Глава пятая. Рыба в траве, а ягода в воде

– Проклятое болото! – ругался Себастьян, перепрыгивая с кочки на кочку и прижимая руку к перевязанному бедру. – Куда только нас, лять, не занесет!

Роман стоял по колено в болотной жиже, в который раз перечитывая письма. «Найдите, – писалось там, – болото. На этомъ болот; найдите клюкву, голубику и морошку; обломите в;тки съ ягодами. Стоя посередин; болота, держа в;тки въ правой рук;, произнесите три предложенія, каждое изъ которыхъ содержитъ восхваленіе ягод;: 1)Аста адо каме валу мае лоди, клюква! 2)Кадо алу кални тели плео віо, голубика! 3)Куе каме весту вулна бене меу, морошка!»

– Сделаю я так, а дальше-то что? – недоумевал Роман, почесывал затылок и кривил лицо от промокших ног.
– Нашел, нашел проклятую! – радостно-яростно вопил Себастьян где-то неподалеку.
– Кого нашел, брат? – крикнул ему Роман, отыскав его в болотной дымке.
– Да голубику твою проклятую, вот она растет. На холмике посреди озера. Да только… – не договорил Себастьян и рухнул на живот да Роману рукой показывает, чтоб спрятался.

Упал Роман тоже в зловонную воду, повсюду сыростью и гнилью несет. Дымка везде ядовито-зеленая, нигде ничего не разобрать; ползет на голос к Себастьяну. Приполз. «Что? – спрашивает. – Что случилось?»

– Гляди, – отвечает Роман и пальцем на тот холмик с голубикой показывает. – Гляди!

А на том холме, в кустах, сидят два толстых-претолстых толстяка. Оба голые, кожа синеватая, волосы все в тине и водорослях. Сидят друг напротив друга, голубику едят и бранятся.
– То черти сидят, Ром, – говорит Себастьян. – А против черта одна помощь – пуля.
– Да ты что, брат, говоришь? Давеча волка не перестреляли, а теперь чертов хочешь? – удивляться Роман.
– Хочу! У меня и патрончик вон серебряный имеется. И тебе найдется, – говорит Себастьян и заряжает ружье серебряной пулей. Дает Роману.

Роман заряжает, целится в болотного старика и говорит: «Ну, с Богом». Хочет жать на спусковой крючок, как вдруг черти вскакивают:
– Кто-то светлое имя помянул! Спасаемся, бежим! Аа-а-а! – заверещали, запищали, в воду бухнулись, и след их простыл.
– А… – озадаченно выдал Себастьян. – Ну, так тоже можно.

Повесели винтовки на плечи и нарвали несколько веток голубики; идут дальше. А посреди болота дуб стоит. На дубе ни единого листочка, зато на ветках кот лежит, на спине – тоже жирный, наполовину черный, а на другую половину серо-полосатый. За спиной у него мешок.
– Чего изво-о-олите, господа охо-о-отники? – спрашивает кот, не глядя вниз, а рассматривая лишь свои когти.
– Морошки нам! – грубо кричит Себастьян и смотрит, как бы залезть на дерево.
– Да зачем кота трогать? Давай дальше пойдем, – Роману неудобно, что на кота кричат.
– Да неспроста он здесь сидит! Морошка – у него, зуб дам!
– Да-а, мор-р-рошка у меня-я, – мурлыкает кот. – Но просто та-а-ак не отда-ам. Меняю мор-р-роШКу на мор-р-роШу.
– На водку разве? – не понимает Себастьян.
– Да-а, – мурлыкает кот, все также ни взгляда вниз не обронив.
– Так у меня есть, – Роман достает из походной сумки бутылку водки и показывает коту.

Кот вальяжно и медленно встает, потягивается, кладет мешок с ягодами за спину и спрыгивает вниз. Оказывается он одного роста с охотниками. Кот спрашивает:
– А закур-р-рить найде-е-ется?
– Найдется! Отдавай мешок! – говорит Себастьян и хочет уже мешок отобрать.
– Да дер-р-ржи-и-ите, что вы-ы так, – тянет кот и игриво смотрит на охотников.

Стопок у охотников две, потому коту любезно предложено пить из бутылки. Кот не против. Разлили, опрокинули, улыбнулись. Кот выпил всю бутылку залпом. Зажглись спички, потянулся дым от самокруток.

– А ника-а-ак вчера волчо-о-нка вы встреча-а-али? – спрашивает кот.
– Мы, – говорит Роман. – Стреляли по нему, стреляли, да никак не добить. Благо, что самураи помогли.
– Каки-и-ие таки-и-ие самура-а-аи?
– Да, – махнул тут рукой Сбестьян. – Государевы войска, считай.
– О-о-о, – тянет кот, а потом затягивается охотничьей самокруткой. – Я госуда-а-аря си-и-ильно уважа-а-аю. Ла-а-адно, спаси-и-ибо за во-о-одку. Спирт, пра-а-аво, только для черте-е-ей, – говорит кот, тушит сигарету об дуб, игриво кланяется и убегает.
– Який зверь в лесу водится. Говорящий, – непосредственно, почти без удивления говорит Роман, но Себастьян лишь мрачно-брезгливо махнул рукой. Пошли дальше.

Только вот сколько ни шли по проклятому болотцу, сколько ни соскальзывали с кочек в трясины, сколько ни мутило охотников от гнилого духа болота, никак не могли отыскать клюквы. Сели на более-менее сухой полянке, снова закурили, стали думать, что же поделать, как ягод отыскать. Роман не весел, наивно-просто вздыхает, глядит на ядовитый пар. Себастьян мрачен, злобен, тронь его – нахер пошлет. Смотрит он на коричнево-зеленоватую водицу, и как вдруг его осенило. Кричит:

– Ром, а я вот как придумал! Если клюквы нет на болоте, значит, она под болотом! – вскочил, и даже яростно-счастливый огонек у него в глазах гореть стал.
– Да ты что, брат, в воде ягоды не растут, не придумыва… – Роман говорил медленно. Медленнее, чем Себастьян скидывал с себя стеганую охотничью куртку, мешок, ружье и сапоги. А потом глядишь – и Себастьян уже в воду с головой нырнул.
– Опа! – только и выговорил Роман на эту выходку товарища. – Себастьян, брат, ты чего! – Роман дико взволновался, упал на колени перед водой и стал водить в ней руками, пытаясь отыскать мрачного друга. Но не находил. Не самому же прыгать вслед?

Но не прошло и минуты, как Себастьян сам выпрыгнул из воды, словно его вышвырнули. В руке у него были ветки клюквы, а на лице – залитая кровью улыбка.

– Опа! Себастьян, ты чего? Ты как? – Роман ничего не понимал.
– Да меня проклятый водяной черт за нос укусил! Говорит, мол, я у него ягоды ворую, представляешь? Да я ему по его роже-то кулаком и зарядил! А он меня из воды долой выкинул.

Встали, повязали нос Себастьяну тряпочкой, решили немного подождать, пока одежда высохнет.

– А что за чушь с этими письмами, а? – говорит Себастьян, мрак и злоба с его лица как-то ушли. – То одно напишут, то другое, то третье. То болота волшебные, то коты говорящие, то самураи какие-то. Попали мы с тобой, Ром, знатно вляпались. Знатно. Эх, выпить бы, да все коту отдали.

Посидели так, да скоро пошли к центру болота. Здрасте, центр! Опять сакура проклятая и розовеющая растет, не все по лесам казаки пожгли.

– Ну, – говорит Себастьян, вновь чернея лицом, – читай там свои каракули.

Встал Роман прямо под сакурой, взял в руку три ягодные ветви и давай читать, что в бумажке написано:
– Аста адо каме валу мае лоди, клюква! Кадо алу кални тели плео вио, голубика! Куе каме весту вулна бене меу, морошка!

Мигом болото забурлило, затрещало, застонало, а потом и пениться начало. Звук раздался, как от мотора гудящего, озеро зеленеть принялось. Стоят два охотника, от дерева отступить боятся, а вода – прибывать начала. Ну, думают, затопит их на этом островке с проклятой японщиной.

Но нет, вот глядят, – а к ним тот самый кот на лодке плывет. И веслами так скоро орудует, словно по течению лодка мчится. «Запр-р-ры-ы-ыгивайте», – кричит охотниками кот. А охотников долго уговаривать не надо, взяли да запрыгнули. Глядят – а кот уж косой, еле голову прямо держит. (Много ли коту надо?) Тут как волны нашли! Тут как вода стала бурлить и заливать все вокруг! Как потоп мировой на болото нашел. Охотники держались за борта лодки, кот греб, да уже бестолку. Боролись друзья с водой, насилу в лодке удерживались. А так и время прошло, вода утихла, их к берегу прибило.

– Ну, охо-о-отники, я спа-а-ать, – заявил кот, тут же рухнул на днище лодки и захрапел.

Вышли охотники на берег. Смотрят вокруг. Ни дать, ни взять – озеро в том самом Лесу. Зеленое, красивое, бурлящее, гудящее. Подходят тут к ним три крестьянина, два зрелых мужчины, а один – еще мальчик. В руках у каждого по корзине с грибами. Мальчик смотрит-смотрит на это озеро, а потом и говорит:

– Это ваше озерко, дядечки? А можно нам тут постоять?

– Молодцы, многоуважаемый Роман Алексеевич, – раздалось в воздухе.