I. Оставайтесь на улице

1

«Люди нынче ранимые. Стали. Впрочем, мне это только на руку. Я исследователь, я вывел формулу людской ранимости. Так вот. Ранимость – равнО невоспитанность плюс необучаемость…»

На исследователя Василькова накинули сеть, и, вместе с цифровым диктофоном, в который он только что бухтел свои мысли вслух, потащили в машину с надписью «Неотложная пандерьмическая помощь». В тесном медицинском бобике, где, помимо Василькова, томились еще несколько засЕченных, светя фасеточными глазищами, шамкая стальными губищами, слвоно тисками, и не везде попадая в прорези в капюшонах, роботы-терминалы в спецодежде зачитали приговор:

«Сегодня, с ноль-ноль часов тридцати минут до ноль-ноль часов сорока минут, ваш телефон был запеленгован в вашем подъезде. Записи с камер видеонаблюдения показали, что вы пытались вскрыть дверь своей квартиры и проникнуть в свое жилище. Кроме этого, у вас отсутствуют наличные или безналичные средства для оплаты штрафа, и лечебные лицевые стринги установленного образца. Кроме того, вы не смогли вставить в прорезь задержавшего вас роботерминала электронный пропуск, удостоверяющий ваше право оставаться на улице. Вы виновны в нарушении пандерьмии и режима «Оставайтесь на улице», и подлежите отправке на строительство госпиталя». 

У бетонного забора стройплощадки, у светящегося шлагбаума, машину встретили.

«Что, не до всех еще дошло, что нужно круглые сутки гулять на свежем воздухе?» спросили из бетонного дзота почти роботическим голосом.

«Не до всех!» отвечал робоводила через амбразуру в бронированной дверце.

«Проезжайте!» разрешили изнутри дзота да поверх пулемета.

Зажужжал электродвигатель. Шлагбаум поднялся, и машина поехала вовнутрь.

«Держите памятку!» злобно приговаривал еще один шкафоподобный агрегат в глухом комбинезоне, суя механической клешней в руки каждому засеченному флуоресцирующую брошюру – видимо, для чтения в любых условиях освещения. «Держи! И ты тоже держи!»

«Режим Принудительной СамоДеизоляЦии (ПСДЦ)», читал исследователь Васильков светящиеся буковки. «Фильтрующийся ящур пандерьмии имеет свойство накапливаться в жилых и нежилых помещениях. И, по этой причине, необходимо постоянно гулять на улице, и жить на ней же. Для лечения пандерьмии, необходимо постоянно носить целебные стринги утвержденного образца!»

Пойманных распутали из сетей, натянули каждому на нос по стрингам, и погнали на стройку. Исследователю дали в напарники Петровича. Вдвоем, при ясном свете прожекторов и под дулами танков, они таскали тяжеленные стопки кирпичей.

«Раньше хорошо было», пустился в воспоминания Петрович, шевеля потным жвалом под стрингами. «Бывало, после смены на заводе, мы с друзьями шли в баню. Как напаримся, как намоемся, мня. И понимаем: кого-то нужно бить. А потом в пивном киоске очередь отстоим. Мало. Самогона у бабки купим. И как напьемся, мня. И – кто в лужу, кто в помойку, а кто в грязь. Иной раз чувствуешь, что захрапляешь и обкакиваешься одновременно. Прямо у доски почета, мня!! Вся баня насмарку, мня, гагагагага!!!»

«Так не надо было бухать!» заметил Васильков.

«Ты че, мня, умный, что ли?! Учить меня вздумал???!!!» завопил Петрович, роняя больно бьющиеся о ноги исследователя кирпичи.

Рассвело. Подневольных рабочих построили возле хронически недостроенного объекта. Исследователь Васильков с загипсованными ступнями, стоя посреди прочих, качался на костылях.

«Как же я в таком виде пойду читать лекции?» про себя переживал Васильков.

Из почти палаческих пройм капюшона строй окинули взглядом сканирующих глаз.

«Улыбочку сквозь стринги!» попросили из-под комбеза. «Сейчас вылетит птичка!...»

2

Машина занимала полкомнаты. Мигали индикаторы на пульте, гудели силовые кабели, что-то булькало в стеклянных колбах. Исследователь Васильков уже было изготовился в очередной раз запускать свою машину – и не опять, а снова устроить всему дому короткое замыкание – как вдруг воздух в комнате зашевелился, занавески вздыбились, и невидимый поток сдул бумажные завалы с письменного стола на ковер. Запахло озоном. По воздуху, между полом и потолком, затрещал и зазмеился клубок молний – и вот, невидимый тугой удар извне выбросил в комнату человека с ярко искрящейся коробочкой в руках.

«Крррандиозно!» выдохнул потрясенный Васильков. «Как в фантастических фильмах!»

Через секунду, исследователь увидел: вновь прибывший является точной копией его, Василькова! С той лишь разницей, что Васильков был одет в клетчатую рубашку, джинсы, и застиранные-перештопанные носки. А на пришельце был сияющий синий мундир-комбинезон-сапоги (мундир буквально представлял собой одноцветное единое целое со штанами и сапогами ); на плечах сияла непонятная комбинация звездочек, на груди переливались мелкие вроде как голографические фигулинки (награды, знаки отличия, как подумал Васильков). И еще, весь этот непонятно какого ведомства прикид, включая брюки, был украшен карманами, карманчиками, и кармашками. Взгляд доппельгангера-Василькова выражал не волнение, а ясность и целенаправленность, а шевелюра не была разлохмачена, а напротив, напомажена и прилизана. Этим гость отличался от Василькова-оригинала. Васильков-оригинал застыл возле своей машины, не зная, как реагировать и что предпринять. В одном Васильков был уверен: он явно накосячил со своими опытами, и сейчас (или попозже) с него будут спрашивать по всей строгости. Доппельгангер же явно прилетел сюда для того, чтобы взять инициативу в свои руки.

«Чувак!» обратился прилетевший Васильков к тому, который продолжал истуканом стоять у своей машины. «Чувак! Если ты еще собираешься запускать свой самогонный агрегат, то лучше задави эту идею в зародыше. Пять лет работы псу под хвост, и жена твоя, Клава, от тебя ушла, но и фиг со всем этим. Результаты испытания того не стоят. Просто  возьми в руки кувалду, и разнеси это чудо изобретательской мысли к едрене фене. И сделай это так, чтобы я видел, и лично зафиксировал процесс уничтожения хреновины!»

«Не хреновины, а машины мультиверсума», поправил Васильков каким-то далеким, словно не своим голосом.

«Да какая, хрен, разница!» внушительно осадил его Васильков-непонятно-откуда.

Держа шкатулку в одной руке, Васильков-второй нажал несколько кнопочек на ней, затем ловко подцепил пальцем клапан нагрудного кармашка, и вынул какую-то трубочку.

«Дуй в ванную, доставай из-под ванны кувалду, и бегом обратно!» руководил ново-Васильков, направив трубочку торцом на старо-Василькова.

«А ты – и вправду я», немного осмелел Васильков. «Перипетии моей личной жизни знаешь. И знаешь, где что у меня в ванной лежит! Только не убивай меня это штукой!»

«Это камера, и я веду прямую трансляцию в Штаб-Квартиру Генералитета!» объяснил Васильков-другой.

Вооруженный кувалдой, Васильков с несвойственной ему резвостью вернулся в комнату.

«Обесточить эту пакостину не забудь!» подсказал двойник.

«Я только ноутбук закрою», Васильков сложил экран чемоданного компьютера. «Машина с ноутбука программируется».

Затем он (не без сожаления) выдернул шнур из розетки. Гудение прекратилось. Индикаторы на пульте погасли. Бурлящие жидкости в колбах успокоились.

«И раз!» и Васильков, по-прежнему не веря в происходящее, грохнул кувалдой в середину пульта.

Хрустнула пластмасса. Кнопки и куски печатной платы полетели в разные стороны.

«Еще!» не по-Васильковски решительно потребовал тот Васильков.

И этот Васильков обрушил молот на силовую установку.

«Еще давай!» командовал пришлый Васильков.

Зазвенели колбы. Посыпалось стекло. Полились на пол вонючие реактивы.

«Молодец!» одобрил Васильков-тот, убирая трубочку в карман. «Положи инструмент, и – полетели!»

«Куда полетели?» уточнил посюсторонний Васильков, успев прислонить кувалду к стеночке.

Васильков в униформе нажал кнопку на коробочке. Заиграли молнии. Квартира исчезла.

Через мгновение, оба Василькова оказались в совершенно ином месте.

Закрытый ноутбук остался в покинутой комнате.

3

В просторном светлом зале, под высоченным прозрачным потолком полусферической формы, по эту сторону длинного белого стола одиноко сидел в кресле исследователь Игорь Валерьевич Васильков. Напротив него, то есть, по ту сторону стола, сидел в точно таком же предмете мебели «Председатель Комитета по Этике Генералитета Мультивселенной Игорь Валерьевич Васильков» – так было написано на табличке, что стояла на столе лицевой частью к Василькову-исследователю.

«Милостивый государь!» выговаривал Председатель исследователю, как будто самому себе. «Ландшафт теории струн вечной инфляционной мультивселенной таков, что миры, образующие конечный ансамбль, интерферируют вследствие Вашего, милостивый государь, неумелого вмешательства! В результате реализуются наихудшие сценарии развития событий, если говорить совсем упрощенно!»

«Ну да», откликнулся Васильков-исследователь, стараясь на смотреть в глаза как будто себе самому. «Мне довелось побывать в мире, где есть я. И тамошнего меня заставили работать на строительстве госпиталя, потому что у меня не было стрингов!»

«И это еще не самый плохой из возможных сценариев!» пылал праведным гневом Председатель. «В том же самом мире, покупателей заносят в тетрадь учета. Вместе с их личными данными! А еще там безраздельно властвуют те, кому по-хорошему следовало бы сидеть в их Темных Мирах! Кстати, в вашей вселенной они тоже властвуют!»

«То есть», робко залепетал Васильков-исследователь. «Если наихудший сценарий мог быть реализован, то он реализовался?»

«С вашей помощью!» скривился Председатель.

4

… «Так, на чем я остановился?» спросил себя исследователь Васильков, и остановился. Прямо посреди тротуара. «Что-то было? Или что-то не было? Фиг его знает, прямо на ходу меня глючит. А! Вся баня насмарку, гагагагага! Как же я сразу не догадался? Мультивселенная, как она есть, чтоб ее! Стринги, что ли, купить? А зачем они мне?»

И, толкаемый прохожими, как ни в чем не бывало, направился на работу в вуз.


5

Клавдия Василькова-Табуреткина шагала в направлении дома. В руках у нее было по чемодану с вещами, а в голове прокручивался предстоящий диалог (или монолог – это уже как пойдет) с мужем.

«Ах, зачем я бросила Игорька, этого святого человека со всеми удобствами!» патетически восклицала Клава не вслух, а про себя. «И уехала жить к Ивану, к этому дауну-дауншифтеру с удобствами в огороде!»

Поднявшись к себе, она отперла квартиру, прошла в комнату, и, от удивления уронила оба чемодана. В квартире царил небольшой разгром: Игорька не было, у стены стояла кувалда, а машина, этот шедевр, сотворенный гениальным изобретателем, был разбит вдребезги. К тому же, через секунду, Клава перестала быть единственным человеком в квартире: прямо на ее глазах, один за другим, из воздуха и молний материализовались трое в черных балахонах. Четвертым из другого измерения выскользнул ее муж. Тоже облаченный в черную материю. На груди у каждого из незваных гостей, и у Игорька тоже, был значок, в глубине которого, в виде рельефной голограммы блистали три веселых буквы. Один из проходимцев держал в руке предмет, похожий на маленькую шкатулку с кнопками.

«Игорек???!» изумилась Клава.

«Вот он!» обрадовался Игорек, глядя не на Клаву, а на ноутбук, что остался на машине. «Тот самый портативный компьютер с исходным программным кодом!»

«Ну, теперь мы всех нагнем!» ухмылялись хмыри в черном.

«Вы…кто?» спросила Клава.

«Мы из антигалактик!» ответил ейный муж. «Я анти-Игорек!»

«Теперь вы много знаете! Поэтому, советуем лететь с нами!» тоном, не терпящим возражений, предложил один из темнобалахонных. «Будете сниматься в нашем кино!»

И, прежде чем Клава успела что-то ответить, хмырина нажал на кнопку – и все пятеро очутились весьма далеко от этих мест.


Следующая глава «II. Заветная тетрадка»
http://proza.ru/2020/06/02/558