Глава 31. Пятый класс

Самым сложным  в пятом классе  оказалось  привыкнуть  к  разным  учителям. У каждого -  своя манера вести урок, свой темп. Только начинаешь привыкать к одним требованиям — на следующем уроке они совершенно другие.
 
Ко многим педагогам,к своему удивлению, я отнеслась довольно критично. То ли долгие каникулы без родителей  так повлияли на мой характер, то ли в самом деле учителя не были идеальны, но действовавший в начальной школе постулат «учитель всегда прав» не срабатывал.

За свою несправедливость и предвзятость  учительница по  домоводству/рисованию/черчению сразу же попала в мой «черный список».
С чего началась антипатия? На урок надо было принести ситец для пошива фартука. Вечером мы с мамой хватились — ткани дома не оказалось. Магазин, конечно, был уже закрыт. Делать нечего, пришлось идти в школу без ткани. Учительница тут же выставила мне «двойку» в журнал. И я бы приняла это как должное, если бы... Если бы Ане, которая тоже не принесла материал, была выставлена соответствующая оценка. На домоводстве я сидела на первой парте и видела, как в клетку напротив моей фамилии был вписан характерный завиток с «хвостиком», а напротив Аниной фамилии учительница лишь некоторое  время подержала авторучку и убрала.
Я догадалась, что причина столь двойственного отношения к ученицам кроется … в Аниной маме, которая  возглавляла родительский комитет, постоянно ходила в школу и была знакома со всеми учителями.
И как бы потом ни захваливала меня Людмила Константиновна  на уроках рисования, сколько бы ни ставила мне пятерок с плюсом по черчению —  я до самого окончания школы относилась к ней с предубеждением и даже с некоторым презрением.

Напряженными были поначалу и взаимоотношения с  учительницей по математике. Но тут — другое.  Мария Степановна не нравилась мне как преподаватель, я почему-то с трудом понимала её объяснения. К тому же у математички был  странный акцент. Она  коверкала обычные слова, временами неправильно ставила ударение. Я злилась на такое бесцеремонное обращение  с русским языком, и это тоже меня отвлекало. Да и внешне Мария Степановна как-то не походила на учительницу, в моём понимании. С длинными распущенными   волосами, черный цвет которых добавлял ей злобности, в мини-платье, она  носилась по классу, как шальная, и требовала мгновенно отвечать, ткнув в ученика пальцем:
-Ты!
Я наблюдала за  броуновским перемещением учительницы по классу, почему-то сосредоточиваясь на  её крупных серёжках в виде двойных вытянутых треугольников, непрерывно болтающихся и позванивающих. При этом забывала про устный счет, который практиковался в начале урока. Каждый раз, когда   палец с длинным  ногтем внезапно направлялся в мою сторону, я вспоминала  Кащея Бессмертного из сказки А.Роу и не успевала дать верный ответ.

Вместо привычных пятерок  в дневнике  стали появляться четверки. Они меня  огорчали и расстраивали. Четверка казалась угловатым,  несуразным недоразумением, коварно закравшимся в дневник.  С подписью Марии Степановны, очень похожей на саму математичку — размашистой, бесцеремонной,  захватывающей пару-тройку лишних строк, - четверка портила настроение на весь день.

К счастью, остальные учителя мне или нравились, или я относилась к ним индифферентно, что тоже неплохо.
 
Увлёк  немецкий язык. Алла Георгиевна — высокая, красивая, элегантная, старательно работала с каждым учеником индивидуально, «ставила» нам произношение. Её труды не прошли даром:  при поступлении в университет у меня спросили: «Вы  заканчивали школу с углубленным изучением немецкого языка?»

Нравилась мне учительница по пению. Улыбчивая, слегка полноватая, но при этом вся какая-то округлая и ладная,с вьющимися светло-каштановыми волосами, она заходила в класс со своим неизменным баяном — и как будто наступал праздник. Первую часть урока мы усердно трудились над нотной грамотой.  Вторую часть урока разучивали и пели песни, получая заряд бодрости и веселья.

Главным же учителем, Учителем с большой буквы, стала для меня  Галина Ивановна Верейкина. Уроки   русского языка и литературы я обожала! Мне нравилось всё: как Галина Ивановна выглядит, как одевается, как ведет уроки и даже как диктует диктанты!
Симпатия оказалась взаимной: Галина Ивановна меня понимала, как никто другой. Иногда мне казалось, что мы совершенно одинаково  чувствуем и воспринимаем мир.
Она часто хвалила меня: за грамотность, аккуратный почерк, выразительное чтение стихов, за сочинения...

А сочинения меня  научили  писать не учителя, а папа. В третьем классе нам  как-то задали придумать свой  рассказ про зиму. Я долго сидела над тетрадкой и ничего не могла написать. Ну, зима... Ну, холодно... Ну, снег…Что тут ещё  скажешь?
- Пап, а что можно написать о зиме? - я всё-таки решила обратиться за помощью к отцу, хотя делала это довольно редко. И оказалось, что о зиме - как и о других временах года - можно писать бесконечно! Нужно лишь внимательно всмотреться и вслушаться во всё,что есть вокруг тебя. И «поймать» в душе отклик, свои ощущения и своё восприятие. При этом должна быть в тексте последовательность, логика и какая-то изюминка.
 То первое сочинение мне фактически надиктовал отец, но принцип я поняла и в дальнейшем уже помощь не требовалась.

В пятом классе у нас появилось много новых учеников. Это были  ребята  из посёлков Ван и Верховая, расположенных в нескольких километрах от Виса. Попасть в эти посёлки  можно было только по узкоколейке. Новички оказались очень хорошими, спокойными и рассудительными ребятами. Может, потому, что им пришлось так рано начать самостоятельную жизнь? Всю неделю ребята жили в интернате и только  в субботу отправлялись домой.
 Со многими из них я  сразу подружилась.
Как-то  Катя Федорова пригласила меня в гости в интернат. В комнате, где жили девочки-пятиклассницы,  было довольно тесно. Большая печь,  пять кроватей и всего-навсего один стол. Время от времени кто-то  заходил в комнату, кто-то выходил. Я с сочувствием подумала: «Как же девочки в таких условиях готовятся к урокам? Я бы так не смогла...»

Вообще,в классе я была со всеми дружна. Ребятам, похоже, тоже нравилось общение со мной. Некоторые  приходили ко мне  домой с другого конца поселка. Или с намерением просто побыть у меня в гостях, или чтобы позвать гулять. И хотя я их вовсе и не приглашала (мне вполне хватало дружбы и общения с Наташей),  я принимала гостя или шла гулять, чтобы никого не обидеть.
Только один раз я поступила по-другому.
...Сижу как-то на кухне. Одно из кухонных окон как раз выходит на крыльцо. И вдруг - глазам своим не верю! -в окно на меня заглядывает Коля Табачков! Хулиган, двоечник и второгодник!
- Пойдем гулять! - мило улыбаясь, зовёт Коля.
Вспыхнув до корней волос, я  отказываюсь. Несмотря на то, что дома - одна,  сценку эту никто не наблюдает,  мне  так неловко! Отказываюсь не потому, что  меня зовет гулять двоечник и второгодник,а потому, что — мальчик, причём, очень симпатичный. Не дал Бог Коле старания и прилежания в учебе, но красотой и обаянием наделил щедро. Мне кажется,  что предполагается не дружеско-товарищеская прогулка, а нечто, смахивающее на свидание. Морально к этому я  абсолютно не готова.
- Ну, пойдем! - не отступает мой потенциальный кавалер.
- Не пойду! Иди домой!-  твержу я.
Коля спускается с крыльца, проходит вдоль забора, но снова возвращается, не теряя надежды.
- Ну, выйди, пожалуйста!
Я изо всех сил отрицательно мотаю головой:
-Не выйду!

И еще запомнилась одна история... Странная и непонятная.
Как-то, сразу после уроков, ко мне подошла одноклассница Роза  и предложила пойти к ней домой. Розино предложение меня озадачило. Мы с ней практически не общались и не пересекались. В учебе она не была сильна, а за излишнюю полноту часто становилась объектом насмешек со стороны мальчишек, особенно на уроках физкультуры. Я ничего не имела против слабо успевающих учеников и против их внешности, и всё же мне абсолютно не хотелось идти к Розе, тем более, что жила она очень далеко от моего дома.

- Давай,в другой раз, - попробовала я отклонить её просьбу. Но Роза была на удивление настойчива:
- Пожалуйста, очень тебя прошу, пойдем ко мне в гости! Мама приготовила азу!

Я нехотя согласилась. Не из-за азу, конечно. Я даже не знала, что это такое. Не хотелось отказом лишний раз обидеть одноклассницу, которую и без того обижали мальчишки.

Всю дорогу я шла и думала: «Не надо было соглашаться, не надо!» Какое-то странное чувство не покидало меня — то ли досады, то ли беспокойства…
Мы зашли в квартиру. В давно не топленном помещении пахло затхлостью и было очень холодно. Не похоже, что в доме готовили азу, да и вообще — хоть что-нибудь. Обстановка странная и чуждая.

- Раздевайся! - предложила Роза.
Снимать пальто я не стала, только расстегнула и присела на стул неподалеку от входной двери.
- Скоро Равиль придёт!

Равиль — брат Розы - учился в восьмом классе, а выглядел вообще как десятиклассник. Я не была с ним знакома, только видела на переменах, когда он приходил к сестре.
Мне стало еще тревожнее. Тревогой, казалось, был наполнен весь дом. Шестое чувство, это древнее чувство приближающейся опасности, заставило меня вскочить:
- Я пойду домой!
- Не уходи! Ты же совсем мало побыла у меня!
- Надо домой, мама будет волноваться! - ответила я, уже перепрыгивая через порог.
Почти полпути я мчалась, не останавливаясь. Только возле школы успокоилась и перевела дух. Потом не спеша зашагала домой.

В конце сентября у меня был день рождения.
- С кем будешь праздновать? - спросила мама.
- С Наташей.
-И всё?
-И всё.
Такая вот самодостаточная была у нас дружба: общения друг с другом нам вполне хватало.
Наташа вручила  мне подарочное издание М.Горького «Детство». На форзаце она подписала:
«Век живи, век учись,
друга век не забудь».
Помню...

Продолжение http://proza.ru/2022/08/31/1146