Воин. история Колымы

                Вадим А. Силантьев
                В О И Н
                (исторический боевик)
Год 1730 :
-Административный центр Якутско-Охотско-Камчатского края – город  Якутск, основанный в 1632 г.-
-Произошло множество больших и малых сражений между тунгусами и юкагирами, коряками и чукчами, ламутами  и ительменами.-
-Закончилась Первая Камчатская экспедиция Витуса Беринга.-
-Воинственные чукчи разгромили отряд казачьего головы Афанасия Федотовича Шестакова, состоявшего из 130 человек (правда, русских в команде было всего лишь около двух десятков).-
-Возле берегов Камчатки потерпели кораблекрушение японские мореходы.-
-Казаки Анадырского острога периодически устраивают карательные экспедиции против немирных пенжинских коряков.-
-В Охотоморье появляются первые поселения русских крестьян: в основном, результат правительственной политики освоения Крайнего северо-востока Сибири.-
                -1-
     Торговый караван, насчитывающий сорок семь вьючных лошадей, медленно поднимался на сопку к деревянному купеческому острожку, гордо возвышавшемуся над дикой местностью. Фактория располагалась очень удобно. Сюда приходили торговать как туземцы кочевники, так и охотники из осёдлых племён. Владелец сего предприятия, купец Лукьян богател буквально с каждым часам.
 -Добрались! Слава те, Господи! –Иван, старшОй поезда, истово перекрестился.
Как всегда мрачный, Охдир сделал внушительный глоток из фляги и, дыхнув перегаром на старшОго погонщиков, изрёк:
-Подозрительно тихо в крепости.
Русский, вздрогнув, выхватил из-за пояса кремневый пистоль:
-Твоя правда! Даже собаки не тявкают…Что за напасть?!
Оставив караван в укрытии, пошли на разведку. Впереди, словно рысь, крался ламутский воин Охдир. За ним два его соплеменника-ученика. Городской мещанин и младший брат купца сзади. Полтора десятка погонщиков, изготовив ружья и луки, притаились в кустарнике. Мирно (обыденно) светило солнце, щебетали птицы, нудели комары. Июль месяц – дальневосточное лето.
     Ворота фактории были открыт. Несколько собак валялись мёртвыми в пыли; тучи мух роились над ними. «Аккуратные разбойнички,» -отметил Охдир.- «Все свои стрелы повынимали из побитых псин…» Вокруг погром. Настежь открыты двери складов, на земле валяются брошенные вещи. Над сторожевой вышкой, стоявшей посреди крепостного двора, кружит вороньё. «Там тоже покойник!»
     Бросились в дом. Всё те же следы грабежа. У порога труп одного из подручных купца. «Зарублен мечём,» -Охдир не спеша убрал свой длинный прямой палаш в ножны, закреплённые на спине.- «Шайка действовала быстро. Все торговые застигнуты врасплох…»
     Среди гнетущей тишины только  раздавалось тяжёлое дыхание ещё живого Лукьяна, который сидел, прислонившись к стене, возле ещё одного трупа своего работника. Глаза купца были полузакрыты. Иван и Фалалей склонились над владельцем фактории. Охдир,  со стороны пристально оглядев хозяина торгового острога, решил, что вряд ли тот выживет…Первый приказчик купца, крупный бурят, лежал мёртвым у прилавка. Обрывки бумаги, какие-то тряпки, рассыпанная соль и  дешёвые стеклянные бусы, на длинном столе опрокинутые глиняные кружки, стаканы и бутылки, кровь, смешанная с пролитой брагой. Ламутский воин взял одну из бутылок, налил из неё в кружку и поднёс к губам тяжело раненого. Купец, глотнув, широко открыл глаза. Лукьян жадно допил вино, выпрямился и схватил за руку брата.
-Фалалей!
-Кто здесь был? –подался вперёд старшой погонщиков.
Лицо раненого исказилось от боли и злобы.
-Хунхузы*, -отвечал он.- Сукины сыны!..Ограбили, убили. Шестьдесят сороков** соболей унесли…Фалалей, догнать их нужно.
-Постараемся.
(К слову, бандиты не забрали большое количества тяжёлых медвежьих, волчьих и рысьих шкур. Брошенные меха не попортили, а только разбросали некоторые из них. Из всего содеянного в остроге, было видно, что нападавшие торопились быстрее уйти с места преступления…Пять лошадей, которые паслись на дальней поляне, грабители не обнаружили.)
Купец оттолкнул руку брата, обратив мутный взгляд на Ивана и ламута.
-Ванька, то твой шанец…Бери своего рубаку покрученника*** с его учениками, бери дюжину извозных работных, лошадей, оружие бери и словите хунхузов…Недолго осталось жить мне… Отомстишь, треть соболей твоя. А Фалалей хлипкий вояка; на него не надеюсь.
Сорокалетний старшой погонщиков снова вздрогнул. Купец на самом деле давал шанс разбогатеть. Двадцать сороков соболей – богатство! Его друг Охдир действительно великий рубака и следопыт, на него вся надежда. Оно, конечно, воевать с пришлыми татями опасное занятие, но приз стоит того. «Построю хоромы в Якутске, младшим братьям подсоблю; глядишь, своё дело разверну!.. Заживём!» Взглянув на кровь, просочившуюся сквозь грубую холщёвую рубаху Лукьяна и стекающую на земляной пол, Иван быстро достал полотняный носовой платок и перевязал левую руку хозяина острога в том месте, где между кистью и локтём из глубокой раны ключом била алая кровь.
-Сколько было хунхузов? –подал голос ламутский воин.
-Осмаг на десять**** или чуть менее. Пешие они. Вы их легко нагоните, -купец тяжело сглотнул, закрыл глаза.- Да торопитесь.., а я скоро преставлюсь…
Умирающий качнулся вперёд, но удержал равновесие, выпрямился и устремил тусклые очи на Ивана.
-Отомстите за меня, ребятушки…Фалалей, слышишь моё обещание Ваньке?.. Не прощаю я воров*****, вражин жёлторожих.
Тут серые глаза купца  раскрылись ещё шире; страшный огонёк сверкнул на мгновение в них и угас…Лукьян, мученически вздохнув, ткнулся головой в ноги своего мёртвого работника.
_________________________________________
*хунхузы – в Китае так называли речных пиратов; в России хунхузами называли любых китайцев, корейцев или японцев пришедших на территорию Дальнего востока с грабительскими целями.
**шестьдесят сороков – старорусская мера счёта, по сорок единиц (десять сороков = 400; двадцать сороков = 800 и т.д.).
***покрученник – (старорусское) наёмник.
****осмаг на десять – (старорусское) восемнадцать.
*****здесь слово «вор» употребляется в его старом значении – «преступник».
                *****
     Сын старосты мятежного корейского селения, Сомгун поправил длинный меч, пропуская вперед цепочку людей гружёных тюками ценных мехов. Соболей несли все и пятеро пленных туземев-дикарей и двенадцать его воинов. Несли связки пушнины на импровизированных коромыслах, наспех изготовленных из крепких палок, тащили на носилках, соорудили даже пару волокуш. «Великое богатство добыли мы в этих диких северных краях! Напрасно напарник – китаец Мао не пошёл с нами. Впрочем, с другой стороны – это замечательно. Не знаю, что китайцы поимеют в других местах сего малолюдного побережья, а эта Добыча только наша!..Ну, в основном; конечно придется какой-то малой частью пожертвовать в пользу союзников…»
     Пиратская экспедиция в земли русского Охотоморья состояла из мятежных корейцев и китайцев. Первые бунтовали против произвола своих аристократов, вторые эмигрировали в Корею не желая покорятся захватчикам манжурам. Предводитель китайцев имел корабль; он и подбил Сомгуна на плавание в дикие полуночные края, суля большие барыши. «Не соврал Мао, тут есть чем поживиться!» Они шли через низкорослый северный лес. Подошвы хунхузов скользили по сосновым иглам, густо устилавшим слабо хоженую тропу. Изредка ветви деревьев больно хлестали пиратов по взмокшим лицам. Вечерело.
     Глубоко втянув тонкими ноздрями смолистый, прохладный воздух, Сомгун объявил, что скоро будет остановка на ночлег.
                *****
     На закате в разграбленный торговый острог въехало трое служилых. Они везли донесение из Анадырской крепости в Якутск. Командовал юркий костлявый казак, с выбитыми передними зубами. Служилые не спеша расседлали своих мохнатых северных лошадок и вошли в дом.
     Фалалей поведал казакам о случившемся разбое, призывая оказать содействие.
-Мы бы с великим удовольствием подмогли. Опять же, ворье иноземное приструнить следует, -отвечал беззубый.- Так ведь, в Якутск поспешать нам треба, а дорога тудысь, сами знаете, не из лёгких. Да и не безопасен наш путь то…
Все сидели за длинным грубо сколоченным столом в горнице служившей преставившемуся купцу магазином, трактиром и гостиницей. Перед ними стояли кружки с брагой и миски с кулешом – вечерняя трапеза. Охдир пренебрежительно фыркнул, услышав речь предводителя казаков, губы его слегка дрогнули в презрительной усмешке. Беззубый зло зыркнул на ламута, окинул цепким взглядом: инородец с узким, в шрамах, лицом и пронзительными бесстрашными чёрными глазами; лет под пятьдесят; длинные седеющие волосы на висках украшены двумя тонкими косицами, с вплетенными в них красными засаленными бархатными лентами к которым прикреплено несколько речных китайских жемчужин. Одет по-русски, как все извозные: сверху меховая безрукавка, засаленная холщёвая косоворотка, такие же штаны, только заправлены не в сапоги, как у прочих, а в, когда то щёгольские, торбаса.  Лицо туземного воина слегка попорчено оспой. Инородец был довольно рослым, мускулист, худощав, порывист. «Именно воин! Не просто воин, а из лучших. Вона и палаш у него за спиной особый, с большим кольцом на рукоятке*. Встречаются оные среди дикующих…Мало таких, но в бою стоят они десятка. Северный богатырь! Слыхал я о нём – Охдир, бывший тойон одного из вымерших ламутских родов.» Казак провёл заскорузлым указательным пальцем по своему хищному орлиному носу. Прокашлялся в ладошку и, отведя глаза, изрёк.
-Однако, дам вам в подмогу человека. Дело тут сурьёзное, государственного рангу. Ты, что ли будешь командовать погоней, Вань?
-Угу. –мотнул большой головой старшой извозных.
-Вот и ладно. За тебя хорошо отзываются горожане – мол, есть у мещанина Ивана бойцовский дух; не зря он верховодит в артели извозных.
-Стараюсь, -старший караванщик теребил свою окладистую бороду.- Утром выступаем, с Божьей помощью. Сейчас заканчиваем вечерять, спать будем. Отдохнуть нужно…
Напоследок беззубый сообщил: дескать анадырские казаки отомстили враждебным чукчам за поражение Афанасия Шестакова, разорив несколько их стойбищ и вызволив из полона более сорока человек побитого отряда (правда, то были в основном служившие русским туземцы). Так же поведал собеседникам казак о том, что сожжена пенжинскими коряками новая русская крепостица на реке Яме, где сложили буйные головушки около двух десятков служилых.
-Ох, беды наши, беды! –запричитал Фалалей.
-Да! Такие дела, -казак прикусил тёмный ус.- Однако, мы со всеми недругами посчитаемся. Ой, посчитаемся (дайте только срок)! А ты, Никифор, завтра с Иваном на хунхузов идёшь.
-Как скажешь. –спокойно откликнулся названный служилый.
______________________________________________
*Среди коренных жителей Крайнего Северо-Востока действительно были мастера владения мечом (искусные фехтовальщики). Стальные мечи аборигенов с большими кольцами на рукоятках изготавливали кузнецы «цивилизованных» народов (китайцы, корейцы и прочие). Попадали они к туземцам в обмен на их  меха.
                -2-
     Цепочка всадников в размеренном темпе двигалась по лесу. Охдир и два его ученика возглавляли колонну: следопыты-разведчики. Собственно, читать следы, оставленные хунхузами, не доставляло большого труда. Пираты держали курс на бухту Монгодан* («Больше идти им некуда!»), видно там их ожидает корабль. Так северный воин и объяснил Ивану.
      Продвигаться по узкой таёжной тропе на лошадях дело мудрёное – особенно не разгонишься. Иногда всадникам приходилось спешиваться, вести коняг в поводу. И всё же в том, что они настигнут татей ламутский богатырь не сомневался. «До бухты Монгодан четыре дни пешего пути.»
     Лес был полон звуков. Откуда-то издалека слышался крик ястреба, шелестели ветви, пружиня под лапками неугомонных белок, из кустов донесся топоток ушкана**. Однажды тропу перебежал шустрый бурундучок.
      Охдир периодически прикладывался к горлышку фляги – алкоголь давал забвение; прошлое вспоминать не хочется. НЕ ХОЧЕТСЯ…А война привычная работа. «Завтра нагоним хунхузов.» Который год скверно на душе ламутского богатыря – просвета нет. После того как вымер от оспы весь его клан, подался Охдир в город урусов Якутск. Несколько лет служил в центральном кабаке вышибалой и телохранителем хозяина заведения. Там и пристрастился туземец тушить печаль-тоску хмельным. Потом Охдир встретил Ивана; тот стал уговаривать вступить в его артель погонщиков вьючных лошадей. В конечном итоге северный супер боец дал согласие, так (после раздумий) ему показалось будет лучше; опять же больше опасности для совершенно не ценимой им своей жизни – разбойные, разбушевавшиеся стихии, дикие звери и вольные просторы родного Крайнего Северо-Востока. «А город – это множество чужих людей, грязь на улицах, отвратительные тяжёлые запахи. К тому же, стенами деревянными Якутск огорожен…» Охдир сделал ещё один внушительный глоток алкоголя – то  плата за помощь Ивану. Деньги бывшему вождю не нужны; «пьяная вода», вот его вознаграждение. «Жить вовсе не хочется! Весь клан (жёны, дети, родители, друзья) – все ушли в страну предков…Один я на свете – словно осенний лист на студеным ветру…» Воин вновь приложился к горлышку фляги.
__________________________________________
*Монгодан – ныне магаданская  бухта Гертнера.
**ушкан – заяц.
                *****
     Высоко в небе, изящно раскинув крылья, парил ястреб.  В движениях его чувствуется сила и уверенность. Сомгун, залюбовавшись гордой птицей, со вздохом подумал о том, сможет ли он всю жизнь чувствовать себя столь уверенно. «Да, сейчас наше селение – селение свободных людей, но на долго ли…» Возможно, ценой этой богатой добычи он купит личную свободу себе и своей семье; в крайнем случае более-менее независимое положение. «Однако, богатство ещё нужно довезти до Родины, а это не такая уж лёгкая задача…»
     Хунхузы пересекали обширную долину: кустарник, высокая трава, на взгорках ягель. Полчища комаров кружили над потными пиратами.
-Нужно взять правее, -объявил проводник-туземец.- Вон к той, расщеплённой молнией, сосне.
                *****
     Иван оглянулся на свой отряд: «Ребята крепкие, должны осилить хунхузов.» Трусившие на низкорослых якутских лошадках, всадники одеты пестро – смесь русских и туземных одеяний. Вооружены вразнобой: ружья, якутские боевые луки, копья, слегка укороченные сабли. Собственно, среди семнадцати преследователей чистокровных русских насчитывалось всего трое (но все семнадцать были православными). Иван сам на половину башкир (дед его пришёл в Сибирь с Южного Урала), однако это были россияне и преследовали они чужеземцев не токмо ради награды (которую они с Фалалелем посулили этим людям) – край свой оберегали…
     Теребя бороду, старшой погонщиков вспоминал  утренний разговор с Охдиром:
- Охдир браток, на тебя одного надежда.., не подведи?! Отобьём драгоценную рухлядь, сотня соболей твоя. Матерью Божьей клянусь!
Ламутский воин криво усмехнулся, поправив на поясе флягу с водкой:
-Награды твои мне не к чему. Я вольная птица, а любое богатство лишает человека свободы; что бы там ни было, ты уже привязан к нему. Да, и был я уже богатым… Хунхузов догоним – не сомневайся; меха вернём. Не тужи, брат Ваня.
- Дай-то Всевышний!.. Ежели отобьём ценную кладь, справлю тебе, Охдир, серебряную флягу, -произнёс старшой погони севшим от волнения голосом.
Ламутский богатырь отмолчался, ускакав вперёд.
                *****
     Похолодало. Полночь. Давно ушло на покой солнышко, но звёзды ещё не высыпали на тёмно-серое небо. В зарослях поют ночные птицы, где-то рядом проревел лось, лютуют комары. Земля холодная – здесь на Крайнем Северо-Востоке не прогревается летом (если тот сезон можно назвать летом) землица, не дышит теплом.
     Охдир выпивал за день минимум флягу хмельного. Иван специально возил с собой либо бочонок, либо бурдюк дешёвого спиртного для рубаки покрученника. Потрескивали сучья в костре. Почти вся погоня спала. Ламут вновь задумался о своей судьбе: «Каждый человек должен оставить после себя хоть что-нибудь, что бы облегчить путь последующим… А что останется после меня? Два воспитанника, которых обучил поножовщине…Оно, конечно, нужно хранить и передавать правнукам приёмы северного боевого искусства, но…» Воин краем глаза заметил какое-то движение в дальних кустах, не далеко от места где паслись стреноженные лошадки. Он резко повернулся: «Не могло померещится!» Сколько ни всматривался ламут, ничего не обнаружил. Однако, когда Охдир отвёл глаза, ему вновь почудилось какое-то движение, в том же месте. «Похоже человек!» Твёрдой рукой северный воин взвёл курок ружья, лежавшего у левого бока.
     Из ближайших зарослей на поляну вышел один из учеников ламутского богатыря с охапкой хвороста. Молодой туземец аккуратно, стараясь не слишком шуметь, бросил дрова возле костра, отряхнул руки и снова лёг на своё ложе из кедровых ветвей. Охдир не спеша приподнялся, достал из седельной сумы сухарь и пересел так, чтобы удобнее видеть дальние кусты. Жуя хлеб, он пристально смотрел поверх костра: «Всё же кто-то прячется там!»
    Спустя некоторое время именно из подозрительных кустов вышел низкорослый, как и большинство местных аборигенов, пожилой тунгус в сильно потёртых замшевых одеждах. За спиной у него, в колчане, лук и стрелы, к поясу подвешен добытый заяц. Туземец смело пошёл к костру. «Так то лучше,» -воин продолжал медленно жевать сухарь.
     Несмотря на преклонный возраст, инородец сохранил лёгкость походки и силу; круглое, морщинистое лицо его спокойно. Охдир сделал глоток из фляги: «Одинокий охотник похоже. Из пеших* тунгусов будет.»
     Воин встретил непрошенного гостя холодно, однако угостил водкой и сухарем. Старик попросил щепотку соли**. Ламут дал. Закусив и посидев немного у костра, тунгус сказал, что пойдёт дальше, дескать, у него встреча с внуком возле Красного Родника, охотятся они. Вёл себя старик очень естественно. Оставив в знак благодарности зайца, пожилой туземец легко поднялся и, пройдя мимо стреноженных лошадей, растворился в ночи.
     Охдир поймал себя на чувстве зависти к старому тунгусу: «У деда есть и дети и внуки, есть родной клан.., всё есть! Какой-то простой, полунищий охотник, а намного богаче меня…» Вспомнилось, как он женился в Якутске. Но новая супруга скончалась при родах; младенец прожил лишь несколько часов. «Почему жизнь моя постоянно так скверно складывается – будто дорога в никуда?..» Новый глоток водки. Налетел сильный ветер. Искры полетели от костра.
___________________________________________
*пешие тунгусы – племена аборигенов не имевшие домашних оленей; жили осёдло, занимались охотой и рыбной ловлей.
**Поваренная соль среди аборигенов Крайнего Северо-Востока ценилась очень высоко из-за своей редкости (основной товар за который туземцы отдавали любые меха).
                -3-
     Ближе к рассвету появился старик-туземец, посланный Самгуном проверить нет ли за ними погони. Пожилой дикарь принёс нерадостные вести: преследователей семнадцать, с десяток ружей; возглавляет погоню великий ламутский воин Охдир.
     У предводителя хунхузов учащённо забилось сердце: «Предчувствие не обмануло! Нас тринадцать и всего четыре поганеньких ружья! Северный богатырь – это опасный соперник. Если, правда, те рассказы, что я слышал о диких мастерах меча, встречающихся в Полуденных краях, то дело вовсе дрянь…» Сомгун плотнее закутался в плащ – утренняя сырость. «Нужно устроить прикрытие! Однако сколько человек поставить в заслон? Больше трёх нельзя, а дикарей-туземцев не заставить сражаться на своей стороне…Хорошо хоть, что угрозами принудили тунгусов выдать факторию русских и «поработать» носильщиками. Впрочем, выбора у диких не оставалось, если бы они заортачились – всё туземное стойбище на берегу бухты Монгодан вырезали бы; а тунгусы очень дорожат своими чумазыми детёнышами.» Выкурив маленькую трубочку, Сомгун несколько успокоился: «Нужно будить людей и уходить. Помогайте, Боги Удачи!»
      Перед самым рассветом, просветлевшее было небо заволокло тучами, заморосил дождь.

                *****
     Погоня проходила мимо небольшого, болотистого озера. Дождь кончился. Тучи по-прежнему громоздились друг на друга, однако теперь в разрывах между ними  проглядывало голубое небо. Иван остановил коня на взгорке, заглядевшись на пару белых лебедей, низко летящих над озером. Пустынный, дикий край, но зелёный и своеобразно красивый.
     Вдруг старшой извозных почувствовал, что его коняга падает. Всадник резко спрыгнул на землю. Конь рухнул. «Что за чёрт?!?» Почти тут же пали лошади всех преследователей.
-Отравили коняжек! –зло сощурился казак Никифор, положив свою тяжёлую руку на эфес сабли.
     Из-за груды серых камней к обескураженной погоне, тоже пешими, вышли разведчики-следопыты. Лицо Охдира словно каменная маска.
-Что скажешь? –Иван готов был сорваться на крик; все это видели.
-Недоглядел, -бывший вождь говорил спокойно, выражение его лица нисколько не изменилось.- Перехитрил меня старый тунгус. Ловко он отравил лошадок.
Сдержанность ламута несколько охладила старшОго. Он стиснул зубы и стал нервно теребить бороду: «Упустим хунхузов – плакали мои денежки. Не жили богато, нечего и начинать. Так, что ли, оборачивается? С другой стороны, ежели Охдира провел инородец, то и никто бы не докумекал заподозрить старика… Теперь понятно как чужеземные тати узнали о купеческом остроге. Тунгусы нас выдали…»
-Не кручинься, Ваня, -отвечал на невесёлые мысли предводителя северный богатырь.- Завтра точно нагоним воров. Они груженые, мы налегке. Станешь ещё, ты, богатым человеком.
-Твои слова бы в уши Богу, -с надеждой выдохнул Иван.- Однако хитры тати, дело своё чёрное знают.
-Верно сказал, старшой, -Охдир пристально смотрел в глаза начальника.- Следующий раз они засаду выставят… Но мы с тобой войной нынче занимаемся…Ламуты так говорят: «Если собираешься идти охотится на медведя-людоеда, будь готов к тому, что можешь с ним встретиться.»
-Значит нагоним хунхузов? –Иван продолжал нервно теребить бороду.
Ламутский воин утвердительно кивнул.
                *****
     Сомгун весь день сам тащил на коромыслах связки мехов. Меха – вроде бы лёгкая кладь, А КОГДА ИХ МНОГО… Даже шелковая головная повязка взмокла. Прямой длинный меч и приличных размеров кинжал здорово мешали при ходьбе; подошвы ног гудели. Нет, если БЫ не погоня – нести такие богатства одно удовольствие. Несёшь на плечах сытное, комфортное будущие. НО ПОГОНЯ! Нужно оставлять засаду. Если его заслон удержит преследователей хотя бы на час – это лишних 3-4 километра отрыва. Мао, по идее, уже должен с кораблём ждать в бухте; так договорились. Но вдруг не будет корабля, задержатся где-либо китайцы?.. Впрочем, лучше об этом не думать. Ситуация сродни кошмару: вот оно богатство горбит спины, а проснёшься и НЕТ ЕГО. Только тут значительно пострашнее кошмарного сновидения, здесь отберут богатство вместе с жизнью. Атаман пиратов в который раз споткнулся. «Только не падать. Нужно идти и идти вперед! Нужно оставлять заслон! Нужно не останавливаться на  ночлег – сделаем короткий привал и снова идти. Боги Удачи, помогайте?!!»
                *****
     Заслон хунхузов не справился со своей задачей. Два корейских пирата удерживали погоню не более четверти часа. Охдир, заметив засаду, послал одного из учеников остановить основную колонну преследователей; второй вступил в перестрелку, отвлекая на себя хунхузов. Сам северный богатырь обошёл бандитов сзади и двумя выстрелами из лука прекратил бой.
     Во фляге корейца, одетого побогаче, оказалась рисовая водка. Вкус её не понравился Охдиру, но выбрасывать корейское хмельное тот не стал. Ламут повесил чужеземную баклагу на ветку засохшей лиственницы, основательно закрепив: «Глядишь, кому-нибудь сгодится…» Ночь вступала в свои права. Налетевший порыв холодного ветра подхватил круглые соломенные шляпы падших хунхузов, унося прочь. Совсем рядом испуганно залаяла лисица…
     Подошедший низкорослый погонщик долго мочился на трупы врагов. Ружья пиратов, с боеприпасом, взяли городские якуты*. Казак Никифор утрофеил кинжал богатого хунхуза. Кто-то обнаружил в холщёвой суме побеждённого, по беднее, шкурку соболя. Больше времени россияне потеряли приходя в себя после случившейся стычки.
-Ночлег устраивать рано, -твёрдо произнёс Охдир.- Вёрст с пяток ещё отшагаем. Нагонять разбойников следует.
-Добро, -согласился Иван.
-Ночёвка будет короткой.
-Как скажешь. Лишь бы догнать вражин.
-Догоним, -вставил своё слово казак.- Никуда они от нас не денутся.
Ламутский воин почувствовал: кто-то за ними наблюдает. Резкий поворот головы. Крупный суслик испуганно юркнул в норку.
_______________________________
*городские якуты – якуты жившие в городах (порой не одно поколение) и во многом перенявшие русский образ жизни.
                -4-
     Давно перевалило за полдень. Тропа петляла по сопкам, рощицам и обширным полянам. Припекало солнце. Какая-то певчая птаха, захлёбываясь громкими трелями, стремилась повыше взлететь в небо. Голосистая птичка, часто трепыхая крылышками, поднималась по косой всё выше и выше. Наконец взлёт прекратился и, всё так же жизнерадостно пища, птаха начала пикировать вниз.
     Сомгун опустил голову: «Русские вот-вот нагонят нас! Что же предпринять?» Конечно, лучшее средство защиты – это нападение. Может быть атаковать преследователей когда те устроят привал или ночёвку?.. Но с русскими идёт северный богатырь, того застать врасплох сложно. Опять же, к чему лишний раз испытывать судьбу. Преследователей больше, а Сомгун уже потерял двух бойцов… Нужно придумать заслон похитрее.
     Из ближнего леса доносилось кукование кукушки. «Нужно придумать заслон похитрее!»
                *****
     На тропе лежало белое перо журавля. Охдир поднял его и воткнул в одну из косиц, закрепив длинным, гибким травяным стебельком. «Оно принесёт мне удачу,» -на душе воина потеплело: «Никогда не терять это пёрышко.» Ламутский богатырь прислонился к мощному стволу тополя, поджидая отряд. Глоток водки. Шуршали листвой деревья. Перекликались птицы. Шептались травы. Жужжали насекомые.
     Наконец показалась цепочка преследователей. Отряд, пыхтя, преодолевал довольно затяжной подъём на пологую сопку. Впереди шагал Иван. Красное лицо предводителя, с выгоревшими бровями, покрыто потом. Но увидев воина-следопыта старшой извозных постарался принять бодрый вид. «Есть у Вани бойцовский дух!» -Охдир, призывно махнув рукой, снова устремился вперёд.
                *****
     С вершины  сопки открывался не плохой обзор на лежавшую у подножия долину. На берегу ручейка, возле нескольких туго увязанных тюков пушнины, сидел один из корейских пиратов. Оружие хунхуза лежало на земле. Поправив на себе короткий кожанокостяной  доспех*, Охдир произнёс:
-Иван, на переговоры сам пойду. Ватаге быть наготове. Кроме энтого татя больше никого не видно…Ловушка возможна.
-Уразумел, -старшой достал из-за пояса пистоль.- Ребятки, изготовте оружие!
     Северный богатырь пружинистой походкой подошёл к чужаку и сел напротив, поджав под себя ноги. Свой длинный палаш Охдир положил подле. Парламентёры оценивающе разглядывали друг друга. Долгое молчание. Кореец сразу вычислил соперника: «Правильно предупреждал Сомгун – погоню ведёт опытный воин. С виду он меланхоличен, только это маска, за которой скрывается дикая, неукротимая, необузданная силища!» Однако хунхузу была обещана большая награда если план Сомгуна сработает.
-Говори! –прервал молчание Охдир.
Руки хунхуз скрестил на груди. Кореец, на мгновение закатив глаза, вновь буравит взглядом ламута:
-Мы отдаём половину мехов, вот они, -кивок головой в сторону тюков.- Вы нас отпускаете. Зачем убивать друг друга. Кровь уже пролилась с обеих сторон. Давайте остановимся на этом. Обещаем – больше никогда наш корабль не придёт к этим берегам. Компромис.
Кореец довольно не плохо говорил по-русски.
-Нет! Торговаться с ворами…
В это мгновение хунхуз молниеносно выхватил из складок плаща короткий меч и нанёс бывшему тойону резкий удар, целя в шею, не защищенную латами. Однако Охдир легко уклонился, даже не сдвинувшись с места. Лишь перо журавля вылетело из его косицы. Рукояткой своего палаша ламут нанес коварному и опытному в фехтовании врагу страшный удар в кадык. Мёртвый пират грянулся оземь. И сразу прогремело два выстрела. Одна пуля ранила Охдира в плечо, вторая сразила Никифора. Сидевшие в засаде хунхузы, хитро устроенной недалеко от вершины сопки, где остановились преследователи, посчитали, что казак старший ватаги, так как у того на голове была высокая волчья папаха с красным бархатным верхом и одет он был в синий долгополый, добротный кафтан.
     Завязалась перестрелка. На этот раз Сомгун действительно организовал очень хороший заслон. Пираты отстреливались почти два часа, ловко избегая окружения и прикрывая друг друга. В конечном итоге ученики Охдира всё же подстрелили разбойных, но россияне понесли серьёзные потери: двое убитых, пятеро ранены. Недалеко от горы тюков с пушниной преследователи нашли связанного по рукам и ногам старика тунгуса, отравившего их лошадей.
-Ага, попался злыдень! –один из погонщиков собрался прикончить туземца.
-Остынь! –властно остановил того ламутский богатырь.
Освобождённый от пут, дед рассказал, что должен был после боя провести хунхузов в бухту Монгодан более коротким, но трудным путём. Так же старик поведал, мол, всё это он делал стараясь сохранить жизнь внука – предводитель пиратов грозил убить молодого тунгуса если дед не выполнит поручения ( для убедительности, главарь хунхузов отрезал ухо молодому туземцу).
-Брешет он всё! Шкуру свою спасает! Кончить нужно изменника.
-Акстись, -Иван теребил бороду.- Я верю старому. Если бы инородец держал сторону хунхузов, зачем тогда его вязать?.. Боялись воры, что вовремя драки дедушка сбежит.
-Поди ты?..
-Верно старшОй баит!
-Не виновен дед.
Иван сочувственно мотнул бородой на перевязанное плечо Охдира:
-Как ты?
-Ерунда.
Легкий ветерок уносил белое журавлиное пёрышко. Журчал ручей. Солнце пекло. Мошкара и комары тучами кружили над людьми.
    На месте боя россияне задержались ещё как минимум на час. Нужно было прийти в себя. Остыть об кровавого дела. Перевязать раны. Разделить трофеи…Двух тяжело раненых оставили охранять отбитые меха…
     Пройдя вперёд где-то с версту, погоня нашла новую кучу тюков ценной рухляди. Прикинув общее количество отбитых у татей соболей, Иван понял – хунхузы бросили аккурат половину украденных мехов. Правда, здесь были не только соболя, но и лиса, и песец, и бобёр. «Эх, ма! Купец Лукьян даже на смертном одре не удержался от бахвальства! Торгаш! Прости его, Господи!..»
_______________________________________________
*кожанокостяной доспех – доспехи, которые изготовляли сами аборигены Крайнего Северо-Востока. Они могли быть как длинные (до колен), так и короткие (по бедра, или до пояса). Кстати, подобные своеобразные латы высоко оценивали русские. В 17-18 веках с туземцев брали царский ясак (налог) не только пушниной, но и подобными доспехами.

    !!!!! ПОЛНОСТЬЮ НОВЕЛЛУ МОЖНО ПРОЧИТАТЬ ВО ВСЕРОССИЙСКОМ ЖУРНАЛЕ
                "МИР СЕВЕРА" №5 2020 г.

               
                Январь-Июль 1998 г. Магадан.
              Октябрь 2019 г. (последняя редакция) Стерлитамак.

                *************************
      (глава романа-летописи "Из предыстории Магадана", Книга I)
_______________________________
 ...рисунок - так выглядели воины многих племён Крайнего Северо-Востока