Глава седьмая. День охотника

Первое утро.

– Ну и х**** ты, брат, понатворил. А ты, Себастьян, куда смотрел? – озадаченный Николай сидел на стуле у печи и задумчиво смотрел в пол. Роман сидел неподалеку за столом, а мрачный Себастьян стоял у стены, наклонив голову – у избы Николая был очень низкий потолок.

Вот так и бывает, когда случайные, ничем себя не запятнавшие и, тем более, никак на зло не способные люди встречаются с чем-то страшным. Их цель в такой ситуации – преодолеть страсти и зло, побороть все темные силы и вернуться к своей родной спокойной жизни. Но что же они делают? Роман, сидя у родного брата дома, ничего особенного сказать не мог. Он, кажется, и ни пытался бороться; его забавляла и развлекала вся эта история с зелеными озерами и волшебными перчатками; он не думал о последствиях, не заботился о себе и, к своему стыду, не думал о других. Роман действовал беспечно, вольно и порой инстинктивно, как заигравшийся ребенок. Вероятно, где-то внутри себя, охотник понимал, что белый брат со своими озерами – сущая тьма, но этого далекого факта и понимания не хватало, чтобы изменить ситуацию. Себастьян же всегда был человеком довольно мутным и скрытным. Не было доподлинно известно, как и где он жил до переезда в этот маленький северный городок, все лишь знали, что Себастьян любил охоту. Часто уходил охотиться один, многие дни и ночи пропадал в лесу, но возвращался всегда довольный, замаранный звериной кровью. Несколько раз он привозил на телегах медвежьи туши. С Романом его связывало мало: они охотилось вместе несколько лет (при этом Себастьян продолжал часто и подолгу охотиться один) и вместе пили водку. О чем думал Себастьян и как относился к перчаткам и озерам – было неведомо; единственное, он помогал и часто подталкивал к тому, что нужно было перчатке. Но этот факт уже сами обдумайте, многоуважаемые читатели.

Сам же Николай, недавно появившийся в нашем рассказе…

– Погоди, – сказал Николай. – Я ведь знаю, откуда это дело у нас! В северных лесах с месяц назад нашли графа. Кудесника. Он что-то на кладбищах нечистому духу молился, гробы выкапывал, людей ловил, у него и вся дворня такая же бесовская была. Я туда, бывало, рыбу возил, да не знал, кому. А вот с месяц назад рыбу везу, а вокруг графского поместья войска стоят! Ну я удивился, подошел так осторожно к крайнему солдатику, спрашиваю, мол, чего там граф натворил. А солдат суровый попался, так и так, взял меня и отвел к офицерам. Говорит, вот, берите, наверняка тоже из прислужников. А я, Ром, знаешь, мне скрывать нечего. Я им все чистым по белому разрисовал да рассказал. Подумали офицеры, сказали два слова: граф де колдун и убийца и прогнали меня оттуда. Я потом уже у местных расспросил. Так вот, этот граф наверняка каких-то чертей нанял, дабы о своей красоте порочной печься! Старая зараза, помер, да и с того света достает до нас.

– Так вот он, этот бес, наверно! – Роман чуть не подпрыгнул на стуле и вынул из кармана перчатку. – Вот он! Ну-ка, брат белый, отзовись!

Молчание.

– Водка у тебя, Николай, есть? – резко спросил Себастьян.
– Найдется, – ответил Николай.
– Так давай сегодня выпьем, а завтра белого брата убьем. И нам хорошо, и вам хорошо.
– Давай, чего не выпить…

Напились.

Второе утро.

– Ну и х**** ты, Себа, как там тебя, стьян предложил. А ты, Роман, куда смотрел? – озлобленный Николай с хорошего похмелья сидел на стуле у печи и болезненно смотрел в пол. Роман сидел неподалеку за столом, а мрачный Себастьян еле стоял у стены – настолько плохо ему было.

Так вот, многоуважаемые читатели, пришло время обратиться к брату Романа – Николаю. Два брата в детстве жили хорошо, вместе играли и ходили в приходскую школу. Даже ссорились, на удивление, реже таких же двух братьев из других семей. Николай был на два года старше Романа, но с виду они казались чуть ли не близнецами. Дороги их принялись расходиться только в юности: Роман остался в городе промышлять охотой, а Николай поехал в Петербург пытать счастья в ресторанной работе. Приехал Николай только через восемь лет, был он лишь слегка богат и очень утомлен жизнью. На полученные деньги построил себе небольшой домик на краю городка и стал жить несколько уединенно, зарабатывая себе на жизнь продажей рыбы купцам на стол. Тут и этому графу рыбу возил.

Была еще у этой троицы интересная история об одной барышне. Как-то раз…

– Замолчи! – крикнул Николай, в голосе его искрилась какая-то грустно-болезненная злость. – Ты, говоришь, Ром, что в перчатке дух сидит? Так давай мы перчатку в полицию сдадим, а там губернатор пусть что хочет с ней, то и делает! А, как вам идея?
– Ничего супротив не скажу. А там и на озера надо администрацию навести, пусть осушают или чего там еще делают, – говорил Роман, держась за тяжелую голову.
– Так ты ж, соломенная голова, под суд, под статью попадешь! – сказал Николай.
– А у нас нет статьи за колдовство!
– Так тебя за отравление водоема посадят или еще за что. Явно ведь ты виноват, все озера в округе переморил, из города на них пялиться половина мужиков ушла.
– Ну, что делать. Извинюсь.
– Эх ты, – Николай махнул рукой. – Себастьян, сходишь в участок?
– Аааэээ… – Себастьян выдал нечленораздельный грозно-недовольный звук, взял шапку и вышел из избы.

Вскоре явился следователь с двумя околоточными надзирателями. В черной форме с золотыми пуговицами, в сверкающих сапогах и пышных усах, надзиратели встали у дверей, как два гвардейца перед Императорским дворцом. Следователь, хитрый тощий человек небольшого роста, вежливо снял шляпу и, благоухая цветочными духами, начал обо всем расспрашивать. А может быть и допрашивать: по слащавому и с виду дружелюбному тону следователя нельзя было понять, враг он или союзник. Тем не менее, выслушав рассказ целиком, следователь попросил у Романа перчатку, надел на нее маленькие, пальцевые, кандалы и попрощался с огоньком в глазах: «Честь имею, господа», хотя у собравшихся охотников и рыболова не было ни одного классного чина.

Роман, оставшийся без перчатки, нисколько не унывал. Он захотел прогуляться вечером по небольшому парку в центре их городка, но как только троица собралась выходить, на пороге их встретил кот.

– Здр-р-ра-а-авствуйте, люди до-о-обр-р-рые, – сказал он, стоя на пороге.
– Да ты заходи, кот, что встал-то, – сказал Николай и подал коту стул.
– Благодар-р-ри-и-им, благодар-р-ри-и-им, – ответил кот и достал не пойми откуда двухлитровую бутыль мутной смолянистой жидкости.
– А это еще чего? – спросили охотники почти в один голос.
– А это теки-и-ила, во-о-одка мексика-а-анская, – протянул кот и потребовал стопки.

Напились вчетвером.

Третье утро.

– Ну и ***ло ты, кот, блять, – Николай, измученный двойным похмельем, только что опорожнивший желудок через рот, просто лежал на полу. Кот мирно и довольно полеживал на печке. – Не буду больше звездочки ставить, звездочки для пидарасов. – Рядом с Николаем лежал Роман, не имея сил встать, а Себастьян был неизвестно где, но вскоре был обнаружен котом: тот увидел Себастьяна через окно; охотник спал на крыльце без верхней одежды.

Питье питьем, а историю, многоуважаемые читатели, вам нужно дорассказать. Все-таки важная история. Так вот, воздыхали Роман с Николаем к одной прелестной особе. Нет, это будет история не о братской вражде и ссоре из-за дамы, это будет история…

– Истории не будет, блять! – закричал больной Николай. – Нашелся тут, е-мое, рассказчик хитровыебанный. Пшел нахуй отсюда.

Да, истории про любовь, по всей видимости, не будет.

Победоносная четверка – два охотника, рыболов и антропоморфный кот – сумели встать на ноги лишь к четвертому часу дня. К величайшему сожалению, оказалось, что перчатка все еще при них, а направившегося в участок злого Себастьяна выгнали вон, посмеявшись его странному рассказу и вдоволь нанюхавшись страшного «мексиканского» перегара.

– Эй, брат белый! – крикнул Роман.
– Чего изволите, многоуважаемый Роман Алексеевич? – раздался голос, неизвестно откуда.
– Ты чего хочешь-то от меня, объясни.
– В округе еще одиннадцать озер, многоуважаемый Роман Алексеевич. А красоты в округе не так много.
– Заканчивай со своей красотой, подлый ****ый бес! – рявкнул Николай. – Мы тебя сейчас вкрутую сварим. А ну, отдай перчатку!

Николай вырвал перчатку из рук Романа, взял из закромов бочонок со святой водой, кинул перчатку в чугунок, растопил печь, залил перчатку святой водой, поставил чугунок в печь и крепко-накрепко закрыл заслонку, заставив ее поленьями и разной посудой. Роман с Себастьяном спрятались за столом, целясь в печную заслонку. Николай, не имевший стрелкового оружия, вооружился топором и спрятался за углом комнаты. Кот деликатно спрыгнул с печи, вышел из избы и смотрел на происходящее в ней с улицы, через окно.

Поначалу, разумеется, ничего не происходило. Да и потом ничего. Нет нужны, многоуважаемые читали, рассказывать вам, как долго и бесполезно пришлось ждать…

– Да заткнись ты уже, падла! – крикнул Николай.

Ох. Ладно. Брат белый заверещал сразу, как его начали заливать освященной жидкостью. По прошествию лишь минуты в печи визг превратился в могучий рев, заслонка отлетела прочь, попав ровно по двум охотникам, а пока Николай бросился помогать друзьям, из печи вырвалось нечто, похожее на худого человека, и скрылось на улице, выбив дверь.

Никто из людей, конечно, ничего толком не заметил. Зато притаившийся на улице кот четко описал беглеца: зеленоватая кожа, два милых закрученных рога на голове, грязное воронье оперение по всему телу и змеи, копошащиеся по его коже.

– Ни дать, ни взять – бес, – сказал Николай и перекрестился.

– А из па-а-асти у него несло-о-о, словно он с на-а-ами вчер-р-ра-а, пил, – глубокомысленно заявил кот напоследок.