Звезды и ведьмы. Глава 79

               
                ГЛАВА 79.
           Мы  опять очутились в комнате поселкового  общежития.  Я  продолжал   прижимать Настю, а  она спала, прильнув к моей   груди. Глядя на ее безмятежное и порозовевшее лицо, я понял, что она согрелась.
 
          Я вспомнил отрывок из статьи Ксении, где она писала, что   инопланетяне, если есть такая надобность,  «перезапускают» события.  Это утверждение  совпадало с тем, что я только что  видел  другую версию моей  ночи  с Настей.  Инопланетяне  показали мне,  чего  не было, но могло  быть. И,  возможно,  еще будет «в прошлом»,  если я что-то сделаю для них,  «в настоящем».
 
       Тогда  Настя не уедет в Китай. Она  останется в Москве, и у  меня  будет совсем другая жизнь. Хорошая или плохая, трудно сказать,  но, определенно, проведенная  с Настей.  Неужели   инопланетяне  предлагают мне взятку?

          Я отказывался  в это поверить.  Ближе   к истине представлялась   галлюцинация на почве сильных  переживаний. У  меня с Настей  случился сеанс телепатии,   я  увидел  ее   мечтательный сон. В нём Настя  делает не тот выбор, что она  сделала тогда, а тот, что   хотела бы сделать в отношениях со мной.

         В теории с «перезапуском»  имелось  много слабых мест. Если инопланетяне и существуют, вряд ли  они могут менять в своих целях  законы мироздания.  Ведь  даже  сектанты считают, что  ордена    используют уже «готовую» вселенную.  Из этого следует, что  «перезапустить»  физический мир  может только его Творец, нами именуемый Богом.

  А для инопланетян,  даже повлиять на свободу нашего волеизъявления, уже  проблема.  Они могут лишь  украдкой смущать наш  разум, желая  подчинить его. Но тогда это никакие не инопланетяне, а самые обычные бесы. И  Настя,  а вместе с ней  и Олег, состоят  в самой заурядной    секте спиритического  толка.
 
          Я  неожиданно  понял, что мысли о секте слишком занимают меня.  Я  совсем не думаю о Насте.  Я бережно отнес  ее на кровать, и поверх шубы  аккуратно  накрыл одеялом. Глядя с нежностью,  поцеловал в губы,  коснувшись их  только для того,  чтобы ощутить  вкус и уловить ровное  дыхание.

         Не просыпаясь, Настя благодарно улыбнулась  мне. Я  понял, что она сейчас  счастлива. И так же, как и я, чувствует в сердце  любовь. Мне стало стыдно за ревность и плохие мысли в отношении нее. Я подумал, что Насте следует   выспаться.  Складывалось   впечатление, что она уже давно ждала душевного умиротворения, которое получила  от встречи со мной.
 
         Но  ее  комната  все равно  раздражала   отсутствием тепла.  Чтобы Настя  не замерзла,  я подошел к форточке.  Когда закрывал ее,  машинально выглянул на улицу. Перед общежитием я  заметил  Кению Жаркову,  и   теперь уже,   некстати объявившегося  лейтенанта.   Журналистка   держала  в руках   плакат  с    адресом  издания «Осьминог», а лейтенант сидел возле нее на  «электрическом»  снегоходе  последнего выпуска  и «строил  глазки».

       Я подумал, что  мне  необходимо    спуститься  к служивому.  Он  может доложить начальству, что приезжие  связисты бездельничают. А этого,  мне совсем не хотелось. Я   тихо покинул комнату Насти, надеясь вскоре  вернуться.

           Лейтенант   в знакомстве с Ксенией  преуспел: когда я подошел к ним, она уже сидела за водителя.  А он объяснял ей, для чего нужны  эти   «блестящие ручки» и  «шикарные педали». При этом  Ксения не выглядела человеком, севшем   на снегоход впервые. Видя,  с каким воодушевлением  она кокетничает,  я  улыбнулся, и  издалека спросил:

– Девушка, вы же  вроде  в одиночном пикете  стояли, от чего же бросили? Или надоело, нашлись дела  поважнее? Например, с симпатичным  парнем  познакомиться?

–          Ничего я не бросила, отвлеклась ненадолго,  – ответила  Ксения. Она  покраснела,  вновь развернула  плакат,  и с улыбкой   вернулась на прежнее место.

 – А почему  ты  здесь стоишь, а не возле торгового центра? Там  хотя бы  люди есть! Возможно, кто и заинтересуется твоим «Осьминогом»!  –  подойдя ближе и перейдя на «ты», с недоумением спросил я.

– Ты  что, под  уголовную  статью   хочешь подвести   бедную девушку? – Несмотря на улыбку,  с возмущением произнесла Ксения. – Да  с главной улицы  поселка,  за несанкционированную акцию, меня  полиция заберет! И  заставит пятнадцать суток   улицы подметать. И  это, в лучшем случае! А в худшем,  условный срок  дадут, да еще штраф выпишут, тысяч на сто с хвостиком!
 
–  Профессия журналистки наложила  на тебя отпечаток, Ксения! Выдумываешь почем зря! Кто из-за листка бумаги и адреса в интернете  будет  тобою  заниматься? – рассмеявшись, сказал я.
 
  В ответ Ксения покрутила пальцем у виска и отвернулась. Неожиданно за нее вступился лейтенант. Здороваясь  со мной за руку, он  сказал:

 – Она права. Недавно  приняли закон, согласно которому граждане не могут  совершать  публичные  действия без разрешения властей. Нельзя даже  стоять молча, если вкладываешь в это молчание    определенный  смысл, и надеешься   привлечь  общественное внимание.
 
– Да? Прошу прощения, не знал!  За нашим законодательством в  сфере прав человека не уследишь,  оно постоянно  совершенствуется. Однако не пойму,  какая  выгода   Ксении  находится   там, где  никого нет?  – Спросил я.

– Ну,  почему  нет? В  общежитии полно приезжих! Меня наверняка увидят! – сказала Ксения, достала телефон, и ловко  сделала селфи-фотографию. На ней запечатлелась  она,  и, за ее спиной,  пустые окна. В них  не проглядывалось ни одного лица.  Отсутствие зрителей наводило на мысль, что  Ксения проводит  акцию только из желания  чувствовать  себя   свободным человеком.
   
–          В поселке нельзя фотографировать,  режимный  объект! Если  командование узнает, что я   не предотвратил,  мне попадет!  –   сказал лейтенант, и нерешительно  попросил Ксению, – дай телефон, я файл сотру!

– Поздно!– рассмеялась Ксения, – все «автоматом» на сайт уходит. Теперь ищи-свищи  в интернете, подлый   жандарм!

– Ха–ха–ха, – передразнивая ее, произнес лейтенант. Он  с обиженным видом  повернулся  ко мне,  и  сказал, –  да ну ее, только зря отвлекает. Я ведь к  тебе  приехал!

–          Это я понял.  Однако   прежде  следовало  перезвонить.  Нам  сегодня снегоход  не понадобится.  Скорей всего,  завтра. Чибис заболел, и   наши   планы  изменились.

–           Знаю, что заболел,  видел Олега, – сказал лейтенант, и, щелкнув зажигалкой, прикурил сигариллу, которую  до этого  держал    в кулаке, –  выглядит совсем плохо.  Я посоветовал ему  травяной чай с аспирином, и выгнать  пот под двумя одеялами.  Он  сказал, что, чуть позже, так и сделает.   А пока у него, дел  «море».

–       А  когда ты  встретил  Чибиса?  – спросил я.

–          Да буквально только, на стоянке возле больницы. Он в вашей машине копался. Потерял  что-то.
 
–          Понятно… – неопределенно произнес я. По всей видимости, Чибис искал  свою сумку. И  наверняка догадался,  что ее забрал я. Теперь  он   должен  прийти за ней   в нашу комнату.
 
             Но что Чибис  ищет?  Наличные  деньги,  собирается    к  квартирной «целительнице»?  Неужели Настя отказала Олегу в участии,  не стала  договариваться  с мамой о приеме? Или Чибису нужен совсем  не кошелек, а  его   второй   телефон?

              Лейтенант     выпустил дым,   улыбнулся, и показал мне жестом,  как ему  приятно  курить отличный  табак.  Он  выглядел, как модель с  обложки  военного  журнала. Но ведь ночью  он  был болен, и страдал  не меньше, чем  Олег сейчас.  Как служивый  умудрился  выздороветь?  Я внимательно  пригляделся к нему, и  заметил, что его лицо  стало гораздо  белее.  Не иначе,  как  уже сбегал  к местным  колдуньям. Мне  захотелось  спросить у него, как  выглядит  «Карповский» процесс  изгнания  хворей, но я постеснялся  задать столь щекотливый вопрос.