Про Будапешт не по канону

— Помнишь, я говорила тебе, что с детства обожаю балконы?  — начала Полина мысленный диалог с тем, кто занимал ее воображение, с кем она хотела разговаривать много и долго, кому хотела рассказывать про свою жизнь и кого хотела слушать в ответ. — Так вот, в Будапеште полно зданий, и старинных, и современных, с совершенно замечательными балконами. Они довольно большие по нашим меркам. Много закругленных. При взгляде на эти балконы приходит на ум, что и квартиры, к ним примыкающие, должны быть также просторны и комфортабельны, и что построены они не с целью расселить/распродать и забыть, а для того, чтобы жильцы обрели комфорт, уют и счастье. Многие огорожены резной чугунной решеткой. Кованые узорчатые решетки — это ещё одно щедро вкрапленное в Будапешт множество. Сколько я ни смотрела, захламленных балконов не видела. Может за это штрафуют? Я насчитала четыре варианта их использования:
– абсолютно пустое пространство (островки разгрузки мозгов от быта);
– балконы-кафе со столиком и креслами;
– цветочные оранжереи;
– парковка велосипеда.

Будапешт хорошо приспособлен для велотранспорта. По всему городу проложены велодорожки, есть специальная разметка, знаки и светофоры. Дорожки параллельны тротуарам, и когда гуляешь, мимо то и дело шуршат велосипедисты.

Гуляли мы с Костиком много. Практически только этим и занимались. Я пыталась вместить в наше короткое путешествие как можно больше. Утром вставали вместе с Борисом. Он снабжал нас местными деньгами на расходы, давал советы и уходил на работу. Чуть позже мы с Костей отправлялись на прогулку по заранее намеченному маршруту. Все наши экскурсии я прокладывала по местам, которые интересны детям. Меня же, как всегда, занимала архитектура, транспорт, природа, люди, их лица и выражения лиц. Это все я подмечала попутно. Мы гуляли часов до двух, потом возвращались домой, обедали, отдыхали и в шесть вечера отправлялись к Борису на работу. Вот в таком режиме и пролетели несколько дней командировки.

День первый.
Первый день начался с твоей смс-ки. Ты не знал, что я в Венгрии, так как пропал на какое-то время и не писал. Впервые твоя смс не явилась главным событием дня, и я поняла на собственном опыте, как правы лекари, которые прописывают от любовной тоски перемену мест. В первый день я намеревалась осмотреть центр города и посетить зоопарк. С утра было весьма прохладно, моросил мелкий дождь. Когда я собирала вещи, в Будапеште обещали жару. На всякий случай, я взяла Косте курточку, а вот себе ничего теплого не взяла. Это немного странно: мне пообещали +30, я в это свято поверила, и не положила в чемодан свитер, но все же взяла детскую куртку. Хорошо, что материнская логика работает именно так. А что касается меня, то не было бы счастья - несчастье помогло. Замерзнув, я сообразила воспользоваться туристическими автобусами «Hop On - Hop Off», что означает «вскочить-выскочить», и пока шел дождь, мы с Костей катались по центру Будапешта на этих ярко-красных двухэтажных автобусах в тепле и в сухости. Оказалось, что они идеальны для первого знакомства с городом, особенно когда времени не много, а увидеть хочется как можно больше. Маршруты проложены так, чтобы туристы могли добраться до всех значимых достопримечательностей. Поездку можно начать на любой из остановок и закончить тоже на любой. Можно выйти из автобуса, осмотреть вблизи/вокруг/внутри интересный объект, а затем сесть в следующий автобус, доехать до следующей достопримечательности и снова выйти. А можно усесться поудобней и не выходить, глядя на город из окна. Около каждого сиденья панель с наушниками, надеваешь и слушаешь о том, что видно вокруг, нужно только нажать на панели кнопочку «rus», или другую, если хочется попрактиковаться в иностранном - экскурсия доступна на 20 языках. В этих автобусах было много туристов-пенсионеров. Им, видимо, тоже показался удобным такой способ осмотра города. Они были довольны и улыбались, несмотря на дождь за окном. Улыбка старика, как улыбка ребенка, очень трогательное зрелище. От них, как в песне, «хмурый день светлей».

Потом был зоопарк. Всегда интересно посмотреть, как содержат животных в государственных зоопарках других стран. Мне кажется, что условия жизни подневольных животных коррелируют с условиями жизни простых людей. Ну что ж, констатирую факт: в Будапеште на животных не только зарабатывают, но и заботятся об их комфорте, на территории много зелени, отсутствуют шумные аттракционы, музыка, многочисленные кафе с запахами пищи, атмосфера там тихая и спокойная.

Вернувшись домой после первой самостоятельной прогулки, мы отдохнули и в шесть вечера выдвинулись к Борису на работу, с таким расчетом, чтобы прийти к концу его рабочего дня, и продолжить гуляние втроём. Дороги я не знала, у меня был только адрес, и я вбила его в навигатор на телефоне. Добирались мы больше часа. Во-первых, у меня пространственный кретинизм, а во-вторых, любовь к разглядыванию окружающих зданий и растительности. В результате целенаправленный поход превратился в рассеянно-мечтательное блуждание со случайными отклонениями от курса из-за вовремя не замеченных поворотов. Благодаря карте мы все-таки возвращались к линии маршрута, но только для того, чтобы через какое-то время вновь с нее сбиться. Хорошо, что Костик ездил на самокате, иначе он бы быстро устал и закапризничал. На самокате же он мог ездить сколько угодно и с удовольствием.

Когда мы подошли к бизнес-центру, в офисе оставался только Борис, все остальные уже разошлись. Меня приятно тронуло, что он не оставил нас дожидаться в вестибюле, а спустился, провел мимо охраны и показал свое рабочее место. Затем собрался, закинул на плечо сумку, и мы пошли гулять на гору Геллерт — если и не главную, то самую заметную достопримечательность Будапешта. Гору венчает огромный памятник – женщина с веткой пальмы в поднятых к небу руках. Он возводился в честь Красной Армии, изгнавшей из страны фашистов, и назывался Монумент Освобождения. Теперь он зовется Статуей Свободы и посвящен всем, кто погиб за независимость и процветание Венгрии. Обстоятельства его переименования дают основания полагать, что не в последнюю очередь имеется в виду свобода от коммунизма. Гора опутана лабиринтом тропинок, и подъем можно начать с любой стороны. Опытные туристы или те, что ходят с гидом, проделывают путь так, чтобы осмотреть все, что есть на этой горе, а там немало памятников и интересных объектов. Мы же экспромтом шли к вершине. Планировать еще и вечерние прогулки не было ни времени, ни желания. Не хотелось заранее рассматривать в Интернете то, что могло внезапно возникнуть перед глазами и по-настоящему удивить. Наш путь проходил мимо утопающих в зелени особняков, каждый из которых был достоен любования. У подножия памятника мы обнаружили смотровую площадку, с которой открываются виды на Будапешт, Дунай и Будайские холмы. Эти виды и есть то, ради чего точно стоит подняться на гору.

Смеркалось. Город светился огнями. Золотом прожекторов подсвечивались самые красивые здания. Будайские холмы подсвечивались закатом. Воздух был напоен каким-то не то травяным, не то хмельным ароматом. Я мучительно пыталась разобраться, чем же это пахнет. Потом, кажется, поняла: запах исходит от деревьев, усеянных мелкими ярко-желтыми цветочками, источающими благоухание.

Домой мы вернулись ближе к полуночи, Костя уснул, а мы с Борисом распили на кухне токай и закусили черешней. Оказывается, токай — это венгерское вино, и названо так по провинции, где выращивается виноград. А я и не знала раньше.

Вместо положенной в командировке гостиницы мы арендовали квартиру. Семьей так удобнее. Это разрешалось, с условием, что сумма аренды не превысит стоимость гостиничного номера. Я искала квартиру на специальном сайте по фотографиям. Близко к офису вариантов не было, и тогда на первый план вышли другие критерии. Меня привлекла возможность пожить в доме с нетипичной планировкой. В квартире, которую мы сняли, было окошко в ванной комнате, выходящее в сквозной широкий колодец под открытым небом, и две арки в межкомнатных перегородках, которые позволяли переходить из комнаты в комнату, двигаясь по кругу. Не знаю когда этот дом был построен, но его подъезд походил на таковые в элитных «сталинских» домах. Просторный, очень чистый. На каждом этаже окно с цветочными горшками и тюлевыми занавесками.  Стены светло-бежевые, без единой хулиганской надписи. На полу в шахматном порядке квадратики плитки двух цветов. Ступени лестниц красиво и торжественно закруглены, как в театре или богатой усадьбе. К окончательному выбору меня склонила фотография комнаты с книжным стеллажом. Одна из книг, была развернута обложкой к объективу. Я разглядела надпись на венгерском языке: Астрид Линдгрен «Эмиль из Ленниберги» и рисунок мальчугана, точно такой, как в книге, которую я читала Косте дома, и от которой мы оба были без ума. Может эта фотография была рекламной уловкой, а может и нет. Во всяком случае, я сочла ее знаком судьбы.

День второй.
Утром был кофе, настоящий, из кофемашины. Погода наладилась, и мы кофейничали на балконе. Хозяин выкрасил его в жизнерадостный солнечный цвет и поставил на нем круглый стеклянный столик и два стула. Вид на университет, рядом с которым был наш дом, практически полностью закрывался пышными кронами платанов. Они росли вдоль дома, их ветви, с плодами в виде пушистых шариков, доходили до нашего пятого этажа.

Накануне, путешествуя по горе Геллерт, Костик окончательно доконал свой старенький самокат на неровно мощеных дорожках. На переднем колесе полетел подшипник, и поэтому во второй день на самостоятельную прогулку мы отправились без него. В итоге, это оказалось очень кстати. В тот день мы почти не ходили пешком, и самокат бы нам только мешал. (Вообще в этой поездке все складывалось на редкость удачно). Мы поднялись на гору на знаменитом зубчатом трамвае, потом прокатились на не менее знаменитой детской железной дороге, длина которой меня поразила (это не какой-то там кружок по парку, а целых 11 километров пути по тенистому горному серпантину) и, наконец, спустились в город на канатке.

Рядом с бизнес-центром Бориса был большой детский магазин, и еще с утра мы решили, что вечером купим там новый самокат. Когда к концу рабочего дня я и Костя вновь пришли в офис, оказалось, что местные сотрудники уже ушли, а командированные трудятся в полном составе. Кроме Бориса там был Анатолий, его коллега по решению технических задач; менеджер проекта Марина, знавшая языки, и начальник проекта, прибывший из Чехии. Анатолий приехал в Будапешт раньше Бориса, так как у него было больше задач по проекту, а уезжать они должны были вместе.

Мне было интересно взглянуть на девушку-менеджера. Молодая, свободная, не обремененная семьей и детьми, она была погружена в работу и иногда часов в одиннадцать вечера, а то и в выходные, беспокоила Бориса по скайпу разными рабочими вопросами. В принципе, я не имела ничего против, что к нему обращаются за помощью, это означало, что его знания востребованы, но чисто по-женски мне было неприятно, что она проявляет такое служебное рвение. И вот, наконец, я ее увидела. Симпатичная, ухоженная, уверенная в себе, улыбчивая, но не прима. Ничего опасного. Такие вещи понимаются сразу. Вот, если бы я увидела в ней что-то роковое или, наоборот, чарующее природным обаянием, то появились бы сомнения и ревность. Но в данном случае ничего такого не наблюдалось, и я успокоилась.

Борис и Анатолий вышли на улицу перекурить. Анатолий несколько настороженно, но в то же время с любопытством слушал наши с Борисом разговоры. Во время перекура он стоял ко мне боком, но вся его поза выражала внимание. Казалось, он старался не упустить, что и как мы говорим. Дело в том, что он уже приезжал в Будапешт несколько раз, все посмотрел, все разведал, успел заскучать, и был непротив нарушить свое командировочное одиночество, присоединившись к нашим вечерним гуляниям, но сначала пытался понять, подходим ли мы ему как компания. Тест мы прошли положительно.

У Бориса на работе считалось плохим тоном уходить раньше начальства, даже если рабочее время уже кончилось. Поэтому он оставил свои вещи в офисе и сказал, что ненадолго отлучится в детский магазин. Формально он продолжал оставаться на работе, этикет был соблюден. С продавцом мы объяснялись жестами, так как не знали венгерского, а он не знал английского. Купили. Самый лучший. Самый красивый самокат. Черный, блестящий, с большими оранжевыми колесами, оранжевыми ручками и наклейками в виде вензелей. После прежнего он казался роскошной лакированной каретой, или даже лимузином, и вот с этой покупкой мы вернулись обратно в офис.  Теперь там оставался только Анатолий. Шефы решили, что на сегодня хватит. Возможно, наше с Костей появление подействовало на них расслабляюще. Как мне потом рассказывал Борис, на следующий день начальник-чех передал привет «твоэй жэншинэ», спросил, как прошел шоппинг, что мы купили. Борис принялся было подбирать слова, чтобы описать самокат на английском языке. Общаться на профессиональные темы заученными терминами гораздо проще, чем на отвлеченные. Начальник был сообразительным и, догадавшись, перебил: «А! Колобежка!». С тех пор это шикарное слово прижилось у нас в семье и заменило собой банальное «самокат».

Борис и Анатолий взяли вещи, и мы отправились ужинать в кафе. Я сидела напротив Анатолия. На мне была легкая леопардовая блузка с глубоким треугольным вырезом и кружевной лифчик с кружевными бретелями.  Всё это я покупала мечтая о тебе, но приоткрылось ему. Он был не против. Он поочередно смотрел то к себе в тарелку, то мне в вырез. И то, и другое ему нравилось. При этом поддерживал беседу.

— У меня здесь бабушка после войны работала, затем мама, теперь вот я, — говорил он. — Причём у нас разные профессии и специально мы сюда не стремились. Видимо, это — судьба.

— Здесь спокойно: людей и машин гораздо меньше, чем у нас, но при этом красиво и помпезно, как в любой столице. Жаль, что работа занимает так много времени, все-таки вместе гулять веселее.

— Это мы еще более-менее вовремя уходим, особой запарки сейчас нет.

— А если даже и есть? Рабочее время кончилось — можно уходить.

— Кончилось-то, кончилось, но, когда уходишь вовремя, а все сидят и продолжают работать, есть стойкое ощущение, что ты всех предал.

– Куда пойдем гулять? Анатолий, что посоветуешь? На Геллерте мы уже были и по центру проехались в автобусе. Может на остров? Как он называется, Маргит, кажется?

— Да, Маргит. Назван так в честь королевской дочери Маргариты. Папаша отдал её в монастырь доминиканцев, как раз на этом острове. Там она и умерла в расцвете лет — зачахла от тоски. Сразу скажу, монастырь посмотреть не удастся, от него остались только руины. В общем, ничего особенно интересного там нет. Просто парк. Хотя… есть танцующий фонтан.

— Я читала в Интернете, что там есть детский мини-зоопарк с птицами.

— Может и есть... Хотя для него уже поздновато.

— А это далеко?

— На трамвае нужно ехать. Кстати, туда ходят самые длинные в Европе трамваи.

— Ну что ж: остров, парк, танцующий фонтан, древние развалины, самый длинный в Европе трамвай — едем. И потом, есть там что делать или нету — это вопрос философский. Смотря кого что привлекает. Для меня, например, прогулка в красивом парке посреди Дуная — вовсе не потерянное время.

— Тогда едем.

Когда мы вошли в ворота парка, уже сгущались сумерки. Недалеко от входа был фонтан. Довольно большой и красивый, чтобы любоваться им минут пятнадцать как минимум. Играла музыка, струи били в такт и подсвечивались разноцветными огнями. Костя был в восторге. Когда мы подошли, заиграла композиция «Pretty Woman» Роя Орбисона. Фонтан танцевал. Мы с Костиком не смогли удержаться и тоже стали пританцовывать. Мужчины отошли покурить. Костя не хотел уходить, но нас ждали глубины парка.

Остров-парк оказался большим, мы видели его с борта самолета, когда шли на посадку. С высоты было хорошо видно, что он имеет миндалевидную форму, как глаза на рисунках древних египтян. Ворота и фонтан располагались у одного его угла, а мы хотели дойти до противоположного. Мы шли по центральной дорожке, мимо раскидистых деревьев и широких газонов с большими цветочными клумбами. Воздух благоухал белеющей в сумерках петунией.

Постепенно совсем стемнело. Решено было выйти на освещенную набережную и дальше продолжить путь по ней. Для этого курс был изменён с продольного на диагональный. Мы пробирались полутёмными полянками. Вдруг нам попался большой темный круг на газоне, очевидно, здесь раньше была клумба. Но Борис и Анатолий посчитали такое объяснение скучным и сообщили Косте, что круг – это след от приземления космического корабля. Даже в сумерках было видно, как сверкнули от любопытства его глаза. Чуть поодаль мы заметили немного странную компанию: несколько человек сидели под деревом и о чем-то тихо говорили. Мы видели только их тёмные силуэты. Наверное, это были местные хиппи, а может бомжи. Но мы-то знали, что на самом деле – это гуманоидные пришельцы. Хотя, может, мы и ошибались. Возможно, круг был местом встречи друидов или точкой притяжения темных сил, и собирал вокруг себя под вечер зомби и прочую нечисть. Наверное, если сейчас выйти к Дунаю, то можно увидеть, как из воды по-дельфиньи выпрыгивают русалки. Мы шли и сочиняли, кто во что горазд, а Костя взахлёб слушал.

Пройдя парк, мы перешли Дунай по длинному мосту (теперь он называется Арпад, в честь вождя венгерских племен, который тысячу лет назад привел венгров к берегам Дуная, а при закладке назывался ни много ни мало мостом Сталина). На берегу мы пришли на станцию, сели в электричку и поехали по направлению к дому. Прогулка получилась славной. Благодаря Анатолию мы почти не плутали и не тратили драгоценное время на выяснение маршрута.

День третий.
Третий день я решила посвятить прогулке по Пешту. Будапешт состоит из двух частей: Буды и Пешта (кто бы мог подумать!), разделенных Дунаем. Мы с Костей перешли реку по мосту Свободы (этот очень красивый железный мост, выкрашенный в какой-то удивительно-приятный оттенок зеленого, словно перенесен из сказочного Изумрудного города) и отправились на местный рынок сувениров. Красивейшее здание! Внутри — два этажа паприки, кубиков-рубиков в коробках с надписью «Сделано в Венгрии» (не в Китае!), местного расписного фарфора, различных текстильных изделий с яркой венгерской вышивкой, разнообразных футболок с принтами Будапешта, и прочего. Затарившись, как следует, мы последовали далее до проспекта Андраши — это солидный центральный проспект, застроенный величественными зданиями и обрамленный не менее величественными тенистыми деревьями. На этом проспекте была наша конечная цель – Miniversum – интерактивный музей для детей и взрослых.

Музей состоит из нескольких залов, заполненных внушительными по размеру макетами Будапешта и его окраин, а также некоторых мест в Австрии и Германии. Макеты выполнены с поразительной степенью детальности и представляют собой антураж для грандиозной железной дороги. Копии поездов разных моделей ездят туда-сюда по путям, проложеным по игрушечному городу. Дети могут нажимать кнопки и запускать разнообразные механизмы, оживляя пейзаж. Когда малюсенькие строители строят, пожарники тушат пожар, крутятся ветряки, а крохотные куры клюют зерно, город кажется живым. Костя был в восторге!

А мне запомнилось в этом музее еще кое-что… Гипсовое панно в человеческий рост на стене одной из комнат. Молодая женщина в милом наряде пастушки полуотвернулась в томной усталости от молодого человека, схватившего её за руку и жаждущего прильнуть к ней с нетерпеливым поцелуем, с другой стороны в юбку женщины вцепился пухлыми ручонками малыш, он тоже требовал внимания и ласки. Эта сценка надолго приковала мое внимание, я даже забыла про железную дорогу. Персонажи заворожили меня: черты их лиц были приятными, фигуры ладными, а движения выглядели так естественно, что казалось, будто они живые и тёплые. Я не могла оторвать взгляда от этой троицы и изо всех сил завидовала девушке. А они никого не замечали и существовали только друг для друга… Если бы мне было доступно такое счастье быть постоянно желанной, может и я бы захотела окаменеть, чтобы пребывать в нём навеки. Это панно было как бы отодвинуто железнодорожной экспозицией на задний план, как что-то несущественное, как декорация к снятому с репертуара спектаклю. Меня поразила его несовместимость с игрушечной железной дорогой. И то, и другое — искусство, но такое разное. Одно массовое, демонстрирующее достижения науки и техники, другое, такое интимное, чувственное, предназначенное для украшения комнаты богатого вельможи или будуара светской львицы. Но по странному стечению обстоятельств они соседствовали. И может, для гипсовой троицы было даже лучше, что железная дорога немного скрадывала их от посторонних глаз.

На обратном пути нам попался нищий (к сожалению, их тоже много). Я дала ему монету. Хотела дать местную, но перепутала и дала евро. Сначала не заметила этого и продолжила рыться в кошельке, чтобы дать еще, но тут услышала: "Thank you. That's enough[1]". Мне стало немного не по себе: во-первых, слегка стыдно оттого, что нищие говорят по-английски, а мне этот язык так и не дается в своей разговорной версии. А во-вторых, я поразилась тому, с каким достоинством, и я бы даже сказала, благородством он это сказал. Я посмотрела на его довольно интересное лицо, и мысленно дорисовала к его образу шляпу с пером и зеленый плащ Робин Гуда. Может, мне попался какой-то уникальный нищий, бывший интеллигент, оказавшийся на дне? Не знаю. Я уже говорила, что в этой поездке все складывалось как-то на удивление необычно, несколько вычурней, чем бывает в реальности, немного по-киношному. Позже какое-то время я жила в другой стране бывшего соцлагеря и зареклась давать деньги тамошним попрошайкам. В ответ на порыв щедрости или жалости они не говорят спасибо, а продолжают настойчиво клянчить или даже нагло требовать еще.

Вечером Анатолий предложил показать нам местный Арбат. Показал. Это пешеходная улица с вереницей кафешек, сувенирных лавок по обеим сторонам и гирляндами огоньков посередине. Хорошее место для тех, кто никуда не торопится и хочет посидеть со стаканчиком под открытым небом в уютной атмосфере летнего вечера среди праздного люда. Мы же миновали эту улицу и отправились дальше. Дойдя до площади, где виднелось белоснежное колесо обозрения, я подбила нашу компанию прокатиться. Билет давал право на три круга. Все веселились и с любопытством осматривали открывавшиеся виды, а я сидела, вцепившись ладонями в сиденье. Кабинки были закрытыми, но я не учла, что они по большей части стеклянные, и на высоте начинают казаться эфемерными, непрочными. Я ощущала себя птенцом, который вот-вот вывалится из гнезда, качающегося от ветра.

Затем мы отправились в парк Варошлигет, чтобы посмотреть на красивый архитектурный ансамбль знаменитых купален Сечени и на замок с романтическим названием Вайдахуньяд. Уже совсем стемнело. Купальни и замок подсвечивались жёлтыми огнями и казались позолоченными. Замок построен относительно недавно, в конце 19 века. Изначально это был «Исторический павильон», сооруженный из дерева, фанеры и папье-маше, к празднованию 1000-летия Венгрии. Идея создания этого павильона состояла в том, чтобы смешать в одном здании элементы самых известных сооружений страны, поэтому он сочетал в себе самые разные архитектурные стили. По окончании праздника павильон разобрали, но он так полюбился жителям города, что по многочисленным просьбам, его воссоздали из камня. Более всего он походил, особенно своими очертаниями, на замок Вайдахуньяд (известный также, как замок Корвинов, родовое гнездо семейства Хуньяди) в Трансильвании, которая ранее была частью Венгрии, поэтому он также стал называться Вайдахуньяд. На темном фоне неба замок казался по-настоящему сказочным. На стенах, как стражи, сидели гаргульи, некоторые окна были забраны чугунными решетками, а во дворе находился жутковатый памятник: человек в рясе, на голове глубокий капюшон, а в капюшоне пустота. Анатолий сказал, что это статуя Анонимуса – неизвестного монаха, автора ранней истории венгров, и что при свете дня в глубине капюшона можно разглядеть лицо, но оно всегда скрыто тенью, с какой бы стороны ни светило солнце. По легенде этот человек всегда ходил в длинной рясе с капюшоном, никто никогда не видел его лица и не знал, как его зовут в действительности, и потому он был прозван Анонимусом, что в переводе с латыни означает «безымянный».

Вскоре я поняла, какие ассоциации вызывает у меня этот замок, и сказала, что в похожем замке, наверное, жил когда-то Синяя Борода. Борис и Костя не поняли. Костя еще не знал этой сказки, а Борис был далек от нетехнической литературы. Анатолий улыбнулся и слегка кивнул, показав, что предположение кажется ему забавным, но вероятным. Я представила себя на секунду хозяйкой этого замка. Вот я стою внутри и всматриваюсь сквозь решетчатое окно в темноту, я уже переоделась к ужину и жду, когда меня пригласят в гулкий каменный зал с камином и канделябрами. Там за столом меня будет ждать мой непонятный супруг, характер которого я так и не успела распознать до свадьбы. Она случилась так скоро после знакомства. Он показался мне очаровательным, любезным и добродушным, но может, он только претворился таким на короткий период ухаживаний? Поскольку именно Анатолий понял, о чем речь, я мысленно примерила на него пышный средневековый наряд.

Назад мы ехали по желтой ветке метро, это самая первая ветка, построенная в Будапеште, и не только: благодаря её открытию Будапешт стал первым метрополитеном континентальной Европы и первой в мире подземкой с поездами на электрической тяге. Маленькие одинаковые станции, облицованные аккуратными плиточками в форме кирпичиков, выглядели так, будто их построили гномы из немецкого конструктора. Эти станции и маленькие, почти игрушечные, вагончики продлили появившееся ещё в парке ощущение, что мы «в гостях у сказки».

Четвертый день — отъезд.
За оставшиеся полдня до отъезда мы с Костей успели покататься на речном трамвайчике по Дунаю. Мы купили билет на речной трамвайчик, который ходит по реке зигзагами и пристает последовательно то у одного, то у другого берега. Эти частые остановки несколько утомляли, но ведь это вид городского транспорта, и у него такой маршрут. Дунай мне запомнился голубым, того же нежного оттенка, что и неглубокое Азовское море в солнечную погоду. С тех пор, когда я слышу название знаменитого вальса Штрауса «На прекрасном голубом Дунае», я вспоминаю мосты Будапешта и струящуюся под ними широкую полупрозрачную светло-голубую ленту. 

Затем мы вернулись домой, собрали вещи и отправились в аэропорт. Подходила к концу поездка. Казалось, что заканчивается редкий счастливый эпизод жизни. Под впечатлением от массы полученных впечатлений мы забыли зарегистрироваться на рейс. Когда вспомнили, то уже не было трех мест рядом и не было мест у окон. Нам определили два плюс одно через проход. А Анатолий не забыл и зарегистрировал себе место у окна. Причем так совпало, что все четыре места оказались в одном ряду. Когда вошли в самолёт и подошли к своему ряду, Костя, конечно, не понял, что то место, на которое он сел (у окошка) не его, а как раз Анатолия. Малыш помнил, что летел в Будапешт у окна и сел, как ему показалось, как раз на свое место. Анатолий, естественно, не стал его прогонять. А я, естественно, села рядом с Костей. Анатолий сел на единственное оставшееся место, рядом с тем, что он зарегистрировал. Борис, оценив такой расклад, посчитал в первый момент неудобным прогонять Анатолия еще и отсюда и сел через проход. Он был единственным, кто сел «правильно». Поменявшись местами, мужчины будто поменялись ролями. Со стороны казалось, будто я, Костя и Анатолий — это семья, а Борис — это коллега моего мужа, Анатолия. Все поняли пикантность ситуации, но поскольку степень пикантности была очень и очень мала, никто ничего не предпринял. Стюардесса раздала одеяла. Я закуталась. Стало уж совсем по-домашнему. Одеяло касалось Анатолия и казалось, что его касается какая-то часть меня. Костя стал что-то спрашивать про самолёты, про их высоту и так далее. Я начала отвечать, но быстро поняла, что мало что знаю из этой области. Анатолий пришёл мне на помощь. Он отвечал на Костины вопросы обстоятельно и без снисходительности, казалось, ему нравится эта беседа о технике, ведь у него самого две дочки, а сына нет. А мне доставляло удовольствие слушать, как они общаются. Я чувствовала, что тело Анатолия немного напряжено, я тоже была в легком напряжении. Не будь вокруг людей, наверное, что-то произошло бы. Я пожалела, что мы в самолете, а не на острове, где никого нет.  Прошла половина полёта, от тепла, от усталости, от напряжения меня стало клонить ко сну, мне хотелось уснуть и прислонить голову к плечу Анатолия. Я стала думать о том, как вообще творится волшебство первого секса. Когда всё импровизация, когда не знаешь наперед, что и как будет. Когда, например, сначала кладешь голову ему на плечо, а он, например, чуть поворачивается и кладет ладонь тебе на лицо и слегка зарыв пальцы в волосы нежно приподнимает к себе твои губы, когда ты, например, … Я уже почти спала. И мне снился этот научно-сексуальный сон. И в нём уже начало претворяться желаемое. Но тут сквозь сон я услышала, как мой муж сказал Анатолию: «Давай поменяемся» и они поменялись. Я тут же легла головой к мужу на колени. Он по-хозяйски положил на меня руку. Тепло, уютно, наконец-то удобно, но… не кайфово, потому что в его жесте не было ничего сексуального. В аэропорту мы с Анатолием почти не смотрели друг на друга, он забрал свою сумку и, быстро попрощавшись, поехал домой. Костя еще некоторое время после поездки вспоминал дядю Толю, спрашивал, когда мы пойдём к нему в гости, когда мы снова поедем в Будапешт, чтобы вместе гулять по вечерам. Я бы поехала… Но в этой жизни ничего не повторяется, особенно хорошее :)

И знаешь, Будапешт показал, что я могу жить без тебя, без твоих редких, коротких, дразнящих, но по сути пустых смс-ок. Не пиши мне их больше. Они мне не нужны. Я больше не хочу наполнять их тем смыслом, которого в них нет и никогда не было а, главное, что и не будет. Прощай. Я заблокировала твой номер, а если будет нужно, поменяю симку. That's enough!




Примечание:
That's enough – хватит, достаточно.