Глава первая. Темная красота

В Лесу нет света. Там не горят фонари, не сверкают перламутры и не загорается по утрам солнце – даже светлячки из Лесу улетели. Перед входом в ничем не огороженный Лес висит табличка на двух столбах: «Добро пожаловать, путники». Лес врет, он никому не рад. Лесу нет никакого дела до того, какие люди в него заходят, какие звери в него забредают, какие птицы в него залетают. Обычно не заходит никто. На опушке Леса стоит маленький старинный домик с заколоченными окнами. Ночные грибники, заблудившиеся путешественники, жители деревень, раскинуты в верстах от Леса, и разные туманные личности остаются в этом домике переночевать.
В самом Лесу нет грибов и дичи, нет ни ягод, ни меда диких пчел. Лес цветет и пылает зеленью, – но полезного ничего не имеет. Туда ходят погулять дети, а остальные идут мимо, в другой лес. Попроще, но побогаче.

Два охотника, приехавших из города в сельские кущи, остановились в заколоченном доме на ночлег. Не то чтобы их никто в деревнях не пускал – они и не просились.
Зашли, сняли рюкзаки и винтовки, разложили вещи.

– Водку ж взял? – спросил один другого.

– Конешн’, – смазано и невесело ответил второй.
Выпили по одной, закусили. Посидели в тишине.

– Че не весел-то? Зайцев ж настреляли, – вновь спросил первый.

– Да кто его разберет… – второй стал еще мрачнее и принялся будто бы к чему прислушиваться.

Выпили еще, достали жареный хлеб и вяленое мясо. Стали молча есть. Тут первый охотник заметил под сломанной лавки избушки какой-то листочек. И со словами "дай-ка посмотрю" взял его.

– Да мало ли, какой тут чуши разбросают, – проворчал второй охотник, но первый не обратил на это внимания, а просто развернул бумагу и прочитал вслух: "Доброй ночи, многоуважаемый Романъ Алекс;евичъ! Вамъ настоятельно сов;туютъ прибыть этой ночью къ центру Л;са".

– Пф, дети играются, – все ворчал второй.

Первый же не удивлялся, а просто положил листочек в карман и принялся дальше жевать хлеб. Через минуту он произнес безразличным тоном:
– Я вот только не пойму: как мое имя узнали?

– Имя не имя. Мало ли Романов Лексеичей по свету бродит. А ты это… Ну… В чертей веришь? – спросил тут мрачный охотник.

– Ха, ну, брат, ты даешь. Весь день шутил, байки рассказывал, а теперь чертями пугать? Не дамся! Я «Записки охотника» читал, не дамся! – засмеялся первый.

– Да подожди. Ты прислушайся. Ты подумай. Мы сидим тут, сидим вдвоем тут – избушка гнилая, вокруг ночь, лес какой-то не такой, до ближайшей деревни версты три. Смекаешь?

– Да что с тобой, брат, за дело? Я с тобой третий раз иду, мы и в овраге ночевали посреди леса, а ты избушки испугался. Кто придет, каторжники беглые? Так у нас ружья. Зверья, говорят, в этом лесу нет. А обратно до хорошего леса с версту по полям. Про чертей это ты загнул, брат.

– Ну, может быть, может быть… – задумался мрачный охотник. Но вот встрепенулся: – А давай с тобой еще по одной и на улицу выйдем?

– Полночь на дворе, куда нам идти?

– Да подышать. Ружья возьмем. Ну? Пойдешь?

– Эх, – махнул рукой первый охотник.

Выпили, взяли ружья, вышли.
– Слышишь? – спросил мрачный.

– Ну… – первый не понял, что нужно слышать.

– Да ты в лес посмотри. Вон, в сторону таблички. И кто ее вообще здесь повесил?

– Ну, чего-то слышу, – сказал первый.

– А на что похоже?

– Да на гул, как мотор гудит.

– А откуда ж в лесу, куда никто не ходит, мотор?

– Верно, неоткуда взяться, – пожал плечами первый.

– Так пойдем. Пойдем, проверим, – сказал мрачный охотник и сразу двинулся к лесу.

– Ты погоди, зачем? – встрепенулся первый, но легко пошел за товарищем.
Всю дорогу молчали, как после водки. Факелы слабо освещали дорогу, но путники шли уверенно, словно бывали в этом Лесу каждый день с рождения. Тут факел высветил странное дерево – похожее на ель, но ярко-рыжего оттенка.

– Посмотри, какая красота! – воскликнул первый охотник, но второй лишь недовольно дернул головой и ускорил шаг.

Из темноты выглянуло и другое дерево – а может и не дерево? – стеклянный столб, на котором почти не было веток и зелени.

Но тут и первый охотник забылся и почти побежал вперед.
Сказочные деревья росли из темноты – голубые и коричневые листья, ствол, как выразился первый, «цвета старой штукатурки», кора была словно жидкая. Все бежали охотники и бежали, пока впереди не послышались звуки воды. Перед водой стояло самое красивое дерево: словно на раскидистой и приземистой сосне росли сотни маленьких роз.
Но бежали охотники не к розовому дереву, а к озеру.

– Я чую величие этой воды! – вскричал хмурый охотник. Первый же подбежал молча, но успел заметить, что на берегу они далеко не одни.

***
За последующую неделю из ближайших деревень пропали десятки людей. Люди, уходившие их искать, тоже пропадали. Некоторые вставали среди ночи, восторженно кричали о пробуждении великой силы и изо всех сил устремлялись к Лесу, сколько бы их не держали и не вязали.
Полиция приехала не скоро, ближайший губернский город находился далековато, а помещиков в округе не было вовсе. Наслышанные о происходящем в деревне, полицейские добились приписания казаков к их отряду. Вдесятером они направились в лес, думая, что там найдут логово беглых каторжников: каторга действительно находилась не так далеко, и оттуда постоянно бежал лихой люд.
Полицейские и казаки быстро шли по лесу, тараща глаза на невиданные деревья и чуть было не спалили розовое чудище на берегу, но замечание одного из казаков – "да это сакура, господа, я их в Японии видел" – более-менее успокоило всех. Может быть, и остальные деревья не диковинка, а растут в дальних странах? Наконец подошли к озеру. Оно светилось ядовито-зеленым цветом, гудело, как мотор, и бурлило, словно медленно кипя. Здесь, на берегу, были все – сбежавшие каторжники, пропавшие охотники, крестьяне со всех ближайших деревень. Все спокойно, не обращая внимания на полицию, глядели в самую суть зеленой воды. Глядели и, казалось, наслаждались.
Проблема в том, что здесь были и те, кто пришел к озеру еще месяц назад. Они уже умерли от усталости, жажды и голода, упали и ныне мирно разлагались в зеленой воде.

– Граждане! – закричал тут полицейский, пытаясь разбудить толпу. Кричал он не очень уверенно, но громко.

На него тут же зашикали: замолчите, мол, посмотрите, какая красота, какая сила из озера подымается! Роман Алексеевич даже ногой топнул, подняв кучу брызг мокрой земли.

И полицейский замолчал.

Но вскоре заговорил другой:
– Жалко, конечно, людей, но озерцо красивое. Постоим?
– А давайте.