлиниках, витаминах и детской диарее. Когда мой живот стало сильно припекать, я перевернулась и, положив подбородок на руки, принялась рассматривать травинки, наблюдать ту таинственную жизнь, которая происходила в их зарослях. Я видела, с каким деловым видом три муравья тащили сухую травинку, какой-то маленький жучок бестолково бегал то в одну сторону, то в другую, а ещё один такой же, только чуть крупнее и с большими усами, упорно карабкался по стеблю ромашки, норовя забраться на сам цветок. Я не заметила, как уснула.
- Девушка,- услышала я откуда-то из глубины сознания незнакомый голос.– Девушка, да проснитесь же вы.
 А я вот не хотела просыпаться -  красивый принц на белом коне звал меня бархатным грудным голосом и моё сознание отказывалось возвращаться в реальность. Затем кто-то очень осторожно коснулся моего плеча, и летний день вернулся снова – я открыла глаза.
- Вы меня извините, - сказал всё тот же голос, - я загорал тут неподалёку и заметил, что вы уснули. Вы скоро задымитесь, а ночью будете страдать.
Я пыталась рассмотреть говорившего, но он стоял со стороны солнца, и мне не было видно ничего, кроме тёмного силуэта головы с пышной копной волос и солнечного нимба вокруг неё.
  - Вы ангел? – поинтересовалась я, первый дачный день делал меня немного сумасшедшей.
- Откуда столько сомнений, юная леди? Конечно же, я ангел и ниспослан помочь вам, – ответил силуэт, и нимб вокруг его головы засиял ещё ярче. Он нагнулся и осторожно поправил мою густую чёлку.
- Теперь я верю, что ангелы действительно существуют, - сказала я, пытаясь подняться: я отлежала себе живот и рёбра, и это обстоятельство вернуло меня с небес в обыденность нашей земной жизни, мне захотелось скрыть смущение от своей романтической болтовни. Я приподнялась и села. Теперь я могла рассмотреть неожиданного ангела,а рассмотрев,поняла,что всё это происходит не просто так. Это был взрослый парень, скорее даже молодой мужчина с широкими загорелыми плечами, высокий и стройный. У него были красивые черты лица и светлые волосы. Он улыбался и в его улыбке светилась доброта, а маленькие весёлые лучики в уголках глаз были такие же, как у моего папки.
-Не всем девушкам удаётся увидеть своих ангелов, - сказал он, спокойно дождавшись, когда я  закончу его рассматривать.
- А почему же мне повезло? - спросила я, продолжая смотреть на него снизу вверх. – Да вы присаживайтесь.
- Я этого точно не знаю. Дело в том, что я ещё не настоящий ангел, я только учусь, но, думаю, что нас посылают только к избранным и исключительно тогда, когда они в опасности, - ответил он, садясь рядом со мной, и лучики у его глаз стали ещё заметнее.
- А я в опасности? - спросила я, с любопытством заглянув в его глаза.
- Сначала были, но я предупредил вас и вы можете спастись, -  его голос заполнил моё сознание, а сердце тревожно забилось.
 - Значит, я избранная? - его лицо и зелёные глаза затмили весь мир вокруг меня. Я ничего не видела, кроме его улыбающихся губ и смеющихся глаз.
- Вне всякого сомнения, иначе бы меня не послали к вам, хотя я опасаюсь, что всё-таки опоздал, слишком далеко было лететь.
- А у ангелов бывают имена?
- Только тогда, когда нас отправляют на землю кого-нибудь спасать. Там, в синеве небес, мы все просто ангелы.
- А как зовут моего ангела? – я с трудом отвела глаза от его лица.
- Совершенно по- земному, - ответил он, - Дмитрием.
- Думаю, что вы ошибаетесь, - поправила я его.
- То есть?
- Если бы вы были с соседней дачи, тогда да, вы были бы Дмитрием или Димой, а коль вы с небес,то,скорее всего, вас зовут Митей. Разве плохо?  Ангел  Митя.
- Вообще-то не очень, - скривился он, и это было так уморительно, что мы оба рассмеялись.
- Ну вот,- воскликнула я, - ну зачем вы всё испортили?!
- Мы, ангелы, должны очень быстро приспосабливаться к жизни на земле, иначе нас бы сразу узнавали, а это недопустимо, - ответил он с виноватой улыбкой на сочных  губах.
- Ну, хорошо. А где вы будете жить? Вам же надо где-то ночевать.
-  Я должен жить неподалёку от своей  избранной.
- Это где же, у нас на чердаке, что ли?
- Ну, это уже слишком. Мы, ангелы, привыкли к определённому комфорту, да и положение обязывает – как- никак ангелы.
- Тогда объясните, я не понимаю.
- Я буду жить на той же улице, что и вы.
- Вы наш сосед? А почему же я вас раньше не видела?
- Я же жил на небесах, прилетал на землю только на практику и прошлым летом уже видел вас. Вы – моя первая избранная.
- Как жаль, что ангелы так быстро учатся врать, - сказала я и мы опять рассмеялись.         
     Спала ли я свою первую ночь на даче? Если и спала, то назвать мою дремоту обычным сном было бы преувеличением. Я всё-таки сгорела – мой ангел опоздал спуститься с небес, чтобы вовремя меня спасти, вернее разбудить. Спина горела огнём, я не могла надеть даже самую просторную ночную рубашку. Сидеть я тоже не могла – ноги сгорели не меньше, чем спина, поэтому ночь мне пришлось провести на животе.
Теперь об ангеле. Угораздило же меня влюбиться первый раз в жизни и сразу в небожителя. Кому скажи – не поверят, а то, что я влюбилась, сомнений у меня не было. Теперь нетрудно будет  представить мою первую дачную ночь: на спине костёр, а внутри бьёт фонтаном радостное,восторженное,восхитительное чувство, от которого хочется петь, кружиться, любить весь мир и благодарить Бога, что он позволил этому случиться. Кому-то может показаться, что я сходила с ума в ожидании утра и нового свидания, но это было не так. Я даже сама в какой-то момент удивилась, что у меня нет такого нетерпеливого желания. Мне хотелось наедине с собой насладиться новым чувством. Я влюблена и предмет моей любви вполне реальный человек, он существует и сейчас мирно спит где-то по соседству,сам не подозревая,что стал моим настоящим ангелом.Я,как истинная ценительница, прислушивалась к своему новому, пьянящему чувству, и мой восторг от состояния влюблённости будоражил воображение. От счастья, что это свершилось, мне хотелось смеяться и ликовать, а от жгучей боли на спине слёзы текли сами собой. Я подходила к зеркалу,смотрела на своё счастливое зарёванное лицо и от увиденного снова смеялась,а так как хохотать, не двигая плечами и мышцами спины просто невозможно, то поток слёз непроизвольно увеличивался. Господи! Как же мне дожить до утра? Может, к утру боль немного утихнет?
Вечером, несмотря на моё кошмарное состояние, я чувствовала себя звездой: вокруг меня бегал мой родной, нежный и неповторимый папка, а Стас с серьёзным видом ему ассистировал. Когда выяснилось, что в доме нет сметаны, отец вскочил в машину и поехал её искать. Вернулся он через час с каким-то зверским зельем, от которого исходил странный болотный запах. Сметану он тоже привёз,но по мнению Стаса,она была слишком тёплая и её поставили в холодильник. Потом я, продолжая реветь, ойкать и взвизгивать, попыталась лечь на живот, но малейшее движение отзывалось на моей спине новым всполохом огня. В конце концов, с помощью папы я, пролив  немало слёз, всё-таки улеглась и затихла в ожидании экзекуции. Отец позвал Стаса, ему срочно требовался помощник,а по-моему,он просто трусил.Когда их консилиум превратился в обычный спор, как нанести мазь на мою обожжённую спину и при этом не причинить мне лишних страданий,я взмолилась и предложила просто вылить эту гадость на меня, а потом ватным тампоном размазать её по спине. Так они и сделали: Стас лил на меня вонючую жидкость, а отец следом осторожно размазывал её, израсходовав при этом весь запас ваты в доме. Постепенно жгучая боль стала утихать, а на спине появилось ощущение стянутой кожи. Моё бурное воображение тут же нарисовало страшные картины: моя спина сморщивается,становится отвратительно коричневой и кожа с чавкающим звуком отваливается, точно, как в дешёвых  фильмах ужасов. Я не выдержала:
- Пап, что там на спине? Кожа не потрескалась? -  хныча, спросила я.
- Да у тебя вся спина и ноги цвета варёных раков. Дочка, ты можешь терпеть, тебе сильно больно? -  в сотый раз за вечер спросил он.
- Я чувствую себя Жанной Д’Арк – сказала я и новый поток слёз брызнул из моих глаз. Мне стало очень жалко молодую француженку, потому что она мучилась ещё больше, чем я. Как трудно быть героической женщиной!
- Там звонил какой-то сумасшедший, - сказал Стас, заходя в мою комнату, – а может быть пьяный.
- И что сказал? – спросил отец, направляя на меня большой вентилятор.
- Мало вразумительное, -  неопределённо ответил Стас, собирая с пола вонючие комки ваты. - Сказал, что звонит какой-то ангел по имени Митя. Интересовался состоянием здоровья избранной. Куда избранной, почему избранной? И вообще, почему только ангел, не нашлось, что ли, ни одного архангела? Так мы с ним и поговорили, как психиатр с пациентом.
- Стас, ну что же вы наделали?! – я от возмущения даже попыталась приподняться на локтях, но острая, жгучая боль прервала мой порыв и я снова рухнула лицом в подушку. - Это звонил мой ангел и его действительно зовут Митей. Его послали с небес, чтобы он спас меня, потому что избранная – это я. Но он опоздал совсем на чуть- чуть и я всё-таки сгорела. Вот он и звонил, чтобы узнать, как я. А вы? Эх вы!
- Так,- сказал Стас,серьёзно посмотрев на меня,как смотрит врач на больного, –  бредовые галлюцинации налицо. Отец, что будем делать?  Надо психушку вызывать, в посёлке массовое помешательство.
- Оксаночка, что ты говоришь, какой ангел? - папа был в недоумении, а мне было бы смешно, если бы не было так больно.
- Настоящий ангел! – завопила я, стараясь не шевелиться, - Он с небес, с нимбом и зелёными глазами.
- А как насчёт крыльев? – спросил прагматичный Стас, усевшись на стул передо мной, чтобы лучше  видеть моё лицо.
- Крыльев не было. Я что, врать буду? Если бы они были, я бы так и сказала.
- Резонно, - заметил Стас, а отец возмутился:
-  Я ничего не могу понять! Какой ангел, какие крылья? Да объясните же мне, наконец, о чём вы оба говорите с таким загадочным видом.
- Оксана, объясни отцу кто такой ангел и откуда он свалился на нашу голову, - улыбнулся Стас.
- Сегодня, когда я загорала и нечаянно уснула, он разбудил меня. Потом в разговоре выяснилось,  что он ангел и прилетел с небес, чтобы спасти меня. Только капельку не успел – путь- то не близкий.
- Полная шиза, - с каким–то отупелым видом сказал папка. – Кто из нас сумасшедший? Какие – такие ангелы?
- Эд, ну что ты в самом деле придуриваешься? Речь идёт об обыкновенных ангелах. Ты что,никогда ангелов не видел? – спросил Стас, пряча улыбку.
 - Дурдом какой–то,- отец посмотрел сперва на меня, а потом с осуждением на Стаса. – Это дитя малое, неразумное, а ты? Тебе в пору своих детей замуж выдавать, а ты всё в игрушки играешь. Я приехал всего на один день, привёз дочку, а тут какое –то всеобщее помешательство на религиозной почве.
- Папочка, ну чего ты злишься? Ангелы существуют, и сегодня один из них поселился по соседству.
Наша игра со Стасом отвлекала меня и мне становилось легче.
- Действительно, можно подумать, что ангелов не бывает, - поддержал меня Стас. – Вот совсем недавно один такой подлетел к окну и стал строить мне рожи.  А когда я взялся за хлопушку для мух, он показал мне язык и улетел.
- Нет, мой не такой. Мой удивительный, нежный и очень красивый, а ещё у него зелёные глаза и золотистый нимб над головой.
Теперь папка смотрел с осуждением не только на Стаса, но и на меня.
- Да ну вас обоих, вы тут придуривайтесь дальше, а я пойду, приготовлю что-нибудь на ужин. Мы сегодня консервами и бутербродами обойдёмся?
- Я думаю, что вполне, тем более, что наша дама вряд ли захочет сегодня надеть вечернее платье.
Как только дверь за папкой закрылась, Стас тут же в упор посмотрел на меня:
-  Ну–ка, колись подруга, что за ангел, откуда прилетел и почему он весь из себя такой красивый, да в придачу ещё и нежный?  Уж не поздравить ли тебя?
- С чем?
- С твоим новым чувством. Я хочу спросить, уж не влюбилась ли ты?
Я всегда уважала Стаса за ум и проницательность.
- Влюбилась, - тихо призналась я и уткнулась лицом в подушку, чтобы спрятать счастливую улыбку.
Может показаться странным, что я, девушка шестнадцати лет, влюбилась первый раз в жизни и так легко призналась в этом чужому дядьке. Надо просто знать моё отношение к этому человеку – он для меня действительно был как дядя, только не чужой, а родной. Я его знала, сколько себя помнила. Его приход к нам всегда был для меня праздником. Умный, добрый, он защищал меня в моих проказах и шалостях, говоря, что нормальный ребёнок должен шалить, а иначе это не ребёнок, а диванная подушка. В моей жизни даже были моменты, когда я могла    чем- то поделиться со Стасом быстрее, чем с папкой и вовсе не потому, что доверяла Стасу больше, просто иногда мне было легче найти с ним общий язык.
- Ну,- протянул он и положил свою ладонь мне на затылок,- я тебя поздравляю. Это твоя первая настоящая любовь?
Я часто закивала, не отрывая лица от подушки.
- Тогда понятно, - улыбнулся Стас. – Тихое помешательство на почве любви.
- Вы только папе пока ничего не говорите, - предупредила я.
- Вот об этом ты могла и не говорить, - Стас откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. - Я  его видел? Кто он, твой ангел?
- Не знаю, - честно призналась я. - Знаю, что он живёт на нашей улице, и зовут его Митей. Он  старше меня, а больше пока я о нём ничего не знаю.
- Не густо,- сказал Стас, - но зато есть перспектива. Он действительно так хорош, как ты говоришь?
- Да, очень, - от возбуждения я попыталась приподняться, но ойкнув от боли, снова упала лицом в подушку.
- Оксанка, давай пока без эмоций, - посоветовал Стас и тут же спохватился. – Впрочем, о чём это я? Без эмоций – ха-ха!
- Я говорю правду. У него зелёные глаза и лицо ангела.
- И нимб, - закончил за меня Стас.
- Да, и нимб! А ещё он очень нежный и добрый.
Стас с сомненьем посмотрел на меня.
- Ну, хорошо, про зелёные глаза и нимб всё ясно, допускаю. Но вот, что касается нежности и доброты, тут ты, подружка, загнула.
- Ничего я не загнула. Ой-ёй-ёй, мамочка! – это я в пылу спора снова попыталась привстать.
- Нет, этот ребёнок не успокоится, пока не угробит себя из-за любви, - сказал Стас, придавливая рукой мою голову к подушке. - Вот откуда ты, обожжённое дитя, могла узнать, что он нежный и добрый? Он что, гладил тебя по голове и кормил мороженым?
- Да откуда мороженое на нашем пляже? - промычала я, потому что Стас успел прижать мою голову раньше, чем я её вскинула.
- Ты будешь лежать спокойно?
- А вы не ставьте мои слова под сомненье, не травмируйте психику молодой несчастной девушки.
- Хорошо, так с чего ты взяла про нежность и доброту?
- Да всё очень просто: у меня руки были заняты, а он взял и аккуратно убрал мою чёлку со лба, она лезла мне в глаза. А добрый он потому, что у него добрая улыбка  и добрые глаза.  А кроме того, все ангелы добрые, злых ангелов не бывает.
- Вот в последней части своей доктрины ты ошибаешься. Видишь ли, в православии есть притчи, в которых говорится, что ради искушения сатана может являться под видом ангелов. У твоего, случайно, в шевелюре, не было рожек?
- Вот почему вы, взрослые, всегда такие вредные и скучные? Митя – настоящий ангел, я в этом уверена.
Потом пришёл папа. Он принёс целое блюдо моих любимых бутербродов:белый хлеб,  намазанный маслом и толстым слоем красной икры. От такого лакомства я не могла отказаться в любом состоянии. Когда тарелка с бутербродами опустела, я выпила чаю с лимоном и после ухода моих мужчин, наконец-то предалась мечтам. В состоянии влюблённости мне грезилось так сладко, что я стала засыпать, но стоило мне нечаянно во сне пошевелиться, как я тут же просыпалась от боли. Так продолжалось до самого утра, но в предрассветных сумерках я всё-таки уснула по-настоящему.


                ЭД

        Ко всем моим проблемам добавилась сгоревшая спина Оксанки. Хорошо, что Стас был рядом. Когда моя дочь заболевает, я теряюсь и начинаю паниковать. Но кажется, всё обошлось. Утром она себя чувствовала вполне сносно. Я поднялся к ней ночью и осторожно намазал красную спину сметаной. Она даже не проснулась. Утром я долго не мог уехать, не простившись с ней. Когда она проснулась и заспанная с всклокоченными волосами пришлёпала к нам на веранду, я осторожно обнял её, поцеловал тёплую щёку и сказал:
- Мне пора ехать. Я ждал, когда ты проснёшься.
- Ты когда приедешь? – плаксиво, как в детстве, спросила она.
- Через неделю.
- Привези мне что-нибудь вкусненькое.
- А чего бы ты хотела?
-  Может, будет первая клубника или черешня...
- Хорошо, я посмотрю на рынке.
       Вечером мы поехали с Ирой в ресторан. Она была в чёрном вечернем платье с глубоким вырезом, тонкая нитка жемчуга украшала её длинную шею. Пока мы шли через зал к нашему столику, заказанному мной ещё днём, многие провожали нас глазами с нескрываемым  интересом. Во время ужина Ира спросила:
- Дорогой, ты как-то говорил, что в начале июня переберёшься с Оксаной на дачу.  А что же делать мне? Ждать тебя в этом жарком и пыльном городе?
- У тебя есть конкретные пожелания?
- Даже не знаю. Может, мне поехать с вами, если ты, конечно, меня пригласишь.
-  Я не имею ничего против, только учти, что мой отъезд откладывается на неопределённый срок. Дела на фирме требуют моего присутствия.
- Ничего страшного, я подожду.  А как Оксана посмотрит на то, что мы приедем вместе?
- А как она должна посмотреть? Ну, приехали и ладно. Вот уж кому, а ей так всё равно с кем я    приеду. Почему ты об этом спросила?
- Просто так. Неужели ей в самом деле всё равно с кем встречается её отец?
- Абсолютно всё равно. Она взрослый человек и всё хорошо понимает.
- Значит, я могу рассчитывать на приглашение?
- Считай, что ты его получила.
Это вышло случайно – я не хотел никого приглашать, но в последний момент подумал, что может быть Ира будет там кстати. Тем более, что они знакомы и Оксана вроде бы неплохо к ней относится. Вообще-то, против Иры я ничего не имел. Если не относиться к ней серьёзно, то она вполне могла составить приятную компанию. Она была небольшого ума,но и глупой её не назовёшь,просто в своё время некому было заняться её воспитанием и образованием. Вот и получилось из неё то, что получилось. По её словам она закончила какой-то провинциальный институт культуры, получила диплом режиссёра чего-то там массового,но ни одного дня по специальности не работала. Слушая её, я про себя тихо удивлялся, как можно было закончить такой ВУЗ и путать Блока с Есениным,Чехова с Тургеневым,а Фенимора Купера называть Филимоном Купером. Зато она обладала удивительной житейской смекалкой и невероятным чутьём. У неё хватало ума, а может быть хитрости, не влезать в разговор, если понимала, что тема беседы ей мало знакома.  Однако были вещи, в которых Ира неплохо разбиралась. Она,например, легко и со знанием дела могла поговорить о кино, знала немало режиссёров и их творчество, в меньшей степени разбиралась в театре и уж совсем мало в литературе. В остальных случаях Ира просто сидела молча или уходила к  другим  дамам, где разговоры были попроще. В конце концов,для меня не это было критерием оценки её достоинств. Все её недостатки в области воспитания и образования легко забывались и прощались,стоило только оказаться с ней в постели. Её способность возбуждаться с полуоборота всегда удивляла меня. Я не знаю, чему их обучали в институте культуры, но Ира вышла   оттуда с таким запасом сексуального опыта, что по окончании ей смело можно было вручать два диплома…
     Для меня история того лета началась на следующий день после ужина в ресторане. Я сидел в большой комнате с огромными в полстены окнами и, разложив на столе эскизы будущей рекламы, ломал голову над тем, как нам решить проблему с логотипом таким образом, чтобы удовлетворить все пожелания клиента. Это был очень серьёзный заказ, и он обещал быть ещё перспективнее, если мы сумеем сделать рекламу такой, какой её хотели видеть заказчики. А они хотели почти невозможного. В общем-то, именно по этой причине я торчал в городе.
- Эдуард Андреевич, вас какая-то дама к телефону, - сказала вошедшая в кабинет секретарь Таня. – Я ответила ей, что вы заняты, но она настаивает.
- Сильно настаивает?
- Почти требует, только в вежливой форме.
 - Хорошо, я сейчас иду.
Пока я шёл к себе, всё ломал голову, кто бы это мог быть, кто может так настойчиво требовать  меня? Ира? Она всегда представляется, да и Таня мной проинструктирована, когда и как соединять меня с ней. А впрочем, какая разница, так можно половину города перебрать. Я взял трубку, а Таня, молча, пожала плечами, как бы снимая с себя ответственность за то, что оторвала меня от работы. Затем она вышла.
-  Да,я слушаю, - сказал я недовольным тоном, давая понять невидимому собеседнику, что он оторвал меня от очень важного дела – пусть почувствует себя некомфортно, иногда это бывает полезно.
- Здравствуй, Эд, - услышал я спокойный, немного усталый женский голос и прежде, чем дама представилась, океан адреналина выплеснулся мне в кровь – я узнал бы этот голос из сотен тысяч других голосов.
- Это Марго,- сказала она и сделала паузу, давая мне время сообразить.
А что там было соображать, если я по отдельным характерным ноткам в голосе узнал Марго прежде, чем она закончила фразу. Марго. У меня вспотела спина, ладони сделались влажными. Марго – лучшая подруга моей жены ещё со студенческих лет и моя несостоявшаяся любовница.
Моя Лера и Марго были самыми красивыми девушками в институте, и это было не только моё мнение.  Обе стройные, высокие, длинноногие, с одинаковыми стрижками под Мерей Матье, и к тому же ещё и умные. Характер у Леры был спокойный и рассудительный, а Марго отличалась напористостью и инициативой. Я был влюблён в Леру, хотя Марго мне всегда очень нравилась. Потом, когда мы с Лерой поженились, Марго стала нашей частой гостьей, и мы втроём весело проводили вечера. Марго обладала тонким чувством юмора, могла очень точно охарактеризовать любое событие и так его прокомментировать, что мы со смеху покатывались.
 Наша связь при молодой жене произошла случайно, если такое вообще может быть случайным. Во всяком случае, с моей стороны это не было целенаправленным поступком. Думаю, что для Марго тоже. Пожалуй, мы оба были жертвой стечения обстоятельств и спонтанной страсти, и только единожды согрешили сознательно, по взаимному влечению. Собственно, у нас и было- то всего две близости. Потом состоялся откровенный разговор, в котором мы оба пришли к выводу, что наша связь - серьёзная ошибка. В дальнейшем мы поддерживали только дружеские отношения.
 В первый раз всё произошло на даче Лериных стариков – последнее время они жили там постоянно.Дело было весной, на день Победы. Накануне Лера почувствовала себя неважно – она простыла и делала всё возможное, чтобы не заболеть по- настоящему, но от поездки не отказалась – не хотела огорчать родителей. Приехали мы как раз к началу трансляции парада. Мой тесть встретил нас на удивление радушно, хотя к этому времени наши отношения стали потихоньку портиться.  День Победы был единственным праздником, который он признавал и всегда отмечал с размахом. За давностью лет я забыл подробности, но хорошо помню, что мы  постоянно что-то пили, ели, гуляли по весеннему лесу, снова пили и ели, а вечером мой неутомимый тесть затеял шашлыки.  Вот тут- то он развернулся не на шутку и спиртное вообще полилось рекой. Объективности ради надо сказать, что пили в основном мы с тестем, а пить я умею.Но мне ли было тягаться с ним и с его армейской закалкой.В общем, к полуночи я был основательно пьян,а наш генерал подшучивал надо мной, называя слабаком.В конце концов, Лера с Марго помогли мне подняться в комнату и уложили спать – к этому моменту я уже ничего не соображал. Проснулся я часа через три, просто захотел в туалет. Я поднялся, с трудом сообразив, что нахожусь в кабинете тестя, и направился в туалет, который находился на первом этаже. На обратном пути я зашёл на кухню и залпом выпил пол чайника воды. Потом поднялся на второй этаж и в потёмках с трудом нащупал дверь нашей с Лерой комнаты. Алкоголь ещё во всю гулял у меня в крови, голова гудела и отказывалась соображать, двигался я механически, как говорят, на автопилоте. Находясь в таком полуобморочном состоянии, я напрочь забыл, что ночую сегодня в кабинете тестя.Пока ходил подмёрз и,оказавшись под одеялом рядом с горячим телом Леры,с удовольствием прижался к нему.Затем,устраиваясь поудобней, скорее, по привычке, чем специально, положил руку на её обнажённую грудь. Реакция Леры была незамедлительной – она так активно ответила на мою, в сущности, безобидную ласку, что я тут же завёлся, позабыв обо всём на свете. Лера стала выделывать такие вещи, от которых кровь в моих хмельных жилах забурлила,а желание так шибануло в  голову, что я даже не удосужился задаться вопросом: с чего вдруг моя жена прибегает к таким утончённым ласкам, хотя до этого большой активностью в постели не отличалась. Нет, я не хочу сказать, что Лера была скучной в сексе. Даже наоборот, она всегда с желанием шла на разные сексуальные эксперименты и вообще,была женщиной темпераментной, но для этого мне надо было как следует её завести, а то, что творилось между нами той ночью можно было назвать одним словом – фантастика. В причинах таких перемен я разобрался быстро – это была не Лера, это была Марго. Но откуда же я мог знать, что они поменялись комнатами из-за обыкновенной электрической розетки, которая в нашей комнате находилась очень далеко от кровати, а в гостевой - буквально на расстоянии вытянутой руки,что было очень удобно для Леры,так как она из-за болезни привезла с собой электрогрелку и синюю лампу. Так Марго оказалась в нашей кровати, в которую я завалился с пьяных глаз.  Конечно, мои утверждения могут показаться сомнительными, но только для стороннего человека. После, ища оправдания своему поступку, я приводил следующие аргументы в свою пользу: я был пьян до скотского состояния; моя Лера и Марго были так схожи фигурами, причёсками, даже запахом духов, что ошибиться было проще простого;  ночь за окном была чёрной, непроглядной настолько, что я пока дошёл до кровати, зацепил ногами всё, что только можно было зацепить.  Моё заблуждение длилось до того момента пока голова моей якобы жены не оказалась внизу моего живота. Я не буду говорить, что Лера не пользовалась этим приёмом, но делала она это как-то робко и неумело, а то, что тогда происходило со мной, было исполнено просто виртуозно. И были ещё мимолётные мелочи, по которым я понял, что рядом со мной не Лера. Стоило мне только понять это, как кровь пуще прежнего закипела во мне, а слабую мысль о том,как такое могло случиться,я малодушно отодвинул на потом.Да,я оказался слаб, не смог устоять   перед искушением. Всё это так, всё верно. Но хотел бы я посмотреть на того мужчину, который находясь во хмелю, и сообразив, что рядом с ним не его жена,а другая женщина, да ещё которая, в добавок ко всему, столь активно просит секса, оттолкнул бы её и с гордо поднятой головой вышел из комнаты.Не спорю, возможно есть такие, но я не из их числа и потому не удержался от соблазна. Отца Сергия из меня никогда не получится.  Как долго длилась наша близость, сказать сложно.  Во всяком случае, за это время Марго с десяток раз взлетела к вершине блаженства, но по- прежнему продолжала горячо шептать мне в темноте одну и ту же просьбу: - Не спеши, умоляю тебя, подожди, потерпи капельку, я ещё хочу тебя…. И я терпел из последних сил, сам удивляясь, откуда во мне столько силы воли и самообладания. Я уже готов был взорваться изнутри, когда она прошептала: - Хочу, чтобы мы вместе ….  Это прозвучало как команда, и я смог, наконец, отпустить свои внутренние тормоза. Но прежде, чем это произошло, Марго движением тела дала понять, что хочет оказаться подо мной. Мои толчки были такой силы, что массивная кровать заскрипела в такт движениям, и спустя короткое время, я как будто потерял сознание – оргазма такой силы я раньше никогда не испытывал. Моё состояние блаженного небытия длилось мгновение, но я успел заметить, что происходило с Марго.  Тело её забилось в конвульсиях, выгнулась, не смотря на мой вес, потом она судорожно задрожала и, наконец, издала такой сладострастный и продолжительный стон, что я не на шутку испугался – её вопль мог не только разбудить весь дом, но и поднять спящих на соседней улице. Однако, мои опасения оказались напрасными – вокруг всё было тихо.
- А теперь уходи, - услышал я неожиданно холодный голос Марго. Я поднялся и в серых предрассветных сумерках вышел из комнаты.
Утро следующего дня было под стать моему состоянию. Низкие тяжёлые тучи плыли по серому небу и из них сыпал нудный непрекращающийся мелкий дождь. На родню, особенно на Леру, я старался не смотреть, но все отнесли моё настроение на счёт похмелья. Тесть старался влить в меня коньяк и капустный рассол, тёща смотрела волчицей, но заставила выпить несколько бокалов куриного бульона, Лера, молча, сочувствовала мне и только Марго выглядела так, словно ночного приключения не было вовсе. 
Второй раз наша близость случилась, когда Леру отправили в командировку. К тому времени она уже была беременна Оксанкой, но срок был небольшой, и потому Лера решила не отказываться от поездки. В командировку они выехали целой комиссией, и вернуться должны были только через месяц – им предстояло принять какую-то сложную аппаратуру, а для этого требовалось провести целый ряд различных испытаний.Я тогда работал в конструкторском бюро.И вот однажды, вернувшись с работы домой, я поел на скорую руку и уже собирался завалиться на диван с книжкой, как раздался звонок в дверь.  На пороге стояла Марго.
- Я не помешала? – спросила она.
- Марго,ну что ты глупости говоришь? Привет, проходи, – ответил я и посторонился.
Мы сидели долго - назавтра был выходной, и спешить нам было некуда. Марго и до этого часто к нам забегала, уже после истории на даче, но мы с ней вели себя так, будто между нами ничего не было.  Даже оставаясь довольно долго вдвоём, пока ждали Леру с работы, мы никогда не касались в разговорах темы той ночи.
 Весь вечер мы просто болтали о наших делах, делились новостями и спорили о всяких пустяках.  Я несколько раз варил кофе, и мы под него выпили бутылочку коньяка, принесённую Марго.Дальше всё было, как в дешёвом романе: мы стали целоваться глубоко и подолгу, наши ласки и объятия перестали быть сдержанными, а желание немедленной близости нарастало с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Если той дачной ночью всё происходило в кромешной темноте, то теперь я видел разгорячённое лицо Марго, слышал её прерывистое дыхание и чувствовал, как она дрожит от неуёмного возбуждения.  От всего увиденного я распалился ещё больше. В какой-то момент она выдохнула:
 – Прости меня, я знаю, что делаю подло, но это выше моих сил, - дрожащим голосом прошептала она.
 Ещё какое-то время в моей голове билась слабая мысль о невозможности того, что неминуемо должно было последовать за этим, но я уже говорил, отца Сергия из меня не получится, и подхватив Марго на руки, я понёс её на диван…
 
     … - Марго, ты где, откуда звонишь? – спросил я, сдавленным от волнения голосом.
- Эд, чего ты так растерялся? Пока я в другом городе, у меня турне с показом коллекции, но скоро буду в ваших краях.  Я запланировала выставку в вашем городе. Хочу после всех дел повидать тебя и Оксанку. Ты не возражаешь?
- Как я могу возражать и почему мне нельзя растеряться? Мы сколько лет не виделись?
- По-настоящему - с похорон Леры. Мои наезды на её дни рождения не в счёт, пара часов с вами - это не встреча. Как там Оксанка, поди уже девица?
- Ещё какая!
- Как же мне хочется вас повидать!
- Так в чём дело?
- Смешной ты, Эд.  Я буду проводить выставку, а это значит, что у меня не будет ни одной свободной минуты.
-А после? Или твоё турне продолжится?
-- Нет, на вашем городе оно заканчивается.
- Ну и отлично, тогда и увидимся. Когда тебя ждать?
- Следи за афишами, пока сама точно не знаю, но планирую дней через пять, может чуть больше.
- Вот и хорошо, я как раз буду в городе.
- Эд, - немного помолчав, продолжила она, – ваша дача ещё жива?
- Да что с ней станется? Это же не дача, это цитадель, она ещё всех нас переживёт. А почему ты спросила про неё?
- Понимаешь, как-то меня посетило одно странное и навязчивое желание. Я почувствовала, что страшно устала, просто выдохлась тащить на себе весь этот бизнес. Я три года не отдыхала, имею право передохнуть? Но дело в том, что я не хочу ни в какой Египет, надоела мне эта заграница с её отелями, пляжами и прочей пятизвёздочной мурой. Я на природу хочу, на нашу родимую природу со всем её раздольем, комарами, тихой речкой и коровками на лугу. Вот я и подумала о вашей даче.Эд,дорогой, ну пригласи меня, пожалуйста, на свою дачу.
- Марго, да я с радостью! Приезжай, конечно, и живи, сколько хочешь. Там как раз сейчас Оксанка и Стас. Ты Стаса-то помнишь?
- Стаса? Ах, да, вспомнила.
- Ну вот, они там вместе, так что ты будешь кстати.
- Спасибо тебе, я очень надеялась, что ты мне не откажешь, – сказала Марго и, помолчав мгновение, словно взвешивая свой вопрос, спросила:
 – Эд, а ты не женился? Просто мне будет неудобно смущать тебя своим присутствием.
- А, как сама думаешь, женат я?
- Не знаю, но мне почему-то кажется, что нет. Может, просто потому, что не могу представить рядом с тобой никого, кроме Леры?
- Ты правильно подумала -  я не женат. И судя по твоей просьбе, ты тоже не замужем.
 -- Угадал, не замужем и никогда не была.
- Позволь нескромный вопрос: почему? Всегда хотел спросить тебя об этом, но как-то не решался.
- А позволь мне на него не отвечать?
- Твоё право, не хочешь -  не отвечай.
- Ну что, тогда до встречи?
- До встречи и я буду ждать тебя с нетерпением.
- Да неужели? – это была прежняя Марго: умная, ироничная, всё понимающая и оттого ещё более притягательная.
- Ладно, Марго, за твоим сарказмом мне слышится одиночество, усталость и какая-то безысходность. Ты как приедешь, сразу позвони.
- Я всегда знала, что ты умный, проницательный мужчина, – засмеялась она и положила трубку. Интересно, почему после этого неожиданного звонка внутри у меня всё запело?



                Марго

      … В Эда я влюбилась мгновенно, как только увидела его. Есть такое выражение - «любовь с первого взгляда», но это, наверное, не совсем то, что произошло со мной. У меня это случилось, как озарение, как удар молнии или как внезапная смерть. Произошло всё в нашей институтской библиотеке. За мной в очереди к столу, за которым сидела библиотекарь, стоял высокий парень с выразительным лицом. Вернее, лицо у него было обычное, худощавое, с тонкими чертами,симпатичное, а нос с небольшой горбинкой придавал ему мужественный вид.  Его нельзя было назвать красавцем, но в нём было что-то такое, от чего мне хотелось на него смотреть и смотреть. Я оглянулась на парня только потому, что проходившая мимо меня девушка засмотрелась в книгу, которую листала на ходу, нечаянно задела меня плечом и я, отшатнувшись, наступила парню на ногу. Девушка засуетилась, стала просить прощения, а я в свою очередь повернулась к нему и извинилась. Именно в это мгновение, в эти доли секунды и произошло то, о чём я говорю. Что  меня так поразило в нём, я не знаю: парень как парень, симпатичный, прилично одетый, не шикарно, но со вкусом. Брюнет, волосы чуть удлинённые, ухоженные - вот, пожалуй, и всё, что можно было о нём сказать. В ответ на мои извинения парень улыбнулся, сказал, что готов терпеть от такой девушки, как я всё, что угодно и на этом наш короткий разговор закончился. Я снова стала в очередь, но моё сердце уже колотилось, меня охватило какое-то странное, необъяснимое чувство волнения, а голова была занята лихорадочными поисками какого-нибудь предлога для знакомства. В тот момент я ещё не осознавала, что влюбилась, но желание познакомиться было таким сильным, словно это был вопрос жизни и смерти. Мои панические поиски повода для начала разговора ни к чему не привели – я слишком была взволнована, поэтому, не придумав ничего лучшего, просто повернулась к парню и поинтересовалась который час. После библиотеки не прошло и двадцати минут, как я через своих знакомых знала о парне всё, что только можно узнать за такой короткий промежуток времени.Из всей информации, собранной мною, самым главным было то, что он не женат и никто не мог припомнить, как выглядит его девушка, а это означало, что, скорее всего, её просто не существовало вовсе. Кроме этого, я узнала с какого он факультета, с какого курса и где живёт. Весь остаток дня я находилась в очень возбуждённом состоянии. Я постоянно что-то забывала, всё время роняла то конспекты, то ручки, много и беспричинно смеялась, а к вечеру у меня вообще поднялась температура. Свой следующий день я провела в библиотеке в тайной надежде встретить его там. Но он всё не появлялся и я, изнывая от нетерпения, ринулась искать его по всему институту. Я заглядывала в аудитории, в институтскую столовую, как ненормальная бегала по коридорам, и выдохшись, уселась на широкий подоконник, чтобы немного передохнуть и привести в порядок свои мысли. Тут-то я его и увидела, он опять шёл в библиотеку. Я сорвалась с подоконника и кинулась искать Лерку, мне жутко хотелось похвастаться перед моей лучшей и единственной подругой объектом своей внезапной страсти. До этого я ей ничего не говорила, хотя очень хотелось – пусть это будет для неё сюрпризом. Леру я нашла возле нашей аудитории. Она стояла в окружении сокурсниц, и они что-то бурно обсуждали. Схватив за руку, я потащила её в библиотеку под тем предлогом, что хочу показать ей одного парня, якобы мне нужна была её оценка. Я и на этот раз промолчала о своих чувствах. Он сидел за столом и что-то выписывал в тетрадь.  Войдя в библиотеку, мы пошли в его сторону, я легонько толкнула Леру в бок и показала глазами на парня. В это момент он поднял голову, узнал меня, и улыбнувшись, встал из-за стола. Мы остановились, тихонько поздоровались,и я представила Леру. Одним словом, так мы познакомились.Оказалось,что парня зовут Эдуардом, но он попросил называть его просто Эдом – так ему было привычнее.Сколько раз после этого я проклинала себя, сколько раз ревела до истерики,вспоминая ту свою неосмотрительность, но разве тогда я могла предположить,что знакомство в библиотеке исковеркает всю мою жизнь?  Случилось то, чего не должно было случиться: Эд влюбился, но только не в меня, а в мою дорогую подругу.  Что я могла сделать? Попытаться отбить Эда? Ну, уж нет – это была бы вторая моя глупость. Я прекрасно видела, насколько они влюблены, и попытайся я завладеть Эдом,скорее всего, потеряла бы и Эда, и Лерку. Что мне оставалось? Просто быть рядом с ними, смириться со своей участью,но как перестать любить? Безответная любовь - это тяжёлая ноша, и я это понимала, но что сделаешь, если судьба так распорядилась. Их роман развивался на моих глазах. Я видела счастливое Леркино лицо, её блуждающую улыбку и чувствовала насколько это серьёзно. Одно хорошо - Лера по своей натуре была закрытым человеком и я находилась в неведении об интимных подробностях их свиданий. Если бы она в порыве чувств поделилась бы со мной какими-то секретами, то скорее всего, я бы не сдержалась и выдала себя с головой. Мне и без того было плохо, но я держалась как могла. Однако когда   Лера сообщила мне по телефону,что Эд сделал ей предложение, а она согласилась и скоро у них свадьба, мне стало плохо в прямом смысле этого слова – перед глазами возникла серебристо-белая пелена, звуки исчезли, а дальше я уже ничего не помнила, я потеряла сознание. После пришлось врать, что просто пропала связь. Потом была их свадьба, на которой я веселилась во всю, только моё веселье больше походило на безумство. Когда мне становилось невмоготу, я куда-нибудь убегала, и там наревевшись навзрыд, немного успокаивалась и снова возвращалась к гостям.Со свадьбы я уехала одной из первых,сославшись на то, что на радостях немного перебрала и что мне срочно надо в постель.Я действительно поехала домой, но не одна, а с каким-то мужиком. Дома я так неистово предалась с ним любви, что он под утро вызвал такси и сбежал от меня в буквальном смысле слова. Потом я долго сидела одна голая за столом, пила водку и ревела белугой, проклиная себя и свою судьбу.Утром мне было настолько плохо, что я от этого испытывала мазохистское удовлетворение – я словно мстила себе, мстила жестоко,безжалостно, даже готова была умереть. Второй свадебный день прошёл у меня ещё хлеще. Гости стали разъезжаться рано и я вместе с ними попрощалась с молодыми. Конечно же,я поехала домой, только на этот раз не с одним, а сразу с двумя мужиками. Я опять была пьяна, и у меня было двое мужчин. Но ведь в том-то и была моя задумка, мне надо было чем хуже, тем лучше. Мне хотелось вываляться в грязи с головы до ног, унизить себя, растоптать и сделать всё это только для того, чтобы поставить точку на этом периоде жизни, сделать невозможным продолжение моей любви к Эду, а после очиститься, отмыться, прийти в себя, чтобы затем начать новую жизнь.
После свадьбы я старалась как можно реже видеться с моими друзьями, но они ничего не знали о моих страданиях, даже не подозревали, какие душевные терзания я переживаю, и постоянно звали меня в гости. Сначала я иногда навещала их, потом стала бывать чаще, а со временем мои визиты превратились в наш общий уклад жизни. Мы все праздники отмечали втроём, правда, иногда Эд приглашал в гости своего давнего приятеля Стаса, но это случалось крайне редко. Через некоторое время я с радостью стала отмечать, что моя душевная боль постепенно куда-то уходит. И вот однажды мы снова собрались втроём, чтобы отметить Новый год. Праздник удался – мы  весело провели новогоднюю ночь. Наступило утро, даже ещё не утро, а такое время, когда ночная темнота сменяется предрассветными сумерками. Часы показывали половину седьмого, мы к этому времени уже устали и решили закончить наш праздник. Ночевать я осталась у Леры с Эдом. Переодевшись в захваченный из дома халат, я прошла в ванную, приняла душ и, вернувшись в свою комнату, быстро разделась и легла. Не успела я задремать, как за стенкой послышалась  какая-то возня, подозрительно заскрипела старая кровать, а следом послышались сладострастные Леркины стоны. Боже, что тут со мной стало твориться. Я изнывала от желания, кровь словно закипела в моих жилах, испарина покрыло всё тело. Я затыкала уши, накрывала голову подушкой, корчилась на кровати как в судорогах, но моё воображение рисовало всё новые и новые картинки близости Эда, только не с Лерой, а со мной. Какое желание охватило меня в тот момент -невозможно передать словами. Мне стало казаться, что если я сейчас ничего не сделаю, то ещё чуть- чуть и меня разорвёт изнутри. Леркины стоны слышались всё громче, кровать неимоверно скрипела и я не выдержала:моя рука скользнула под одеяло.Мне не потребовалось много времени, чтобы добиться результата. Я инстинктивно сжалась клубком, стараясь заглушить свой вопль блаженства подушкой. Уже после я поняла, что именно подстегнуло меня: Лерка истошно завопила чуть раньше и это мгновенно сработало. Второй подобный случай произошёл летом. Меня пригласили на выходные дни отдохнуть на даче. В это время родители Леры уехали куда-то в Крым и мы могли отлично провести все дни на природе. Но до обеда субботы у меня были дела и Лера с Эдом уехали без меня. Я на электричке добралась до их полустанка, а там пешком, через лес, и вот она -  знаменитая генеральская дача. Подойдя к веранде, я подёргала дверь, но она оказалась закрытой. Это меня не обеспокоило – они знали, что я еду за ними следом и не могли далеко уйти, надо просто их подождать. От нечего делать я захотела побродить по участку. День был великолепный, солнечный, от нагретых сосен исходил хвойный аромат. В этот момент я заметила, что из трубы бани вьётся слабый дымок – значит мои голубки там. Я вошла в предбанник. На лавочке лежал Леркин халат, спортивная одежда Эда, а рядом на крючке висело большое банное полотенце. Я только хотела спросить у них,куда они спрятали ключи.Набрав в лёгкие побольше воздуха, чтобы меня было лучше слышно через дверь, я уже было открыла рот, но в ту же секунду из-за двери парилки до моего слуха донеслись уже так хорошо мне знакомые Леркины стенания. Мной моментально овладело возбуждение, от сексуального волнения кровь застучала в висках, а ноги задрожали. Дальнейшие мои действия были инстинктивными, желание немедленной близости отключило мой рассудок и я, привалившись к бревенчатой стене предбанника, рванула молнию на своих джинсах. К слову сказать,в то утро я была вовсе не голодна в сексуальном смысле – всю предыдущую ночь я провела с любовником, у которого был такой потенциал, что я решила сделать его своим постоянным партнёром, мне только оставалось научить его заниматься любовью так,как хотелось мне. И вот теперь, я во второй раз стала невольной свидетельницей близости моего любимого мужчины с женой, как и в новогоднюю ночь. Все мои действия были неосознанные, мной руководила страсть и дикое желание хотя бы в воображении оказаться на месте своей подруги. Дальше всё произошло,как и зимой: прошло несколько мгновений, раздался Леркин заключительный протяжный крик, и тут же во мне взорвалась целая вселенная. Я плохо помню, как пошатываясь, вышла из бани, доплелась до веранды и там рухнула на ступеньки крыльца в полном изнеможении. 
После случая в бане я окончательно убедилась, что моя любовь к Эду никуда не делась, она осталась во мне, укоренилась и превратилась в моё второе «я». Эд незримо присутствовал во всех моих делах. По ночам я грезила им, ублажая не столько своё желание,сколько собственные мечты о нём.Даже находясь в постели с другим мужчиной,я продолжала мечтать об Эде,моём единственномлюбимом,очень желанном,но совершенно недоступном мужчине.А дальше случилось то, что стало отправной точкой в перемене всей моей жизни. Теперь я просто уверена, что после тех событий, которые последовали за историей в бане, моя жизнь потекла по совершенно иному руслу.Это случилось опять же на даче. Были майские праздники, День Победы. Мы хорошо отдохнули, нагулялись по лесу, насладились природой и шашлыками и уже ночью разбрелись по комнатам.Эд в этот день крепко перебрал, но я считаю, что это была не его вина: его тесть был мужчиной стойким, тренированным, наверное, мог перепить любого и постоянно требовал, чтобы Эд непременно поднимал с ним рюмку за Победу. В итоге, мы с Лерой подняли Эда чуть живого на второй этаж и уложили на диван в кабинете тестя: Лерка сказала, что Эд, когда выпьет, начинает сильно храпеть. Меня же отправили ночевать в комнату Леры, там же на втором этаже, а она сама пошла спать в гостевую, там была электрическая розетка для её грелки. Несмотря на то, что день выдался длинным, уснуть я никак не могла. Я проваливалась в дремоту, потом просыпалась, снова уплывала в какие-то странные видения и проснувшись, опять пыталась заснуть. Вдруг мне послышались неуверенные шаги в коридоре. Я прислушалась и поняла, что кто-то осторожно направляется к моей двери. Затем дверь тихо открылась, и я увидела едва различимый силуэт. Пугаться мне было некого, я знала, что в доме только свои. Тёмный силуэт в одних трусах приблизился к кровати и я, наконец, по фигуре догадалась, кто это был. Ну, конечно же, это был Эд. Он осторожно приподнял край одеяла и быстро под нег юркнул. Я в первый момент опешила – неужели же он решился на такой шаг? Но, тут же отбросила эту дикую мысль. А тем временем Эд прижался своим холодным телом ко мне и затих. Я лежала не шелохнувшись, не понимая, что происходит. Затем Эд зашевелился, укладываясь поудобнее, и неожиданно положил свою прохладную ладонь на мою грудь. В этот момент я всё поняла: он, видимо, был в туалете, а затем, находясь в полу вменяемом состоянии, просто забыл, где спал до этого. Во всяком случае, его поведение говорило об этом. Дальше мной руководил дикий инстинкт и решительное желание исполнить свою мечту пусть даже таким воровским способом. Я действовала так, как мне подсказывала моя природа и мой опыт. Меня страшила только одна мысль: как бы он не спохватился и не убежал,поняв,что рядом с ним не жена,а другая женщина. Поэтому я сделала всё, на что только была способна. Через некоторое время я поняла,что Эд очень возбуждён и теперь вряд ли захочет сбежать.О боже,с каким наслаждением я целовала всё его тело,каждую клеточку.Через свои ласки,поцелуи и через нежность рук и губ я пыталась сказать Эду всё,что не могла высказать впрямую.Эд оказался крепким мужчиной и чем больше наслаждения он мне давал, тем больше мне хотелось его продлить. Я испытала несколько очень ярких, сильнейших взлётов, каких не испытывала ни с одним мужчиной. Я даже не подозревала, что способна на такие взрывные ощущения. Но рано или поздно любое счастье заканчивается, больше я не могла мучить своего любимого, только попросила, чтобы наш финальный аккорд был одновременным. Эд и тут оказался мужиком – на нас обрушилось небо, и я на какое-то мгновение умерла. Придя в себя, я тут же попросила Эда уйти – наша ночь закончилась, и нечего было рвать себе душу. Наутро я готова была порхать от счастья,но старалась ничем своей радости не выдать. Я действительно была невероятно счастлива тем, что пусть хоть один раз в жизни, но всё – таки была со своим любимым мужчиной, принадлежала ему, а он был со мной и во мне.
       После случая на даче я всё чаще стала задумываться над тем,как мне  жить дальше, что делать со своей несчастной любовью? Ждать, а вдруг они разведутся? Глупость несусветная – Лерка с Эдом из той категории людей, для которых слова развод просто не существует. Так на что же мне надеяться? Сами собой мои чувства к Эду не пройдут – теперь это было ясно. Тогда получается, что мне самой надо что-то менять в этой жизни, но что?  И вот тогда после долгих раздумий решение пришло само собой – мне надо было навсегда порвать отношения с моими друзьями: пусть живут своей жизнью, а мне надо жить своей. Как это сделать? Да очень просто, с одной стороны, и невероятно трудно с другой. Прежде всего, необходимо покинуть этот город. Я давно хотела серьёзно заняться тем, что мне больше всего нравится в жизни – созданием новых моделей женской одежды. Решение было принято. Я созвонилась со своими родственниками в Москве, нашла школу дизайна, где обучают модельному бизнесу, и удачно продав свою квартиру, рванула в столицу. О том, что я навсегда уезжаю из города моей юности, я сообщила друзьям в последний момент. Но моему отъезду предшествовало ещё одно очень важное событие. Дело в том, что как только я решилась на переезд, мне тут же до смерти захотелось ещё раз побыть с Эдом. Я хорошо понимала, что это подло, гнусно, что так лучшие подруги не поступают, но чем дольше во мне происходила борьба, тем отчётливее я понимала, что без этого уехать просто не смогу. Мне нужна была окончательная, жирная точка на моей прошлой жизни. И мне было необходимо её поставить. И я её поставила.
      Леркина командировка подходила к концу, мне надо было торопиться. И вот как-то в пятницу я пришла к Эду. Мы весь вечер болтали о пустяках, рассказывали анекдоты, пили кофе с принесённым мной коньяком, и я уже стала не на шутку опасаться, что Эд не соблазнится на мою уловку. Но видимо в нём тоже происходила борьба, поэтому, как только я дала понять, что мне пора уходить, он привлёк меня к себе, обнял и поцеловал таким страстным поцелуем, что у меня от желания  закружилась голова …

    … Итак, прошло долгих шестнадцать лет с тех самых памятных для меня событий. Теперь у меня есть собственное модельное агентство, есть насыщенная жизнь, достаток, нет только одного – женского счастья. За все минувшие года я так никого и не полюбила. Недостатка в мужчинах я не испытывала, но выйти замуж ни за одного из них не собралась. Эд настолько заполнил всю мою внутреннюю жизнь, что ни о ком другом я не помышляла.
Когда умерла Лера, я не посмела приблизиться к Эду. После похорон мы просидели с ним всю ночь, на протяжении которой он говорил только об одном – о своей любви к Лере. Это была ночь его исповеди, во время которой я поняла, что была и останусь лишней в его жизни. А всю предыдущую ночь я провела у гроба моей подруги и только один Бог знает, как я просила у Леры прощения, целуя её холодные руки. Уехала я на следующий день после похорон и потом старалась приезжать к Эду и маленькой Оксанке только на Лерин день рождения.
    … В этот год во мне что-то сломалось, я вдруг почувствовала такую смертельную усталость, что потеряла к работе всякий интерес, мне всё стало безразлично и не хотелось ничего, кроме покоя. В телефонном разговоре с Эдом я вовсе не лукавила, говоря, что не хочу никакой заграницы. Более того, я уже поручила своему секретарю обзвонить разные турагентства,которые предлагали деревенский отдых, как неожиданно вспомнила про дачу Эда. Эта идея показалась мне настолько заманчивой, что взвесив все за и против, я всё-таки решилась ему позвонить. Не точна я была лишь в одном: город моей молодости не входил в планы турне. Но что может остановить человека, если его желание становится целью? С этого момента я ни о чём другом  думать уже не могла. Мне не терпелось скорее приехать к ним, провести презентацию и, поручив проведение самой выставки помощникам, быстрее сбежать на дачу.



                Оксана
               
       Мой ангел позвонил мне когда часы показывали половину первого. Проводив папку, я снова поднялась в комнату, прилегла с книжной и незаметно для себя уснула.  Проснулась я оттого, что кто-то заглянул ко мне в комнату.
- Ваше величество, вы уже соизволили открыть глазки?  Там по телефону опять спрашивают вас. Что мне ответить?
- А кто спрашивает? – после сна я никак не могла включиться в реальность.
- Кто же ещё может трезвонить три раза к ряду, кроме твоего ангела сизокрылого.
- Он звонил? – подскочила я.
- Неоднократно.
- Ну что же вы меня не разбудили?
- А зачем? Кому действительно надо, перезвонит ещё раз.
Я сорвалась с постели и бегом кинулась к телефону.
- Митя, это вы?
- Как ваше самочувствие, избранная? - услышала  я бархатный голос, желаннее которого не было на свете.
- Как у цыплёнка тапака, - ответила я.
- Очень образное сравнение, - засмеявшись, ответил Митя. - Чем может вам помочь ваш ангел?
- Ну, раз вы ангел, значит, вы действительно можете всё?
- Клянусь небесами!
- Тогда я хочу клубники, а после погулять по лесу,- от восторга, который бурлил во мне, говорить разумно я не могла.
- И это всё? Ну почему даже избранные могут быть такими скучными?
- А вам этого кажется мало?  Не искушайте судьбу, вдруг я захочу ещё чего-нибудь необыкновенного? Знаете, как потом будет обидно разочароваться в  способностях своего ангела- хранителя.                               
- В таком случае прошу учесть, что мне на выполнение вашей просьбы потребуется некоторое время – я ведь ещё не настоящий ангел, я только учусь.
- Я готова подождать, тем более, что сейчас не в состоянии выглядеть как подобает избранной.
       Я собиралась на первое в своей жизни настоящее свидание, да ещё с парнем, в которого влюбилась. Это было не таким простым делом. Я же хотела быть обворожительной и неотразимой, а ещё мне хотелось выглядеть чуточку постарше. Учитывая состояние моей спины и ног, мне пришлось проявить немалую изобретательность, чтобы достичь нужного результата. Ни о каком лифчике и речи не могло быть, а моя любимая обтягивающая майка осталась лежать без дела на постели. Сперва я кое- как натянула её, но, посмотрев на себя в зеркало, поняла, что это слишком – мои соски торчали так откровенно, что это больше походило на специальную демонстрацию. Пришлось доставать из чемодана сарафан, включать утюг и выглаживать все его складочки, лямочки, оборочки, а такое занятие требует времени и терпения. Я уже была почти готова, когда в дверь постучали.
- Войдите, – крикнула я, будучи уверенной, что это Стас. Дверь открылась и на пороги я увидела моего ангела. Он стоял, смущённо улыбаясь, а за его спиной возвышался Стас. Я с удивлением уставилась на эту парочку.
- Проходи, – сказал Стас и похлопал Митю по плечу.
- Я так понимаю, что это и есть тот самый загадочный ангел, который вчера так бездарно пытался тебя спасти, а сегодня, как истинный небожитель, правда без крыльев, хотел влететь через окно в твою комнату, но попал ко мне. Это было забавно, но неосмотрительно с его стороны, ведь я мог неправильно понять этот манёвр. Так что, Оксана, передаю его тебе с рук на руки в целости и сохранности, – сказал Стас и прежде, чем уйти, показал из-за Митиной спины большой палец – я всегда знала, что Стас - наш человек.
- Ты что, правда влез в окно? – спросила я и не заметила, как перешла с ним на ты.
- Да. Мне так проще приземляться.
- Понятно. Тогда пошли гулять?
- А как же первое желание? – Митя был явно удивлён.
- Это про клубнику, что ли? Да я же пошутила – ну какая клубника в это время? Ей ещё рано.
- Тогда прошу осторожнее с пожеланиями, мне пришлось за ней слетать в Голландию. Шутка ли?
Я оторопело уставилась на Митю, а он достал из-за спины прозрачную пластиковую коробочку, доверху заполненную крупной ярко- красной клубникой. Я была так поражена этим внезапным сюрпризом, что от восторга совершенно неожиданно для себя бросилась Мите на шею и поцеловала его в щёку. Он немного смутился, даже покраснел, но сделал вид, что не обратил внимания на приступ моего телячьего восторга.
-  Митя, да ты с ума сошёл, я же и в правду пошутила, - воскликнула я, хотя моё сердечко затрепетало от удовольствия.
- Даже шутка избранной для нас,ангелов,– закон, – ответил Митя.
Мы долго гуляли. Мне было так хорошо, что я совсем не чувствовала усталости. Я собрала огромный букет полевых цветов,а Митя помогал мне.А ещё мы говорили…  Ну, ладно, говорила в основном я, а он улыбался и молча слушал моё счастливое щебетание, лишь иногда вставляя свои комментарии, от которых я хохотала до колик в боку, а на моей спине что-то лопалось и она всё время чесалась.  Во время прогулки я выяснила, что Мите двадцать два года, этим летом он заканчивает институт и получает диплом инженера. Скажу честно, что это меня огорчило и обрадовало одновременно. Огорчило потому, что рядом с ним находятся взрослые девушки, наверняка красивые, умные и куда более искушённые в любовных интригах, чем я. Вот тогда-то я впервые почувствовала и поняла, что такое укол ревности.Но с другой стороны,он взрослый молодой человек, даже молодой мужчина, без пяти минут инженер, а идёт со мной рядом и это не могло не льстить мне.Митя проводил меня до калитки, и мы договорились ближе к вечеру созвониться. После я поняла, что именно меня немного расстроило на прогулке. Пока мы гуляли по лесу, собирали на поляне цветы, я всё ждала, что Митя меня поцелует, не по-настоящему, не взасос, как выражались мои подружки, а нежно, с перспективой на будущее. Но этого не произошло, и поэтому я чуть-чуть  была огорчена – ангелы должны не только исполнять просьбы избранных, но и угадывать их желания.



                Стас


       Почему мне так грустно? Я смотрел с балкона как к калитке подходят Оксана с Митей, как они прощаются и как Оксанка неторопливо идёт по бетонной дорожке к дому, а парень тем временем смотрит ей в след. Мне не понравилось, как он провожал её взглядом, потому что этот взгляд был направлен не туда, куда нужно. А может мне это только показалось? Мы обменялись с Оксанкой шуточными приветствиями, и она вошла в дом. В чём дело?  Почему у меня возникло это щемящее чувство тоски? Я не сентиментален, желания продолжения рода тоже не испытываю, но глядя на Оксану я вдруг почувствовал свою непричастность ко всему происходящему. Возникло ощущение ненужности, вроде как я - сторонний наблюдатель. Жизнь бурно проносится где-то   рядом и ей всё равно есть я или меня нет. А может быть, это возраст заговорил во мне? Вон у Эда есть его Оксанка и, кажется, совсем недавно мы отмечали её рождение, а сейчас ей уже семнадцатый год. В сорок лет рановато говорить о старости, но всё-таки, что останется после меня? Мои работы, квартиры и счёт в банке, если, конечно, к тому времени на нём что-нибудь ещё будет? Но с другой стороны, мне нравится, как я живу.Меня устраивает моя свобода,я никому и ничем не обязан, не страдаю от одиночества и отсутствия любви. Так чего же мне не хватает, какого рожна мне ещё надо? Почему же, в конце концов, мне так грустно сегодня?
- Стас, а почему вы такой печальный? – услышал я за спиной голос Оксаны.
- Разве?
- Не притворяйтесь, я заметила это когда ещё шла по дорожке.
- Да вот, задумался о смысле жизни, о её быстротечности и вообще,  -  попытался отшутиться я.
Оксана задумалась, потом как-то странно посмотрев на меня, спросила:
- А почему вы не женитесь?
- Не хочу, – обезоруживающе просто, ответил я.
- Не хотите или не любите никого?
- Скорее всего, и то, и другое.
- Но вы когда-нибудь были влюблены? Ну, может у вас раньше была девушка, которую вы любили, но после расстались с ней по какой-то причине.
- Не припоминаю такой. Да, у меня были девушки и даже не одна, но так, чтобы жениться – нет, такой не было.
- Но так не бывает, это неправильно. Вы такой взрослый и до сих пор никого ни разу не полюбили? Такого не может быть! Рано или поздно к человеку приходит любовь.
- Значит мне не дано.
-  И вам не хочется, чтобы рядом с вами была любящая женщина, нежная, заботливая, понимающая? Неужели одному действительно лучше?
- Понимаешь, всё гораздо сложнее, чем видится тебе. Жениться только ради того, что так положено, так заведено, я не намерен. У меня и сейчас есть женщина, она мне нравится,устраивает меня во всех отношениях, мы с ней уже более трёх лет вместе, но это ещё не повод, чтобы жениться и жить с ней до конца дней своих.
- И она тоже не хочет за вас замуж? Её устраивает роль вашей близкой знакомой?
- Думаю, что да.
- Это она вам так сказала? – словно не веря своим ушам, воскликнула Оксана.
- Да,сама,– ответил я и вдруг почувствовал смутное противоречие в отношениях с Натали.
- Врёт! – неожиданно громко воскликнула Оксанка и глаза её загорелись. – Не верьте ей, она от вас что-то скрывает.Понимаете,такого просто не может быть, это противоестественно. Просто вы не позвали её замуж, вот она и вынуждена прикидываться, что её устраивает положение вашей подруги. Стас! Я поняла, она любит вас и любит очень сильно.
Теперь я смотрел на Оксану во все глаза и не понимал: то ли я такой тупой и близорукий в своих заблуждениях, то ли Оксанка не по годам умна. Но ведь было что-то в её словах, была какая-то правда жизни. Неужели же верно говорят, что устами младенца глаголет истина?

 

                Оксана


        Наконец-то мой ангел поцеловал меня. Господи! Какое же это трепетное ощущение, какая волнующая радость почувствовать нежное, мягкое прикосновение тёплых губ любимого человека! Мы сидели на лавочке возле реки. Тишина была необыкновенная. Так торжественно тихо бывает только в летнюю ночь. Тепло нагретого дня ещё не остыло: лес, трава, близкие кусты- всё отдавало свой запах молодой пряной зелени. От воды тянуло влажной прохладой, но это не вызывало зябкого ощущения. Не знаю почему, но даже лягушки в этот вечер примолкли. Я подняла голову, чтобы посмотреть на звёзды и увидела белый пятнистый круг луны.
- А правда хорошо здесь? – спросила я, продолжая рассматривать ночное небо. Мне очень хотелось запомнить всё-всё, каждую мелочь, любой запах, всё то, что окружает меня в моё первое настоящее вечернее свидание. Вдруг Митя нежно и аккуратно коснулся своими тёплыми, приятно пахнущими какой-то туалетной водой, пальцами моего подбородка и повернул к себе моё лицо. Наши глаза встретились, и я тут же поняла, что сейчас произойдёт. Сладкий трепет волнения и предвкушения прокатился у меня внутри и я закрыла глаза. Однако тут же спохватилась: как же я могу  пропустить такое событие? Я уже целовалась с мальчишками, но то было просто баловство, а это мой первый настоящий поцелуй со взрослым парнем, да ещё которого я так неожиданно полюбила. Я видела, как его лицо приближается ко мне. Невольно глядя на его губы, я с замиранием ждала, когда они станут настолько близко, чтобы я могла опять закрыть глаза. Вот теперь я зажмурилась и потянулась к нему. Наши губы соприкоснулись. Митя целовал меня осторожно и очень нежно, словно боясь испугать, и я чувствовала теплоту его влажных губ.Сердечко моё зашлось в трепетном волнении, и сладкое незнакомое ощущение разлилось по всему телу. Я не могу сказать, сколько это продолжалось: мне одинаково казалось, то ли   одно мгновение, то ли несколько минут. Помня о моей спине, Митя держал меня за плечи и только чуть прижимал к себе, а я понимала, пока он держит меня, наш первый поцелуй не закончен. Но затем, он просто ослабил объятья, и я догадалась, что сейчас наши губы разомкнутся. Так оно и случилось, но не успела я открыть глаза, как почувствовала поцелуй на своих веках.  Он целовал их поочерёдно, прижимаясь губами, то к одному, то к другому. Затем, так же нежно он коснулся щёк, подбородка и лба. На мгновение я замерла, потому что он немного отодвинулся от меня, но уже через мгновение ощутила прикосновение его губ на своей шее. Лёгкая дрожь пробежала по моему телу,меня охватило странное, совершенно незнакомое состояние. Митя продолжал целовать моё лицо, шею, плечи, а мне вдруг стало не хватать воздуха. Что творилось с моим  сердцем, я вообще не могу передать, только в какой-то момент мне почудилось, что ещё чуть – чуть и оно выскочит из груди.
- Тебе не холодно? – вдруг донеслось до моего сознания, будто из другой галактики.
- Холодно? – переспросила я. Мне не понятно было, о каком холоде могла идти речь, если в те минуты казалось, что ещё немного и кровь закипит во мне. – Нет, не холодно. А почему ты спросил? - я, наконец, открыла глаза и слегка  нахмурилась, чтобы его лицо сфокусировалось – я была, как не в себе.
- Просто у тебя губы дрожат, - засмеялся Митя.
 На следующий день была суббота. Приехал папа, да к тому же не один. Была половина десятого, когда я сладко потянулась, прикрыла ладонью глаза и тут же вспомнила минувшую ночь. От ощущения радости и восторга я заулыбалась и по щенячьи взвизгнув, вскочила с постели. Набросив на себя халатик, пошла искать Стаса. Я нашла его за работой на балконе. Он сидел, обложившись книгами, кипами каких-то бумаг и ксерокопиями старинных документов.
- Ну, здравствуй, гулёна, – сказал Стас, поднимая на меня смеющиеся глаза, но при этом вид у него был очень строгий.
- Привет, – тихо ответила я и отвернулась - сейчас меня начнут ругать.
- Ты хоть выспалась, дитя любви?
- Выспалась, – ответила я, лихорадочно соображая, как бы сменить тему разговора.
- Оксанка, в какое положение ты ставишь меня перед отцом? Во сколько ты вчера вернулась?
- Ну, Стас, ну миленький, простите меня, – заканючила я, понимая, что он в общем-то прав.
- Вот не дай Бог что-нибудь с тобой случится …
       В это время я увидела машину отца, подъезжающую к нашим воротам. Нас тоже увидели, машина посигналила несколько раз протяжно и торжественно. Из неё вышел папа и шутливо поклонился нам. Затем открылась задняя дверца и оттуда выпорхнула Ира. Я стремглав кинулась вниз по лестнице и, выскочив на веранду, пошла навстречу приехавшим. Глядя на Иру, я понимала отца – она выглядела просто потрясно: белый брючный костюм, светящиеся в солнечных лучах волосы и красивая гибкая фигура. Тем временем папа открыл ворота и снова сел за руль, а мы с Ирой поздоровались.
- Здравствуй, дорогая, – сказала она с очаровательной улыбкой.
- Здравствуйте, с приездом. Как добрались? – ответила я и улыбнулась Ире.
- Спасибо. Мы хорошо доехали.
- Давайте, пока папа занят машиной и вещами, я покажу вам дачу.
- Отлично. Только у меня есть предложение: давай сразу перейдём с тобой на ты. В конце концов, у нас не такая уж большая разница в возрасте.
- Нет, – решительно ответила я, – мне так неудобно. Если хотите, я буду обращаться к вам по имени, но на вы.
- Ну, хорошо -  это меня тоже устраивает. Тогда покажи мне пожалуйста дачу, издалека она  кажется просто огромной.
Мы прошлись по всем комнатам, осмотрели веранду, прогулялись по участку и даже заглянули в баню.
- Ты очень любишь своего отца,- неожиданно сказала Ира, когда мы закончили знакомство с дачей.
- Конечно,- с недоумением ответила я, - у меня нет никого, кроме него и потом, за что мне его не любить?
- Я согласна с тобой, - сказала Ира, погрустнев. – Я тоже его люблю, а вот взаимности не чувствую.  Мне иногда кажется, что он просто хорошо ко мне относится и только.
 Я посмотрела на неё.  Мне трудно было понять, то ли она ждёт от меня уверений в обратном, то ли пытается сделать своей союзницей.
 -  Я не могу отвечать за отца, но коль вы тут, значит это не просто так, - ответила я уклончиво,чтобы сохранить нейтралитет.
- Ты так думаешь? – радостно встрепенулась Ира.
 – Да, именно так я и думаю, - кивнула я утвердительно, мне и вправду хотелось, чтобы Ира как можно дольше оставалась рядом с отцом.
Через час мы были на пляже. Даже Стас изъявил желание искупаться вместе с нами. Мы разложили одеяло и улеглись в рядок. Я не стала рисковать и легла так, чтобы оказаться в тени большой ивы, росшей на берегу. Посмотрев на Иру, я невольно улыбнулась – она вела себя, как принцесса, вывезенная на отдых в самую глухую деревню. Она с брезгливым выражением посматривала на валяющиеся кое- где бумажки, обёртки от конфет и жвачек, недовольно отшвырнула от себя пивную крышку,валявшуюся в траве и тщательно,словно перед дефиле,поправив причёску, легла на спину. Где-то тут, недалеко от нас была та самая скамейка, на которой мы целовались с Митей вчера до глубокой ночи. После первых поцелуев мы поговорили о пустяках, посмеялись и незаметно для себя снова стали целоваться. Стас первым пошёл купаться. Он разбежался и сходу нырнул в воду, рассыпав в солнечных лучах миллионы сверкающих брызг. Плавал Стас красиво, сильными гребками, и его голова то исчезала в воде, то снова выныривала на поверхность. Тут я заметила Митю: он как раз проплывал в лодке мимо Стаса. Поднявшись на локтях, я смотрела на его загорелую спину и мне вдруг захотелось обнять её, прижаться к ней и целовать бесконечное количество раз его шею и плавный изгиб плеча. Митя причалил к берегу, выбрался из лодки и направился в нашу сторону. В этот момент я краем глаза заметила, как Ира подняла голову и посмотрела на приближающегося Митю.    
 - Какой симпатичный молодой человек, – сказала она протяжно. 
- Так, - деловито произнесла я, - это за мной.  Я быстро поднялась и пошла навстречу моему ангелу.
- Оксан, ты далеко? – услышала я голос отца.
- Мы немного покатаемся и я вернусь. Но вы меня не ждите, я могу задержаться.

Затем я ускорила шаг и мысленно показала кое-кому язык. Посадив меня в лодку, Митя оттолкнулся и мы медленно поплыли по течению.
- Я плаваю здесь уже больше часа,- сказал Митя.
- Отец приехал поздно, пока распаковали продукты, попили кофе – вот и задержались, - ответила я и, перегнувшись через борт, опустила руку в прохладную воду.
- А кто эта девушка рядом с твоим отцом? – поинтересовался Митя.
- Это его любовница, - ответила я, увлечённо рассматривая стайку мальков, которые словно маленькие детишки юрко мелькали у самой поверхности.
- А может, невеста? – спросил Митя.
- У папы не бывает невест, – ответила я и брызнула на Митю каплями воды с мокрой ладони.
- Хотел бы я знать, где та черта, за которой любовница превращается в невесту.
Я посмотрела на него – и не так уж сильно он похож на ангела: обычное лицо, длинные волосы, ничем непримечательная фигура, да и глаза скорее серые, чем зелёные.
- Просто я хорошо знаю своего отца, - сказала я, глядя мимо Митиного плеча в даль реки.
Я всегда с ужасом представляла себе, как у нас в доме поселится чужая женщина, как она будет жить с нами и начнёт устанавливать свои порядки, командовать отцом и мной вместо мамы. Нет! Такого я никогда не допущу.
- У тебя испортилось настроение? Извини, я вовсе не хотел тебя расстроить.
Я посмотрела на Митю.  Нет, глаза у него действительно зелёные и фигура красивая, вон как перекатываются мышцы, когда он налегает на вёсла…

               

                Стас

       До чего же хорошо было поплавать в прохладной реке. И почему я, прожив рядом с ней несколько дней, только сейчас удосужился искупаться? Работа моя медленно, но подвигалась, и я этим был вполне доволен. Проведя некоторые документальные исследования, я пришёл к выводу, что серьёзных интриг вокруг трона императрицы было куда больше, чем об этом писали наши историки. Причём, речь шла не о банальных сплетнях, а о заговорах и тайной борьбе за власть. Почувствовав удачу, я с ещё большим азартом углубился в изучение старинных документов. Единственное, что мне мешало работать, так это мысли о Натали: они не давали мне сосредоточиться на материале, отвлекали своей назойливостью и всё чаще заставляли думать о вещах, не относящихся к делу.  Я несколько раз пытался дозвониться до неё, но все мои попытки заканчивались ничем – к телефону никто не подходил. Оставалось позвонить ей на работу, но наша договорённость ещё была в силе, поэтому я не мог нарушить данное когда-то обещание не звонить ей в школу.  Выйдя из реки, я посмотрел на часы и стал собираться.
- Ты уходишь? – вопросительно подняв брови, спросил Эд.
- С вами, ребята, хорошо, но мне надо работать, – ответил я.
- Полежал бы, погрелся, – сказал Эд, блаженно прикрывая глаза. – Уверяю тебя, что твоя Екатерина никуда от тебя не денется, сбежать ей теперь будет очень затруднительно.Догадываешься почему?
- Догадываюсь, только творческий энтузиазм тоже ждать не любит, он очень капризен и может исчезнуть также внезапно, как и появился…
Поднявшись к себе, я переоделся и спустился к телефону. Часы показывали половину второго. Набрав номер, стал ждать, может хоть на этот раз мне повезёт. Прождав довольно долго, я опустил трубку – телефон по-прежнему не отвечал. Может махнуть рукой на все договорённости и позвонить Натали на работу? Но это нехорошо по отношению к самой Натали,ведь мы договорились. И потом, не слишком ли я переживаю, что не могу до неё дозвониться?  Загуляла моя подруга, что ли?  Задержалась в чьих- то объятьях? Хотя, что я переживаю? Она мне не жена, я ей не муж, так что никаких претензий быть не может. Действительно,претензий никаких,только почему у меня на душе так неспокойно? Я вправе думать, что наше положение давних любовников хоть к чему- то да обязывает? Вот вчера, например, я ходил ради прогулки до станции. Там встретил очень симпатичную женщину, помог ей донести до нашего посёлка тяжёлые сумки, и уж как она приглашала меня зайти в гости, какие авансы выдавали её глаза,какими томными и много обещающими были её взгляды, но я же не поддался искушению, помня о Натали.
       Я сварил себе крепкий кофе и приступил к работе. Однако, через час бесполезных усилий я с раздражением отшвырнул карандаш – все мои мысли были о Натали и ничто не могло заставить меня сосредоточиться на материале. Я спустился вниз и, взяв ключи от бани, пошёл колоть дрова. По пути я снова набрал номер телефона Натали, но с  прежнем успехом.  Увлёкшись колкой дров, этим прозаическим, но весьма эффективным с точки зрения психологии занятием, я не заметил, как пролетело время. Пока я махал топором, всякие мысли крутились у меня в голове и прежде всего я пытался высмеять себя за излишнюю суету вокруг поиска причин непонятного отсутствия моей подруги.  Размышляя на эту тему, я пришёл к выводу, что всё дело видимо в том, что я всего лишь потерял Натали из вида, отсюда моя нервозность, а вовсе не из-за чувства ревности. Уехать она никуда не могла, в школе или уже начались экзамены, или вот- вот должны начаться. Просто, наверное, мне не везёт застать её дома. Впрочем,даже в одиннадцать часов вечера?! Приходилось признать, что это было какое-то странное невезение.
Я закончил колоть дрова, когда часы показывали почти четыре часа. Всю компанию Эда, включая прелестное дитя, я застал на веранде за приготовлениями к обеду.
- Ты очень вовремя, - увидев меня, сказал Эд. – Ещё немного и мне пришлось бы идти за тобой.
 - Надо было сменить занятие, что-то пропало вдохновение. Пришлось переключиться на полезный труд. Кроме того,мне для дальнейшей работы не хватает материала, нужна ещё одна книга, но я забыл её захватить, когда собирался сюда.
До вечера я ещё трижды пытался дозвониться до Натали, но увы … После последней безуспешной попытки я поднялся к себе и достал из чемодана заветную пачку сигарет.  Согласившись поехать на дачу, я решил ограничить себя в сигаретах и до этого момента не курил вообще. Решение ехать в город я принял неожиданно. Мне нужна была «История России» Карамзина и кроме того было бы неплохо посмотреть, что в квартире делается с ремонтом. А коль я буду там, можно будет заехать к Натали и узнать в чём дело: может быть человек просто заболел или попал в больницу, с кем не бывает?
Спустившись в гостиную, я опять подошёл к телефону, но привычные длинные гудки только вызвали у меня злорадную усмешку. Я посмотрел на часы и запомнил время.
- Ты это куда? – изумился Эд, увидев меня одетым по- городскому.
- Не могу дальше продвинуться в работе, мне позарез нужна книга Карамзина. Заодно посмотрю как там дома. Бригадир отделочников человек обязательный, но всё же…
- И когда тебя ждать назад?
- Завтра воскресенье.  А ты когда собираешься уезжать?
-Думаю, что в воскресенье вечером, не хочу прямо с дачи являться в агентство.
- Значит, буду завтра к обеду …
Я гнал свою старенькую «Волгу», словно опаздывал к умирающему. Подъехав к подъезду, где жила Натали, я наклонился к рулю и посмотрел на её окна.В одной из комнат горел приглушённый свет. Значит, Натали дома и у неё включен торшер, но вот одна ли она в квартире?  Взбежав по лестнице на третий этаж, я остановился перед дверью и прежде, чем позвонить, задумался - правильно ли я поступаю? Ну, допустим Натали не одна и что из этого? Что я ей скажу, в чём могу упрекнуть, какие гневные слова брошу ей в лицо? Зато она имеет полное моральное право рассмеяться мне в ответ и послать к чёрту. Кстати, будет абсолютно права: свободная любовь не имеет обязательств. Не хватало ещё, чтобы Натали спустила меня с лестницы. А этот хмырь будет ей помогать?Я с такой силой вдавил чёрную кнопку звонка,что в пальце у меня что-то хрустнуло.  А может это хрустнула сама кнопка?
- Господи, Стас! Да ты с ума сошёл! – передо мной стояла Натали в лёгком халатике, а на голове у неё было намотано влажное банное полотенце. - Ты уберёшь руку от звонка или так и будешь звонить? Я уже давно дверь открыла.
Только тут я сообразил, что по- прежнему давлю на звонок и в ушах у меня звенит не от волнения, а именно из-за него. Должно быть, я выглядел как- то странно, потому что Натали отступила на шаг, очень внимательно посмотрела на меня и с олимпийским спокойствием спросила:
- Ты уже вернулся? Что-то забыл? Как тебе на даче?
Она задавала эти самые обычные вопросы с каменным выражением лица, но глаза её смеялись.
- Мне нужен Карамзин…То есть, книга Карамзина по истории…России, – я говорил не весть что, а мой взгляд был прикован к вырезу её халата, он у неё был весьма откровенным. Ямочка в том  месте, где смыкались груди Натали, была влажной, а два симпатичных бугорка размером с вишню каждый, призывно выпирали через ткань тонкого халата.
- Разве эта книга у меня? – Натали явно что-то веселило, но лицо у неё было по-прежнему серьёзным и только глаза выдавали её настроение.
- Нет, она должна быть у меня, наверное, у меня…Я начал работать, а её нет. Трудно работать без неё, – что я лепетал, какую нёс ахинею и почему меня так колотило? Этими вопросами я даже не задавался.
- Я не поняла, - сказала Натали, подняв руки и поправляя чалму на мокрых волосах, от чего вырез её халата стал ещё больше, - ты нашёл книгу, ради которой отмахал сто километров?
Да ради того,что случилось после, я готов был отмахать все триста километров…
 
     - Ты почему к телефону не подходила последние три дня? - мы лежали в её постели, и по разбросанной на полу одежде легко было проследить наш путь от прихожей до   кровати. Первым на полу лежал халат Натали.
- Я бы подходила, если бы он работал, - ответила она, перебирая мои волосы, - четыре дня назад копали какую-то траншею, вот экскаватор и рванул наш кабель да так, что связисты четыре дня ковыряются, но пока безрезультатно.
- А почему ты не приехала ко мне на выходные?
- Ты считаешь, что одного простого разговора месяц назад достаточно для моего приезда? И потом, в каком качестве я приеду, любовницы? Да пожалуйста, с меня не убудет, но ты же толком так и не пригласил меня. Кроме того, я сейчас очень занята в школе.
- Натали, скажи честно, может у тебя кто-то появился? Ты же знаешь, что я пойму тебя, - спросил я, ожидая услышать ответ на вопрос, который мучил меня всё последнее время.
Она перестала шевелить мои волосы и, приподнявшись, заглянула в глаза.
-  Ну, если бы у меня появился кто – то ещё, уверяю тебя, ты бы об этом узнал первым, и эта информация исходила бы от меня и по моему желанию, а не в качестве ответа на твой вопрос. Но не хочу тебе лгать – всё может статься, ведь жизнь штука непредсказуемая и кто знает, что может случиться с нами завтра?
 - Извини, я просто спросил, не желая тебя обидеть, - ответил я, понимая, что всё-таки проявил бестактность, но как бы там ни было, напряжение моё исчезло.
 - Стас, прекрати влезать в мою жизнь, - неожиданно с напором в голосе сказала она, - ты нагрянул, как снег на голову. Не спросив моего согласия, как жену поволок в постель, а теперь ещё проявляешь любопытство в той области моей жизни, которая тебя вообще не должна касаться. Не слишком ли много ты себе позволяешь? У нас существуют давно сложившиеся границы, которые мы договорились не нарушать. Я же не спрашиваю у тебя про твою интимную дачную жизнь.
 - А что тут спрашивать? - от удивления я приподнял голову от подушки и посмотрел на Натали. - Работаю, читаю, пишу, сегодня вот первый раз сходил на речку искупаться. Вот и вся моя интимная, как ты изволила выразиться, жизнь.
 - Да!? А откуда у тебя на шее такая характерная царапина? – воскликнула Натали и глаза её сверкнули незнакомым мне огоньком.
 - Это я сегодня дрова колол и щепка, зараза, отлетела, хорошо, что не в глаз…


               
                Натали


       Только одинокая женщина, страдающая от безответной любви, может понять меня и то моё счастливое состояние, которое я испытывала в ту нашу летнюю ночь, проведённую вместе от начала и до самого рассвета.Впервые вышло так,что Стас за столько лет наших отношений остался у меня ночевать.Я наслаждалась ощущением близости любимого человека, когда можно прижаться к его телу, поцеловать в тёплое плечо, осторожно положить руку туда, куда тебе самой хочется и с наслаждением вдыхать запах родного мужчины. Время от времени я со счастливой улыбкой проваливалась в сладкую дремоту, но, спустя мгновение, просыпалась снова, и дорожа каждой секундой пребывания вместе, опять переживала радость от его присутствия рядом с собой. А утром я поднялась чуть свет, пока мой неженка ещё спал, побежала на кухню готовить завтрак, чего, если честно, не делала уже сто лет – мне не для кого было стараться. Я знала, что завтрак должен получиться очень вкусным, он просто не мог быть другим -  столько любви,старания и вдохновения я собиралась в него вложить. Наконец, я услышала его голос из спальни - он позвал меня. Как странно было слышать это ранним утром в своей квартире. Я метнулась в комнату, но перед самой дверью остановилась и вошла уже спокойно с приветливой улыбкой на губах. После мы завтракали, вернее, завтракал Стас, а я сидела напротив, пила крепкий кофе и    потихоньку наблюдала за тем, как мой милый с аппетитом уплетает всё приготовленное мною. Стас по достоинству оценил мою стряпню, и пока он ел, я услышала в свой адрес столько комплиментов, что вышла из кухни, якобы по делу, а в действительности только для того, чтобы умыться своими собственными слезами умиления. Что поделать, я слабая женщина….

       Стас появился в нашей школе уже после меня. Вначале я не придала особого значения его появлению,хотя отметила про себя, что он красивый мужчина, знающий себе цену, умеющий держать марку и очень неглупый. Прошёл почти год, прежде, чем я по – настоящему сблизилась с ним как с коллегой. Он появлялся в учительской всегда со сдержанной улыбкой, весь из себя элегантный, неторопливый и пахнущий какой-то обалденной туалетной водой. Первое время я всё силилась понять, кого он мне так сильно напоминает и лишь однажды, когда он стал выговаривать, но весьма тактично, одну нашу молодую учительницу за засорённость её речи в быту, я сообразила – Стас был почти копией героя Вячеслава Тихонова из кинофильма «Доживём до понедельника». Тоже учитель истории, внешнего сходства, конечно, никакого, да и по возрасту Стас был значительно моложе, но вот манера держаться и разговаривать были у них очень похожими.
Говоря о нашем сближении, я имею в виду общность интересов и главным образом в литературе. В те редкие минуты, когда у нас было окно между занятиями, мы садились рядом и начинали, а вернее продолжали наш нескончаемый разговор. К тому же, Стас был историком:сколько всего нового, интересного и захватывающего я узнала от него. Потом, спустя одну четверть после года нашего знакомства, я стала замечать за собой некую странность: когда Стаса не было в школе, я скучала по нему, а если он был на уроке, то мой взгляд беспрестанно обращался к часам. Я злилась, обзывала себя последней дурой,старалась не обращать на него внимания – в общем, вела себя, как девчонка и при этом понимала к чему всё идёт. В это трудно поверить, но я действительно с ужасом начинала осознавать, что с каждым днём влюбляюсь в нашего историка всё больше. Почему я так панически боялась влюбиться в Стаса? Да потому, что своей женской интуицией чувствовала его приятельскую холодность, ничего иного у него ко мне не было и в помине. Как женщина я его не интересовала, и для меня это было очевидно. Потом я стала краснеть при его появлении, опускала голову и пыталась спрятаться от его внимательного, «тихоновского», взгляда за шкаф с классными журналами. Когда мы общались, мне стоило больших усилий сохранять на лице маску равнодушия. А ещё спустя полгода, я с обречённым спокойствием призналась сама себе, что влюблена в Стасова дальше   некуда. Говорят, что настоящая любовь – это счастье. Возможно, только я была с этим в корне не согласна. О каком счастье могла идти речь, если он даже не смотрел в мою сторону? Так что моя любовь ничего мне не принесла, кроме горечи, обиды и душевных терзаний. Одним словом,случилось то, чего я так опасалась, потому что понимала – я ему не нужна. Я дошла до того, что стала ненавидеть утренние часы перед его появлением, но стоило ему открыть дверь учительской и, улыбнувшись своей мягкой улыбкой,сказать тихим голосом: «Доброе утро, дорогие коллеги», как я тут же таяла и начинала млеть, предательски краснея, ненавидя и в то же время, обожая эти мгновения.
       Однажды у меня появилась новая подруга по имени Надя. Мы познакомились случайно в очереди к врачу. Народу в поликлинике было много, наши талончики оказались чуть ли не самыми последними, а книгу я забыла на столике в прихожей, когда торопилась выйти из дома. Мы разговорились по какому-то пустячному поводу, а спустя месяц уже созванивались и бегали   друг к другу в гости просто поболтать. Вернее, это она прибегала ко мне, так как я жила одна в квартире, оставленной мне бабушкой. И вот как-то раз, в самый канун Нового года, я забежала к ней после работы, чтобы взять рецепт одного салата – чуда японской кулинарии. Вообще-то рецепт можно было продиктовать и по телефону, но у меня не было нужного соуса, а Надя обещала мне его дать.  Я уже спешила к её подъезду, когда вдруг увидела Стасова. От растерянности я спряталась за дерево, сердце моё забилось и я, закусив губу, стала смотреть, как он неспешно удаляется. Погода была слякотная, гололёд, и я, бесконечно поскальзываясь,заспешила к Наде: мне было до того любопытно узнать у кого он был, что как только она открыла дверь, я с порога выпалила: - Надя, я только что возле вашего подъезда встретила одного нашего учителя. Ты не знаешь, к кому он приходил?  Высокий такой, статный, в чёрном пальто с белым шарфом и в шляпе с широкими полями.
- В белом шарфе, говоришь? – спросила Надя и в её глазах запрыгали чёртики, а моё сердце зашлось от невероятной догадки.
 - В белом…- медленно повторила я.
- В чёрном пальто и в шляпе, как у Боярского? – Надя явно подшучивала надо мной.
 - В шляпе… - я с ужасом подумала, что она, может быть, просто разыгрывает меня.
 - Красивый, высокий и по имени Стас?
 - И по имени…  Надь, он к вам, что ли, приходил?
По – моему, мне пора было вызывать реанимацию, таким неожиданным было это совпадение.
 - К нам, к нам, - закивала подруга с видом человека, которому теперь стало всё ясно.
 - А зачем? Вернее, к тебе, то есть к твоему мужу? – никогда до этого я не страдала косноязычием.
-О-о-о… -  сложив руки на груди, протянула Надя и посмотрела на меня глазами доктора, который только что поставил окончательный диагноз.
 - А что такое? Спросить, что ли, нельзя?! – я психанула, потому что моя подруга явно что-то заподозрила.
- А такое, что ку – ку, - засмеялась Надя. – Что, подружка, служебный роман? Втюрилась в своего коллегу? Ой, бядя-бяда-бяда,– по-мультяшному запричитала она.
 - Кончай издеваться! – воскликнула я и слёзы сами собой навернулись у меня на глаза.
 - Ну, всё, всё, больше не буду, - вдруг становясь серьёзной, сказала Надя. – Стас приятель моего Федьки, они знакомы ещё со школы. В конце каждого лета на пару недель вместе уезжают порыбачить на Волгу, под Астрахань.  Вот притащил целую коробку каких-то рыбацких побрякушек.А что?
 - Да я и сама не знаю что, – честно призналась я.
 - А он что, ни гу – гу? На тебя внимания не обращает?
 - А-а-а, - безнадёжно махнула я рукой, - лучше не начинать эту тему.
Надя на секунду задумалась, а затем подмигнула мне.
- Значит так: парадом командовать буду я, - она ещё раз что-то прикинула в уме и решительно продолжила: - Стаса мой любимый охламон пригласит на Новый год – это я беру на себя. Так что давай, подружка, приходи на праздник, мы тебя приглашаем.
 - Надя, но это какое-то сводничество.
 - Так, я не поняла, тебе нравится Стас или ты мне голову морочишь?
 - Ну, нравится… Не знаю, да, наверное, - промямлила я от смущения.
- Так да или наверное?
 - Ну, да! – воскликнула я и мне сразу стало легче.
 - Тогда не мешайся под ногами, я знаю, что делаю, - уверенно сказала Надя. - Ты знаешь, чего мне стоило завлечь моего Федьку – душегуба? Ого! Это была целая фронтовая операция с засадами, артобстрелом, наступлением и глухой обороной. В общем, молчи и делай, что я тебе скажу…
Если на свете действительно существуют зомби, то один из них шёл в памятный новогодний вечер к подъезду дома, где жила Надя. Нетрудно догадаться, что этим зомби была я. От волнения я даже стала плохо соображать, в результате чего перепутала подъезды. Потом был вечер, веселье, тосты, шампанское, оливье и мандарины. Благодаря Надиным стараниям, за праздничным столом я оказалась рядом со Стасом. Он так галантно ухаживал за мной, что я несколько раз ловила на себе любопытные взгляды других женщин. Потом, когда вся наша весёлая компания из состояния бесшабашного веселья плавно перешла в стадию «ты меня уважаешь?», мы потихоньку сбежали, даже не предупредив хозяев. Это я настояла на уходе без прощания и лишней шумихи. Дело в том, что Надя была сильно занята в этот момент. Скорей всего она заперлась с мужем в одной из комнат своей квартиры. Я догадалась об этом, так как случайно увидела через приоткрытую дверь в коридор, как Фёдор нёс на руках в спальню свою Надю, и та подмигнула мне. Я лично не вижу в этом ничего предосудительного: женщина имеет право на радость в новогоднюю ночь, пока её муж окончательно не попал в плоскость полного «уважения» со стороны своих друзей.
Когда мы вышли из подъезда в промозглую темноту, Стас о чём-то увлечённо рассказывал, я кивала ему в ответ, а сама всё гадала, куда он меня поведёт. Для себя я решила, что если он пригласит меня к себе домой - это как раз то, что надо. Но если же он решил просто проводить меня до дома, то я была не согласна с таким окончанием вечера – зачем же тогда было городить весь этот огород? Конечно, у меня был припасён запасной вариант и на этот случай, но я решила воспользоваться им только в крайней ситуации – приглашать мужчину в гости к одинокой женщине - это уж слишком откровенный намёк.
Однако, мои опасения оказались напрасными: Стас довёл меня до своего дома и предложил   продолжить праздничную ночь у него. Этот эпизод не прошёл просто так, мне пришлось немного поиграть, но того требовала сама обстановка.
- Станислав, а куда это мы направляемся? – спросила я, делая вид, что не догадываюсь о его намерении.
- Как куда? Ко мне. Разве новогодняя ночь закончилась? – от неожиданности он растерялся.
- Вообще-то было бы неплохо спросить и моего согласия, вы не находите?
- А разве я … Ах, да! Ну извините меня, Наталья Фёдоровна, я увлёкся рассказом… Но ведь мы почти пришли, вот мой подъезд.
-  Вы меня не поняли, - как можно мягче сказала я. - Я вовсе не против, но вы же ничего мне не сказали, не пригласили.
-  Извините ещё раз, но мне подумалось, что это само собой разумеется. Ну куда же пойти в новогоднюю ночь, как не в гости, разве что на улице остаться?
- Хорошо, хорошо, пойдёмте к вам. И перестаньте извиняться: будем считать недоразумение исчерпанным.
Внешне я была совершенно спокойна, но на самом деле волновалась так, что у меня дрожали  коленки. В квартире Стаса меня прежде всего поразила идеальная чистота и лаконичность обстановки. В интерьере комнат не было ничего лишнего, всё стояло на своих местах и ни одна деталь не нарушала аскетизма общего порядка. Но странное дело, при всей строгости обстановки в квартире было уютно и я как-то сразу почувствовала себя комфортно.
Стас быстро и умело накрыл небольшой журнальный столик, заставив его тарелками со множеством закусок, открыл шампанское, зажёг свечи и маленькую искусственную ёлку, и наш праздник продолжился. Господи, как же мне было с ним хорошо и уютно. Он всё время о чём-то говорил, что-то рассказывал, мы много смеялись, пили шампанское, и я вдруг в какой-то момент поймала себя на ощущении, что очень давно знаю Стаса.
- Станислав, - обратилась я к нему, - вы знаете, о чём я сейчас подумала?
- О чём? – спросил он, вопросительно подняв брови.
- У меня возникло такое чувство, будто мы с вами знакомы уже много лет.
- У вас только возникло, а меня оно преследует всю вторую половину вечера.
- Ну, раз так, тогда зовите меня просто Натали – так обращаются ко мне мои самые близкие друзья.
- А я для тебя Стас. Так тебе будет проще и мне привычнее.
- Стас, я хочу потанцевать.
- Так в чём проблема? Что ты предпочитаешь?
- Что-нибудь медленное, лирическое.
- А конкретнее можно?
- Всё равно что, на ваше… на твоё усмотрение.
И Стас поставил на проигрыватель такую пластинку, что от удивления я обомлела, а затем с радостью посчитала это совпадение хорошим предзнаменованием – из колонок зазвучала песня моего любимого Сальвадора Адамо «Падает снег».
Стас протянул руку и мы стали танцевать. Несмотря на то, что Адамо был бельгийцем итальянского происхождения и пел с характерным акцентом, я бегло перевела смысл песни. Стас удивился и тогда я рассказала, что свободно владею французским благодаря моей незабвенной бабуле, которая родилась и выросла во Франции, потом во время войны попала в Союз, вышла здесь замуж и осталась в России навсегда. Скажу откровенно: я предложила Стасу потанцевать не столько из-за того, что действительно этого хотела, сколько решила помочь ему преодолеть смущение и дать возможность первым перейти к более близкому знакомству – проще всего это сделать именно в танце. Так и получилось: не прозвучало и половины песни, как он приник губами к моей шее и так нежно поцеловал, что ноги мои ослабели, внутри у меня всё задрожало, в этот момент я поняла, насколько сильно хочу этого мужчину. Сейчас, вспоминая наш первый    танец, я с ужасом думаю о том, насколько безрассудно вела себя в тот вечер. Я не отдавала себе отчёта в своих действиях, меня вели мой безудержный темперамент и страстное желание быть со Стасом.
Дальше всё было так, как я и мечтала: окончание новогодний ночи мы провели в горячей,скомканной постели, снова и снова предаваясь любви. Как мужчина, Стас превзошёл все мои самые смелые ожидания и тогда я поняла, что это сама судьба подарила мне этого человека.
Второе открытие я сделала чуть позже и оно вернуло меня со счастливых заоблачных небес на нашу грешную землю. Как-то раз в разговоре выяснилось, что Стас убеждённый холостяк и видит во мне лишь идеальную любовницу. Кроме того он был приверженцем свободных отношений,что с его точки зрения,снимало с мужчины какие бы то ни было обязательства.От услышанного я, мягко говоря, пришла в ужас, сразу поняв, чего это будет мне стоить. Так закончилась моя счастливая эйфория влюблённой женщины и началась странная, без малейшей уверенности в успехе, борьба за своего мужчину. Что мне оставалось делать? Только играть по его правилам. И тогда я, ведомая своей интуицией, заявила Стасу, что полностью разделяю его точку зрения, а коль так, то тоже свободна в выборе своих предпочтений. Я даже пошла на то, что в   случае возникновения у него внезапного желания близости, он может в любое время позвонить мне и я немедленно приеду. Это решение имело для меня вполне оправданную причину: от одной мысли, что он может удовлетворить свою спонтанную страсть в объятьях другой женщины, я приходила в состояние безумной ревности, а такого я вынести не могла.Когда наши отношения устоялись, но ещё не потеряли для него своей новизны, я вспомнила один из советов моей бабули, которыми она в своё время с избытком напичкала меня. Она говорила, что женщина должна быть для мужчины, как наживка – желанная, трудно достижимая и непредсказуемая, но достаточно умная, чтобы её крючок не был виден даже для самого зоркого глаза. Сравнение сколь обидное, столь мудрое по своей жизненной сути. Помня о том, что все мужчины по своей природе охотники и собственники, я решила стать для Стаса именно такой наживкой: раз ты, милый, предпочитаешь свободные отношения, то не обижайся, ты ничем не отличаешься для меня от других мужчин, которыми якобы изобилует моя жизнь – эта область моих отношений с другими не доступна для тебя. Но я не хотела использовать этот козырь на каждом шагу и при любом удобном случае, я его берегла для самой крайней ситуации, чтобы он бил наповал, в десятку, без малейшей вероятности промаха.   
Первый раз я использовала этот козырь, когда Стас заявил, что собирается поехать на дачу к своему другу – он планировал там продолжить работу над монографией. Тогда мне стало так больно и обидно, словно он объявил, что уходит от меня навсегда. Слёзы тут же навернулись у меня на глаза, но меня спас журнал, который я в тот момент листала. Вот тогда-то я достала из колоды свой козырь и бросила его на зелёное сукно наших со Стасом отношений: мой намёк на то, что он не единственный мужчина в городе попал в точку. Я видела, как сначала в глазах Стаса возникло большое удивление, затем они сузились и в них загорелись маленькие злые искорки ревности, и только спустя несколько мгновений,я прочитала в них обиду,похожую на детский каприз.Есть! Я попала в точку! А как ты милый думал? Ты в глубине души считал, что принципы свободной любви касаются только тебя? Тебе можно, ты мужчина, а мне нет – так, что ли? А второй случай произошёл вчера вечером. Может быть, это даже к лучшему, что у нас четыре дня телефон не работал? Стас прилетел весь зелёный от ревности. Я видела его сверкающие,колючие глаза.Они будто сверлили меня,пытаясь проникнуть в саму душу,но потом опустились к вырезу на халате. Тогда я решила добавить масла в огонь и стала поправлять полотенце на голове …. А потом,Стас сам напросился на то,чтобы я вторично вытянула свой козырь и щёлкнула им по его красивому носу:нечего было лезть ко мне с глупыми вопросами вопросами.

 

    Эд


        Мы уже два дня жили на даче, но всё это время я ловил себя на мысли, что думаю о Марго. Мне хотелось понять, почему меня так взволновала новость о её приезде, ведь она и раньше наведывалась к нам, пусть ненадолго, всего на несколько часов, мне это было приятно, но не более того. А тут? Марго вообще занимала в моей жизни странное место.Она жила в моих воспоминаниях обособлено,где-то в самых потаённых уголках памяти,и извлечь эти воспоминания можно было только при определённых условиях и под соответствующее настроение. Иногда мне казалось, что они потеряли свою прежнюю остроту,многое позабылось, а отдельные детали вообще стёрлись, но стоило мне под впечатлением каких-то событий вспомнить о Марго, как память тут же услужливо распахивала дверцы своих кладовых и преподносила мне очередной сюрприз.И всякий раз я с удивлением понимал, что ничего не забылось, ни одна мелочь не растворилась во времени прошедших лет и всё, что я помнил о Марго,было по-прежнему  свежо, словно всё происходило несколько месяцев назад. Может быть дело в том,что наша жизнь с Лерой была неразрывно связана с Марго? Она была свидетельницей нашего счастья. Они были знакомы ещё до института, и Марго по праву считалась нашей самой близкой подругой, почти что родственницей. Странно только, что она до сих пор не вышла замуж. Это обстоятельство никак не укладывалось у меня в голове.Я нисколько не преувеличивал, говоря, что она и Лера были в институте самыми красивыми девушками.Даже пожалуй,Марго была более красивой,чем моя жена.Красота Марго была более утончённая,какая-то аристократическая.Мне так и не удалось понять,в чём же секрет её неповторимости:нос как нос,глаза большие, карие, но такие глаза можно встретить довольно  часто, лицо чуть удлинённое,что тоже не редкость,но вот всё вместе производило завораживающее впечатление. И походка. Она ходила как-то плавно, грациозно, но в то же время быстро. Недаром в институте к ней сразу приклеилось имя Булгаковской героини: глядя на Марго, создавалось впечатление, что Михаил Афанасьевич списывал свою Маргариту Николаевну именно с неё. А может быть, причина её одинокой жизни кроется в слишком требовательном подходе к выбору супруга?  Как-то раз, в один из её приездов на день рождения Леры, я спросил Марго об этом. В ответ она, засмеявшись, сказала, что недостатка в предложениях руки и сердца у неё нет, но эти мужчины ей вовсе не нужны, а тот, который ей необходим, - недоступен. Я тогда её не понял - может быть,он иностранец? Но уточнять не стал: она как-то странно посмотрела на меня. Несколько лет мы не виделись по разным причинам, но однажды она нагрянула совершенно неожиданно на очередной Лерин день рождения. То, что я тогда увидел, потрясло меня до немоты: это была не Марго,передо мной предстала настоящая английская королева. Ушла юношеская хрупкость,фигура несколько округлилась и приобрела такие сексуальные формы, что смотреть на неё, не испытывая при этом желания, было невозможно. У нас были с ней пару ночей откровений до рассвета, когда она вылезала из своей раковины, сбрасывала маску светской львицы, и тогда я видел перед собой добрую, ранимую и очень одинокую женщину. Были и слёзы, и даже рыдания у меня на плече. Она никогда не говорила о причине своих слёз, ясно было одно, что речь шла о какой-то её неразделённой любви. Хотел бы я посмотреть на того идиота, который давно завладел её сердцем, сам того не подозревая.Таких женщин,как Марго в моём окружении не было,меня вполне устраивало общество дам из разряда таких, как Ира: красивые, фигуристые, сексуальные и не очень глупые. Может быть,я побаивался Марго? Наверное, так оно и было, и впервые я ощутил это во время её последнего приезда. Марго поразила меня не только внешне, но и какой-то своей внутренней силой, которая чувствовалась во всём: в новой манере говорить медленно и тихо, в спокойном взгляде её карих глаз и даже в том, как она двигалась. По натуре Марго сильнее меня, целеустремлённее, она точно знает, чего хочет, а я же стремлюсь в жизни только к одному – поставить на ноги Оксанку, обеспечить начало её жизни, а самому тихо плыть по течению без особых проблем и волнений.

 

                Оксана


       Когда я потихоньку ночью вернулась домой,то обратила внимание, что «Волги» Стаса под навесом нет. Значит, он укатил в город, а мне ничего не сказал, хотя мы договаривались – у меня были к нему пара заказов. Вот всегда так, просишь, просишь этих взрослых, а им всё безразлично, лишь бы своими глупостями заниматься.
Митя проводил меня до калитки и с опаской спросил:
 - Тебе не влетит, что ты так поздно домой вернулась?
 - Теперь-то что об этом спрашивать, - быстро зашептала я, будто меня могли услышать. - Меньше надо было меня поцелуями соблазнять.
 - Хорошо, - серьёзно сказал Митя, - назавтра учту.
 - Вот только попробуй, - возмутилась я.
 - Вас, девушка, не поймёшь. Ты сама-то знаешь, чего хочешь?
 - Если бы, - честно призналась я.
-Ну, всё, давай беги, пока отец тебя не хватился.
 - Чего ты меня гонишь, надоела что ли?
 - Я вот тебе сейчас по губам за такие слова.
 - Только посмей!
После этих слов я вытянула губы трубочкой для последнего поцелуя.
        Наш вечер прошёл, как и предыдущий: мы говорили, много смеялись, Митя интересно рассказывал случаи из своей студенческой жизни, время пролетело так незаметно, будто с  момента начала свидания прошло не пять часов, а не больше часа. Но, хотя вечер и был похож на прежний,  в нём было одно отличие – моя спина уже не болела и я с наслаждением пребывала в объятьях  Мити. Как это здорово почувствовать себя в его сильных руках, прижаться к плечу и вдыхать запах его тела. При этом я ощущала волнение и сладкий трепет, от чего сердце моё сильно стучало, а воздуха в груди постоянно не хватало.  Честно говоря, я думала, что Митя позволит себе нечто большее, чем просто поцелуи, хотя и от них у меня голова шла кругом. Не сказать, что я чего-то ждала или хотела чего-то конкретного, но всё равно мне было любопытно. Мне просто, наверное, хотелось новых ощущений. Конечно, я имела представление об отношениях между мужчиной и женщиной, не раз смотрела у подружек порнофильмы, но у меня на этот счёт была своя точка зрения, которую я держала при себе.  Подружки активно обсуждали увиденное, пытаясь с сознанием дела объяснить друг дружке, что конкретно происходит в тот или иной момент на экране, а я всегда сидела в стороне и сгорала от стыда и смущения. Никаких иных эмоций эти фильмы у меня не вызывали. Мне было неловко, будто я подсматриваю в замочную скважину. Тогда я так про себя решила, что если у меня будет любимый человек и наши отношения дойдут до постели, то я готова по любви делать всё то, что эти красивые тётки на экране выделывали за деньги. Никаких откровенных действий я от Мити сейчас не ждала, потому что понимала: я ещё психологически не готова к сексуальным отношениям. Как говорит наш Стас, всему своё время: время бросать камни и время их складывать.
Я поднималась к себе в комнату, а ступеньки подо мной предательски скрипели. Неужели они так же скрипят днём? Почему я никогда раньше не обращала на это внимание? Я не боялась отцовских нравоучений, но не хотела его понапрасну огорчать. Благополучно преодолев лестницу, я осторожно двинулась к себе. Проходя мимо комнаты отца,я вдруг услышала странные звуки, доносящиеся из-за двери. Невольно остановившись, я прислушалась. Через несколько секунд мне стало всё понятно – эти звуки принадлежали Ирине, а об их происхождении нетрудно было догадаться. Я быстро прошла в свою комнату, закрыла за собой дверь и,присев на кровать,подумала о том,что всё это нормально и естественно, и дай Бог, чтобы Ира подольше пробыла рядом с отцом – её присутствие служило гарантией моего спокойствия.
Ночью гроза грохотала так, что, казалось, рухнет крыша. Видимо, наш посёлок был прямо под ней, во всяком случае, мне так казалось. Треск от раскатов грома рвал барабанные перепонки и пробуждал в глубине моего сознания первобытный дикарский страх. Я лежала, натянув одеяло до носа. Воображение рисовало страшные картины вселенской катастрофы.Раскаты грома были такой чудовищной силы, что я ощущала своё полное ничтожество перед природной стихией. Всполохи бледного света от молний фотовспышками освещали мою комнату и тогда в ней тут же появлялись уродливые чёрные монстры с огромными извивающимися туловищами. Возникали они в самых неожиданных местах, даже на потолке. Я зажмуривала глаза, как в детстве, и представляла себя узницей страшного замка, который веками стоял в тёмном мире по ту сторону жизни. Здесь жило всё самое ужасное, не подвластное человеческому разуму, вековое зло. Но постепенно гроза стала уходить в сторону города, а молнии уже не так ярко освещали ночное небо. Мои чудовища сначала побледнели, очертания их тел потеряли зловещую форму и на смену этому разгулу стихии пришёл дождь. Он сплошным потоком обрушился на крышу дачи, ударил в стёкла окон, забарабанил по жестяным карнизам, а вместе с его шумом в мою душу пришло успокоение и ощущение уюта от надёжности нашего жилища. Больше я не чувствовала себя     пленницей сказочного замка. Я напоминала себе одного из братьев поросят, которые натерпелись страха в своих лачугах и теперь нашли спасение за крепкими и надёжными стенами каменного дома. Прислушиваясь к шороху дождя, его мелкому рассыпчатому перестуку по карнизу и крыше дачи, я не заметила, как уснула. Мне приснилось лето,какой-то луг,на котором вместо привычных коров паслись почему-то верблюды, а мой Митя ехал по дороге и весело рассыпал из открытого кузова горох, который, падая в дорожную пыль и зелень травы, издавал характерный дробный звук. Проснувшись утром, я и не подумала вставать, наслаждаясь свежестью воздуха, вдыхая его, как вдыхают запах невероятных духов, и при этом счастливо улыбалась.Через неплотно сжатые ресницы я видела, что солнечный зайчик светит мне в лицо и, попав в глаза, рассыпается на тысячи крохотных искорок, в каждой из которых прячется своя малюсенькая радуга. Наконец, я открыла глаза и увидела, что оба моих окна распахнуты, а в них свежим потоком вливается солнечное утро нового дня. Я же закрывала их перед самой грозой, когда всполохи далёких зарниц ещё только говорили о её приближении. Значит,открыть их мог только предусмотрительный и заботливый Стас. Мне почудился еле уловимый запах кофе. Я втянула носом воздух и тут же, издав гортанный клич индейца, вступившего на тропу войны, вскочила с постели. В комнате было немного зябко, и я поверх своей фланелевой пижамки накинула на плечи шерстяной плед.Стаса я нашла в его комнате, сидящим в любимом кресле-качалке на балконе. Он потягивал кофе и дымил ароматной сигаретой.
- Доброе утро, дитя природы, - улыбнулся он.
- А мне кофе?! – воскликнула я вместо здравствуйте.
- Я же не знал когда ты встанешь, - беззаботно сказал Стас, с удовольствием отхлёбывая из чашки. – Придётся тебе самой сварить себе кофе.
- Всё-таки, какие же вы, мужчины…… - я не договорила, потому что дальше и так всё было понятно.
- Ладно, я пошутил. Твой кофе ждёт тебя вон там, в кофейнике под полотенцем.
- Ой, спасибо, милый Стас, и за окна спасибо – было так здорово проснуться среди лесных ароматов.
- Ну, вот и хорошо. Давай, пей кофе и рассказывай о своих любовных похождениях.
- А папа с Ирой давно уехали?
- Да уже порядочно, часов в восемь. Так как там с похождениями?
- А почему «похождения»?– кокетливо спросила я.– Скорее,о любовном плавании.
- Вы катались на лодке?
-Угу.
-А комары?
- Стас, это были не комары, это летающие динозавры, птеродактили какие-то.
- Вот и я о том же. Не загрызли?
- Почти,- кивнула я,вспоминая,как один из них впился мне в ухо в тот момент, когда наши губы встретились в сотый раз за вечер. Я тогда, не отрываясь от Мити,хлопнула комара,а Митя не выдержал и рассмеялся.
 - В общем так, искусанное дитя, - начал Стас и по выражению его лица я поняла, что сейчас он передаст мне очередной отцовский ультиматум, - когда отец уезжал, он строго на строго….
 - Ух ты, это кто же к нам в гости пожаловал? – перебила я Стаса, увидев, как к нашим воротам подъехала перламутровая, цвета индиго, иномарка. В её чуть тонированных окнах отсвечивали солнечные блики и я не могла рассмотреть кто же там, в машине.
 - Уж не знаю, - ответил Стас,- хотя…предполагаю.
 - Может, просто кого-то ищут? – спросила я.
 - Вряд ли. Если бы искали, не стали бы подъезжать к самым воротам.
 - Тогда я посмотрю! – воскликнула я, срываясь с места.
 - Куда ты, ошалелое дитя? Ты распугаешь всех своей пижамой. Сиди тут, а лучше иди переоденься.Видимо, это кое-кто из друзей твоего отца. Кажется, я даже догадываюсь кто именно.
    Почему я распугаю всех своей пижамой? Она у меня очень даже симпатичная, новая, розовая, в маленький зелёный цветочек. Стас пошёл встречать гостя, а я стремглав пролетев полдачи,влетела в свою комнату. Быстро сняв пижаму, я со сноровкой бывалого солдата облачилась в джинсы и майку, затем скатилась вниз по лестнице на веранду. Оттуда я увидела Стаса рядом с какой-то женщиной. Из-за его широкой спины мне было трудно разглядеть незнакомку, но то, что это была настоящая леди, я поняла сразу. На ней был летний брючный костюм нежно кремового цвета, огромная, с большими волнистыми полями шляпа в тон костюму, а вокруг шеи был наброшен лёгкий шарфик. Половину лица женщины закрывали большие дымчатые очки. Я заметила, как гостья, улыбнувшись, протянула Стасу руку и он её поцеловал. Затем, Стас пропустил женщину вперёд и пошёл за ней. Они направились к веранде, в мою сторону. Я смотрела на приехавшую во все глаза. Мало того, что она была одета просто потрясно, так ещё и её походка была похожа на прибойную волну, такая же плавная, величественная и неспешная. Я смотрела, как она двигается, приближаясь к дому, и мне показалось что-то отдалённо знакомое в её фигуре, походке, в манере высоко, немного надменно держать голову. Когда до веранды осталось всего несколько шагов, женщина сняла очки и улыбнулась мне. Марго!
 - Маргошечка! – завопила я на весь лес. – Ура!!!
 - Здравствуй, милая, - улыбаясь, радостно воскликнула она.
Я сбежала по ступенькам и попала в её объятья.
 - Оксанка, да ты уже стала совсем взрослой, – Марго была искренне удивлена. Она наклонилась и поцеловала меня в щёку.
 - Маргошечка, вы откуда? Какими ветрами вас к нам занесло? Неужели вспомнили про нас? – я не задумываясь, засыпала её вопросами. – А папка знает, что вы приехали?
 - Разве он тебе ничего не говорил? – спросила Марго.
 - Нет, - ответила я растерянно.
 - Понимаете, Марго, - вступил в разговор Стас, - для того, чтобы сообщить хоть что-нибудь этой восторженной девушке, для этого надо видеть её хотя бы изредка, а мы с Эдом уже стали забывать, как выглядит наше таинственное чадо. Её же дома не бывает!
 - У тебя бурная дачная жизнь? – спросила улыбающаяся Марго, положив мне на плечо свою руку.
 - Я бы уточнил, - улыбнувшись, вставил Стас, - у неё бурная личная жизнь на даче.
 - Ну, Стас! – с осуждением воскликнула я, хотя мне польстило то, на что он намекал.  – Какие же вы, мужчины, всё-таки….
 - Второй раз за утро слышу это глубокомысленное изречение.
 - Марго, не слушайте нашего Стаса, он историк, а им свойственно копаться в чужой жизни.Пойдёмте лучше в дом и вы нам всё расскажете, - заспешила я.
 - Да, вы проходите, располагайтесь, а я займусь машиной и вашими вещами, - сказал Стас.
Мы поднялись на веранду и Марго рассказала, как было дело. Пока Стас переносил вещи Марго в дом, я принялась варить кофе. Кстати сказать, у нас было проделано окно из кухни на веранду, чтобы человек занятый приготовлением еды мог продолжать общаться с остальными. Кроме того, так было удобней подавать на стол. По рассказам отца, это было мамино предложение. Всё-таки она была умной женщиной, и теперь я точно знаю, откуда у меня такая прорва мозгов.
 - А выставка уже прошла? – спросила я, внимательно следя за кофе.
 - Пока всего два показа, - сказала Марго, распечатывая пачку каких-то дамских сигарет с золотистым ободком и зелёной надписью. В это время на веранду вернулся Стас.
 - В этой истории надо кое-что уточнить, - сказал Стас. - Дело в том, что Эд предупредил меня о возможности вашего приезда, правда, не уточнил даты. Так вот, уезжал он от нас сегодня утром, когда это чудное дитя было ещё в объятьях сна после своих ночных похождений.
 - Стас! – завопила я из кухни.
 - Следи за кофе, - даже не повернув головы в мою сторону, ответил этот предатель. – Бывает так, что утром я ухожу на речку искупаться. Плаваю я недолго,но,когда возвращаюсь на дачу,обнаруживаю лишь грязную тарелку и чашку с остатками кофе. Наша романтическая девушка уже куда-то исчезла, оставив после себя восхитительный беспорядок. Я так думаю, что она скрывается в тех самых райских кущах, где обитают ангелы.
 - Стас!  - опять подала я голос.
 - Кофе неси – дама ждёт, - так же, не обращая внимания на мой вопль, сказал он, а после продолжил.- В обед её тоже невозможно застать дома - я ухожу прогуляться по лесу, а когда возвращаюсь, то застаю лишь следы пребывания нашего неуловимого ребёнка – гора грязной посуды, несколько предметов женского туалета, разбросанных по всей даче, да устойчивый запах вечерних духов – вот и всё, что от неё остаётся.
 В это время я подала всем кофе, а Марго незаметно весело подмигнула мне.  Верно говорят, что мы, женщины, с полуслова можем понять друг друга.
 - Вчера же вечером наша гулёна вообще не явилась на ужин.
 - Я ужинала в другом месте.
 - Это ты отцу будешь объяснять, - бросил мне Стас, словно милиционер на допросе. – И вот,ближе к полуночи, когда я уже заканчивал кормить на балконе комаров, вдруг услышал осторожные шаги.  Причём, был ещё какой-то звук помимо скрипа половиц. Чуть позже я догадался, что это было голодное чавканье….
 - Ну, что вы говорите, Стас! Я просто ела бутерброд и вовсе не чавкала, - возмутилась я.
 - Тогда откуда же был такой характерный звук, словно вурдалак обгрызает кости?
 - Это была котлета, какие кости? – от возмущения, что он надо мной смеётся, я чуть не опрокинула чашку с кофе.
 - Значит, котлета была на косточке, - парировал Стас.
 - На какой косточке? Просто котлета!
 - Допустим, - голосом вредного следователя ответил он. – А почему же тогда по всей даче разносилось такое громкое сладострастное сопение?
 - Я есть хотела! Пока мы гуляли я была не голодна, а когда вернулась, то сразу захотела есть.
В это время я заметила, как Марго уткнулась носом в чашку и её плечи мелко-мелко затряслись.
 - Да ну вас! – я обиделась и отвернулась к окну.
 - Так вот, - продолжил несносный Стас, - утром, только я сварил себе кофе, расположился на балконе, чтобы начать работать, как влетела наша цунами, отобрала у меня кофе, а тут уж и вы приехали. Я вам рассказал это лишь для того, чтобы объяснить всю невозможность сообщить  этому ребёнку новость о вашем приезде. Трудно общаться с человеком, если он отсутствует.
 - Как же хорошо я сделала, что приехала к вам, - сказала Марго, - тут ничего не изменилось и это так здорово! Вот слушаю вас и у меня вдруг возникает такое чувство, словно я вернулась в свою семью. Мне отрадно видеть, Оксана, как тебя все любят. Я знаю, как ты любишь отца, а он тебя обожает. Я вижу, что и Стас относится к тебе как к родной, и ты его тоже любишь…
 - Ну, уж нет! – возмутилась я, хотя в глубине души мне было приятно услышать от Марго такое признание, а Стаса я действительно любила, однако дух противоречия взыграл в моей бунтарской душе. – Этого предателя, интригана, этого…, этого…я терпеть не могу!
 - Я это вижу, - засмеялась Марго.
 - И мы, Марго, рады, что вы приехали, – сказал Стас, вовсе не обратив внимания на мой протест, будто я говорила не о нём. – Ну, что ж, пойдёмте, мы проводим вас в вашу комнату, я подниму вещи, а потом сделаем так, как вы пожелаете. Вы голодны?
 - Нет, нет, что вы! – ответила Марго. – А хочу я только одного – скорее попасть на речку. Вы купаетесь всё там же, в заводи?
 - Всё там же, - ответила я, - пойдёмте.
Мы стали подниматься на второй этаж. Первой поднималась я, за мной Марго, а позади нас Стас тащил чемоданы.
 - Не спеши, - попросила Марго, - я хочу осмотреться, давно тут не была и немного волнуюсь.
Я посмотрела на неё и вместо красавицы Марго увидела усталую женщину средних лет с печальными глазами. Когда мы проходили мимо отцовской комнаты, она легонько коснулась моего плеча.
 - Это же комната твоих роди… твоего отца?
 - У нас всё осталось по-прежнему, - ответила я с гордостью, будто речь шла о каком-то родовом замке.
 - А можно я загляну в неё?
 - Да ради бога, сколько угодно.
Марго осторожно, словно боясь увидеть привидение, вошла в комнату и остановилась. Я тоже протиснулась вслед за ней. Мне вовсе не хотелось, чтобы Марго увидела в комнате что-нибудь из вещей Иры. Но в комнате было убрано, а постель тщательно застелена. Я подошла к окну, чтобы открыть его и впустить свежий воздух.
 - Здесь ничего не изменилось, - услышала я слова Марго.
 - Конечно. А почему вас это удивляет?
 - Не знаю, - пожала она плечами и присела на кровать.
Я смотрела на неё и видела, как усталое лицо Марго побледнело ещё больше, а в глазах появилась такая тоска, что мне стало её очень жалко. Она продолжала молча смотреть по сторонам и вдруг, будто встрепенувшись,сказала:
 - Здесь пахнет женщиной,- я с удивлением посмотрела на неё.
 - Наверное. Папа приезжал к нам со своей подругой. Они уехали сегодня утром.
 - Просто эта комната всегда ассоциировалась у меня с твоей мамой, а запах здесь не тех духов, которые она предпочитала, - тихо произнесла она и медленно провела ладонью по покрывалу, словно разглаживая несуществующие складки.
 - А какие духи любила мама?
 - Она любила не очень тяжёлые, чуть сладковатые запахи, слегка терпкие. Как у духов «Нефертити», хотя откуда тебе…, - и она резко встала, - я тоже в своё время любила такие ароматы.
 - Ну, куда же вы пропали? – спросил Стас, заглядывая в комнату.
 - Мы уже идём, - ответила Марго, и мне показалось, что в её глазах блеснули слезинки.
Через полчаса мы все лежали на пляже. Народу было прилично, поэтому мы расположились подальше, расстелив на траве пляжное одеяло. Я краешком глаза наблюдала за Марго и мне было чему удивляться: кожа у Марго была золотистой с лёгким загаром и даже на вид чувствовалась её упругость. Красивый сплошной купальник чёрного цвета плотно облегал потрясающую фигуру и нигде, ни в одном месте он не выдавливал складки лишнего веса. В глубоком вырезе купальника виднелись аккуратные, не по возрасту молодые плотные груди. Я невольно сравнила Марго с Ирой. Конечно, та была моложе, и это было очевидно, но вот сможет ли она сохранить такие формы и в таком виде в возрасте Марго – это ещё как сказать.
 - Мне кажется, что я брала сигареты, – сказала Марго и поднялась.
 - Они у меня в пакете, - подсказал Стас, не открывая глаз, – зажигалка там же.
Я дотянулась до пакета и достала сигареты. Это была пачка «Салем» с белым фильтром с золотым ободком и светло-зелёными буквами. Марго прикурила и, глядя в сторону реки, сказала:
 - Вы посмотрите, какой симпатичный юноша. Наверное, также выглядел молодой Аполлон.
Я оглянулась так резко, что у меня хрустнула шея.
 - Это мой знакомый.
 - Наш любвеобильный ребёнок возвёл этого молодого человека в ранг ангела и теперь целыми днями пропадает вместе с ним то на облаках, то на реке, - опять встрял в разговор противный Стас.
 - Так этот юноша и есть объект твоего воздыхания? – спросила Марго, с интересом рассматривая Митю, который в это время стоял рядом с лодкой и что-то там делал.
 - Не знаю, как насчёт любви, но то, что он объект наших волнений и проблем, так это точно, - с усмешкой произнёс Стас.
Нет, ну почему мне иногда так хочется укусить этого ехидного зануду?  Почему Стас такой скучный и прагматичный? Никакой романтики в нём и близко нет, а ещё историк!
 - Вы всё обсудили в моей личной жизни? – воскликнула я, вложив в свой вопрос весь запас имеющегося у меня сарказма. – Тогда, чао!



                Марго
          

         Я не волновалась пока ехала по знакомой дороге к даче. Эду я специально не стала звонить, чтобы вокруг моего приезда не было лишней ненужной суеты: я устала от неё за время турне. Как только мы приехали в город, стало понятно, что я смело могу положиться на своих помощников и моё присутствие здесь вовсе не обязательно. Поэтому я сразу по завершению организационных дел села в машину и покатила за город.  Внезапное волнение охватило меня, когда я въехала на знакомую улицу дачного посёлка. Сердце моё сильно забилось и мне почему-то стало страшно. Я ехала специально медленно, опасаясь прозевать поворот к даче.  Дом я узнала издалека, вернее, его знакомые очертания, видневшиеся сквозь стволы больших сосен. Чтобы немного успокоиться, мне пришлось остановиться. Я достала из сумочки пачку сигарет и закурила. Сколько лет я тут не была? Много, будто столетие прошло с тех пор, но в памяти всё настолько свежо, что даже не верится.
Немного успокоившись, я снова тронулась вперёд и через минуту уже подъезжала к воротам.Оксану я увидела сразу: она была на балконе с каким-то мужчиной, по всей видимости, это был Стас. Пока я собирала в сумочку всё, вываленное мною в поисках сигарет, Оксана с мужчиной исчезли, а спустя несколько секунд я увидела, что меня встречает действительно Стас.  Не успели мы поздороваться, как на крыльцо веранды выскочила Оксана: она как-то странно всматривалась в меня, словно не узнавала. Тогда мне пришлось снять очки и лицо Оксаны тут же засияло радостной улыбкой. Мы расположились на веранде и Оксанка засыпала меня градом вопросов. Потом, пока она варила кофе, Стас рассказал мне об Оксаниных любовных приключениях, да ещё с таким неподдельным юмором, что я невольно рассмеялась, а наша девушка обиделась на нас. Затем мы поднялись на второй этаж и вот тут я не выдержала: меня невольно потянуло в ту самую комнату, где я впервые узнала Эда как мужчину. Здесь действительно всё было, как и раньше: та же обстановка, те же шторы и репродукции на стенах, тот же ковёр под ногами, но что-то в ней было чужим, не имеющим отношения к моему прошлому.  Я присела на кровать и воспоминания вихрем пронеслись перед моим внутренним взором. Неужели же всё самое памятное той ночи происходило именно тут, на этой постели? Сейчас, вспоминая себя ту, тогдашнюю, мне показалось, что я была похожа на птицу, которая вдруг расправила большие крылья и взмыла в небесную высь, охваченная чувством невероятного счастья. Я даже невольно провела рукой по постели: здесь, под этим атласным покрывалом, я была со своим любимым; именно здесь я впервые по- настоящему поняла, что значит любить и быть желанной. На волне моих воспоминаний меня вдруг осенило: я поняла что изменилось в этой комнате – в ней был другой запах. Значит, совсем недавно тут была другая женщина. Умом я понимала, что всё правильно, так и должно быть, но меня тут же пронзил горячий укол ревности. Слёзы невольно навернулись на глаза, но я успела их спрятать, надеюсь, что Оксанка их не заметила.
После всех дел мы отправились на пляж. Я видела, как Стас с мужским интересом поглядывал на меня и мне это было приятно, потому что в его взгляде не было никакой пошлости или вульгарности. Оксанка тоже разглядывала меня и делала это украдкой, видимо пологая, что я ничего не замечаю.Ну что ж,значит, я ещё не превратилась в старую бабу, пока могу нравиться и производить впечатление, а это радостно сознавать любой женщине.
Чуть позже на лодке приплыл молодой человек,как оказалось,предмет Оксаниного увлечения. Юноша мне очень понравился: у него была красивая фигура, золотистый цвет загара, а в сочетании со светлыми волосами он становился похож на юного Аполлона, как я его себе представляла. Оксанка, увидев своего парня, тут же подхватилась и, по-детски виляя округлой попкой, побежала навстречу своему счастью. Кажется совсем недавно я купала её, пока Лера была занята другими делами, посыпала эту самую попку присыпкой, а сейчас?...Время неумолимо и с этим приходится считаться.
- Надо бы сообщить Эду о моём приезде,- сказала я Стасу после ухода Оксаны.
- Он уже знает, я ему позвонил.
- Он приедет?
- Эд извинился и просил передать, что раньше завтрашнего обеда у него никак не получится.
- Вот и хорошо,- ответила я, хотя мне было вовсе не хорошо. Меня терзали противоречивые чувства: с одной стороны, я страстно хотела его увидеть, а с другой – мне по- прежнему было страшно. Впрочем, может это и к лучшему, что Эд задерживается. Я успокоюсь, приду в себя и  сумею подготовиться к встрече.



                Эд


       После звонка Стаса у меня всё валилось из рук, даже пришлось достать заветную бутылку коньяка, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства. Чего я так разволновался? Более того, в первый момент я даже перетрусил, узнав, что Марго уже на даче, и что она ждёт меня. В конце концов, разве Марго приезжает впервые? Почему так заколотилось моё сердце? Ладони и те вспотели. Когда коньяк согрел мне душу и успокоил нервы, я начал понимать причину своей нервозности. Всё дело было в том, что Марго всегда находилась рядом с Лерой и со временем для меня эти два имени слились воедино. Кроме того, воспоминания о нашей близости стали волновать меня всё чаще, хотя я не понимал причины такого волнения. Потом пришла мысль, от которой мой лоб снова вспотел, а тело покрылось испариной.  Я понял, что боюсь влюбиться в Марго.  Да-да, именно влюбиться, и основания для этого были. Теперь я стал понимать, что не просто так вспоминал Марго все последние годы. Я не делал ничего для возобновления наших отношений, просто вспоминал о ней, думал и невольно сравнивал с другими женщинами, на неё похожими. И вот теперь, когда судьба снова сводит нас под одной крышей, я почувствовал непреодолимую тягу к этой женщине, как будто подспудно ждал её все эти годы. Но с другой стороны, я побаивался Марго, вернее опасался попасть под её влияние. Она женщина волевая, сильная натура, привыкшая бороться в одиночку, и я рисковал потеряться рядом с ней. Я же привык чувствовать себя самостоятельным, жил независимой жизнью и всегда был впереди женщины, а не за ней. Сейчас, после звонка Стаса, я ощутил себя кроликом на пути к удаву.
Как-то раз, в один из её коротких приездов, я чуть было не решился предложить ей пожить вместе и посмотреть, что из этого получится, но вовремя спохватился и понял всю абсурдность такого предложения. Со временем Марго отдалилась от меня, но вот что странно: чем дольше мы не  виделись, тем сильнее меня к ней тянуло. И вот, где-то на протяжении последнего года, я вдруг стал ловить себя на том, что вспоминаю Марго очень часто, а спустя какое-то время прозвенел её звонок в моём офисе. Что это? Предчувствие или совпадение? Да кто ж ответит на такой вопрос, но мне, если честно, хочется думать, что это всё-таки перст судьбы.
На следующий день, ближе к обеду, мы с Ирой покинули город и ехали в сторону дачного посёлка. После долгих раздумий я всё-таки решил пригласить её во избежание всяких необдуманных поступков со своей стороны. Её присутствие должно было стать сдерживающим моментом, неким балластом, потому что за себя я не ручался: мало ли куда заведут меня мои  чувства. Мне самому было противно, я чувствовал себя слабаком и трусом, но всё-таки вечером сообщил Ирине, что завтра в обед мы выезжаем на дачу, и что там нас ждёт Марго, давняя подруга нашей семьи, которая ещё нянчила Оксанку, а теперь она приехала погостить и отдохнуть от своего модельного бизнеса. От моего приглашения Ира пришла в восторг, а когда узнала, чем Марго занимается её эмоциям не было предела.


        Оксана


       После обеда мы уже собирались на пляж, когда к воротам дачи подъехала отцовская «Тойота».
- Ура! Папка приехал! – завопила я на всю дачу и заспешила ему навстречу. В это время задняя дверца машины открылась и оттуда показалась Ирина: лицо её сияло от радости.
- Ну, как вы тут? А где Марго? – спросил отец, выйдя из машины и целуя меня в щёку.
-Да вон она, на веранде, -  ответила я и только тут обратила внимание на встревоженный взгляд отца.
- Помоги Ире с вещами, а я поздороваюсь с Марго, -  сказал папа, и мне показалось, что голос у него был не такой как обычно, а какой-то напряжённый.
Помогая доставать из машины вещи, я краем глаза видела, что Марго спустилась с веранды,пошла навстречу папе, они обнялись и поцеловали друг друга.
- В багажнике нет вещей? – спросила я и посмотрела на Иру.  Она в это время провожала растерянным взглядом отца и Марго, поднимающихся в дом.
-  Что? – переспросила она.
- Я спросила, вещей больше нет?
- Вещей? Каких вещей? Ах, да… нет, я ничего больше не брала, – ответила Ира, при этом у неё был вид обиженного ребёнка.
 – Ира, вы не принимайте близко к сердцу поведение папы, – сказала я, чтобы заполнить неловкую паузу, -они же старые друзья, давно не виделись,поэтому... 
- Да ничего, ничего, - быстро ответила она, изобразив на лице кислую улыбку,   я же понимаю.
Я взяла пакеты и направилась в сторону дома. Да, Ира оказалась никудышней актрисой. Поднявшись вместе с ней на веранду, я стала свидетельницей сцены, запомнившейся мне надолго,и которую впоследствии я часто вспоминала. Когда мы поднялись, отец оглянулся на звук наших шагов и показав на Иру, сказал:
- Вот,знакомься,Марго - это Ира, моя хорошая знакомая,– и добавил, обращаясь к Ирине, - а это Марго, самая близкая подруга нашей семьи.
Марго посмотрела на Иру и на её красивом, бледном лице не отразилось ничего, кроме холодного безразличия. Затем, она чуть улыбнулась обязательной вежливой полуулыбкой и тут же,словно давая понять,что аудиенция закончена, повернулась ко мне и сказала:
-  Оксаночка, детка, если ты сейчас идёшь наверх, захвати пожалуйста из моей комнаты сигареты.
В ответ я кивнула головой, но с места не сдвинулась: от любопытства, что будет дальше, у меня даже нос зачесался. Возникло тяжёлое молчание: отец был явно растерян, он обвёл всех смущенным взглядом, Марго, как ни в чём не бывало, отвернулась к зеркалу, висевшему на веранде с незапамятных времён, а Ира стояла, вообще не понимая, что же ей делать дальше.Выручил всех Стас: он молча, исподлобья, наблюдал всю сцену и вдруг, неожиданно громко хмыкнув, сказал:
- Эд, перед вашим приездом мы собирались на пляж. Вы как, с нами?
- Ну,конечно же! – с явным облегчением воскликнул отец.
- Тогда берите свои пакеты и идите переодеваться, а мы вас подождём, – скомандовал наш благородный историк.
Через полчаса, идя через берёзовую рощу в сторону реки, я невольно подслушала разговор между Стасом и моим отцом:
- Эд, я не понимаю, зачем ты сегодня взял с собой Иру? По - моему, это лишнее, тебе так не кажется?
- Почему же лишнее? И потом, я не мог оставить её в городе одну. А что тебя смущает?
- Что смущает? Да как-то не вписывается она в наш сегодняшний квартет. Даже я чувствую себя лишним среди вас, а ты ещё Ирину привёз. Ты, Оксана, Марго – это одно, а я и Ира - мы из другой жизни.
-  Да почему же?
- Сам подумай.  Все приезды Марго, так или иначе, были связаны с памятью о Лере, а какое отношение имеет ко всему этому Ира? Она же не жена тебе.
-  В том-то и дело, что Марго – это прежде всего память о Лере, а мне вовсе не хочется тяжёлых воспоминаний, поэтому-то я и пригласил Иру, чтобы она разбавила своим присутствием тяжёлую обстановку.
- Сомнительное решение. Ира в качестве громоотвода?  По- моему, ты что-то не договариваешь.
-  Стас, я не с похмелья принял это решение, значит, у меня были на то веские причины.
-  Вот это меня и настораживает. Ладно, дело твоё, поступай, как знаешь.
Мы расположились на берегу на двух одеялах. Марго о чём-то тихо разговаривала с папой, а Ира пыталась то же самое навязать Стасу. Он вежливо ей отвечал, хотя явно был не в духе и не расположен был вести светскую беседу. Я достала из кармана сарафана свои часики и посмотрела на время: скоро должен появиться мой Митя.
-  Скажите, Марго, а как можно посмотреть коллекцию вашей одежды? - вдруг спросила Ира.
- Очень просто, в Доме моды. Но вам придётся поторопиться, потому что осталось всего три показа, - ответила Марго.
- Всё-таки я уверена, что красивая одежда может любого человека сделать лучше, красивее, добрее,что ли,- после непродолжительного молчания,сказала Ира.
 Я тут же заметила, как Стас приподнял голову и с удивлением посмотрел на Иру, папа почему-то тяжело вздохнул и только Марго осталась неподвижно лежать на животе, положив подбородок на руки. Наконец Марго сказала, глядя куда-то в даль реки:
 - Не могу с вами согласиться. Как человек, непосредственно связанный с созданием одежды, смею утверждать, что ни одна, даже самая красивая, самая изысканная одежда не сможет урода сделать красавцем, подлеца – благородным, бесчестного – кристально честным, а недалёкого –  умным.  А вот и наш юный Аполлон, - сказала Марго без всякого перехода тихим, убийственно спокойным голосом.
-  Это как сказать, – произнесла Ира с глубокомысленным видом, наверное только для того, чтобы последнее слово осталось за ней. Первым отреагировал отец. Он медленно приподнял голову, тяжёлым взглядом посмотрел на Иру, и горестно вздохнув, снова лёг. Стас, как и Марго, молчал, но по его вздрагивающим плечам я поняла, что он смеётся, отвернувшись от нас.
-  Кто хочет в лодке покататься? – весело воскликнула я, и тут же, не дав никому опомниться,добавила, - Ира, пойдёмте, там так здорово.
   Ира секунду раздумывала, затем, нехотя поднялась и, взяв свою соломенную шляпу, с независимым видом, пошла к воде. Я последовала за ней, ещё раз убедившись, насколько она слабая артистка.
 Теперь, спустя много лет, я вижу, что грозовые тучи неминуемо стали сгущаться над нашей дачей уже с той самой первой сцены на веранде. Но разве тогда я могла предвидеть те события,которые развернутся впоследствии. Моя интуиция подсказывала мне, что всё происходящее на моих глазах имеет какой-то свой, тайный смысл, но тогда…  Мы все умные… потом.



                Стас   

      Последний раз я видел Марго много лет назад. Если бы сейчас встретил её в городе, вряд ли бы узнал. Вернее, не признал бы в ней давнюю подругу семьи Эда. Сказать, что я был потрясён её внешностью, это всё равно, что ничего не сказать. Сравнивать же её с Натали было глупо, так как это были две совершенно разные красоты: южная, с характерными чертами у Натали и холодная аристократическая у Марго. Как мужчина, я был в восторге от её фигуры, видно немалых трудов стоило ей сохранить такие формы. Пока женщины собирались на пляж, я позвонил Эду.
 - Марго приехала, - коротко сказал я.
 - Как, когда? – растерявшись, запаниковал Эд.
 - Ну не вчера же, - ответил я, - только что, час назад, на своей машине.
 - А почему же она мне не позвонила?
 - Как же вы договорились, если она не звонила? Ты же сам мне сказал, что она звонила, что вы всё обсудили и что она приедет со дня на день.
 - Да, конечно, но я хотел заехать за ней.
 - Слушай, ты чего теперь ножками засучил?  Человек освободился от дел и приехал, пусть чуть раньше, так что из того?
 - Да нет, ничего, это здорово, но… я что-то волнуюсь.
 - Я тоже.
 -  В каком смысле?
 - В сексуальном.
 - То есть?
 - Что есть, то и есть! Старик, ты глупеешь прямо на глазах. Очнись, включи мозги и скорее приезжай.
 - Сегодня никак не могу, это точно, а вот завтра – к обеду.
 - Да хоть к ужину. Ты только позвони сюда, поговори с ней, пусть человек отдыхает, а ты, как сможешь, так и приедешь.
 - Фу ты чёрт, что-то я и правда потерялся.
 - Соберись и позвони нам к вечеру. Я её планов не знаю, сейчас мы уходим на пляж, а после – на её усмотрение. Вечером, думаю, мы будем дома. А хочешь, я её прямо сейчас приглашу к телефону?
 - Нет, только не сейчас! У меня даже ладони вспотели.
 - Что, старая любовь? – ляпнул я без задней мысли.
 - Да нет…ну, так было кое-что…давно…  А, ерунда всё это.
 - А ты когда видел её в последний раз?
 - Давно, несколько лет назад.
 - Тогда готовься.
 - К чему? – спросил Эд и в его голосе опять послышалась растерянность.
 - Увидишь – поймёшь, - пообещал я, ради шутки подогревая атмосферу предстоящий встречи.
 - Не томи, говори, - взмолился Эд.
 - Ты представляешь себе богинь с Олимпа?
 - Ну… нет, не видел, а что?
 - Приедешь, познакомишься с одной из них.
 - Так хороша?
 - Хороша? У тебя бедная фантазия и убогое воображение. Она потрясающе выглядит. Все эти мисс мира, Европы и стройтреста №17 тускнеют рядом с ней.
 - Да ну? Впрочем, и в свой последний приезд она смотрелась очень эффектно. Неужели ещё больше похорошела?
 - Не знаю насчёт прошлого приезда, но сейчас она выглядит как настоящая герцогиня Эльзасская.  Ладно, ты меня утомил. Мне пора на Олимп забирать твою богиню и вести её знакомиться с речными нимфами. Работёнка, скажу тебе, не из лёгких.
 - Она не моя богиня, – вдруг возразил Эд, - просто Марго старый друг нашей семьи и ты это знаешь.
 - Кстати, - вспомнил я свой вопрос, который хотел задать Эду в самом начале разговора, - по-моему, она не замужем? Ты, случайно, не в курсе почему?  А то как-то странно получается.
 - Что, заметил? – хитро спросил Эд.
 - Да там за версту видно, что она не замужем. У неё глаза одинокой женщины.
 - А что, разве у одиноких глаза какие-то особенные? А вообще, там у неё какая-то тёмная история была.  Короче, неразделённая любовь, да ещё, похоже, Марго однолюбка. Представляешь?
 - Да, - согласился я, - редкий случай.  А что касается глаз, ты сам не замечал какие они у одиноких зрелых женщин?  В их глазах всегда не проходящая тоска, пустота одиночества и взгляд обращённый куда-то в себя.  Хотя может, всё гораздо проще? Может, она того?
 - Чего того?
 - Ну, в смысле, лесбос?
 - Одурел, что ли?  Уверяю тебя, там такой темперамент, мама не горюй.
 - Откуда знаешь? – подначил я Эда.
 - Не знал бы - не говорил, - ответил он и повесил трубку.
 Я чувствовал, что назревает что-то нехорошее, но вот что именно, откуда же мне было знать. Меня настораживал сам треугольник: Эд, Марго и Ира. Тут были возможны всякие неожиданности, главным образом со стороны Ирины: что ей стоило закатить сцену ревности и никакие объяснения, что, мол, Марго и Эд старинные друзья, не помогут. Да, честно говоря, я не очень утруждал себя размышлениями на эту тему, просто мне не нравилась сама ситуация, вот и всё. Кроме того, у меня была моя работа, и она интересовала меня куда больше, чем возможные выпады Ирины.  В день приезда Эда меня ждал приятный сюрприз: ближе к вечеру позвонила Натали. Мы недолго поговорили о всяких пустяках и в конце разговора она тихо спросила, не хочу ли я сегодня вечером навестить её. Я сломя голову, чуть не задавив в посёлке с десяток кур,полетел в город, но не для того, чтобы забрать мою Натали на дачу – у неё были напряжённые дни в школе – а для личного общения с ней в течение ближайших суток. Когда я поднялся в квартиру Натали, то увидел её счастливые радостные глаза, хотя лицо моей подруги оставалось спокойным. Эта игра начинала мне нравиться – она меня несколько возбуждала. На дачу я вернулся к вечеру следующего дня, потому что у Натали начиналась пора экзаменов. Как только я поставил машину под навес и поднялся на веранду, сразу понял, что в моё отсутствие что-то произошло. Я застал всё семейство на веранде, даже Оксана сидела на плетёном диванчике, забравшись на него с ногами. Не было только Иры.
 - У вас что, мирная обстановка холодной войны? – спросил я, садясь за стол рядом с Эдом и Марго.
 - Ира уехала, – ответила Оксана.
 - Что-то случилось?
 - По-моему, ничего страшного, - наконец подал голос Эд. – Мы с Марго увлеклись воспоминаниями, ушли от всех, чтобы нам никто не мешал и чтобы самим не нагонять тоску на окружающих. Спустя какое-то время, Ира спохватилась, стала нас искать, но не нашла, потому что мы гуляли в берёзовой роще. Я не знаю, что она себе придумала, но только, по словам Оксанки, психанула, побежала на станцию и уехала на ближайшей электричке, даже не взяв свои вещи.
 - Вся в слезах, между прочим,- закончила Оксана за отца.– Я увязалась за ней, чтобы проводить, а заодно попытаться отговорить, но у меня не получилось.
 - А где же была сама Ира, пока вы прогуливались в роще? – спросил я.
 - Мы с Ирой опять, как и в прошлый раз, катались на лодке, долго катались, а папа с Марго остались сидеть на берегу. Когда мы вернулись, их уже не было, - пояснила Оксанка.
Я посмотрел на Марго. Она сидела с отсутствующим видом, и было понятно, что всё случившееся её абсолютно не волнует. А действительно, что, собственно произошло? Эта девица, Ира, сама, исходя из своего понимания вещей, сделала вывод о причинах отсутствия Эда и Марго. Просто она мыслила на своём уровне, так кто ей виноват?   Не думаю, что у неё был реальный повод для ревности. А может всё-таки… был?



                Оксана


        Это была катастрофа. Беда пришла, откуда я её совсем не ждала. Смутные предчувствия начали меня беспокоить ещё тем вечером, когда приехал Стас. Тогда мы немного посидели на веранде, поговорили об Ире и затем я и Стас поднялись на второй этаж. Стас пошёл в свою комнату, а я  поплелась к себе. Свиданий у меня не было ни вечером, ни на следующий день. Митя уехал по делам в город. Мне было так тоскливо и одиноко без него, что мир вокруг померк, стал пустым и серым. На фоне моего одиночества случай со вчерашним демаршем Иры казался мне всего лишь досадным недоразумением. Во всей этой истории меня по- настоящему беспокоило вовсе не то, что Ира уехала, а то, какими на следующий день после её отъезда вернулись с прогулки отец и Марго. Присмотревшись к ним, я поняла, что между ними там, в берёзовой роще, куда они опять ходили гулять, состоялся большой, трудный и очень серьёзный разговор. О чём они говорили я, конечно, даже не догадывалась, но вот итог разговора заметно отразился на их лицах. За то время, что я видела Марго, мне впервые показалось,что лицо у неё стало просветлённым,в глазах вместо прежних льдинок засветилось что-то живое, и она стала сильно походить на проснувшуюся спящую красавицу. А отец? Он старательно пытался выглядеть как обычно, но на самом деле у него был вид человека, который в одиночку покорил Эверест. Вечером я так и не смогла найти объяснение таким метаморфозам, произошедшими с моими близкими.Зато ответ нашёлся утром за завтраком. Пожалуй, даже ответом это назвать трудно. Для определения того, что случилось дальше, подошло бы сравнение со снежной лавиной, во всяком случае, это было ближе по моим ощущениям и тому состоянию, в котором я оказалась. В моём представлении снежная лавина означает что-то беспощадное, сметающее всё на своём пути и оставляющее за собой только катастрофические разрушения.
 - Оксана, - вдруг сказал отец в самом начале завтрака, - Оксана, - снова повторил он и, по его официальному выражению лица и торжественному тону я поняла,что сейчас что-то произойдёт,- я не хочу произносить долгих вступительных речей,а потому объявляю тебе,что мы с Марго решили пожениться. Теперь мы будем жить вместе, втроём. Не сразу, конечно, Марго надо уладить кое-какие дела в столице. На это уйдёт некоторое время, но по завершению дел она переедет к нам.
А вот теперь представьте себе ту самую снежную лавину, которая внезапно обрушилась на вас. Она понесла меня со стремительностью железнодорожного экспресса, завертела, закружила в своей мясорубке, не давая набрать в лёгкие воздуха. Лавина била меня о камни, шарахала о скалы, ломала о встречные деревья, голова моя словно попала в бетономешалку и я не понимала, где верх, а где низ. Весь ужас, произнесённых отцом слов, в ту же секунду предстал передо мной во всей своей полноте – случилось то, чего я боялась больше всего на свете. Отец ждал от меня ответных слов, а меня эта новость так ошарашила, что я растерянно хватала ртом воздух, как рыба на берегу. И никак не могла собраться с мыслями.
 - Ну, слава богу, - выдавила я из себя вместе с вялой улыбкой.
 - У тебя нет возражений? – подала голос Марго.
Да даже если бы они у меня были, что из того? Что могут изменить мои возражения?!
 - Нет, конечно. Мир вам да любовь.
Что я говорила? Какие - такие мир и любовь? Бред сивой кобылы! А что я могла ещё сказать? Как я объясню отцу, что нам с ним не нужна чужая тётка, пусть даже это будет Марго. Какая мне разница? Она разрушит наш с отцом мир, всё то, чем мы так дорожим. Для отца никого не существовало в этом мире, кроме меня, а всё остальное было проходящим. Это был наш дом, наша крепость, наша с отцом раковина, куда мы любили прятаться. Наша душевная близость не знала границ, потому что нас объединяло наше горе, наше с ним сиротство. А теперь? Нет! Только не это! Я же тогда останусь одна, совсем одна, папу отнимут у меня и моя жизнь превратится в пустоту. Почему? Кто имеет право отнять у меня отца? Кто дал такое право Марго? А, я поняла!  Для Марго это лебединая песня! Последний шанс не остаться на старости лет одной. Ну, конечно же, для неё это очень важно, а то, что я окончательно осиротею, ей на это плевать! Она окружит меня лживой заботой, мнимым вниманием, лицемерной любовью, будет мило улыбаться и в то же время отрывать по кусочкам от меня отца и тащить его в свои хищные объятья. Ох, дура я,дура! Как же я сразу не поняла сегодня утром, когда увидела Марго, отчего у неё тени под глазами и блуждающая улыбка. Конечно, кувыркаться всю ночь в постели, да в её-то возрасте! А отец! У него сегодня вообще вид блаженного. После завтрака, продолжая по- идиотски улыбаться, я поднялась к себе и завалилась на постель: здесь мне не надо было кривляться и притворяться, изображая восторг по поводу их решения. Я лежала, глядя в потолок, и у меня крутилась в голове лишь одна мысль: что можно сделать для того, чтобы не допустить этой жуткой, вероломной несправедливости?



                Натали


      Как же я его ждала! Все дни после его  короткого визита превратились для меня в сплошное ожидание следующей встречи. В школу я ходила, как на праздник, работа меня отвлекала. Весь день я была занята делами, а вот вечером… начиналась для меня китайская пытка. Сколько раз я подходила к телефону, даже снимала с аппарата трубку, чтобы позвонить Стасу и снова попросить его проведать меня, но благоразумие брало верх над моими чувствами и я продолжала страдать в одиночестве. Мучительней всего было осознавать, что стоило мне набрать его дачный номер и сказать всего четыре слова: «Приезжай, ты мне нужен» и через час Стас был бы здесь, со мной, рядом. Я же знала, что он ждёт этого звонка и прилетит хотя бы для того, чтобы почувствовать    себя нужным, незаменимым, чтобы ещё раз подогреть своё мужское тщеславие. Мужчины любят быть покровителями. Однако я продолжала внутреннюю борьбу с собой, я боролась за Стаса, я очень хотела выйти за него замуж. Так хотела, как ничего другого за всю свою жизнь. Я понимала, что смогу назвать себя его женой, только если он сам почувствует в этом потребность. Я хотела стать для него единственной и желанной, ради этого была готова терпеть душевные муки. С другой стороны я понимала, что такими, как теперь, наши отношения долго оставаться не могут. Они должны были сойти на нет или получить своё новое продолжение. Ясно было, что я не могла допустить ослабления его интереса ко мне и потому делала всё от меня зависящее, чтобы постоянно подогревать в нём этот самый интерес. Как мне было заставить Стаса сделать хоть маленький шажок в нужную мне сторону?
Когда прошло три дня с момента его отъезда, в моём школьном расписании возникла неожиданная пауза длинною в два дня, и тогда я во второй раз позвонила Стасу на дачу. Мне не терпелось это сделать с самого утра, но я дождалась окончания рабочего дня, приехала домой и, не раздеваясь, сразу бросилась к телефону.
 - Слушаю вас, - раздался в трубке женский голос. По его тембру я поняла, что мне ответила женщина средних лет, а по той уверенности, с которой она произнесла эти два слова мне стало ясно, что она не чувствует себя гостьей. Может, это и есть та самая «щепка», которая не так давно оцарапала Стасу шею?
 - Здравствуйте, - сказала я как можно спокойней, - могу я услышать Стаса?
 - Его сейчас нет, он ушёл на реку.  Что ему передать?
 - А,  когда он вернётся?
 - Думаю, через час, максимум через полтора, – ответила женщина. Понимала ли она, что такое для меня один час? За это время Стас мог бы уже приехать ко мне. 
 - Тогда я перезвоню через час, - ответила я, чувствуя, что начинаю злиться на эту женщину, потому что она своим ответом омрачила мою надежду.
 - Конечно, звоните, - сказала она, - хотя было бы разумней назвать вам своё имя. Как только он вернётся, я скажу, что вы звонили, и он сразу вам перезвонит.
 - Пожалуй, вы правы, - согласилась я. Неужели от любви я начинаю терять контроль над своими эмоциями?
 - Меня зовут Наталья Фёдоровна, простите, а с кем я говорю?
 - Моё имя вряд ли вам что-то скажет, я гостья этого дома, а зовут меня Марго…  Простите, Маргарита Алексеевна.
Ну, конечно же, как я сразу не сообразила. Мне же Стас говорил о её приезде. Вдруг, я увидела себя со стороны и мне стало смешно: совсем голову потеряла, как в юности, когда в силу своего темперамента могла бесстрашно кинуться с кулаками на любого обидчика, будь он хоть верзилой под   два метра ростом.
 -  Вы меня извините, - улыбнувшись, сказала я, - просто я не ожидала услышать женский голос…
 - И вы подумали, что я имею какое-то отношение к Стасу? – теперь она засмеялась открыто.
 - Ну, нечто в этом роде, - ответила я, неожиданно почувствовав симпатию к говорившей.
 - Нет, вы заблуждаетесь. Хотя я отдаю должное вашему вкусу: Стас мужчина видный и мне вполне понятна ваша обеспокоенность, но мы с ним просто знакомые с давних лет.
 - Ну, раз так, тогда для вас я Натали.
 - Я могу к вам так обращаться?
 - Да, для друзей я – Натали.
 - Тогда я Марго. Натали, извините за любопытство, но почему ваше имя звучит на французский манер?
 - В этом виновата моя бабушка, -  засмеялась я, - она у меня француженка, а если брать преимущество материнской крови, то я больше француженка, чем итальянка.
 - Даже так? – удивилась Марго. – А итальянская кровь у вас, видимо, от отца?
 - Да, у меня папа на половину итальянец, а на другую половину русский, -  интересно, почему мне вдруг захотелось поговорить с этой женщиной?
   - Это же надо! – засмеялась Марго. – Да вы ходячий интернационал. Интересно, как вам живётся с такой дружбой народов в крови?
 - Как живётся? – переспросила я и мутная волна накрыла моё настроение. – Сложно живётся.
 - Кажется,я догадываюсь,- через паузу ответила моя собеседница.- А ваш Стас -  конспиратор. Я предполагала, что он уезжает в город со стремительностью «Скорой помощи» не просто так. Натали, а почему бы вам не составить мне компанию? Мне кажется, мы бы с вами поладили.
 - Вы знаете, я работаю в школе и отпуск у меня только через месяц, а сейчас пора экзаменов. Но теперь мне очень захотелось побывать у вас.
 - А знаете что, Натали, я бы не хотела, чтобы вы ждали Стаса целый час, а то и больше. Я сама схожу за ним и скажу, что вы звонили.
 - Нет, не стоит беспокоиться.
 - Нет, я всё- таки схожу, тем более, что сама хотела искупаться.



                Стас


      Я лежал на берегу и блаженствовал после получасового заплыва. Мне не хотелось вставать, не хотелось возвращаться на дачу, и вообще не хотелось ничего, кроме ленивого покоя. Вдруг я   услышал лёгкие шаги.
- Ну как водичка? Вы уже искупались?
Я приподнялся и увидел Марго.
 - Да, я только что из реки, вода просто замечательная, даже не хотелось вылезать. А вы тоже решили искупаться?
 - Да, и мне вдруг захотелось, но главное не это.Вам только что звонила Натали, она ждёт вашего звонка.
 - Спасибо, сейчас обсохну немного и пойду звонить.
Тут я обратил внимание, что Марго как- то странно смотрит на меня.
 - Марго, вы хотите о чём-то меня спросить? Вы так смотрите на меня, будто видите впервые.
 - Да, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, но вдруг подумала, а стоит ли?
 - Ну, раз хотели, значит стоит. Ну, хорошо, только будем считать, что вы сами меня об этом попросили. Скажите, Стас, как давно вы близки с Натали?
 - Ну, как вам сказать? Мы вместе работали в школе, и прошёл год, прежде чем мы, как бы выразиться поточнее, сошлись с Натали. Итого получается, что мы вместе почти пять лет.
 - Сколько? Пять лет?! Стас! Да вы монстр. Вы эгоист, каких свет не видывал. И нечего на меня так удивлённо смотреть, вы сами разрешили задать вам эти вопросы. И что, за эти пять лет вы так ничего и не поняли?
 - А что я должен был понять? – я смотрел на Марго и действительно не понимал, к чему она клонит. Видимо то,о чём она хотела сказать, задевало её за живое, потому что глаза её загорелись, а на щеках выступил румянец.
 - Как что! Да то, что Натали вас давно и сильно любит. Женщина пять лет страдает, мучается и ждёт от вас мужского поступка, а вы…  Эх, Стас!
 - Погодите, погодите, а с какой стати вы решили судить о наших отношениях? Да, мы давно встречаемся с Натали, но у нас никогда не было планов относительно супружества. Да, мы близки, но при этом каждый из нас живёт своей жизнью.
 - Стас, вам сколько лет? Вам не кажется, что вы давно вышли из пионерского возраста? Вы взрослый, самостоятельный и умный мужчина, неужели вы не понимаете очевидных вещей? И подождите меня перебивать. Дайте я выскажу всё, а дальше делайте, как считаете нужным. Так вот, даже не будучи близко знакома с Натали смею утверждать,что она давно ждёт от вас предложения. Или вы думаете, что женщина остаётся с вами на протяжении целых пяти лет только из-за ваших уникальных, с вашей точки зрения, сексуальных способностей? Да уясните же вы, наконец, для себя, что женщина самой природой создана для семьи, ей необходимо иметь мужа, детей, свой дом.  Ей нужен очаг, а не только ваши сексуальные утехи. Как же она должна любить вас, если готова была столько лет исполнять роль приходящей жены? Но!.. Поверьте мне, как женщине, вы скоро Натали потеряете. Рано или поздно наступит такой момент, когда её гордость возьмёт верх над чувствами и она уйдёт от вас. Натали ещё молодая женщина, она встретит другого мужчину, который окажется лучше вас, потому что будет способен на поступок, потому что он позовёт её замуж. Она не будет его любить так, как вас, но согласится выйти за него, и уверяю вас, будет счастлива, я это знаю наверняка.
Возникла пауза. Я сидел ошарашенный. Мысли мои перепутались, чувства смешались, и я не знал, что ей ответить. Вначале моя мужская гордость хотела возмутиться от обидных слов Марго, но я сдержался и чем дольше слушал, тем больше понимал правоту её слов. У меня словно пелена упала с глаз, и я увидел нашу ситуацию с Натали, как бы глазами стороннего человека. Какое счастье, что я ещё не потерял её! Затянувшееся молчание прервала сама Марго.
 - Стас, вы простите меня за мою излишнюю откровенность, но я не могла вам не высказать всего. Вы не обиделись?
 - Нет, и спасибо вам, вы меня будто разбудили. Сейчас я сам себе напоминаю зашоренную лошадь: ехал по наезженной колее и ничего не видел вокруг.
 - И что вы намерены предпринять?
 - Как что? Тут двух решений быть не может.Я сейчас собираюсь и еду к Натали.
 - Только прежде, не забудьте ей позвонить, я же ей обещала.
 - Обязательно позвоню, только пока ничего говорить не буду, мне ещё надо кое-что решить для себя.
 - Ну, тогда счастливого пути и желаю вам удачи…



                Эд

               
      Верно говорят, что сумасшедший человек не осознаёт своей неполноценности. Я чувствовал себя именно таким, не совсем нормальным, потому что мои желания шли вразрез со здравым смыслом. Но в отличие от человека больного, я отдавал себе отчёт в том, что собирался предпринять. Решение сделать Марго предложение возникло у меня не случайно. Оно созревало постепенно, плавно переходя от шальной, весёлой мысли к насущной необходимости. Навязчивая идея попросить у Марго её руки посещала меня и раньше, но сперва она выглядела как шутка, затем стала расти, хотя была слабенькой, боязливой, как весенний росток, и холод моей иронии по этому поводу легко уничтожал её на корню. Спустя некоторое время эта мысль стала преследовать меня неотступно и, как я не отмахивался от неё, она с назойливостью мухи всё лезла и лезла мне в голову. В конце концов, я впервые задал себе простой вопрос, причём сделал это со всей серьёзностью: а почему, собственно, нет? Что мне мешает, чего я боюсь? Потерять свою драгоценную свободу и стать подкаблучником? А с чего я взял, что стану им? Свою патологическую тягу к Марго я не осмеливался назвать любовью, хотя пожалуй так оно и было.  И вот тогда я задал себе второй и последний вопрос, ответ на который снял все мои сомнения: хотел бы я всю свою последующую жизнь прожить рядом с этой женщиной? И сам себе ответил да, я хотел, чтобы рядом со мной всегда была именно Марго. И в отношении Оксаны я в Марго был уверен, она никогда не обидит мою дочь.  И вот когда решение было принято, наступило успокоение в моей мечущейся душе.  Но оказалось, что я не знаю, как лучше сделать предложение. Сначала я растерялся, представив себе картину своего признания: ведь я признавался в любви и просил руки один раз в жизни, и это было так давно, что я позабыл как это делается. Потом я психанул на себя, что не могу сделать такой простой вещи, но после рассмеялся, поняв свою полную несостоятельность в этих романтических делах. Однако, я не намерен был идти на попятную и откладывать исполнение своего решения на потом, когда ко мне придёт вдохновение. Это настроение придало мне решительности и укрепило внутреннюю уверенность в себе. Эх, мне бы ещё как-то наглости набраться…



                Марго


       Когда я услышала от Эда слова признания и предложение выйти за него замуж, мне в первый   момент показалось, что я ослышалась, вернее не так поняла его слова. Мы тогда только вошли в рощу, которую я помнила и любила ещё со времён Леры. Посмотрев внимательно на Эда, я увидела его напряжённое лицо и серьёзные глаза.В них читалось упрямство и непреклонная решимость.
- Эд,- сказала я и остановилась, - ты не шути такими вещами. Я только что спросила у тебя, почему ты до сих пор не женился. Это не праздный вопрос и я думала, что ты мне честно ответишь на него. Он вполне закономерен, а ты отшучиваешься.
- Я и не думал шутить. Говорю вполне серьёзно, что не женился, потому что не встретил такую -женщину, как ты.
- Эд, я ничего не понимаю, - сказала я, чувствуя, что от внезапного волнения меня начало колотить. Я посмотрела на него в упор, но он выдержал мой взгляд и в его глазах я прочла вызов.
- Извини, Марго, я сильно волнуюсь и говорю путано. Повторю ещё раз: я люблю тебя и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
- Эд, это шутка? Ты понимаешь, о чём ты говоришь?
- Да, понимаю. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я делаю тебе предложение.
Я смотрела на него и не верила своим ушам - это действительно была не шутка. Эд был совершенно серьёзен и даже немного побледнел, как в юности, когда начинал сильно волноваться.
- Марго, ну что ты молчишь? Ты согласна? Говори скорее, а то у меня сейчас инфаркт случится.               
Я почувствовала, как ноги мои вдруг ослабели, тело стало каким-то свинцовым, и я уронила голову на плечо моему любимому Эду: - Вот только посмей сейчас умереть, за кого же я тогда  замуж выйду?



                Оксана


      Мои два часа лежания на кровати, хождение в  раздумьях  из угла в угол по комнате, попытки заглянуть в будущее увенчались успехом: я нашла выход из той ситуации, которая грозила поломать мою жизнь. Теперь я точно знала, что мне надо сделать, чтобы мой отец остался со мной, а гордая Марго навсегда покинула нас. Простота и гениальность моего плана требовала от меня немедленных действий. Утром следующего дня, только проснувшись и наскоро приведя  себя в порядок, я кинулась искать отца, которого нашла во дворе, ковыряющегося в нашей машине.
 - А где Стас и Марго? – спросила я с безразличным видом.
 - С утра пошли на пляж, - ответил он, вынув из мотора какой-то длинный штырь. Протерев его тряпкой и внимательно рассмотрев, снова сунул на место. – Ты хочешь к ним присоединиться?
 - Может быть, только чуть позже. А ты почему не пошёл на речку?
 - Жду звонка с минуты на минуту, потому и задержался. Ты хочешь о чём-то со мной поговорить? – спросил отец и посмотрел на меня поверх очков.
 - Да не то, чтобы поговорить, - неуверенно ответила я, - но надо что-то решать с вещами Иры. Что будем с ними делать? Помнится, у неё их была полная сумка.
 - Я тоже об этом думал, - ответил отец, снова повернувшись к машине.
 - У меня есть предложение, - сказала я.
 - И что за предложение?
 - Надо просто взять и позвонить ей, напомнить о сумке и спросить, как сделать так, чтобы ей было удобно её забрать, вот и всё, - с безразличным видом сказала я  и посмотрела на папу глазами невинного ангелочка.
 - Можно сделать проще, – ответил отец, - я заберу их с собой и попрошу кого-нибудь из сотрудников отвезти их к ней домой. Хотя лучше будет, если я сам их отвезу Ирине, заодно объяснюсь.
 - Можно, конечно и так, но…
 - Что но?
 - А тебе не кажется, что это выглядит так, будто ты виноват во всём случившемся?
 - Да, ты права, - немного подумав, ответил отец, - тогда поступим, как ты советуешь, только чуть позже: что-то мне не очень хочется сейчас этим заниматься.
 - Ну, привет! – воскликнула я, - ты хочешь дотянуть до зимы? Нет уж, если тебе самому это делать не  хочется, тогда давай я это сделаю.
 - Было бы неплохо, - честно признался отец, - мне так неудобно говорить с ней, хотя вины за мной никакой нет.
 - Да я всё понимаю. Давай я  сама это сделаю прямо сейчас.
 - Ты понимаешь, - начал отец, поморщившись, - ей, наверно, придётся снова появиться тут, а мне это не очень приятно.
 - По-моему ей совсем необязательно приезжать сюда. Может она захочет как-то по-другому получить свои вещи.
 - Как по-другому? Не хочешь ли ты сюда ещё и Стаса впутать? Предложишь ему отвезти вещи?
 - Нет, конечно. Ну, хорошо, можно придумать ещё что-нибудь.
 - А давай ты позвонишь, когда мы с Марго уедем?
 - По-моему Марго пока никуда не собирается уезжать.  А лето проходит, Ире могут понадобиться её наряды прямо сейчас.
 - Верно. И какие у тебя предложения?
 - Ну, не знаю,- неопределённо ответила я, делая глубокомысленный вид.
 - Вот и я не знаю, - ответил отец, вытирая лобовое стекло.
Спустя некоторое время я прервала затянувшееся молчание.
- Может, сделаем так? Я соберу её вещи и договорюсь с Митей, мы их отнесём к нему. Затем я позвоню Ире и скажу, где мы встретимся, она знает дом Мити. Тогда вам не придётся встречаться друг с другом.
 - А что, - показался из-за багажника отец, – идея неплохая, хотя…Я бы, всё-таки сам отвёз вещи ей домой.
 - Во всяком случае, это было бы благородно, но нас время поджимает. Ты же не знаешь, когда поедешь в город? А Ире, может быть, не в чем ходить прямо сейчас.
 - Ире не в чем ходить? Хм-м...
 - Ты напрасно хмыкаешь. Ты не знаешь, что у неё в сумке, и я не знаю. В крайнем случае, у Мити есть старенький «Москвич», я могу попросить, чтобы он завёз Иру с вещами в город.
 - Тогда зачем ей приезжать сюда? Всё равно как-то не очень хорошо: вроде мы вышвырнули вещи и видеть её не хотим. Всё-таки, пусть она приедет к нам, я как-нибудь переживу эти неприятные минуты. А впрочем, зачем ей ехать сюда?  Мы сами решим вопрос с доставкой её нарядов в город.
 - Ну, уж нет. Если уж так получилось, то почему мы должны переживать за её вещи? Ты же её не прогонял?  Вот пусть она сама побеспокоится о себе. Зачем нам лишние неприятности? Я ей позвоню и скажу, что это моя идея встретиться у Мити на даче.  Могу даже при ней попросить  Митю отвезти её чемоданы в город.  Я ведь хочу пощадить её чувства, избежать неловкого положения.
Отец посмотрел на меня долгим взглядом и с усмешкой покачал головой.
 - Светлая голова, - сказал он, - вся в мать. Ну, хорошо, так и сделаем. Поднимись ко мне в комнату, там на столике мой ежедневник, открой его на букву и. Только…
 - Что только?
 - Как ты с Митей договоришься, если его нет в посёлке, сама же говорила, что он уехал в город.
 - Ничего страшного, сегодня вечером он обещал вернуться. В общем, я пошла звонить, а ты занимайся своими гостями. По-моему, для тебя это важнее, чем Ирины шмотки, - сказала я,подчёркивая тем самым, что вся ситуация переходит под мой контроль.
Я поднялась в комнату. Ежедневник лежал там, где указал отец. Быстро найдя нужный номер, я решительно направилась к телефону. Ждать ответа мне пришлось довольно долго. Когда моё ожидание показалось напрасным, трубку, наконец, сняли и я услышала заспанный голос Иры.
 - Я слушаю, – недовольным тоном сказала она.
 - Здравствуйте, Ира. Это Оксана, у меня к вам есть разговор.
 - А, Оксана, здравствуй.
 - Кажется, я вас разбудила? Извините меня, пожалуйста.
 - Ничего страшного, я уже не спала, лежала просто так.
 - Значит, мой  звонок  не отвлекает вас  от  дел?
 - Нет, у меня теперь много свободного времени.
 - Вы ещё сердитесь на отца?
 - Я не сержусь, мне просто очень обидно. Ты единственная, с кем я могу говорить спокойно.
  - Вы ошибаетесь, есть ещё один человек, который сожалеет о случившемся.
 - Это кто же такой, если не секрет?
 - Пока это секрет, нам надо срочно увидеться.
 - Ну, хорошо, ты  меня  заинтриговала. Когда и где?
 - Давайте сделаем таким образом…, - и  я предложила Ире свой план.
Вечером я как раз закончила наводить красоту, вышла на веранду и издалека увидела Митю: он направлялся по улочке в нашу сторону. Мне пришлось поспешить ему навстречу.
 - Привет, - сказала я, когда мы встретились у калитки.
 - Привет, -  улыбнулся Митя.
 - Пошли скорее, – я ухватила его за руку и поволокла в сторону.
Мы быстро дошли до того места, где рос густой куст орешника: здесь мы обычно здоровались по-настоящему, то есть целовались. И на этот раз, только мы скрылись за кустом от любопытных глаз, как Митя привлёк меня к себе и с жадностью поцеловал. Я коротко ответила на его поцелуй, но затем упёрлась ладонями ему в грудь. Он с удивлением посмотрел на меня.
 - Митенька, погоди, это мы ещё успеем. У меня к тебе есть срочное дело.
 - Тогда говори, - ответил он, но я заметила, что Митя слегка обиделся. Ничего не поделаешь, мой план   прежде всего.
 - Митенька, дело вот какое, - начала я и через несколько минут обсуждения мы уже были сообщниками, правда, в саму суть своей задумки я решила Митю пока не посвящать.
 - Вот только я не знаю, - сказал он и почесал щёку, - согласится ли тётя Таня на твою просьбу.
 - Если твоя мама поддержит нас, уверена, что согласится. Ты же сам говорил, что она иногда сдаёт комнату.
 - Да, - кивнул Митя, - я сам видел.
 - Ну, вот, давай поговорим с твоей мамой. Только, чур, объяснять всё я буду сама, ладно?
 - Хорошо, - согласился Митя, - А когда? Завтра?
 - Ты что, с ума сошёл? Прямо сейчас…


       
                Стас


       После разговора с Марго, я вернулся на дачу, принял горячий душ и переоделся – теперь я был готов совершить поступок, который в корне изменит мою жизнь. Но прежде, чем поехать к Натали, я позвонил ей.
- Натали, привет. Это я. Ты мне звонила.
- Стас! Ты что там, утонул, что ли?  Я звонила тебе уже давно.
- Нет, не утонул, наоборот, я выплыл. Марго сказала мне о твоём звонке.
- Откуда ты выплыл?
- Потом расскажу. Я сейчас выезжаю к тебе.
- Хорошо, я жду тебя.
Спустившись на веранду, я застал там Марго и вернувшегося из города Эда. Они собирались пить кофе, и, судя по обрывкам разговора, услышанного мной, строили какие-то планы.
- О как!- воскликнул Эд , увидев меня в дверях. - Как денди лондонский одет, и наконец, увидел свет. Ты это куда собрался?
- У меня срочное дело, – ответил я и отхлебнул кофе из чашки, приготовленной для Эда.
- Настолько срочное, что решил рвануть в город на ночь глядя?
- Не приставай к человеку,- сказала Марго. Она подошла ко мне, поправила воротник на моей рубашке и спросила:
-  Я вижу, что вы решились. Я правильно поняла?
-  Правильно.
- Тогда, в добрый путь и удачи вам, – сказала она, улыбаясь, и поцеловала меня в щёку, словно благословила.
- Что происходит в моём доме? Мне кто-нибудь это объяснит? Какие-то тайны у меня за спиной. Опять почему-то, все всё знают, а поставить меня в известность не считают нужным, - возмутился Эд.
- Не кипятись, сейчас Стас уедет и я тебе всё объясню. Вы разрешаете? - спросила Марго, обращаясь ко мне.
- Да, пожалуйста. Надеюсь, что за время поездки я не передумаю.
- Стас, вы так не шутите, – сказала Марго, и в её глазах промелькнула настороженность.
- Конечно я пошутил, – ответил я, допивая кофе  Эда.
- Тебя когда ждать? – спросил он вдогонку.
- Пока не знаю. Если что будет срочное, номер телефона на бумажке рядом с аппаратом.
- Я не понял, это чей номер? – прокричал Эд.
Я не успел ответить, потому что услышал голос Марго: она что-то объясняла Эду, а он только издавал удивлённые возгласы. 
По дороге к Натали я почти не волновался, хотя в полной мере отдавал себе отчёт в том, на что решился. Чем больше я размышлял над словами Марго, тем яснее осознавал: я уже не мог представить свою дальнейшую жизнь без Натали.
По- настоящему сильно я стал волноваться, когда с букетом цветов вошёл в её подъезд. Чтобы немного успокоиться, я стал медленно подниматься на третий этаж, попутно считая ступеньки. Наконец, подойдя к двери Натали, я остановился: ну вот и подошла к концу моя холостяцкая жизнь. За этим порогом меня ожидает новый поворот судьбы и кто знает, что ещё будет впереди. Но если довериться интуиции, то всё будет хорошо. Во всяком случае, она мне подсказывала именно это. Я глубоко вдохнул, медленно выдохнул и уже протянул руку к звонку, как неожиданно дверь распахнулась:
- Стас, ну куда ты сегодня всё время исчезаешь? Ушёл на речку и пропал. Сейчас я видела, как ты подъехал к подъезду, и опять тебя нет. Проходи, не стой с таким ошалелым видом, как будто дверь тебе открыла не я, а моя покойная бабушка…



                Оксана


- Тамара Петровна, - начала я разговор с Митиной мамой,- у меня к вам одна просьба. Дело в том, что у меня есть знакомая, она сейчас в городе, но очень хотела бы отдохнуть пару недель в нашем посёлке: она здесь как-то была, и ей всё настолько понравилось, что теперь она просто мечтает провести у нас одну, максимум две недели. Я слышала, что ваша соседка, тётя Таня, иногда сдаёт комнату приезжим. Вы не могли бы с ней поговорить, может быть, она согласится сдать комнату этой моей знакомой? Она женщина молодая, работник культуры и как теперь говорят, без вредных привычек. Характер у неё спокойный, уравновешенный, так что в этом смысле проблем с ней не будет.
- Оксаночка, да я не против, но как же я с ней поговорю, если не видела её с весны?  У неё какие-то проблемы в городе, поэтому она сейчас здесь не бывает. У меня где-то записан её телефон, да что толку, если её самой здесь нет.
- Ой, как жалко,- я действительно была огорчена: весь мой план был под угрозой срыва.
- Да ты погоди причитать,- сказала она, ласково посмотрев на меня, - если уж так надо, то у нас есть одна свободная комната: когда был жив Алексей Дмитриевич, Димин папа, у него там была мастерская. Правда, в той комнате я сто лет не убирала - так, только по верхам тряпкой махала, но если вы постараетесь и сами наведёте в ней порядок, я не возражаю, пусть ваша знакомая приезжает и живёт в ней сколько угодно.  А ты, Дима, не против?
- Конечно, нет. Кстати, у меня есть предложение: я могу на время перебраться в мастерскую, а эта женщина пусть поживёт в моей комнате.
- Ну раз ты сам так решил, пусть будет так, - сказала Тамара Петровна.
- Значит, я могу ей позвонить и обрадовать? – я была просто в восторге, что дело разрешилось так неожиданно хорошо.  Это значительно упрощало выполнение моего плана.
- Звони, конечно, только помните, что завтра с самого утра вам надо привести в порядок комнату, где будет жить Дима.


                Стас


      Я перешагнул порог и вдруг почувствовал, что страшно хочу пить: у меня горло пересохло, будто я весь день был без воды.
- Это тебе, – чуть шевеля пересохшими губами, сказал я и протянул Натали букет.
- Спасибо. А что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
- Нормально, только очень хочется пить.
- Ты проходи, я сейчас принесу тебе воды и поставлю цветы в вазу.
Пока Натали ходила за водой, я неожиданно поймал себя на мысли, что абсолютно не готов делать предложение: все нужные в таких случаях слова куда-то вылетели из головы и в ней ничего путного, кроме дурацкого «соблаговолите оказать мне честь», не осталось. Откуда взялась в моей непутёвой голове эта старорежимная фраза, я и сам не знал. А ещё я вспомнил Эда – у меня тоже вспотели ладони. Срочно пришлось лезть за платком и лихорадочно вытирать руки.
- Может тебе налить холодного компота? – послышался из кухни голос Натали.
- Можно и компота, но лучше воды.
Пока Натали искала место, куда бы пристроить цветы, я залпом выпил принесённый бокал воды и, откашлявшись, брякнул первое, что крутилось у меня на языке:
- Натали, ты выходишь замуж, - она удивлённо посмотрела на меня.
- Правда? Ещё минуту назад я об этом даже не догадывалась. И за кого же, если не секрет?
- За нас …
- Стас, ты что, позволил себе выпить за рулём?
- Да. То есть, нет, конечно. Подожди минутку, мне надо собраться с мыслями.
- Ты соберись, только быстрее, а то я начинаю волноваться.
- Натали, в общем так, я тебя люблю и … Выходи за меня замуж.
Натали продолжала молча смотреть на меня, но я видел, как её глаза наполняются слезами.
- Повтори ещё раз то, что ты только что сказал.
- Я сказал, что люблю тебя и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Не спуская с меня удивлённых и растерянных глаз, она подошла ко мне и положила голову на моё плечо.
- Ты можешь ещё раз повторить эти слова?
- Могу. Я тебя люблю и прошу стать моей женой.
Она стояла, по- прежнему прислонившись к моему плечу, не произнося ни слова.
- Ну что ты не отвечаешь? Ты согласна?
После непродолжительного молчания Натали тихо ответила:
- Я согласна. Я ещё пять лет назад была согласна, только ты почему-то не спрашивал.
После этих слов послышались тихие всхлипы. Я сильнее прижал к себе Натали и мы ещё долго так стояли, наслаждаясь неожиданным покоем и удивительной тишиной вокруг нас.


                Оксана


      Ира приехала на следующий день. Мы не оговаривали с ней время приезда, когда я позвонила ей вчера вечером прямо с Митиного телефона, но для себя почему-то решила, что раньше обеда она не появится. Однако не успели мы закончить уборку комнаты, где будет жить Митя, как к дому подкатило жёлтое такси. Посмотрев на Иру, я сразу поняла, что после моего вчерашнего звонка она тщательно готовилась к поездке, наверное, не меньше нескольких часов, так замечательно она выглядела. На ней была коротенькая юбочка, очень выгодно подчёркивающая округлость её бёдер и облегающая маечка с глубоким вырезом, из которого чуть выглядывали два сногсшибательных аргумента в пользу молодости и сексуальной привлекательности. О макияже даже говорить не приходится, настолько он был выразительным. Правда, тогда же я подумала, что Ирина красота на фоне Марго выглядит какой-то искусственной, деланной, что ли, а у Марго она была естественной, природной и тут уж ничего не поделаешь: надо быть Марго, чтобы обладать тем, чем обладала она. Да и в некоторых других женских качествах Марго явно не уступала Ире: об этом я могу судить вполне уверенно, так как во время своих поздних возвращений, проходя мимо комнаты отца, не раз слышала недвусмысленные звуки, доносившиеся из-за двери их комнаты. Выйдя из машины, Ира поцеловала меня, мы поднялись на веранду и я познакомила её с Тамарой Петровной. Затем, мы прошли в комнату и там я поведала ей свой план возвращения отца в её объятья. А он был прост и потому должен сработать наверняка. Ира вместе с Митей должны были как можно чаще попадаться на глаза отцу, изображая влюблённую пару. Мой дальнейший расчёт строился на том, что рано или поздно отец непременно захочет встретиться с Ирой для выяснения отношений. Тут я уповала на оскорблённое мужское самолюбие и чувство ревности. В том, что такая встреча обязательно будет и что она произойдёт в тайне от Марго, в этом я нисколько не сомневалась. Дальше мне предстояло сделать так, чтобы Марго об этом узнала, а ещё лучше, если бы увидела всё своими глазами. Ира была неважной актрисой, но сыграть пламенную страсть вполне могла. Реакция Марго на увиденное будет вполне предсказуема: она хлопнет дверью и уберётся восвояси, а отец останется со мной. Меня несколько насторожила реакция Иры, когда она услышала мою задумку и предполагаемый сценарий дальнейших действий. Я была уверена, что Ира согласится на моё предложение, ведь она не знала и вряд ли смогла бы догадаться об истинных причинах,руководивших мною. Пусть думает, что всё делается ради неё с отцом. Однако, мне не очень понравился тот хищный азарт, который вспыхнул в её глазах после моих пояснений.Но что делать,если другого плана у меня всё равно не было и я быстро убедила себя в том, что в Ире просто заговорило задетое женское самолюбие. И вот, на следующий день после обеда, когда солнце припекло так, что на пляже, кроме детворы, никого не осталось, мы вернулись на дачу. Отец лёг на веранде и стал  читать какой-то рекламный журнал, а я продолжила  упорно биться над сложным кроссвордом. В это время к нам с улицы поднялась Марго: она вернулась от своей старой знакомой, которую знала ещё с прошлых лет. Мы встретились с ней на пляже и, не смотря на то, что прошло столько лет, они сразу узнали друг друга.
 - У меня две новости, причём одна хуже другой, - сказала Марго.
 - Тогда начинай с любой, - сказал отец, откладывая журнал.
 - Ира снова появилась в посёлке.
 - Что-то слишком быстро, но это не страшно, - ответил отец и посмотрел на меня.
 - Согласна, - кивнула Марго, - и новость вторая. Она касается тебя, Оксаночка. Я видела Митю вместе с Ирой в роще.
- Ну и что, они же давно знакомы, - ответила я беспечно.
- Да, знакомы, и всё бы ничего, только я видела, как они целовались.
- Это были не они! - тут же воскликнула я.
- Я была бы рада ошибиться, но это были именно они, - сказала Марго и словно тяжёлый асфальтовый каток в ту же секунду прокатился по мне.
 Я молчала, не понимая, что со мной происходит. Вроде бы всё шло по моему сценарию, но почему же так заныло сердце? Чёрная липкая ревность и жгучая обида заполнили меня всю без остатка.  Почему? Ведь это был мой план и я знала, на что иду?  Что-то в словах Марго было лишним, какой-то малюсенький нюанс, который так сильно подействовал на меня. День вокруг меня сразу померк, а вся моя затея показалась мне подлой, гадкой, недостойной меня интригой. И тут я спохватилась: почему они были в роще, ведь мы об этом не договаривались? А главное, почему целовались?  Такого в моём сценарии не было. Что-то пошло не так, где-то я допустила промах, чего-то не учла.
- Оксана, - услышала я как издалека голос Марго, - я вот что хочу тебе сказать: мы с твоей мамой были очень близкими подругами, она всегда доверяла мне и ты для меня родной человек. Поэтому сегодня в роще мне было очень обидно за тебя. Но говорить сейчас что-либо, а тем более давать советы я не намерена. Ты сама способна правильно оценить ситуацию и сделать   выводы.  Я хочу лишь предупредить тебя, что они, твои выводы, могут быть ошибочными, слишком поспешными или чересчур эмоциональными, но это будут твои выводы и твоё решение, о котором мне хотелось бы знать. Так что, ты обдумай всё спокойно, поговори с Митей и только после подведи итог.
- А над чем, собственно, думать? - спросила я мёртвым голосом, - Я уже сейчас не хочу, чтобы он даже приближался ко мне.
Марго положила свою руку мне на плечо, но мне в тот момент всё было противно, в том числе и её прикосновение. Слёзы душили меня и в любую секунду готовы были брызнуть из глаз.
- Извините, – сказала я и, встав, пошла в свою комнату. Там я упала лицом в подушку и замерла, как в детстве, когда хотела перетерпеть боль от ушибленного места. Мне всегда почему-то казалось, что если я не буду плакать, то боль быстро пройдёт сама. Но как я ни крепилась, моя обида в конце концов, вырвалась наружу и я громко зарыдала. Так началась моя по-настоящему взрослая жизнь: первое предательство любимого человека и первая измена той, которую я считала своей союзницей. «Ну что ж, - решила я про себя, - пусть это будет мне первым уроком». Через час я вышла на веранду. Там была одна Марго: она резала овощи на вечерний салат.
- А где папа? – хмуро спросила я. Улыбаться мне вовсе не хотелось, даже ради того, чтобы скрыть своё несчастье, но и изображать пронзительное горе я тоже была не намерена.
- Пошёл в летний душ, - ответила Марго. – Ну, детка, как ты?
- Противно всё это, а в остальном нормально. И обиду я как-нибудь переживу.
- Ты не хочешь поговорить с Митей?
- Отчего же, поговорю, только выяснять я ничего не собираюсь. Думаю, просто сказать ему, что я разочаровалась в нём и на этом мы расстаёмся.
- Так просто? Мне кажется, что всё-таки надо выяснить, что же было в роще.
- Вы же сами сказали, что видели их вместе и что они целовались. Так что ещё выяснять? Подробности?
- А может быть, всё же надо объясниться, ведь в жизни всякое бывает. Не стоит рубить сплеча.
- Что всякое?  Что они случайно поцеловались? Не заметили друг друга и столкнулись губами?
- Я хотела сказать, что если такое случилось, то не надо сразу человека головы лишать. Ты пойми, в жизни бывает так, что человек не устоял перед искушением, а после сам раскаялся, да так искренне, что его стоит простить, и не я первая говорю об этом.
-  Может быть, я когда-нибудь и прощу его, но только не сейчас. Пока мне о нём даже говорить неприятно, - сказала я, глядя  через окно вглубь леса.
Я понимала, что попала в сложную ситуацию. Мне уже хотелось всё отменить, пусть будет, как будет. Но только тогда я теряю отца, а зная Марго, понимала, что теряю его навсегда: от таких женщин как она, мужчины не уходят, если только эти женщины сами не захотят расстаться. Получалось, что мне надо было продолжать свою борьбу за отца. Придётся сделать вид,что я ничего не знаю о случае в роще. А как быть с предательством? Оставить безнаказанным? Может, всё-таки стоит дойти до моих бывших друзей и сказать им в глаза всё, что я думаю о них? Ира вернётся в город со своими вещами, но без папы, а Митя потеряет меня. Гордо, красиво и чувство мести удовлетворено, только вот я тоже теряю и не кого-нибудь, а отца, самого дорогого и единственного близкого и родного мне человека. Не слишком ли большая жертва в угоду моему самолюбию?
К вечеру я всё-таки нашла в себе силы и пошла к Мите: мне нестерпимо захотелось посмотреть ему в глаза. Он был дома и что-то мастерил на веранде.
- Где Ира? – спросила я и пристально посмотрела ему в глаза. Что я хотела в них увидеть? Правду? Ответы сразу на все свои вопросы?
- У себя наверху, – ответил Митя, с удивлением глядя на меня. - Что-нибудь случилось?
Он поднялся, чтобы подойти ко мне.
- Извини, я на секунду, – сказала я и выставила руку, будто предупреждая его желание обнять меня. - Ты помнишь, что завтра утром вы с Ириной должны быть в лодке неподалёку от пляжа?
- Помню, конечно. А в чём дело-то?
- Ни в чём, просто я хотела убедиться, что ты ничего не перепутал. Раз ты помнишь, тогда я пошла.
- Ты приходила только за этим?
- А зачем же ещё?
-  Что-то я не пойму тебя.
- И не надо тебе ничего понимать, достаточно того, что я кое- что поняла.
- Перестань говорить загадками. Так всё-таки, что произошло?
- Говорю же, что ничего, - ответила я, но не удержалась от сарказма. – Приходится заботиться о соблюдении сценария нашей операции, иначе некоторые начинают проявлять излишнее рвение и опасную инициативу при исполнении своей роли, а это чревато неприятными последствиями.
- Подожди, я ничего не понимаю. Ты сейчас о чём говоришь?
- О соблюдении правил нашей игры,- сказала я, чувствуя, что тут же готова разреветься.Повернувшись, я быстро пошла к калитке. Митя несколько раз громко позвал меня, но я не оглянулась, лишь прибавила шагу.
На следующее утро я развернула бурную деятельность: стала шумно собираться на пляж, подгоняя отца и Марго, хотя до этого они не собирались никуда идти. В конце концов, они уступили мне и тоже пошли на речку.



                Стас


      Утром я позвонил на дачу. К телефону подошёл Эд. Мы коротко поговорили с ним и я предупредил, что в ближайшие три дня на даче не появлюсь. В ответ он сказал, что в курсе моих планов, ему Марго всё рассказала и что если я задержусь, то теперь ему есть на кого оставить Оксану. В конце разговора он поинтересовался, не собираюсь ли я окончательно их покинуть. Что я мог ему ответить? Над этим я ещё не думал, не до того было. Хотя, что тут думать? Теперь у нас с Натали были свои планы: надо было решить массу вопросов, связанных с предстоящей свадьбой. Кроме того, разве я был похож на ненормального, чтобы уезжать от такой женщины, как моя Натали?



                Оксана


       Мы расположились на своём излюбленном месте, недалеко от большой ивы. Отец тихо разговаривал о чём-то с Марго, а я лежала на спине, разглядывая облака. Вдруг Марго сказала:
- Ну, это уже слишком.
- Ты это о чём? – спросил отец, продолжая лежать с закрытыми глазами.
- Да, так. Мысли вслух, – уклончиво ответила Марго.
Меня словно током ударило: так говорить она могла только о том, чего я с таким нетерпением ждала всё время пока мы нежились на травке. Я приподнялась и увидела вдалеке Митину лодку. Она медленно проплывал вдоль берега, на корме сидела Ирина в ярком купальнике и в соломенной шляпе. Она о чём-то увлечённо рассказывала Мите, а он согласно кивал головой. Издалека создавалось полное впечатление, что в лодке катается счастливая влюблённая парочка.  Отец продолжал лежать на спине с закрытыми глазами, что меня никак не устраивало: мне надо было, чтобы он увидел Иру в компании с Митей.
- Это Марго о наших знакомых, – сказала я с неподдельной досадой. У меня было предположение, что мне это будет неприятно, но я даже представить себе не могла, что будет так больно. Отец приподнялся на локтях, затем сел, обхватив колени руками, и стал смотреть вдаль на проплывающую лодку.
- Как тебе эта картинка? – неожиданно спросил он.
- Если ты спрашиваешь меня,то я считаю,что это,по крайней мере,непорядочно, – ответила  Марго.
- Меня интересует мнение Оксаны, – уточнил отец. Теперь он смотрел на удаляющуюся лодку с нехорошим прищуром.
- Если бы я такое увидела раньше, то наверное расстроилась бы, а после случая в роще меня такое уже мало волнует, – ответила я, но мой дрожащий голос выдавал меня с головой. Однако отец, кажется, ничего не заметил.
- Я вчера не стал лезть к тебе с расспросами и утешениями. Мне было обидно за тебя, но я знаю, что иногда надо дать человеку возможность помолчать, переболеть самому, без сердобольного сочувствия близких и родных. Чем я или Марго могли тебе помочь? Да ничем, только ещё больше растеребили бы твою рану.
- Вот я и переболела, - ответила я как можно бодрее.               
Лодка уже скрылась за камышами, а отец всё продолжал смотреть в том направлении. Я ждала, что будет дальше: если сейчас он начнёт тереть кончик носа, значит, степень его негодования  дошла до предела, дальше была только ярость. Я как заворожённая смотрела на отца, мысленно заклиная его сделать это движение. А он тем временем сорвал травинку и стал её откусывать по кусочкам. Нервы мои были напряжены так, будто я шла по минному полю: от реакции отца на увиденное зависел успех всей моей задумки. Конечно, можно было потом организовать случайную встречу отца с моими голубками, но я почему-то была уверена, что первое его впечатление определит всё дальнейшее развитие событий.  Наконец, травинка кончилась, он сплюнул зелёную слюну и … Есть! Рука его медленно потянулась к лицу, и он стал потирать нос.
- Вы не хотите домой? – спросила я.
- Да, пожалуй, пора, – согласилась Марго.
Отец ничего не ответил. Он молча поднялся и стал собирать свои вещи. Мы с Марго переглянулись, она сильно нахмурилась и отрицательно покачала головой, давая мне понять,  чтобы я не вздумала ничего комментировать. Эта женщина жалела отца, несмотря на всю щекотливость ситуации. Для меня это было просто непостижимо. Её будущий муж только что увидел свою вчерашнюю любовницу с новым кавалером и взбесился, а Марго, даже ещё не жена, щадила его самолюбие. Нет, всё-таки она невероятная женщина!
Я даже предположить не могла, что моя примитивная комбинация произведёт такой эффект: весь вечер отец изображал ленивое безразличие, а мы с Марго время от времени обменивались понимающими взглядами. После ужина, когда мы с Марго убрали со стола посуду и накрыли чай, отец вдруг сказал:
- Марго, твой паспорт при тебе?
- Конечно, - удивлённо ответила она. – А зачем он тебе?
- Завтра едем в ЗАГС, – твёрдо сказал отец тоном, не терпящим возражений. Марго молчала, разливая чай.  Я смотрела на неё и успела заметить, как по её лицу промелькнула тень. Первым не выдержал отец.
- Ты почему молчишь? Тебе не нравится моё предложение?
- Мне не нравится твоё настроение. Ты точно хочешь поехать завтра в ЗАГС?
- Я так решил. У тебя есть возражения?
- Мне не понятна твоя спешка. И по-моему, принимая это решение, ты будто делаешь кому-то назло.  Согласись, что это сильно напоминает ребячество или юношеский максимализм.
- Марго, ты всё усложняешь. Я тебе сделал предложение, ты согласилась, так чего тянуть, зачем откладывать на потом?
- Ты боишься передумать?  Хочешь скорее завершить то, на что сам решился?
- Да что же это такое! Вы, женщины, сами-то понимаете, чего хотите? Ты выйдешь за меня замуж или уже  передумала?
- Выйду, конечно, даже не надейся отвертеться.
- Ну тогда поехали завтра в ЗАГС. Что тебя не устраивает?
- Твой тон и то настроение, с каким ты предлагаешь ехать в ЗАГС.
-  Да, я возмущён поведением Ирины, это подло так поступать хотя бы по отношению к Оксане. Но причём тут ЗАГС? Сегодняшний случай только подогрел моё нетерпение, вот я и подумал, чего тянуть?
- Дело только в этом?
- Ну, конечно же, в этом. Кому мне мстить? Ире, что ли?
- Ну, хорошо, поедем завтра.
Я поднялась к себе в комнату и остановилась у окна. Вот и всё, моя затея провалилась с треском. Финита ля комедия. Факир был пьян и фокус не удался. Ну что ж, значит не судьба. Значит надо готовиться к окончательному сиротству при живом отце. Как говорит наш начитанный Стас, если не можешь изменить ситуацию, поменяй своё отношение к ней. Тогда я не знала, что слишком рано закончила свой спектакль, у него ещё будет продолжение, да такое, что лучше бы его не было вовсе.



                Стас


      Моя новая жизнь, а точнее жизнь в новом качестве, нравилась мне всё больше. Раньше я даже предположить не мог, что она может быть такой приятной. Натали мне всё рассказала, мы долго смеялись и тогда я увидел её такой, какой она была на самом деле: весёлой, открытой и бесконечно нежной. У неё больше не было необходимости обдуманно и дозировано проявлять свои чувства ко мне. На следующий день после объяснения, я подъехал к дверям Районо, где у Натали было небольшое дело. Мне не пришлось долго ждать: минут через десять массивная дверь распахнулась и из неё выпорхнула сияющая Натали. Мы в этот день договорились подать заявление, что и было сделано спустя полтора часа.  Однако предстоящее событие, точнее наша свадьба, влекла за собой некоторые трудности: вызов к французским родственникам был оформлен на девичью фамилию Натали, да к тому же она категорически отказывалась теперь ехать одна без меня. После недолгого совещания в машине,мы вернулись домой и Натали позвонила своей сестре, приславшей ей вызов. Оказалось, что сделать повторный вызов, но теперь уже на двоих, не составляет большого труда и нам оставалось только дождаться его. По завершению всех дел, Натали заявила, что непременно хочет отметить этот знаменательный для обоих день в каком-нибудь приличном и не очень шумном ресторане.


 
                Оксана


        Утро нового дня было обычным, ничем не примечательным и началось оно с того, что на веранде появился отец вместе с Марго. Увидев их, я невольно ахнула: как здорово и элегантно они смотрелись вместе. На папе был белый костюм и такая же белая широкополая шляпа, а Марго  вообще выглядела как добрая фея в своём светлом платье необыкновенно красивого фасона. Глядя на эту счастливую пару, я почти смирилась с неизбежностью. Кажется, в тот момент я даже подумала о том, что всё происходящее, наверное, к лучшему и чему быть, того не миновать. Они на прощание поцеловали меня, сели в отцовскую машину и укатили в город подавать заявление в ЗАГС. После их отъезда на меня нахлынула зелёная тоска: делать мне было нечего, идти к Мите гордость не позволяла, и так больше часа прослонявшись без дела по даче, я решила сходить на речку. Искупавшись, долго нежилась на берегу пока не стал накрапывать дождик. Сначала он был мелким и шёл как бы нехотя, но только я успела добежать до веранды, как хлынул такой ливень, что мне пришлось срочно закрывать окна во всём доме. Благополучно справившись с этим делом, я вернулась на веранду, захватив в своей комнате книгу. Расположившись в плетёном кресле, только открыла её, как вдруг увидела жёлтое такси, остановившееся возле наших ворот. Из машины вышла Марго. Она прошла через калитку и, ступая прямо по лужам, словно не замечая их, направилась к навесу, где стояла её машина. Я смотрела на неё как завороженная: платье на Марго превратилось в мокрую марлю, и сквозь него было видно нижнее бельё. Но меня поразило даже не это, а выражение лица, какое было у Марго в тот момент. То, что я увидела, даже выражением назвать было нельзя – это была застывшая маска, и взгляд у Марго был какой-то остановившийся, словно она ничего не видела вокруг себя.  Достав из сумочки ключи, Марго села в машину и поехала в сторону ворот. Дальше произошло вообще что-то трудно объяснимое:машина Марго сильно заурчала, мгновенно набрала скорость и со всего размаха въехала в закрытые ворота. Обе створки с треском распахнулись, но Марго даже не остановившись, поехала дальше. Я смотрела ей вслед, ничего не понимая. Что произошло за те четыре часа, что они были в городе? Где мой отец? Почему Марго в таком невменяемом состоянии? Вдруг меня охватил панический страх.  Я не знала и не понимала, что мне делать. Первой здравой мыслью, пришедшей мне в голову, была мысль позвонить Стасу. Зачем, для чего, я сама не знала, но мне нужен был хоть какой-то толковый совет, что же мне делать в этой ситуации?  Я лихорадочно набрала номер телефона, оставленный Стасом, но мне не ответили. Тут послышался какой-то шум, похожий на звук подъезжающей машины. Я кинулась вниз и действительно увидела отцовскую «Тойоту», разворачивающуюся во дворе, чтобы стать под навес.  Выскочив на крыльцо, я машинально посмотрела на небо: дождь закончился и только низкие тучи медленно проплывали по серому небу. Отец вышел из машины, посмотрел в сторону распахнутых ворот и издалека спросил меня, что с ними.  Я ему не ответила. Он выглядел так, будто ничего не произошло или он просто чего-то не знал. Вдруг отец остановился, не дойдя до крыльца пару метров и резко обернувшись, посмотрел под навес:
- А где машина Марго? – спросил он помертвевшим голосом.
- Она уехала, – ответила я и тут же почувствовала, как на нас надвигается что-то ужасное,непоправимое.
- На чём она приехала? На такси?
- Да, на такси, - ответила я, видя, как при этом отец изменился в лице.
- Обычное такси жёлтого цвета?
- Ну да, жёлтого.
Отец как-то странно посмотрел куда-то мимо меня и, не говоря ни слова, поднялся на веранду. Он нервно заходил из угла в угол, глядя себе под ноги.
- Что она тебе сказала? – спросил он после минутного молчания.
- Ничего, по- моему, она даже не заметила меня. Вышла из такси, села в свою машину и выехала через закрытые ворота.
Отец снова посмотрел в сторону ворот и вдруг треснул кулаком по плетёному столику с такой силой, что тот проломился.
- Так значит, я правильно предположил, что это была Марго! Это она сидела в том грёбанном такси! Мать твою так! – в ярости воскликнул он и застонал так, что его стон больше походил на вой какого-то дикого зверя. Я с ужасом смотрела на отца и по-прежнему ничего не понимала.
- Да объясни же толком, что у вас произошло?! – взмолилась я, потому что больше не могла терпеть эту неизвестность.
Посмотрев на меня отупелым взглядом, он вошёл в дом, там взял бутылку виски, и вернувшись снова на веранду, молча выпил две рюмки к ряду.  Затем как-то сразу обмякнув, тихо сказал:
- Ну, вот и конец.  А как всё славно начиналось.
- Ну, хватит мучить меня, скажи же наконец, что у вас произошло, - я уже готова была разреветься от напряжения.
-  Всё дочка, я себе этого никогда не прощу. Ни-ког-да!  - сказал он раздельно и только после долгой   паузы поведал мне, что у них с Марго произошло.
А случилось у них вот что. Они быстро доехали до города и подали заявление. Оба были счастливы и папка от избытка чувств подхватил Марго на руки, вынес из мраморного ЗАГСА и под улыбки прохожих донёс до машины. Марго всё время смеялась, как девчонка и без конца целовала отца, сняв с его головы белую шляпу. Потом Марго попросила подъехать к дому моды: она хотела забежать туда, чтобы убедиться, что с показом всё в порядке. Вернулась Марго только через полчаса хмурая и озабоченная. Она объяснила, что у неё возникли некоторые проблемы, и что ей необходимо задержаться там на какое-то время.  Они долго спорили, но Марго всё же настояла на том, чтобы отец возвращался на дачу без неё, а она прекрасно сама доберётся на  такси. Кроме того, ему следовало заехать на базар и купить приличного мяса на шашлык, если он хочет, чтобы мы все вместе отметили вечером этот день.
Отец сделал всё, как просила Марго с одним лишь дополнением: на подъезде к посёлку он увидел Иру вместе с Митей. Как позже выяснилось, они в тот день по просьбе Иры опять ходили на станцию в крошечный магазинчик, который она облюбовала ещё в прошлый раз. На обратном пути они попали под ливень, но пережидать его не стали, а прячась под деревьями, заспешили в посёлок.  Отец заметил их в тот момент, когда они под дождём перебегали дорогу, чтобы спрятаться в берёзовой роще. Он остановился и пригласил в машину обоих. Сначала Ира фыркнула, но когда папка сказал, что хочет всё объяснить ей и извиниться, она тут же юркнула в салон, а Митя благородно отказался, сказав, что подождёт Иру под  деревом. Дальше отец коротко поведал Ире историю их отношений с Марго и от чистого сердца попросил у неё прощения за невольно причинённую обиду.  Видимо, извинения были такими искренними, что Ира растаяла и в знак примирения расцеловала отца в обе щеки. Вот в это-то момент папка и заметил краем глаза жёлтое такси, проехавшее мимо них в сторону посёлка, а в нём женщину в светлом платье. Может он и не обратил бы на это внимания, но ему показалось странным, что лицо той женщины, повёрнутое в их сторону, ещё долго виднелось в заднем стекле удаляющегося такси.
Закончив рассказ, отец угрюмо замолчал, а я сидела в кресле и пыталась разобраться в своих чувствах. С одной стороны, получилось так, как я хотела: Марго сама стала свидетелем того, что я так тщательно планировала, но мне помог случай и я тут, как бы, ни при чём.  В итоге, она поняла всё так, как увидела и, хлопнув дверью, вернее снеся ворота, убралась из нашей жизни навсегда. Теперь отец останется со мной и как я понимала, уже навсегда. Но с другой стороны, почему же у меня было так гадостно на душе?  Какая-то непонятная тревога сдавила моё сердце и мне уже не хотелось ничего, лишь бы всё оставалось как раньше. Пусть бы они поженились, пусть бы Марго переехала к нам, а уж я, как-нибудь смогла бы за себя постоять, если до этого дойдёт дело. Так в полном молчании прошёл час, а ещё спустя час к воротам нашей дачи подъехала милицейская машина с тремя большими буквами ГАИ. Из неё вылез молодой рыжий гаишник с двумя звёздочками на погонах и спокойно, без эмоций сообщил нам, что машина Марго врезалась в старое дерево, которое росло на выезде из посёлка. Скорая помощь отвезла пострадавшую в больницу в тяжелейшем состоянии. Машина по счастливой случайности не загорелась и милиция, обыскав её, нашла сумочку, а в ней был паспорт и визитка отца. Позвонив в агентство, милиционеры выяснили, где можно найти папу. В какую больницу отвезли Марго, рыжий гаишник не знал, но это легко можно было выяснить через справочную скорой помощи. На все другие вопросы он отвечал уклончиво, твёрдо заявив лишь о том, что, по его мнению, скорее всего, Марго сильно превысила скорость и, не справившись с управлением на мокром асфальте, врезалась на повороте в старую липу. Удар был такой силы, что подушка безопасности лопнула.  После этих слов отец словно очнулся: до этого момента он пребывал в каком-то заторможенном состоянии. Папка засуетился, зачем-то собрался ехать на место аварии, но милиционер объяснил ему, что там делать нечего: машину Марго уже увезли, а все найденные в ней вещи он сможет забрать в отделении милиции после всех процедур по первому же требованию. Я слушала их, находясь, словно в тумане. Мне было непонятно, как папа умудрился разминуться с Марго, если из посёлка вела всего одна дорога. Наконец, слабая догадка осенила меня.
- Пап, а ты потом, после разговора поехал один, без Иры?
- Куда поехал?
- Ну, сюда, к нам домой.
- Домой? Сюда?  Нет, не один, я их подвёз.
- А где высадил?
- Кого?
- Ну, Митю с Ирой? Ты куда их довёз?
- До какого места? Кажется, прямо до ворот их дачи.  Дождь тогда ещё не кончился.  А почему это тебя так интересует, что это меняет теперь, когда с Марго уже случилось такое?
- Я была удивлена, почему ты с Марго не встретился, вот и всё.
- Ах, да. Меня это тоже удивило, но я забыл об этом.  Да какая теперь разница!
- От Митиной дачи не видно дороги, вот почему ты не заметил её, - сказала я, сама прекрасно понимая, что это уже ничего не решает.
- Надо срочно ехать в больницу! - сказал отец и стал шарить у себя по карманам, видимо в поисках ключей.
- Я думаю, что вам не стоит этого делать, – возразил молчавший до этого гаишник.
- Очень даже стоит, - заупрямился отец. – Вы не могли бы помочь мне выяснить, в какую больницу увезли мою невесту? У вас это получится быстрее.
- Я сейчас узнаю, но вам в таком состоянии не надо никуда ехать.
 Милиционер направился к своей машине, а я заметила ключи от отцовской машины: они лежали на полу рядом с поломанным столиком. Пока папка ждал возвращения гаишника, я тихонько подобрала ключи и сунула их к себе в карман.
- Её отвезли в травматологию в областную больницу, - сказал вернувшийся милиционер.
- Спасибо. Мне срочно надо туда ехать. Оксана, ты не видела ключи от машины?  Куда я их положил?
- Нет, я их не видела.
- Чёрт, да куда же они подевались?
- И всё-таки я не советовал бы вам сейчас ехать. Вас к ней всё равно не пустят. Скорее всего, там сейчас идёт операция, – сказал милиционер и тихо добавил себе под нос, но я разобрала его    бормотание, – если её вообще довезли живой…
- Ну, вот и хорошо, я дождусь окончания операции и поговорю с врачом.
- Пап, тебе и правда не надо никуда ехать, ты же выпил, – зная настойчивость отца, мне не оставалось ничего другого, как сказать об этом.
- Ну,вот видите,тем более вам нельзя садиться за руль, - как мне показалось, обрадовано сказал милиционер. – Я считаю, что сейчас вам лучше всего оставаться здесь. Вы же можете позвонить в больницу и узнать, как прошла операция. Если повезёт, то и с врачом поговорите.
Отец ничего не ответил, только посмотрел на меня тяжёлым взглядом.  Когда гаишник уехал, я подошла к отцу и прижалась к его плечу.
- Ну почему так бывает? – тихо спросил он. - Стоило только наметиться каким-то счастливым переменам в жизни, как тут же всё рушится, летит в тартарары, и ещё неизвестно, чем всё это закончится.
Я молчала, не зная, что ему ответить.
- Откуда взялась эта Ира?  И зачем я только остановился? Проехал бы мимо и сейчас не было бы никакой трагедии.
Эти слова отца будто ошпарили меня. Господи, мамочка родная, так ведь это же я заварила эту кашу!  Это из-за меня Марго сейчас в больнице!  А если она умрёт?  Нет, этого не может быть, такое не должно случиться! Я же этого не хотела!



                Стас
            

      Телефонный звонок мы услышали, когда подошли к дверям квартиры Натали. Видимо, кто-то  звонил давно и настойчиво.
 - Нехороший звонок, – сказал я, забрав из рук Натали ключи от квартиры, и сам открыл дверь.
- Почему нехороший? Может, это кто-нибудь из знакомых звонит по делу?
- Я не думаю, что кто-то решился позвонить в половине двенадцатого ночи только затем, чтобы рассказать свежий анекдот.
Я оказался прав – это звонил Эд. После его рассказа о случившемся последние остатки хмеля улетучились из моей головы. Я немедленно выехал к нему. По его словам я понял, что он ждал от меня именно этого: сейчас ему необходима  была поддержка, как никогда.
- Я еду с тобой, – твёрдо сказала Натали.
- А надо ли?
- Надо.
По дороге на дачу мы заехали в больницу. Там нам дали понять, что наше присутствие здесь совсем необязательно, но после долгих уговоров всё-таки позвали дежурного врача, который откровенно сказал, что состояние Марго крайне тяжёлое, и чтобы мы были готовы к самому худшему.  Надежда, конечно, была, так как операция прошла успешно и Марго не скончалась прямо на операционном столе, но это ещё ни о чём не говорит. Надо дождаться утра, а там видно будет.
На даче мы сидели с Эдом до самого рассвета, а как только немного развиднелось, я решил сам, один, пройти весь путь, проделанный Марго по дороге  из посёлка.  Зачем?  Да кто ж его знает, просто мне что-то не понравилось в рассказе Эда о том, как произошла авария, что-то тут не складывалось.  Я хорошо знал тот злосчастный поворот, и он не был таким уж крутым, чтобы даже на большой скорости не вписаться в него. И то дерево я помнил – это была вековая липа каких-то невероятных размеров. Она росла чуть в стороне, метрах в десяти от края дороги, и чтобы врезаться в неё, надо было хорошо постараться. Хотя конечно, в жизни всякое бывает, так что мне лучше было пройтись и самому увидеть всё своими глазами. Я доехал до окраины посёлка, поставил машину на обочину и дальше пошёл пешком. Солнце ещё не взошло и над землёй стелился редкий утренний туман. Шагая по самому краю дороги, я вдруг заметил на фоне серо-жёлтого песка непонятное светлое пятно. Нагнувшись, я увидел, что это  были мокрые окурки сигарет с белым фильтром, золотистым ободком и зелёной надписью «Салем». Сколько же времени здесь стояла Марго? Судя по количеству окурков, она выкурила не меньше половины пачки. Подняв голову, я  рассмотрел вдалеке  смутное очертание той самой  липы, до неё было по прямой метров сто. Возле дерева не было ничего примечательного, если не считать содранного дёрна и осколков битого стекла. Посмотрев на колею, я понял, что Марго пыталась затормозить, но на мокрой траве это сделать было невозможно. Чем больше я размышлял над случившимся, тем ясней становилось, что это была не случайная авария, тут было что-то другое, но вот что?  Это могла объяснить только сама Марго.



                Марго


      Я с трудом приоткрыла веки. Первое, на чём остановился мой нечёткий взгляд, был белый потолок. Потом до моего сознания стали долетать какие-то звуки, и я поняла, что это где-то рядом разговаривают двое, мужчина и женщина.
- Ну вот, кажется, наша пациентка пришла в себя, - сказал мужчина, и я увидела, как надо мной кто-то склонился.
- Я в больнице? – спросила я чуть слышно.
- А где же ещё? На небеса вам явно рановато, - ответил расплывчатый силуэт и добавил, обращаясь куда-то в сторону. - Сделайте укол, пусть ещё поспит. Сейчас для неё самое эффективное лечение - это режим, сон и полный покой.
Сколько я проспала, мне трудно судить, но освещение в комнате изменилось. Чуть повернув голову, я снова увидела силуэт, но он имел уже другие очертания.
- С возвращением тебя, – сказал некто до боли знакомым голосом. Я попыталась рассмотреть говорившего.  Постепенно туман у меня в голове рассеялся и я узнала улыбающегося Стаса.
- Стас, дорогой, это ты?
- Конечно я, и наверное, это лучше, чем увидеть перед собой ангела.
- Стас, ты давно здесь? А где Эд?
- Я только вошёл. Мы все приезжали в больницу каждый день и не по одному разу, но нас не пускали к тебе. И вдруг сегодня мне разрешили зайти буквально на минутку: говорят, что теперь тебе положительные эмоции только на пользу.  А Эд здесь, в городе, и Оксанка с ним. Ты-то как?
- Как недожаренная отбивная.
- Ну, слава Богу, если пытаешься юморить, значит, дела идут на поправку.
- Стас, скажи, я сильно изуродована?
- Что под одеялом, я не знаю, а на лице у тебя всего две ссадины.  Врачи говорят, что с твоим железным здоровьем ты быстро встанешь на ноги. Они сами удивлены твоим состоянием, ведь готовились к худшему.
- Стас, скажи честно, я останусь калекой?
Стас с удивлением посмотрел на меня и рассмеялся:
- С чего ты взяла, что ты калека? Тебя спасла подушка безопасности и законы физики.
- А физика тут причём?
- А притом, что ты врезалась в дерево строго перпендикулярно, если бы чуть отвернула в сторону и пошла по касательной, вряд ли бы мы с тобой сейчас разговаривали. А так, подушка приняла на себя всю тяжесть удара. Фантастика, конечно, потому что ты должна была разбиться, извини, в лепёшку. Так что и я, и врачи, мы все считаем, что произошло чудо.
- Я сильно пострадала?   
- Порядочно, даже был момент, когда врачи серьёзно думали, что ты не выкарабкаешься. Но ты оказалась живучей и всем утёрла нос.
- Так, что со мной? Конкретно, только не ври мне!
- Ты сильно переломалась, что-то с селезёнкой, сотрясение и ещё целая куча всяких ушибов и переломов, но жизненно важные органы все целы, а это самое главное.  А теперь скажи мне, зачем ты это сделала?
Сначала я хотела возразить Стасу, но посмотрев ему в глаза, поняла, что он обо всём догадался.
- В тот момент я не хотела жить. Вся моя жизнь была одним сплошным мучительным ожиданием и вот когда, как мне казалась, свершилось чудо и Эд, наконец, со мной, вдруг всё разрушилось в одно мгновение. Нового удара судьбы я не вынесла. Его измена стала для меня смертным приговором.  Я не сразу решилась на это, но чем больше думала о нас, тем отчётливее понимала, что жить дальше и снова страдать у меня уже нет сил…. Но вдруг, перед самым деревом, я совершенно отчётливо вспомнила свои же слова, однажды сказанные Оксане, что человеку надо дать шанс оправдаться, нельзя принимать решение сгоряча.  Я со всей силы надавила на тормоз, но …  А, как ты догадался?
- Главным образам по количеству твоих окурков на обочине, ну и ещё по целому ряду признаков.
- Ты кому-нибудь говорил о своих догадках?
- Конечно никому, даже Натали не знает. Зачем мне кому-то говорить, ведь это не моя тайна и я не вправе ею распоряжаться. Хочу на прощание сказать тебе лишь одно: ты чуть не совершила роковую ошибку - измены не было. Они просто прощались навсегда, а ты подумала бог весть что. Но пусть Эд сам расскажет тебе всё, а мне пора идти. И первое, что я сделаю, позвоню Эду: пусть поторопится к тебе, пока ещё пускают.
- Спасибо тебе Стас, спасибо за всё. У меня мелькнула мысль, что Эд не мог так жестоко поступить со мой, но жгучая обида отключила мой рассудок и я …
- Всё, хватит, не думай больше об этом. Всё у вас будет хорошо, иначе просто быть не может…


 
                Эпилог


                Эд


      Счастлив ли я в семейной жизни? Сказать просто да, значит, как говорит наш Стас, иметь бедную фантазию и убогое воображение. Да, я счастлив и как ни странно, ощущаю это состояние каждый день. Всё изменилось с тех пор, как Марго переступила порог нашего дома.О том,что её отношения с Оксаной могут не сложиться, такое мне и в голову не приходило. Они вели себя, как две подружки: частенько о чём-то шушукались, переглядывались и говорили какими-то загадками. Я на них не сердился, потому что люблю обеих. После выздоровления, Марго уехала в Москву, там передала дела фирмы своим двум надёжным, проверенным помощникам, оставаясь при этом законной хозяйкой, и вскоре вернулась к нам, чтобы больше никуда не уезжать. А через год у нас родилась дочь. Это было настоящее чудо, потому что возраст Марго был на пределе. Но всё обошлось и теперь у меня две дочки и я счастлив, как никогда в жизни.


                Натали


      Мне не пришлось уговаривать своего любимого, родного и невероятно обожаемого мужа поехать со мной во Францию: он сам захотел этого. Вызов нам быстро переделали и мы провели чудесный медовый месяц среди сказочной природы Лиможа. Наша семейная жизнь всё больше напоминает мне сказку: я ушла из школы, Стас наконец-то, закончил свою монографию и мой двоюродный брат помог опубликовать её во Франции. А спустя полгода мой муж получил приглашение прочитать курс лекций по истории России в одном из университетов там же, во Франции.Я пока сижу дома, потому что у меня через девять месяцев после окончания медового счастья  появилась для этого весьма серьёзная причина - теперь у меня в семье двое мужчин, которых я нежно люблю и горжусь обоими.
 


                Стас


      Я давно и не без оснований предполагал, что родился под счастливой звездой. Похоже, что так оно и есть. К моменту окончания моего контракта с университетом, должна была освободиться та моя большая квартира: дипмиссия заканчивала строительство городка для своих работников. Для нас троих моё старое жильё было уже явно маловато. Да, кстати, у нас родился сын. Мы долго спорили с Натали по поводу его имени: я был категорически против того, на чём настаивала моя жена. Наш спор угрожал перерасти в настоящий семейный конфликт, но в какой-то момент я уступил Натали, для чего в знак примирения нежно её поцеловал, а учитывая темперамент моей жены…  В общем, она победила и теперь в нашей семье два Стаса. Что касается нашего финансового состояния, то я должен безмерно благодарить своего финансового гения: он сумел значительно пополнить мой банковский счёт, что позволяет нам с Натали серьёзно подумать о переезде во Францию, тем более, что я получил официальное приглашение занять должность преподавателя в том самом университете, где читал лекции по истории России.


                Оксана


      Как же я молила у Марго прощения, когда её выписали из больницы и папа привёз домой.  Я  рассказала ей всё- всё, ничего не утаила и покаялась перед ней от чистого сердца. Потом мы обе ревели, успокаивая друг друга, целовались солёными губами и признавались в искренней любви. И это было сущей правдой. Марго быстро шла на поправку, а через год у меня родилась сестричка – это пухлое, розовое, всё в складочках, вечно орущее, но бесконечно родное чудо. Я хорошо окончила школу, и с помощью Натали, и благодаря рекомендациям Марго, попала на дизайнерские курсы во Францию. Там мои работы заметили и пригласили продолжить обучение в школе современного дизайна в Лионе. После окончания школы я вышла замуж. И, конечно же, за Митю, за моего любимого и нежного ангела. Тогда, в роще, они заметили Марго раньше, чем она увидела их, и стали прижиматься щеками, что издалека было очень похоже на страстные поцелуи – это был старый актёрский приём, которым воспользовалась Ирина. В Лион мы поедем вместе с Митей: он у меня химик и уже получил приглашение от одной из парфюмерных фирм попробовать свои силы в этой области, правда пока в качестве лаборанта, но я верю в своего ангела и твёрдо знаю, что наша жизнь сложится удачно.

 
                Марго

 
      Каждый свой прожитый день в новой жизни я воспринимаю, как награду судьбы за мои прошлые страдания. Как только я узнала, что беременна, тут же решила непременно рожать, не смотря на слабые протесты Эда: он опасался за последствия в связи с моим возрастом и аварией. Роды  прошли тяжело, но слава Богу, всё обошлось и теперь у нас две дочери. Наверное, нетрудно догадаться, как мы её назвали: ну, конечно же, Валерией. Глядя на дочку, мне очень хочется верить в реинкарнацию: пусть в нашей крошке непременно живёт чистая Лерина душа.