Месть тёще

Ольга Ивановна была женщиной  во всех отношениях широкой, добродушной и, надо признаться, немного бесцеремонной. Она давно захватила власть в семье, и муж ее, Аркадий Викторович, уже и не рыпался. Бесполезно. Ольга Ивановна точно знала, что надо носить, что кушать, куда ехать и что делать. Диспозицию, которую она вырабатывала для проведения отпуска, не смог бы сломать даже Наполеон Бонапарт, случись этим двум великим людям сойтись вместе. Если кому-то из родственников взбредало в голову пригласить Ольгу Ивановну на торжество или, упаси Бог, на свадьбу, она брала бразды руководства в свои руки, да с таким успехом, что очередной тамада горько плакал в уголке, не в силах завладеть микрофоном и вниманием собравшихся, которыми самовластно овладевала эта неугомонная женщина. За границей она шествовала в толпе, как ледокол, раздвигающий льдины и пингвинов-туристов в стороны, говорила с обслуживающим персоналом и официантами громогласной смесью русского и всех европейских языков, и, что удивительно, ее понимали и старались хорошенько услужить.
Единственный прокол случился с любимой дочерью Викусей, которая выскочила из отчего дома на учебу в другой город, а там невзначай и замуж. Замужество дочери произошло так буднично, так возмутительно скоро и без согласования, что Ольга Ивановна почти месяц отказывалась разговаривать с дочерью. Но потом оттаяла, конечно же. Сердце не камень, сами понимаете.
Зять Андрей не понравился Ольге Ивановне. Он был слишком худым, слишком высоким, слишком молодым, слишком волосатым, слишком в очках и слишком независимым. Словом, в нем все было слишком. Особенно последнее. Работал Андрей то ли программистом, то ли инженером, то ли и тем и другим… Ольга Ивановна никак не могла запомнить, хотя спрашивала не один раз.
Молодые наотрез отказались проживать в отчем доме, и этот наотрез был явным волевым наущением зятька. Драгоценная дочь как-то очень ловко спряталась за худосочной спиной этого своего упрямого программиста и, судя по всему, чувствовала там себя в совершенной безопасности, перестав дергаться из-за непрекращающейся материнской опеки. Все важные внутрисемейные переговоры она доверила мужу, что не могло радовать Ольгу Ивановну. Зять же не реагировал на тонкие замечания тещи, пропускал мимо ушей ее советы, игнорировал тещины поползновения к скандалам. С таким же успехом Ольга Ивановна могла воспитывать лежащий на земле валун. Зять был невозмутим и непробиваем.
 Викуся и Андрей хорошо зарабатывали, поэтому могли позволить себе снять отдельное жилье. Это печалило Ольгу Ивановну, но не сломило. Она поняла, что зятек ей достался с характером.
Тогда Ольга Ивановна решила сменить тактику. Молодое непослушное семейство она решила взять измором своей любви и заботы.
К дальнейшим событиям надо пояснить, что жизнь двух семейств хотя и протекала в одном городе, однако ритм и распорядок этой жизни по совершенно понятным причинам немножечко не совпадали. Ольга Ивановна и Аркадий Викторович были людьми не очень молодыми и старой закалки. Укладываться спать в 22.00 и вставать в шесть утра - было для них естественной и абсолютно непреложной привычкой, которую они проецировали на всех «нормальных» людей.
Молодое семейство в этом плане очень разочаровывало Ольгу Ивановну (как и многое другое), но нисколько не смущало. Молодые имели предосудительную привычку шляться неизвестно где, заниматься делами, вечеринками или компьютерными играми до поздней ночи. А по выходным и вовсе кощунственно дрыхли до полудня. Так не годилось.
- Как?! Вы еще спите? – гремела Ольга Ивановна, являясь в сладкие воскресные восемь часов утра на порог квартиры молодоженов с сумками, наполненными котлетками и пирожками. – Вы с ума спятили, что ли? В наше время мы в этот час уже стояли с лыжами на пригородную электричку! Вставайте, задрыхлики! Я вам на неделю котлет привезла! Домашних! Вы же этими пиццами своими желудки попортите!
Молодым, конечно, легче было бы держать оборону, если бы Ольга Ивановна приезжала бы со скандалом. Но против заботы и любви трудно было разработать тактику. Это обезоруживало.
Жизнь молодой семьи по выходным превратилась в кошмар родственной заботы. Являться по воскресным утрам без предупреждения вошло у Ольги Ивановны в привычку. Иногда она являлась со списком мероприятий, что было самым гнетущим. Никакие собственные планы молодых в расчёт не принимались.
Вика знала характер матери и надеялась на мужа. Сдержанный и интеллигентный Андрей несколько раз пытался объяснить теще разность не только семейных традиций и привычек, но и биологических ритмов разных людей. Ольга Ивановна отметала эти объяснения с легкостью близкого родственника, уверенного в верности именно своей позиции. Она таскала их по пригородным лесам «за грибами», куда, судя по всему, не ступала нога человека. Гнала их на дачу, на барщину. Увлекала за собой на какие-то концерты, где пели забытые песни советской эстрады.
Нарыв созревал долго и должен был где-то прорваться.
Однажды Андрею по работе кровь из носу надо было закончить какой-то важный проект, и он просидел над ним всю пятницу и часть субботней ночи. Лег он в 4 утра. А в 7.54 над входной дверью заверещал звонок.
Ольга Ивановна с привычной бесцеремонностью ввалилась внутрь и с той же бесцеремонностью начала пенять молодежи за их предосудительный ночной образ жизни.
Заспанная Вика, только взглянув на мужа, поняла, что будет что-то страшное.
- Ольга Ивановна, я же вам неоднократно говорил, что у нас свой распорядок, - напомнил Андрей, лицо которого перекосилось от усталости и недосыпа.
- Да какой там «распорядок»! Разве это распорядок – дрыхнуть все выходные? Ну даже если и так, то я вашему распорядку не помешаю. Я тихонечко. Мы понимаем – у вас свое, у нас, стариков, свое. Викусенька, деточка, я там пирожков с капустой привезла. У вас же, я знаю, в холодильнике мышь над йогуртами повесилась. Ставь чай! Будем завтракать!
Андрей хлопнул дверью спальни. Викуся никогда не видела мужа таким.

*     *     *
Телефонный звонок выдрал Ольгу Ивановну из сна, словно на нее вылили ведро холодной воды. Она распахнула глаза и толкнула похрапывающего мужа в спину – телефон был на его тумбочке.
- А? Что? – спросонья закряхтел Аркадий Викторович.
- Что-что! Телефон! Ты что, не слышишь?!
Грузно перекатившись через него, Ольга Ивановна в тревоге сорвала трубку.
- Ало! Ало! Кто это?
- Ольга Ивановна? – послышался знакомый голос.
- Андрей? Боже мой… Что такое? Который час?
- Кажется, два часа ночи, - отозвался беззаботно зять.
- Два? – переспросила изумленная теща. – Что случилось? С Викусей что-то?
- Нет, ничего не случилось. Хотел спросить, как у вас здоровье? Как вообще дела? Вот, выдалась минутка, решил позвонить, узнать. Разве я вам помешал?
- Ах ты ж… Зараза! Ты что, белены объелся? Какое здоровье в два часа ночи? Что б ты сгорел! Аркаша, слышишь! Этот наш зятек в два часа ночи про здоровье мое захотел узнать! Вы там с Викусей что, выпиваете-развлекаетесь?
- Почему сразу выпиваем? – изумился зять. - Совсем нет.
- Что б тебе ни дна, ни покрышки! Ох, сердце зашлось! – выдохнула со злостью Ольга Ивановна, прижимая пухлую руку к своему выдающемуся бюсту. – Я уж думала, что случилось что-то. Кто же звонит людям в два часа ночи, поганец?!
- Ну, вы же считаете, что можно приезжать к нам каждые выходные с самого утра. Это ваш распорядок. А у нас другой.
Ольга Ивановна швырнула трубку обратно.
- Ну? Что? Доездилась? – спросил Аркадий Викторович из-под одеяла довольно ехидным голосом. – Теперь начнет зятек здоровье твое проверять по ночам. Он такой!
- Ну тебя! Ты еще! – пихнула его ногой Ольга Ивановна.
Она сползла с кровати и поплелась на кухню за валерьянкой.
К чести Ольги Ивановны надо сказать, что она больше не рисковала приезжать по утрам к молодым.
Дулась она месяц. Но Андрей и Викуся сами приехали и привезли примирительный торт к чаю. Торт был так себе (кулинарка из Викуси, что и говорить, неважнецкая), но Ольга Ивановна оценила. Да и на зятя посмотрела другими глазами. Зауважала.