Труд. Начало. 1

«Учись, Ванька, а то будешь всю жизнь вилами махать!» - вспоминаю часто в последнее время этот отцовский наказ. Ванька и учился: хорошист в школе, а поднажал бы, постарался, сосредоточился на учёбе – в отличники вышел бы. Поступал в военное училище, не хватило одного балла для того, чтобы стать политработником в ракетных войсках. После трёхлетней службы на флоте через рабфак студентом стал инженерного факультета сельскохозяйственного института. Всё, казалось бы, далеко-далеко Ванька от вил да лопат отдалился, выполнил наказ отца, и хлеб свой зарабатывать умственным трудом будет, а если проще, по папиным понятиям – начальником сын стал, сразу главным инженером колхоза назначили.
И вот теперь, когда прожита большая часть жизни, когда отучившись, но всё равно «помахав вилами» в жизни, я понял, что не совсем прав был батя или совсем не прав? Попытаюсь разобраться.


Хотелось родителям нашим, чтобы лучше их жили мы, достатка чтобы больше, чтобы мир посмотрели. Они видели и Варшаву, и Прагу, Киев с Минском тоже видели, но не в свободное время, не в отпуске, не по туристической путёвке побывали они в городах тех. С боями, теряя друзей, однополчан своих входили они в те города. Не хотели они такой судьбы нам, понимали, что только образование поможет нам избежать их участи: тяжело, надрывно работать физически.

 Уже со взрослым делился со мной отец: «Они там, за границей, хорошо живут: дворы вымощены камнем, сараи чистые – вроде бы и ту же крестьянскую работу делают, а ходят в чистом. Улицы в зелени, мощёные, дома все капитальные, аккуратные. А у нас всё на соплях, вечно, видать, нам в назьме копаться». А мама польского пана всё вспоминала: «Мы у него лука попросили, он целое беремя нам вынес, а деньги не взял».


Вернувшись с войны в родные сёла, стали опять колхозниками. Папа работал шофёром, комбайнёром, мама на разных работах: на току, на сенокосе, да мало ли где ещё нужны были руки для тяжёлого физического труда, (для вил и лопат), его, труда тяжёлого, ещё и в своём домашнем хозяйстве вагон и маленькая тележка, успевай только везде крутиться.


 Деревенские ребятишки рано начинали работать. Не то, чтобы их принуждал кто-то, нет, само собой получалось. Ходил, ходил я за ручку с мамой встречать  из стада (а как оставишь мальца одного?), корову свою, Пестраньку, её запомнил, овечек запомнить трудно, да я и знал только, что три белых, две чёрных были, а маленькие сами за ними придут. Стал я один ходить встречать Пестраньку с овцами. Неудачная нам корова попалась – блудняя, это я так думал, а мама хвалила: «Молоко вкусное, жирное -  ведёрница». Но ведёрница, если сразу не повернёшь её в свою улицу, если зазеваешься и не углядишь, так настойчиво бежала в сторону колхозных силосных ям, что я, махая хворостиной, не успевал за ней. Гоняться приходилось долго, иногда и терялась корова в зарослях черёмухи, которая буйно росла у подножия Гребенской горы. Тогда всё – жди, пока сама среди ночи придёт (молоко-то вымя распирает), а это значит нарушения всего ритма жизни семейного: дои среди ночи, сепарируй молоко, да мой сепаратор до рассвета. А ещё ведь и отдохнуть маме надо.


В очередной раз норовила Пестраня наша улизнуть от моего зоркого взгляда. Не вышло, отхлестал я её холудиной, гнал галопом по улице (будешь знать, как маме спать не давать, работать до рассвета заставлять), уже и двор наш близко. Взбунтовалась Пестраня, норов свой решила показать и прижала меня ухватными рогами к плетнёвому забору. Аккурат между рогов я и уместился, а они застряли меж прутьев. Худенький я был. Мама говорила, оттого худой, что молоко парное не пью. Вон Колька-то сосед, хряпнет цельну кружку - рожа красная всегда, то и гляди треснет.  Высвободила меня мама, добавив ндравной корове ещё хворостиной. Та в долгу не осталась – наступила в ведро с молоком копытом. Единственными существами, оставшимися довольными в этот вечер, были поросята да телёнок, которым и досталось оставшееся молоко.


Телёночка надо было привести из садов.  Клички давали телятам, у нас тогда все были Борьками. Батя на пенсии уж, насмотревшись заморских сериалов, чудить стал с кличками, Фредериками бычки наши стали, а в селе, при встрече стада, стало слышно: «Изаура, язви тебя, ты пойдёшь домой, аль нет?»

Внизу, под мысами, лесок из осин да тополей, вперемежку с черёмухой, яблонями да зарослями вишни и терновника. Полянки в том леске, садом мы его называли.  От мысов сады разделяла полоса огородов. Когда делили землю под огороды, прирезали и часть сада-леска. Поскольку годами, десятилетиями хозяева у огородов не менялись, то и к садам прижились названия по фамилии владельца огорода: Киршенин сад, Лаврентьевсий, Синцовский, Санковский – много было садов. Вот на полянках тех садов и паслись телята на привязи всё лето.


В обед Борьку ещё и напоить надо. Ведро с пойлом (сначала это молоко, разбавленное слегка водой, а потом вода, слегка разбавленная молоком, забелённая, как у нас говорили), еле-еле дотащишь, поставишь Борьке, он пьёт, поддавая ведро, будто вымя. Беда, если зазеваешься, руку, ведро придерживающую, ослабишь, разглядывая дали зовущие – так аспид шибанёт ведро, что ты только и успеешь проводить его взглядом. Ну вот что делать? Сказать, что напоил? А Борька будет мучатся весь оставшийся день, не пивши. Маме говорю всё как было. Она, наливая пойло снова, приговаривает: «Ты уж держи крепче, сынок, а то где же я на вас всех стоко молока наберусь.» Я снова тащу ведро Борьке. В начале лета ещё терпимо – расстояния не велики, а вот к концу лета, когда трава на ближних полянах съедена, или выкошена, дальше ходить приходится.


  Вечером надо телёнка домой привести. Заиграешься в войнушку, забудешь про Борьку. Вспомнишь, а уже темно, в сады страшно идти, там ухает что-то, шипит, стрекочет. Надо идти, твоя это обязанность, да и вина тоже твоя.  Выдернешь прикол из земли, держи верёвку крепко: вырвется телёнок- не догонишь. Вот и держишь, даже тогда, когда он на твоём же пузе тебя тащит.  Иной раз и не удержишь, тогда труба дело – ищи свищи его по всем садам. Плюнешь на жисть распроклятую, дома мама молча выслушает известие, зная, что услышит утром от землячки: «Клавдя! Эт никак ваш Борька у меня помидоры поломал?» Что отвечать маме? Повинится она, вот и всё.