Третья глава. Конь белый

Белая перчатка, охотник Роман и охотник Себастьян вышли из Леса и прошли под той самой табличкой, приветствующей путников. Первые минуты они щурились от нестерпимо яркого и жаркого солнце, которое заливало все поле кругом. Шли они молча, словно не понимали, или не могли понять, что с ними происходило. В голове у Романа было все ровно и спокойно, он ни о чем не думал, а просто смотрел по сторонам, на небо, дорожную колею и колосья пшеницы вокруг; охотник словно ехал в поезде и от скуки смотрел в окно на типичный пейзаж. Что было в голове у вечно хмурого Себастьяна – нельзя было сказать. Однако он замолчал и замолчал крепко.

– А где обед, перчатка? Покормить обещались, извольте-с представить, – сказал Роман, поглядев на руку. Рука была как рука, перчатка как перчатка, ничего особенного.

– Что ж, многоуважаемый Роман Алексеевич, извольте, покормлю. Встаньте, где вам удобно, щелкнете пальцами в перчатке и скажите: «Эй, брат белый, есть хочу!» – тут же все появится.

Роман сделал, как ему перчатка сказала, и тут же перед охотниками встал широкий дубовый стол, полный наилучших яств и вкуснейших напитков. Наелись охотники мяса, напились охотники пива, посидели на мягких стульях, отдохнули и решили дальше идти.

– Что теперь сказать? – спрашивает у перчатки Роман.

– Щелкнете, многоуважаемый Роман Алексеевич, пальцем в перчатке и скажите так: «Эй, брат белый, убери объедки!». Роман сказал – стол пропал.

– А теперь разве всего так пожелать могу? – с интересом спросил охотник.

– А.. Ну… Это, как бы вам сказать… – замямлил неведомый голос. – Да, наверно, можете. Но настоятельно прошу вас этого не делать. Перчатка предназначена для определенных целей. Все иные ее использования нарушат правила, по которым работает наш процесс, понимаете? Нельзя использовать одну силу для других целей, ой, то есть, что это я говорю, нельзя же коня боевого для земельных работ пускать, да? Так что…

Роману очень не понравился нытье перчатки, а вот мысль о конях ему понравилось чрезвычайно. Он щелкнул пальцем и громко сказал: «Эй, брат белый, хочу иметь в собственность огромные конюшни, полные породистых коней!»

Сказал так Роман, посмотрел на хмурого Себастьяна – тот лишь хмыкнул и отвернулся, – но ничего не произошло.

– Работаешь ли, белый брат? Почему ничего нет? – удивился Роман.

– Есть, многоуважаемый Роман Алексеевич, – грустно и тоскливо ответили ему, – в вашем городке есть.

– Так это ж я теперь буду богач великий! – крикнул Роман. – Но просто так богачом быть нельзя, нужно заслужить. Пусть мне медаль дадут! Дворянского наименования просить мне зазорно, никакой службы за мной нет для этого. А вот медаль, да еще почетного гражданина если. Эй, брат белый, даешь мне медаль и почетное гражданство! – щелкнул пальцем Роман и услышал в воздухе тяжёлый жалобный стон.

– Это ж я сейчас домой прибегу, а там у меня конюшня, породы полная! А потом еще и медаль дадут! Ужас! Страсть! – воскликнул Роман и припустился во всю прыть в деревню за извозчиком. Себастьян – за ним.

– Куда бежите, многоуважаемый Роман Алексеевич! Стойте! У нас дела в другом лесу, стойте! Нам нужно озеро превратить в чистую красоту! Развернитесь! – кричало вокруг.

Но Роман бежал и бежал, а когда добежал до деревни, даже сунул перчатку в карман, на что хмурый Себастьян впервые рассмеялся.

Пять часов до города тянулись, как пять дней. Себастьян заснул, а вот Роман всю дорогу не мог усидеть на месте, торопил извозчика и рассказывал ему небылицы о перчатках и полных мешках золота, которых он может пожелать. Мужик-извозчик смотрел на него, смотрел, а потом и решил, что охотники вусмерть напились – один спит, а у второго горячка белая.

Приехали. Но не успел еще Роман с повозки слезть, как вся окраина к нему волной устремилась: стоят шеренги солдат, старшие полицейские и статские чины, народ толпится кругом с толстыми купцами, важные городские аристократы с балкончиков глядят. Подходит к Роману губернатор.

– Ваше Высокопревосходительство! – восклицает Роман, сам того не желая, и зачем-то приставляет руку к кривой охотничьей шапке. – Представляюсь по случаю пожалования мне медали *** за спасение губернии от злого озера!

На золотой медали была изображена красочная горящая сакура.

– Надеюсь на вас, Роман Алексеевич, – говорит губернатор ошалевшему от своей речи Роману и вешает ему на грудь медаль.

– Рад стараться, Ваше Высокопревосходительство! – вновь восклицает Роман.

Скоро все люди уходят, и окраина города пустеет.

– Ну, чего, богатей? Пойдем, на коней твоих посмотрим да отпразднуем, – говорит Себастьян.

– Пойдем, – отвечает Роман.

Подходят к маленькому серенькому дому об одном этаже, в котором раньше Роман жил, а на его месте!.. Роману представлялось, что на его месте стоит большой терем, что называется, «с лебедями, с чучелами». Но нет. Дом остался прежний, зато новая огромная конюшня, страшно, до давки, переполненная лошадьми, стояла поперек улицы. Не было более места, как поперек! Стояли вокруг люди, ругались, думали, как ехать или домой идти.

Лишь бы под горячую руку не попасть, прошмыгнул Роман домой, не сказал никому, что это его конюшня. Что делать – не знает. Сели они с Себастьяном, водку достали да давай пить, на проблему не смотреть. Выпили одну бутылку, вторую, третью – крепким мужичкам все нипочем. Нипочем, да время все равно бежит, уже ночь на дворе.

Вышли тут охотники из домишки, подошли к конюшне, а к ночи уж весь народ кто куда разошелся. Приложил Роман к конюшне ухо, а за деревянной стеной кони ржут. «Ну, – думает, – добро на месте». Но посмотреть захотелось. Открыл он двери, заглянул, а кони на него смотрят. Живыми такими, человеческими глазами смотрят и большими зубами улыбаются. Попятился Роман, а кони за ним все из конюшни выходят.

– Куда, куда пошли, дряни такие! А ну назад, а ну в конюшню, быстро! – кричит Роман, ищет, чем бы коней стегать, да нет ничего.

Вот только показались кони на свет от фонарей, а они все одной расцветки – все десятки и сотни конского брата в один цвет. Показалось, что кони рыжие в яблоках, но Роман присмотрелся – нет, рыжие в перчатках, почти белые кони!

Разинул Роман рот, а кони всем табуном прочь от конюшни по улице побежали.

– Куда вы, куда вы? – разинул Роман глаза шире рта, а рот шире глаз и на месте стоит, не шелохнется.

– Слава тебе, Роман Алексеевич, добрый хозяин. А мы в леса да на озера! – ржет во все зубы один из белых коней. – Снова красоту будем делать.

Тут у Романа Алексеевича его орден с груди спал и белым порошком рассыпался.