Хлебная история

      Я люблю путешествовать в поезде, смотреть в окно на мелькающий пейзаж, философствовать и грустить. Так редко удается побыть в одиночестве и не хочется назойливых попутчиков.
    Поэтому и в этот раз я вошла в вагон поезда «С.Петербург – Самара», приготовившись к худшему. Нашла свое место. На полке,  да и на соседней тоже – никого, сам вагон – полупустой.
     Вот уж повезло так повезло! Я удобно устроилась у окна.
     Вдруг дверь вагона, лязгнув, открылась и вбежал парень.
     Осмотревшись и заглянув в билет, он прямиком направился к полке напротив. Сердце моё неприятно ёкнуло.
     Не поздоровавшись, юноша стал располагаться. Он убрал сумку в отделение для багажа, разложил матрас на своей верхней полке, переоделся и сел напротив меня. Проделано все было в полнейшей тишине.
    Я незаметно разглядела попутчика. Симпатичный, ухоженный, голубые глаза, светлые волосы модно подстрижены.
    Одним словом, современный парень при полном, как сейчас говорят прикиде.
    В руках он держал айфон последней модели, нервно водя пальцем по дисплею. Уши были заняты наушниками. От молодого человека распространялся едва уловимый фруктовый аромат жвачки.
   Парень внимательно осмотрел меня и иронически ухмыльнувшись, уткнулся в гаджет. «Умник – неприязненно подумала я, культуры ни на грош, поздоровался хотя бы для приличия».  Я оскорблено отвернулась к окну.
    В молчании прошел час. Сумерки за окном сгустились. Поезд мирно стучал колесами, понемногу сбавляя ход. Замелькали привокзальные огни, состав остановился на небольшой станции.
    Вскоре дверь в вагоне распахнулась и вошла небольшого роста пожилая женщина.
    Она не спеша осмотрелась и направилась по проходу, ища глазами номер своего места.
    Дойдя на нас, женщина села на полку рядом с молодым человеком, облегченно переводя дух. В ногах поставила не очень большую, но довольно увесистую дорожную сумку.
    - Доброго всем  вечера, с усталой улыбкой произнесла она нараспев, чуть окая. – И Вам доброго, улыбнулась я в ответ.
    Юноша молчал, как- будто происходящее его не касалось.
    Я невольно залюбовалась женщиной. Старухой назвать её было никак нельзя. Черты лица приятные, хотя красавицей не назовешь. Яркие карие глаза лучились мягким внутренним светом. Каштановые волосы, хоть и с проседью, но густые и блестящие, были собраны в пучок на затылке. Одета она была в классические серые брюки и нежно- сиреневый свитер, который шел ей необычайно.
     В общем, облик вырисовывался довольно харизматичный.
-Знакомиться давайте, а потом ужинать будем и почаевничаем заодно, - мягко, но настойчиво предложила она.
-Меня зовут Полина Петровна, можно просто бабой Полей. И тут же, разом став строгой, обратилась к молчуну:
-Вы бы, молодой человек, поздоровались что - ли. А то как-то негоже родителей своих срамить – не может быть, что бы вежливости тебя не учили. «Затычки» из ушей, будь добр, вытащи и представься попутчицам-то, постарше тебя будем. Голос женщины стал ледяным.
    Парень от неожиданности послушался.
- Артем  Барч я, - глухо проговорил он, скручивая и убирая в карман наушники.
- Из поволжских немцев, что - ли, в Самару пробираешься? Спросила Полина Петровна.
- А как Вы поняли? – удивился Артем.
   Да уж догадалась – отрезала женщина.
    Я смущенно представилась.
- Ну вот и ладно, вот и познакомились. А я к дочери еду, по внукам соскучилась – доверительно поведала женщина.
-Завтра рано вставать, мне в Чапаевске выходить. Зять на вокзале встречать будет.
    Полина Петровна вытащила из дорожной сумки увесистый бумажный пакет. Вскоре на столе была разложена  разнообразная снедь – заранее разломанная на куски и аккуратно уложенная в пластиковый контейнер жареная курица, сваренные в крутую яйца, домашний сыр, нарезка сырокопченой колбаски в фабричной упаковке.
    Я добавила конфеты «Красная Шапочка» и пачку сдобного печенья «Курабье».
     Артем, разом растерявший весь свой   апломб, порывался сходить в вагон- ресторан, как он выразился: « По-быстрому за чем - нибудь, а то как – то неудобно….»
- Ишь, выдумал, а ну-ка  сядь – строго осадила его Полина Петровна, а у самой губы расплылись в хитрой улыбке.
-А теперь то, без чего никак - и с благоговением и какой –то затаенной гордостью достала из пакета небольшой каравай хлеба и бутылочку в форме графинчика с притертой пробкой, заполненную темно-коричневой жидкостью.
- Хлеб- сама пекла!  Вкусный очень, не побрезгуйте – аккуратно положив на льняную салфетку, водимо припасенную заранее, потчевала женщина,-
и на графинчик не коситесь - бальзам травяной там, по старинному семейному рецепту настоянный.

    Мы сели поудобней и с аппетитом принялись за еду. Бальзам был разлит в неизвестно откуда взявшиеся пластиковые  стаканчики. Стало тепло и уютно.
- Ломайте хлебушек – то, ломайте! Не стесняйтесь, ишь духмяный –то какой, - не уставала потчевать всех Полина Петровна, после бальзама незаметно ставшая бабой Полей.
- Как-то неловко ломать-то, ножечек бы – порезать, - робко предложила я.
    Баба Поля, перестав жевать, посмотрела на меня в недоумении.
- Да что ты, дочка, отломить,- так –то лучше. Меня еще моя мама так учила. Когда гости приходили – отламывала по куску хлеба и всех одаряла. Вроде как в знак особого расположения и от чистого сердца.
    Ну а сейчас, конечно, все не так, все больше режем, для этого и нож хлебный, специальный, имеется.   
    У нас в семье к хлебу отношение особое. Я ведь агрономом все жизнь проработала и отец агроном у меня был.
     Как с войны искалеченный пришел, курсы агрономов закончил, так в полях до последнего вздоха и пробыл. Сердце прихватило – осколок зашевелился, с войны засевший, ну и умер прямо в поле.
     Полина Петровна задумалась, погрустнела. Потом, подняв голову, улыбнулась.
- Ну, давайте, остатки из графинчика разольем, что - ли. За хлебушек , что бы не переводился! Без хлеба сытой жизни и удачи не будет. Разливай, Артём.
    Ужин продолжался.
- А я хлеб не ем. Только вот у вас, баба Поля, очень он уж вкусный – прямо  оторваться не могу, проговорил с набитым ртом Артём, не забывая сноровисто закидывать в рот куски аппетитной курицы и домашнего сыра.
     Женщина замерла. Немного погодя, глубоко вздохнув и бросив на парня полный недоумения и жалости взгляд, спросила: - чем хлебушек не угодил тебе, а, сыночек?
   Артем сник. Смутившись, нехотя проговорил:  «так ведь глютен там содержится – очень вредно, говорят, для здоровья.  Без хлеба обойтись можно, вон сколько сейчас продуктов всяких.»
    За столом повисло молчание. Стало слышно, как в начале вагона заплакал ребенок, смеялись над чем-то девушки. Через проход, с другой стороны, похрапывал, положив голову на скрещенные руки, пожилой мужчина. Вагонная жизнь шла своим чередом.
    Через некоторое время Полина Петровна подняла на нас взгляд, полный горечи и какого-то отчаянного непонимания.
    - Артем, сынок, ну как же это, а? Господи, да разве можно так с хлебом – то? Про глютен не знаю, а про хлеб скажу.
    Глаза женщины потемнели. Помолчала, словно не могла подобрать нужных слов, но все-таки заговорила.
-  Про блокаду Ленинграда и голод в войну говорить не буду – думаю, наслышаны. А известно ли вам, что фашисты в первую очередь старались разгромить поля и хлебозаводы с пекарнями? Потому что русских людей, как они считали, намного легче было истребить, забрав у них самое главное – хлеб.
    Хлеб – кормилец, куда же в России без него.
    Бывало после неурожайных, голодных лет, хлеб, прежде чем на стол подавать – целовали!
   Хлеб – сила и сытость. Всегда нация наша хлебом была сильна.
- Вот ты, Артемушка, о. каком - то глютене тужишь, хлеб ругаешь.  Молодежь  мало хлеба сейчас ест, почему – то питание без него правильным считают, о фигурах думают.
    Только здоровья от этого не видно чтобы сильно прибавлялось у вас. А почему? Потому как пресытились и пренебрегаете простой едой.
    Хлеб не прощает к себе презрения – хотите верьте, хотите нет. Не будете хлеб есть – бедность и болезни на себя накличете, помяните мое слово.
   -А у нас в отделе одна женщина, если есть захочет, всегда только хлеб ест, - решила я прервать монолог Полины Петровны,- так просто безо всего, если только водой запьет.
    Я помолчала и добавила: « Непохоже, чтобы она очень уж обеспечена и здоровьем богатырским отличается».
-   Не говори так, Надя – не согласилась со мной баба Поля. На женщине этой Божие благословение, если в доме любят и едят хлеб.
- Такая семья, может богато жить не будет, но и нищета ей не грозит. Со здоровьем проблем особых тоже не будет. И вздохнув, добавила – сейчас совсем здоровых  – то и нет почти.
    За окном совсем стемнело, в вагоне зажегся свет.
    Артем сходил к проводнику за горячим чаем. Чаевничали с «Красной Шапочкой» и печеньем.
    Хлеба на столе не было – давно съели, о глютене и  лишнем весе как-то не поминалось.
- Артемушка, обратилась к молодому человеку Полина Петровна,- ты уж не подумай чего, я к немцам очень хорошо отношусь. По фамилии определила принадлежность твою, ничего такого в виду не имела.
   - Да что Вы, баба Поль, нормально все! И вдруг сказал, по - мальчишески рассмеявшись – у меня бабушка, мамина мама, в деревне живет.  Как Вы, часто хлеб сама печет. Такой  вкусный – не оторвешься пока  всю буханку не съешь, вот! Только очень редко я у неё бываю – далеко учусь, в Питере. А за наушники не сердитесь – к зачетам готовлюсь.
    Немного погодя, мы улеглись.
    Я уже не жалела, что не удалось насладиться одиночеством. Разговор о хлебе был интересным и поучительным.
    Я лежала на своей полке, подложив руку под голову. Мне было легко и спокойно. Под стук колес я уснула. Мне снились золотые поля пшеницы.