Испанские гастроли

©РОЗЕНА Л.В.
                Посвящается моей
                Путеводительнице,
                помощнице, самому
                дорогому Человеку
                на свете - Б. М.
          Рассказ из книги Розена Л.В. «Невыдуманные истории» Саратов 2017               

                По мотивам фильма
                Павла Лугина «Режиссер»
                ИСПАНСКИЕ ГАСТРОЛИ
Весь состав нашего театра вылетал в Испанию.  Прошлым летом мы  гастролировали во Франции с пьесой французского писателя Ануя – Антигона. Этот своеобразный беллетрист обновил  все пьесы Софокла, и теперь мы готовились представить уже Медею по Еврипиду. Мы все нервничали, понимая, везение не всегда сопутствует артистам. И всё-таки крепились, надеясь на лучшее. Почти перед самым вылетом закапризничал наш главный герой Олег. Он стал приставать к помощнику главного режиссера - Геннадию, что, мол, его не желают брать на гастроли. Наш режиссер Анатолий, довольно пожилой человек, услышав такой разговор, заявил, что действительно, видимо, придётся его заменить, если он будет продолжать мучить их. Однако тот не желал успокаиваться. Наконец всё утряслось, и мы собрались в аэропорту. Но, мой муж Виктор почему-то успел оформить билет ранее меня, улизнув просто из-под моего взгляда. Он любил пригульнуть и всегда врал, что он  де, совершенно, святой. Но моё бдительное око постоянно фиксировало его выкрутасы. Вышло так, что нам оформили разные места, и я сидела впереди самолета, а он - в середине. Меняться, чтобы сесть вместе, уже не смогли.
Наш режиссер Анатолий опаздывал, не пришёл на последнюю репетицию, и сейчас всё ещё его не было. За ним послали его помощника, выяснить, почему он задерживается и не срывается ли наша поездка? Его помощник, деловой мужчина, быстро справился с поручением и вот и они уже вместе показались у трапа самолёта. Мы все облегчённо вздохнули, и самолёт начал делать плавный разбег. Наконец-то взлетели. Было немного страшно. Я всегда волнуюсь, когда лечу в самолёте. Подъём и приземление мне кажутся самыми опасными. Начало покачивать и тошнить. Но я старалась показать, что мне совершенно все, нипочём!
Я вдавилась в кресло, сжала поручни и побледнела. Закатив глаза, я ждала, вот – вот нас начнёт трясти сильнее. Но этого не произошло. Машина мягко пошла вверх, набирая высоту. Сидящая со мной весёлая парочка молодых людей, переговаривалась. Они были спокойны и улыбались друг другу. Я не понимала их весёлости. Мне было совсем нехорошо. Но я не была ещё старой развалиной и не желала казаться таковой. Я бодро встряхнула головой и вступила с ними в беседу, чтобы отвлечься. Они рассказали мне, что любят друг друга и скоро поженятся.
-А венчаться будете? – спросила я их.
В ответ они оба махнули головой и вновь защебетали, как весенние пташки. Я так и не поняла, повенчаются они или нет, но мне показалось уже хорошо то, что поженятся. Сейчас люди сходятся без всяких свадеб и регистраций и живут весело или грустно до тех пор, пока один из них не бросит другого.
Вскоре я задремала, соседи всё ещё болтали и, заметив, что я закрыла глаза, стали целоваться. Я делала вид что сплю. Ну и пусть целуются, решила я. Что им ещё делать? Я тоже в юности целовалась с мальчиком и в метро на станциях, и в парках. Мой молодой кавалер всегда при этом вскрикивал:
-Ну, разве так можно, милая?
Я в ответ только смеялась, мы обнимали друг друга и, не замечая никого, лобзались. То было беззаботное время! За ним не надо было следить, он был влюблён в меня по уши! Но сейчас мы с мужем уже не целуемся. Я только выслеживаю его, чтоб не целовался с другими.  Наконец я не выдержала и, выскользнула со своего сиденья, направляясь к муженьку, желая поднять ему настроение. Но он не скучал. Рядом сидела молодая миловидная женщина, и они увлечённо о чём-то переговаривались. Я пристроилась рядом и стала, как ни в чем, ни бывало, прислушиваться к их разговору. Виктору пришлось нас представить друг другу. Перезнакомившись, мы стали говорить о предстоящем выступлении. Муж заявил, что пригласил свою соседку на наш спектакль в Мадриде. Я усмехнулась и подумала – сама виновата, не оставляй надолго своего резвого муженька одного. Ну, теперь как-то надо будет выкарабкиваться из этой ситуации, если он не пригласит ещё парочку таких красавиц на наше представление...
Из-за этого полёт показался мне ещё более тягостным, чем он был на самом деле. Наконец мы долетели, приземлились, всё прошло спокойно. Я подхватила своего благоверного, дабы он вновь не оказался, в чьих нибудь объятиях, и мы заспешили в отель, заказанный ранее для всех нас. Номер меня порадовал. Прекрасно обставленная гостиная и спальня, ванная, туалет. В номере были холодильник, телевизор и компьютер, всё, что требуется современному человеку в командировке. Я быстренько приняла ванну и бросилась на постель. Она была почти королевской. Рядом висело бра для чтения, неподалёку стояли канапе и маленький пуфик. Немного повалявшись на шикарном ложе, пока брился мой благоверный, я встала и направилась к огромному зеркалу, желая привести свою голову в порядок. Но, забыв обо всём, стала внимательно рассматривать себя в зеркале. Я увидела поблекшее лицо, мешочки под глазами и злой блеск в уставших глазах. Около них уже прорисовывались две морщинки. Я стала старательно их разглаживать. Ясно, вывела я, почему он уже не смотрит на меня. Да, выгляжу уже ни как восемнадцатилетка... Недовольная, я нехотя  оторвалась от трюмо, подошла к гардеробу, не спеша, оделась.  Супруг закончил бриться, и мы пошли в ресторан обедать.
Там все наши уже собирались, только отсутствовали главный режиссер Анатолий и его помощник Геннадий. После мы узнали причину их задержки.
Главному внезапно позвонили из Мадрида ещё в Москве, почти перед самым вылетом, поэтому ему было не до репетиции.  И чей-то чужой голос на ломанном русском языке произнёс, что его единственный сын умер. Что говорить о том, что случилось с отцом? Но он всё-таки взял себя в руки и полетел с нами. С ним постоянно находился его помощник Геннадий.  Наш главный герой Олег  всё старался подойти к нему и вновь объясниться, не хотят ли его заменить  другим артистом. Но Геннадий его успокоил и не велел более не тревожить их своими подозрениями.
Когда мы оказались в столице и поспешили в отель, Анатолий со своим верным помощником поехал по указанному адресу. Еле нашли это место, чуть даже не заблудились. В Мадриде много закоулков. По крутой винтовой лестнице они поднялись наверх. Там их ждала большая компания из молодых девушек и мальчиков.  Все были очень грустными, глаза у девочек заплаканы, мальчики печальны и напуганы. Он спросил, как умер его сын. Ему ответили, мальчик был в долгах, не было возможности расплатиться. И он покончил с собой, выпив горсть снотворных таблеток. Ребятишки попросили денег у отца на похороны.  Девочки стали неудержимо рыдать. С нашим Анатолием стало дурно. Подхватив его под руки, Геннадий дал ребятам денег на похороны, и они  поспешили из комнаты. Оба еле плелись. Наш главный от горя потерял силы, а помощник от тяжести грузного тела, навалившегося на него. Спустившись с крутой лестницы, сели в скверике на скамейку, отдышаться, прийти в себя. И тут Геннадий  выслушал признания несчастного отца:
-У нас была очень дружная семья. Я любил свою супругу и сына. Он рос хорошим послушным мальчиком, посещал несколько школ – обычную, музыкальную и ещё какие-то кружки и секции. Мы загружали его под завязку, чтоб некогда было носиться по улицам. Он получил приличный аттестат об окончании школы. Я категорически не хотел, чтобы он шёл в искусство или что-то связанное с ним. Но сын заупрямился и стал заявлять, что поступит только в консерваторию по классу композиции. Я нервничал, жена переживала. Ну что такое быть в наше врем композитором? Никогда не продвинешься. Всё написано, исписано и нового уже ничего не придумаешь. А строить из себя свободного художника и бить баклуши в ожидании творческого вдохновения, я категорически ему не позволял. Мне казалось, сын не очень горел музыкой. Моцарт в его годы сочинил не одну прекрасную вещь, а он начинал и бросал неоконченные симфонии. В семье начался крупный разлад. Я перестал давать ему деньги, не закончив консерваторию, он всё бросил и ушёл из дома, покинув нас с женой. С ней стало плохо. Видя каждодневно немой укор в её глазах, пытался его разыскать, но всё было безрезультатно. Он, как сквозь землю провалился. Жена каждый день плакала, она ничего не говорила, только смотрела  умоляющими глазами. Я понимал её, сочувствовал, но изменить ничего не мог. Она с горя зачахла и вскоре умерла, в душе, конечно, обвиняя меня.  Мне стало очень тяжело  переносить это двойное горе. Я понимал, что во всём виноват я сам. Дурной характер - всегда настаивать на своём... Но я  крепился.
Через некоторое время сын дал о себе знать. Он просил денег. Звонил откуда-то из Африки. Сказал, что изучает там местные блюзы и жить не на что. Я разозлился. Мне казалось, он обманывает меня. Однако, всё-таки, я присылал ему деньги. Потом мне всё это надоело. Злость на него взяла верх. Я решил, что он просто бездельник и основательно сел на шею богатенького папочки. Я урезал  его расходы, а потом и вовсе перестал, что-либо отсылать ему. Бешенство разрывало моё сердце. У всех моих приятелей дети были, как дети. Работали, кто на заводе инженером, кто младшим научным сотрудником в  научно-исследовательском институте. И только мой сын – оболтус. Я уже просто его ненавидел, презирал себя за то, что воспитал такого бездельника, кровососа, как мне казалось тогда... Последний раз он позвонил из Испании, и звучала та же песня о деньгах. Меня это основательно взбесило, я раскричался ему в трубку, что каждую ночь вижу его во сне с его дружками, и все они жарятся в аду на большом костре. Кричат, воют и подпрыгивают. Так повторилось ещё раз, и он прекратил звонить...
И вдруг чужой голос объявил о его смерти. Я онемел, держа в руках трубку. Всю ночь курил и с горечью, и отчаянием понимал, убил своего единственного  сына... свою кровиночку...
Мне не хотелось уже идти на репетицию, не хотелось ни о чём думать, ужасные мысли лезли мне в голову. Еле заставил себя думать о сотрудниках, не ломать уже намеченный график нашей работы... Когда прилетели в Испанию, пошли туда, куда звали меня, проститься с сыном. И что я там увидел? Моего неподвижного мальчика. Он посинел. Лежал закоченевший, на каком-то столе. Я не верил своим глазам... Стал усиленно моргать, щепать себя за бедро, думая, что сплю, желал проснуться... Они тоже были растеряны. Мы все молчали. Наконец, ребята отдали мне, написанную моим сыном первую симфонию. Я нехотя взял ноты и положил их в карман. Мне уже всё казалось нереальным,  жутким.
 У себя в номере я прочитал рукопись и  разрыдался. Это была изумительная симфония!... Я гладил ноты, целовал их, слёзы падали на них  из моих стеклянных глаз. Не замечая их, тёр глаза кулаком и размазывал их по всему заиндевевшему лицу... Я был раздавлен, уничтожен. Симфония посвящалась мне... с любовью... Внезапно меня осенило: всю жизнь был гордым, заботился только о своём Я. Бог же, в одно мгновение, скинул меня, словно  пылинку,  с моего пьедестала и поставил на колени...
Еле собрался я утром на похороны, мной убитого сына... Я отошёл от компании ребят, провожавших его. Они плакали, не скрывая слёз. Видно очень любили его. Только я, отец, выходит, не любил своего сына. Они подошли ко мне и хотели немного успокоить. Но я отмахнулся от них и побежал к машине. Позже я один вернулся на кладбище, упал на могилу  дорого мне ребёнка, стал в голос выть и просить прощения у  моего ненаглядного сыночка...
Долго я находился в забытьи. Нещадно ломило сердце, затекли ноги от неудобной позы, в голове была пустота. Вдруг я почувствовал, как тепло разливается по всему телу. Мне становилось спокойно, я смирялся... Не поняв в чём дело, я осмотрелся и увидел рядом маленькую девочку, лет пяти-шести. Видимо, она пришла сюда с мамой к кому-то тоже поплакать.... Но, увидев меня и поняв в чём дело, она приблизилась ко мне, и приложила свою крошечную ручку  к моей грудной клетке. А мне показалось, она  положила  свою лёгкую ручку на моё ноющее сердце и оно от этого потеплело... Будто Сам Бог решил меня утешить...
На этом его рассказ закончился. Анатолий с большим усилием  взял себя в руки. Надо было думать о своих сотрудниках...
А я всё неустанно следила за проделками своего супруга... У каждого своё горе!...
Наши гастроли увенчались лаврами. Нас вновь приглашали на следующий сезон  с представлениями... И все уже понимали, что теперь мы уже часто будем посещать эту Испанию... Вот как складываются иногда человеческие судьбы...