Свет мой, зеркальце! скажи

Мы все – хорошие люди. Иногда даже кажется – очень хорошие. Правда?
Но пороемся в памяти, припомним кое-что. Ведь и на солнце, говорят, пятна имеются. Представим себе, что есть такое беспристрастное зеркало, которое всё-всё отражает. Заглянем?
Вот, видим мы себя в длинной, долгой очереди. В какой-то момент впереди стоящий человек обращается к нам и говорит, что надо ему срочно отлучиться, но он обязательно придёт. Мы – сама доброта: конечно, конечно, не волнуйтесь, идите. Но вот уже до продавца остаётся всего один-два человека, и мы начинаем «вибрировать»: хоть бы он не пришёл, хоть бы не пришёл. И тут – какая досада! – запыхавшийся человек подбегает. С каким каменным лицом и ледяным взглядом пропускаем мы его!..
А вот другая картина. Собрание (или конференция); наш товарищ выступает  –  сбивчиво, неуверенно, и нам даже жаль его немного. Но следующее выступление – наше, и мы невольно рассчитываем, что уж мы-то блеснём – «на его фоне».
А в другом случае мы узнаём, что на работе выдадут премию. Вроде бы, радость? Ан нет. Сверлят поганые мыслишки: «А почему это Петру Иванычу как и мне? – он полмесяца проболел и вообще не перетрудился… А Кларе Владимировне за что? Ну, ясное дело, всё время перед начальством вертится…»
А что показывает зеркало, когда в нашем присутствии хвалят кого-нибудь? В мозгу  часто начинает искрить замыкание – на чём? Да на себе, любимом: «А я?», «А меня?», «Да вообще что-то уж слишком его захвалили».
Вот эти самые «а я», «а у меня», только с восклицательными знаками, обильно извергаются из уст беседующих, хотя бы на скамейке во дворе, когда они от погоды переходят на накатанные рельсы «тяжести прошлой жизни» – и пошло соревнование на тему: «Нет, тебе всё-таки легче было, а вот мне!..»
Логичное продолжение подобных «соревнований» – стремление возвысить себя, а других  принизить: я-то всегда поступал разумно, а вот ты ошибался; я-то предвидел, а вы не понимали… И когда мы обижаемся, слыша это, то забываем, что сами-то нередко поступаем точно так же.
Отчего чужой эгоизм обижает нас? Во-первых, если выражен открыто и грубо, он попирает законы морали, по которым мы должны жить. А во-вторых (что и бывает чаще всего), если эгоизм и не очень заметен, мы всё же чутко воспринимаем его – почему? Да потому что чужой эгоизм болезненно задевает наш собственный, и мы реагируем на него не социально, а чисто личностно: «А почему со мной можно…, а он…?», «А как же я могу…, а она…?», т.е. человек, почувствовав эгоистичное поведение другого, беспокоится прежде всего не о нарушении общественной морали, а о своих личных ущемлённых интересах.
Вспомним также, какие чувства овладевают нами, когда мы узнаём о беде, приключившейся с «плохим» – как нам кажется – человеком. Самая простая и грубая форма «доигрался», «так ему и надо» начисто вытесняет всякие намёки на сочувствие, сопереживание…
Если же беда приключается с нашим близким, родным, мы умеем быть и участливыми, и способными на помощь. Но когда на этого близкого вдруг сваливается  большая удача, не важно в чём – вот тут как-то со скрипом проворачивается машина нашей радости за него. Оказывается, сочувствовать горю человека проще, чем разделить его радость. Особенно – большую радость. Вообще, искренне порадоваться за другого человека – это всё же высота, удел благородных натур.
А уж что касается нашего языка… Как часто мы словесно обливаем друг друга ненужными эмоциями, задеваем, раздражаем, обижаем. Как часты в семьях подобные сцены: муж задержался на работе, но по дороге зашёл в магазин, купил, например, хлеб, что-то ещё. А дома такая вот встреча: «Ага, явился! Ну и где это нас носило?» – «Здравствуй. Да начальник задержал, решил проверить порядок. А я вот хлеба купил, картошку…» – «Купил он!.. хм!.. А масла не догадался взять? Вторые сутки масла в доме нет! Всё я должна обо всём думать!..» и т.д.
Знакомо? Наше волшебное зеркало отражает точно: вместо участия, терпения, дружелюбия – придирки, споры  и вражда по каждой мелочи. В ответ на такие «тирады» хочется, как минимум, по-детски крикнуть: «Замолчи свой поганый рот!», а «по максимуму» ведь случаются в ответ и побои, и даже увечья – под горячую-то руку.  (Дорогие, милые жёны! Не злите своих мужей! Соответственно, и мужья – не раздражайте своих жён!)
Не бросайте фразы сгоряча,
ведь слова сильнее урагана.
Заживают раны от ножа,
но от слов не заживают раны. (Фран Айроне)
А что отражает зеркальце на улице? Вот, часто встречались раньше и такие дикие случаи – я называю это «водительским садизмом». Автобус стоит на остановке, в него входит последний человек, а метрах в 10-20 бежит старушка с сумками, хочет успеть войти. И вот, когда она уже в пяти шагах от двери, водитель «гордо» закрывает эту дверь и, газанув, срывается с места. И ведь некоторые пассажиры при этом злорадствуют, прямо на лицах написано: что, бабка, не успела, ага! Правда, сейчас такие ситуации реже бывают. Неужели люди лучше становятся? Дай-то Бог! А может, просто в обстановке платных «услуг» водителю выгодно плотней набить автобус?..
Коснувшись «транспортной эпопеи», вспоминаю и свои собственные «двойные стандарты» – в зависимости от ситуации. Когда не успеваешь на рейсовый маршрут – так хочется, чтобы автобус опоздал, задержался. Но когда уже едешь, с досадой встречаешь каждую остановку: хоть бы на ней никого не было! И мысленно торопишь водителя: ну что он тащится?!
Привычная также тема: как уступает молодёжь места пожилым людям в общественном транспорте. Да что там молодёжь – как сами мы уступаем более старшим? Много гадать не надо: неохотно. Или вообще не уступаем, часто маскируясь закрытыми глазами или усиленным рассматриванием мобильника (планшета, электронной книги). Вспоминается давний характерный случай. Как-то пригласили меня как ветерана  выступить в одной школе перед 6-классниками. Интересная была встреча, и ребята мне понравились, но это отдельный разговор. За первым столом, прямо передо мной, сидела девочка, она на один мой вопрос пыталась ответить, но как-то не очень удачно. Потом учителя, обсуждая итоги встречи и говоря об учениках, упомянули и её – у неё, мол, мама доктор наук. А месяца через три я в том районе ехал в автобусе, довольно полном, и встал рядом с одиночным сиденьем слева. Сначала я не обратил внимания, кто там сидит, но вскоре узнал как раз ту девочку, я хорошо её запомнил. Она сидела спокойно, но вдруг, наверно, увидела меня – и как же резко изменилось её поведение! Она стала отворачиваться, усиленно смотреть в окно, потом дремать, потом уткнулась в книжку (мобильники тогда ещё не были распространены). Вот тебе и «научное» воспитание! Невольно вспомнилась «вежливая» девочка у А. Барто:
Говорит она старушке: «Это детские места!».
«Ну, садись» – вздыхает та.
Кстати, коснувшись школы, затронем интересную тему – о школьных отличниках. Как правило, учителя их любят, а «средние» ребята-сверстники часто недолюбливают. Сам был отличником, проходил всё это. Бывают, правда, редкие исключения – когда отличник обладает сильной волей и является лидером в классе. Но обычно отличник (чаще всего – отличница) – это некое подобие маменькиного сынка (или дочки), он прилежно слушает на уроках, аккуратно выполняет все задания, но главное – никогда не смеет возражать учителю или иметь своё мнение. Помню, попробовал я однажды в старшем классе «своё суждение иметь» – это вылилось в большой конфликт, чуть не скандал.
Вы были добрыми, пока
я поперёк не сделал шага,
и ваша слабая рука
как сразу напряглась, однако! (С. Куняев)
Редкие учителя способны объективно разобраться, оценить и приветствовать самостоятельное мышление ученика. Не упуская, конечно, своего влияния и контроля.
У отличника обычно вырабатывается – сознательно или бессознательно – «погоня за пятёркой», даже не чтобы быть лучшим, первым, а просто по инерции и – немаловажно! – чтобы «не испортить аттестат». Насчёт аттестата – это характерно для старших классов, а в начальных просто для самолюбия приятно быть «пятёрочником»: всегда тебя хвалят, ставят в пример, родители довольны. Помню, в 5-6 классах съехал я на четвёрки, и мама как-то повела со мной такой разговор: раз ты знаешь урок на твёрдую четвёрку, значит, надо совсем немного усилий, совсем чуть-чуть, чтобы выучить его на пятёрку; если Бог дал способности, то и самому надо не лениться. Меня эта логика как-то убедила, и я вскоре выправился в учёбе. Ради справедливости надо сказать, что родители не «выколачивали» из меня пятёрки, никакого начётничества не было. Они всегда говорили, что твёрдые знания нужны для жизни, для практических дел. Мама же и рассказала мне, что, когда сама училась в школе, у них в классе был круглый отличник (даже фамилию назвала), у него вообще были сплошь одни пятёрки – но в жизни он был дурак дураком.
Теперь я понимаю, что «феномен отличника» чаще всего держится на полном подчинении  способного ученика воле учителя, и это, конечно, не здорово. Особенно когда учитель бывает неправ – а отличник привычно плывёт в его фарватере. «Середнячки» часто называют таких даже «подлизами».
Но – надо сказать и несколько слов в защиту отличников. Даже, скорее, в защиту учителей, пестующих отличников. Во время уроков бывают моменты, когда учитель после объяснения материала задаёт общий вопрос – а в ответ полная тишина, ни одной поднятой руки. Для преподавателя это тягостная ситуация – неужели говорил впустую, неужели никто ничего не понял? Да, кто-то действительно не понял, кто-то пропустил мимо ушей, а отличники хоть и поняли, но не желают выделяться, как бы стесняются казаться «умнее всех». В юности я поделился этим с родителями, и они посоветовали всё же иногда, ненавязчиво, руку поднимать в таких случаях – потому что учителю нужно на кого-то опереться, ему важны «маяки знания в море незнания», фигурально выражаясь. Кроме того, для некоторых слабых учеников отличники всё же являются примером, а среди сильных ребят может появиться здоровая соревновательность. В нашей школе практиковалось также прикрепление отличников к неуспевающим, и это давало положительный результат.
Есть ещё одна интересная категория – любимые ученики. Это не «любимчики», они-то как раз часто бывают из числа отличников, – любимый же ученик может быть вовсе не отличником, но в глазах педагога это прежде всего – личность, достойная уважения и любви по своему поведению,  суждениям и особенно – поступкам (а не оценкам). И чаще всего – и это правильно – любимые ученики не афишируются учителем, а держатся втайне, как душевный «золотой запас». Жизнь пестра и прихотлива: бывает, что любимый ученик невзначай ранит, и ранит больно – но это болезнь роста, и мудрый учитель понимает это и прощает. Потому что такой ученик – в каком-то смысле его дитя, будущее, перспектива, смена, и смена достойная. Да и вообще любой ученик, не только любимый.
Из этого вытекает важный вывод: ведь ученик – прежде всего ещё и дитя своих собственных родителей, поэтому в идеале между ними и учителями должен быть крепчайший союз и взаимопонимание. А это, к сожалению, бывает очень нечасто. Даже наоборот – учителя не хотят, да и некогда, вникать в семейное положение учеников, а родители заняты своими делами, считая, что школа должна и учить и воспитывать. Глубочайшее взаимное заблуждение. А страдают – ученики, по большому же счёту – всё общество.
Ещё одна, на мой взгляд, важная, околошкольная тема: о так называемых «ненужных, лишних знаниях». Могут со мной не согласиться, но всё же скажу. Часто мы слышим: «Мне химия никак не пригодилась, только зря я время и нервы на неё потратил», «Зачем мне, женщине, эта физика, алгебра?» Вопрос этот, конечно, не простой. Он связан с двумя факторами: распределением времени и способностями нашего мозга. Учёные давно установили, что возможности нашего «серого вещества» феноменальны, поистине безграничны. Мозг запоминает ВСЁ, что мы вольно и невольно воспринимаем своими органами чувств. И тем не менее «загрузка» нашего мозга очень мала, по разным данным – от 7 до 15 процентов. А школьная информация – лишь ничтожная толика всего, что даёт нам жизнь. И в этом смысле «лишних» знаний нет – резервы мозга огромны. (Венгерский шахматист Янош Флеш однажды сыграл вслепую (!) одновременно против 52 соперников (!!), выиграв 31 партию, сыграв вничью 18 и проиграв всего 3.) Это что касается способности воспринять и запомнить.
Важнее другая сторона – ВРЕМЯ и силы, которые мы тратим на восприятие, усвоение и запоминание. Вот здесь, действительно, желательно было бы спланировать, что в жизни больше пригодится, на что обратить особое внимание. Но – «нам не дано предугадать». Поэтому и включается данный природой механизм отбора: нравится – не нравится, по душе – не по душе. Одни предметы усваиваются лучше, другие похуже – и это нормально. Всё-таки очень часто наши школьные предпочтения так или иначе связаны с будущей профессией: любители математики и физики часто становятся учёными, инженерами, техниками, а приверженцы гуманитарных направлений избирают свои соответствующие отрасли деятельности. Хотя, конечно, не всё так однозначно.
Но даже, казалось бы, «ненужные знания» всё же косвенно пригождаются в жизни: хотя бы для того, чтобы объяснить что-то детям, внукам, не быть полными профанами в каком-то обсуждении. Сенека (4 г. до н.э. – 65 г. н.э.) писал: «Полезно знать и то, подробное изучение чего бывает излишне». И, кроме того, не надо забывать, что школьные программы создавались неглупыми людьми – а они учитывали и МЕЖПРЕДМЕТНЫЕ СВЯЗИ, когда одна учебная дисциплина подпитывает и обусловливает другую, и знания становятся крепче, СИСТЕМНЕЕ.
Поэтому не следует сетовать на то, что знания были «лишними», что школа дала «не то».
Здесь всё же надо сделать оговорку. Я имею в виду добрую старую школу. А в современную, к сожалению, проникли откровенно вредные направления: половое воспитание, валеология, уроки толерантности, элементы ювенальной юстиции… Вот это действительно НЕ ТО.
Почему я пишу обо всём этом? Да потому, что это типично, но – увы – привычно. Потому что и мне многое из сказанного свойственно, и хочется преодолеть этот негатив. Изменив себя, немножечко изменим к лучшему мир. А с помощью Божией всё возможно.
Только почаще надо заглядывать в волшебное объективное зеркало.