Глава четвертая. Четыре волка, два охотника

Расстроенного Романа рано разбудили. С самого утра неподалеку от его дома вновь собрался народ, а также судебные приставы и какие-то адвокаты. Администрация города передавала, что права собственности на конюшни никто не предъявлял, мужики и бабы с соседних улиц тоже ничего не знали. При любом раскладе улицу необходимо было освобождать, – приняли решение конюшни сносить.

Роман с Себастьяном стояли на крыльце и хмуро на все это глядели. Ничего им делать не хотелось, и рта открыть никто не желал. Белая перчатка, вынутая было из кармана, не подавала признаков жизни, так что и вся история с озером и «братом белым» забылась бы к вечеру. Если бы не письмо, которое выпало, пока Роман доставал перчатку.

Роман даже покачнулся, боясь поднять письмо, но мрачный Себастьян раздраженно его поторопил. В письмо был завернут тот самый билет, на котором нельзя было разобрать станцию. На самом листе было два коротких предложения: «Зря вы так, Роман Алексеевич, естественность ведь сломали. Теперь все сначала, но теперь все легче: спросите у прохожего станцию».

– Пойди, спроси, – сказал Себастьян.
– Да у кого? – смутился Роман.
– Да у любого, я пока наши винтовки возьму. Пригодятся.

Себастьян ушел в дом, Роман же подошел к толпе мещан и обратился к крайнему:
– Братец, не поможешь? Не могу разобрать, на какую станцию билет взял, – и подал ему билет.

Человек странно, как мертвый, посмотрел на Романа, вернул билет, достал из-за пазухи белую перчатку, надел и щелкнул. Охотники оказались сразу в той избушке у Леса.

– Вот ты ж черт какой! Господи, спаси! – Роман сразу выбежал из домика, чуть не разломив дверь, упал на землю и начал молиться. Его била дрожь.
– Чего испугался? – по-хищнически оскалился подошедший Себастьян и швырнул Роману его ружье. – Сам ведь виноват с конями своими.
Роман встал на подгибающихся ногах, посмотрел на друга – ему показалось, что он и улыбается, как клыкастый хищник, – поднял винтовку и тихо ответил:
– Да я ничего, в первый раз же такое случилось.

Роман протер лоб рукавом, Себастьян вновь помрачнел, почернел и прогнал все ухмылки.

Солнце высоко, трава зелена, ветер приятен, но рядом – чернеющий лес. Рядом бездна.

– Что делать будем? – спросил Роман. Но тут же рядом раздалось хором:
– Что делать будем!

Роман с Себастьяном обернулись. Рядом с ними стоял целый полк, не меньше, мужчин военной выправки. Но что они на себя напялили? Нелепые красно-черные железные пластины и каски с дурацкими желтыми рогами. Лица их были закрытыми черными тряпками, как у прокаженных.

– Вы кто? – изумился Роман.
– Вы кто! – басом повторил чудной полк.
– Вы государевы войска? Вас послали озеро бить? Так я это… – Роман, пораженный догадкой, стянул с головы шапку.
– Вы государевы войска! Вас послали озеро бить! Так я это! – ответили «государевы войска».
– А ну прекратить повторять, сволочи! Я вам устрою тут, лять, повторяшки проклятые! Рты закрыли и отвечаем на вопросы! – закричал на них Себастьян не своим, рычащим голосом.

На это заявление мужички в дурацких доспехах вытянулись по струнке и ничего не повторили.

– Кто такие? – рычал Себастьян.
– Японские самураи из Киото, господин!
– Как здесь оказались?
– Не можем знать!
– Я вам покажу немогузнайку, сволочи! Про озеро знаете?
– Никак нет!
– Что делать будете?
– Что прикажете!
– Прикажи им что-нибудь, Ром. А то так и будут стоять, – сказал Себастьян Роману.
– Да что я им…
– Давай, давай, время не задерживай.
– Ну, вы это, братцы. Пойдите в такой-то город и снесите там конюшни, что поперёк такой-то улицы стоят.
– Слушаемся, господин! – браво заявили самураи в один голос и скорым походным шагом пошли прочь.
– А чего это они тут? – спросил Роман Себастьяна. – Война у нас разве с Японией? Или в союзе мы?
– Черт их разберет. Сам виноват, коней напросил, мир поломал, то самураи всякие и бродят. Идем! – заявил Себастьян и рьяно устремился к лесу.
– А куда, куда идем-то? – поспешил за ним Роман.
– Да почему я знаю! – ответил Себастьян в сердцах и сильно махнул рукой. – Мир-то поломан, сейчас нам кто-нибудь и подскажет.

Зашли в лес. Солнце мигом скрылось за толстыми ветвями, стало холоднее и даже страшнее. Роман поеживался, но Себастьян все шел и шел вперед, раздраженный и гневно рычащий. «Быстрей, быстрей!» – кричал он.

– Вот, на этой поляне нам подскажут, скорее! – Себастьян побежал вперед, невзирая на ветки, что били его по лицу и ногам. Роман поспешил за ним.

Но на поляне вместо подсказчика сидели четыре волка. Сидели в ряд, положив соседнему волку лапу на плечо.

– Оп… Опа!.. – издал не ожидавший этого Роман. А Себастьян уже вскинул винтовку.

Волки встали, сомнительно и презрительно посмотрели на охотников, а потом встали на задние лапы и пошли в бок.

– Наколдовал лошадей, иволга певчая! – выругался Себастьян.

А волки стали говорить:
– Никаких факелов и клинков вам не хватит, чтобы одолеть нас! – подпрыгнули, ударили в воздухе лапами и пошли в другую сторону.
– Драться с нами – безумие, от вас только кровавый след в Лесу останется! – подпрыгнули, ударились лапами и снова в другую сторону.
– Вас со зверями разъяренными судьба на погибель свела! – снова так же.
– Мы раздерем вам глотки, охотнички! – опять, как прежде.
– Да надоели! – простодушно заявил Роман, достал из кармана перчатку, сказал: «Эй, брат белый, одолей волков, надоели сиртаки танцевать» и щелкнул пальцем.

А волкам – нипочем, они продолжают:
– Мы – мрак в ваших душах, мы – зашедшее солнце над миром! – подпрыгивают и лапами дрыгают.

– Ой, здравствуйте, – из Леса вышла милая барышня в фиолетовом платье, в фиолетовой маске, с фиолетовым зонтиком. – Помочь?

– Нет! – крикнул Себастьян.
– Нет! – крикнули волки.
– Не нужно, милостивая государыня, сами разберемся, – раздалось в воздухе.
Барышня скрылась в лесу.
– Белый брат, ты? – спросил Роман.
– Я, уважаемый Роман Алексеевич. Но помочь не могу, разве что подскажу: волк только вбок ходит, прямо не умеет.
– Ха, так мы его тогда постреляем! – злобно рассмеялся Себастьян и рыкнул, почти как эти волки.
– Себя расстреляй, дурак! Мы ужас этого Леса, мы разорвем вас в клоч… – но в этот момент разорвалась морда у волка, который это произносил – в морду влетела пуля Себастьяна.

Тут и Роман вскинул винтовку, а волки развернулись и побежали на них боком, но ничего сделать не смогли, охотники забежали за деревья и принялись стрелять оттуда.

– Не победишь! Не победишь! – кричало разорванное пулями туловище четырех волков. Оно ползло за охотниками на расстрелянных лапах и марало серую траву яркой кровью.
– Что делать, белый брат, что делать! – кричал Роман, убегая от обезображенной туши волка. Себастьяна охотник не видел, но надеялся, что тот где-то в кустах заряжает винтовку.
– Ха-ха, не знаю, многоуважаемый Роман Алексеевич, не знаю! Постарайтесь сами, я за вас всей душой переживаю, – раздалось в воздухе.
– Да чтоб вам всем провалиться, карандаш хоть дай!
– А какой изволите, многоуважаемый Роман Алексеевич? Сланцевый, свинцовый, кремневый, серебряный?
– Да любой! – истерично кричал Роман, уворачиваясь от развалившейся волчьей пасти.
– Извольте щелкнуть пальцем, Роман Алексеевич.

Роман щелкнул, схватил появившийся карандаш, отбежал далеко за деревья, вынул билет и быстро на нем что-то написал.
А потом вышел к волку и подал билет ему:
– Не подскажете, какая там станция написана? Никак не разберу, что мне выдали.

Расстрелянные волки странно, как мертвые, посмотрели на Романа, вернули ему билет, достали из-под шкуры белую перчатку, надели на одну из лап и… И тут Роман прыгнул на волка и вцепился в него. Раздался щелчок.

Роман, раненый Себастьян и разорванные волчьи тела оказались рядом с самураями, которых Роман и прописал в билете. Самураи еще шли походным строем, но тут же остановились перед охотниками.

– Чего изволите? – басом спросили самураи.
– А изрубите волчару, братцы! – крикнул что есть мочи Роман и отбежал прочь.
– Будет сделано, господин! – закричали самураи, достали свои японские клинки и принялись без конца рубить и рубить волчар.
– Я ужас! Я страшная красная кровь! Я погибель человечества! – все кричали волки, пока их не разрубили в фарш.

– А находчиво, многоуважаемый Роман Алексеевич.
– Спасибо, белый братец, спасибо.
К ним подошел Себастьян, держась за прокушенную ногу, положил руку на плечо Романа и, удивительно, по-доброму усмехнулся.