Заброшка или... просто Чудик

Второй рассказ «Заброшка» из девятой повести-небылицы «Чудик»
для новой книги: «И снова… неслучайные странности»
в продолжение книги 2019 года: «Неслучайные странности»


«Выдумка всегда может статься правдой,
а непререкаемая истина – вымыслом»
(из чьих-то притчей, кажется)

«…он просто от «нечеГО Делать» пьёт звуков микстуру…»
(Михаил Кульков «Музыкальная шкатулка»)


     «…Вообще-то на стройке всегда есть, чем заняться, что делать. Чего только там нет? И карбид, который попадая в воду, потешно шипит и взрывается. И тягучая, как жевательная резинка, оконная замазка, что прилипает ко «всему и вся», если её хорошенько помять в руках. И толстые электрокабеля с замечательными цветными проводками внутри, хорошо подходящими для плетения всякого рода колец и браслетов. И тонкие длинные элементы для сварки, используемые нами в виде наконечников копий и стрел. И различные шарики-подшипники, весьма годные для кидания их в лунки и игры на вышибание.
     Да, мало ли чего ещё?
     Главное, там всегда интересно и… очень опасно!
     Ну, в смысле того, что всегда что-нибудь случается, приключается, а это тянет наши мальчишеские живые души, не затуманенные в далеком 1975 году, виртуальными развлечениями в Сети.
     …- Раз, два, три, четыре, пять, я иду вас всех искать, – кричит в сторону «заброшки» Макс, предварительно досчитав до ста и, тем самым, дав нам разбежаться по огромной стройке с выполненным нулевым циклом по закладке фундамента.
     - Гав-гав, – радуется пёс, предвкушая интересную игру.
     - Ищи, Максик, ищи разбойничков, – лукаво шепчет ему на ухо Серёжка, и тот, чувствуя ликование хозяина, с веселым лаем мчится вперед, за нами по хорошо видным на мокрой глине следам, не разбирая дороги.
     - Макс!.. Макс, подожди, – кричит ему вдогонку Серёжка, – там могут быть ямы, здесь нельзя бегать.
     Но пёс, с вёселым лаем развернув мохнатую голову на голос хозяина, продолжает своё радостное поступательное движение вперед, в неизвестность, притаившееся прямо за первым поворотом, и буквально влетает в первую же попавшую ему на пути строительную яму, до краев заполненную дождевой водой…
     Конечно, на дворе лето и охотничья собака хорошо умеет плавать, но температура воздуха сегодня едва выше пятнадцати градусов, а воды – и того меньше.  Обрывистые глинистые берега ямы не дают Максу никаких шансов выбраться оттуда самостоятельно.
     …Пёс жалобно взвизгивает от неожиданности, боли, обиды и холода, жалуясь и прося о помощи.
     Серёжка, не видя случившейся беды, но, чувствуя её, несется, что есть сил, к другу на выручку и через пару секунд оказывается в той же ловушке!
     Яма, хотя и небольшая, всего-то метров пять на семь, но, как и предполагал осторожный Шурик, очень глубокая, с головкой, а глиняные обрывы её настолько скользки, что не то, что лапой собаки, даже рукой не схватиться, соскальзывает. А тут ещё Серёжка, в отличие от Макса, совсем не умеет плавать.
     Лишь заслышав первый всплеск воды, а затем и вой собаки, мы с Шуриком, как и в подвале старого замка, первыми срываемся со своих потаенных укрытий и мчимся, что есть духу с разных сторон «заброшки» к опасному глинистому берегу. От неминуемого попадания в злосчастную ловушку нас спасает, как и в прошлый раз, лишь то, что на опасно скользкий участок мы вбегаем с разных сторон одновременно и, стукнувшись лбами, падаем перед самым обрывом в разные стороны…».

     …Вот тут-то, в этом самом моменте и была та, забытая мной в прошлый раз несущественная, казалось бы, НЕСУРАЗИЦА, которая почему-то напрочь вылетела у нас всех из головы после. Столкнулись-то мы тогда с Шуриком лбами больше не оттого, что неслись с разных сторон к невидимой цели, а потому, что на пути нашем перед самой ямой оказался ещё и необычный паренёк, – «чудик» с горки…
     Вот мы и притормозили, вбегая на опасное место, прежде чем столкнулись затем лбами!
     …Незнакомый мальчишка, по-видимому, наш ровесник, лет десяти, из любопытства, заинтересовавшись нашим живым спором в беседке, и, несвойственно себе, оторвавшись от своей странной игрушки, увязался за нами, по-тихому проследовав за нами за дом, на стройку. И увидев вдруг там неожиданное падение Максов в яму, – надо отдать ему должное: увы, ТЕПЕРЬ далеко не каждый поступит так! – можно сказать, в самый ответственный момент, не раздумывая, кинулся им на выручку, позабыв обо всём на свете, даже про свою адски дорогущую, как выяснится позже, неизвестную нам игрушку.
     Лишь после этого…

     «…Наши стоны и причитания, к счастью, остужают пыл наступающих нам на пятки Тараса и Вавки, так же, как и мы устремившихся сюда на звук, что позволило  и им избежать падения в злосчастную яму. Правильно оценив ситуацию, они, не обращая внимания на наше с Шуриком стенания, падают, как и «чудик», у края обрыва на живот в грязь и, нависнув почти на полметра над водой, с трудом ловят уже уползающие ноги незнакомца, мертвой хваткой вцепившегося в нашего Серёжку. Мы тут же с Шуриком, забыв о боли, хватаем их за штанины.
     Как обычно в критическую минуту, не споря и не сговариваясь, мы сопротивляемся свалившим на нас обстоятельствам. Как одно целое, как единый организм: Шурик тащит мощного Амбала, я – тезку-Вавку, те в свою очередь из последних сил держат незнакомого нам парнишку-ровесника, намертво приросшего к Максу-Серёге, который в свою очередь не выпускает из рук загривок пса.
     Что ж! – погибать, так всем вместе.
     А как иначе?
     Иначе никак!!!
     Но всё-таки мне несколько легче, чем остальным. Я почти полностью втаскиваю Вавку на берег подальше от обрыва, вот только втянуть вместе с ним ещё «чудика» с Максом у меня  никак не получается.
     Шурику же совсем тяжко удерживать уползающего с обрыва Тараса-Амбала, а, следовательно, и всю остальной цепочку друзей-товарищей, которые с его стороны не продвинулись ни на йоту. Впрочем, само по себе это уже немалая победа!
     В общем, в такой неуклюжей позе мы зависаем… надолго.
     Кажется, – навсегда!
     Вокруг, кроме нас ни души.
     Да, ведь это стройка, забытая всеми заброшка, – кому ж тут быть? – сторожить ТУТ, почти ТАМ, нечего, одни неподъемные плиты, да и те установлены таким образом в основание подвала, что и захочешь утащить, не утащишь…».

     …«Тут… вам не здесь!», – кажется, это очевидное Правило впервые прозвучало у меня в голове именно тогда, просто не пришло мне в голову зафиксировать его, что ли, запомнить.
     Не пришло оно и после, когда рождались на свет «Секреты нашего двора» и непосредственно этот четвертый секрет.
     И после, как взбунтовавшаяся вдруг «страшно философская фантастика длиной в мысль» впервые выхватила из череды моих «Неслучайных странностей» это очевидное соображение, аксиому, Правило, Истину.
     «ТУТ… вам не ЗДЕСЬ!» – повторяю с удивлением ТЕПЕРЬ, спустя всего-то месяц после канувшей уже во времени, встречи с нашей пришелицей в предыдущих НЕСЛУЧАЙНЫХ СТРАЕНННОСТЯХ из далёкого 2098 года в самый разгар набирающей силы Пандемии.
     ТЕПЕРЬ эта НЕСУРАЗИЦА вдруг сама по себе ожила у меня в памяти и из того памятного дня 1975 года, – время – явление относительное! – из той заброшенной стройки, на которой сторожить совершенно нечего.
     ТАМ, точней ТУТ, а правильней всё-таки ЗДЕСЬ ничего и никого нет, кроме нас, «чудика», нашей беды и замершего в точку не возврата Времени, по-видимому, ещё не решившего в какую сторону Ей вести ТЕПЕРЬ свой отчет из случайно открывшихся нам ворот.
     В общем, ТАМ, то есть между ТУТ и ЗДЕСЬ, тихо, как в преисподней!..

     «…
     Слышу лишь тяжелое сопение Макса, пытающегося закинуть ногу на скользкий обрыв, какое-то бормотание «чудика», скрип зубов Шурика, с трудом удерживающего на своих руках повисшую над обрывом «тушу» Тараса, сопение Вавки, да поскуливание пса, бодающего своей головой хозяина.
     Что делать? Что же делать?
     Что же можно сделать ещё?..».

     …ЗДЕСЬ!
     И мы ж всё-таки… пока ещё ЗДЕСЬ, а не ТУТ!
     А ЗДЕСЬ должен быть какой-то выход из этого положения.
     Выход, как и вход, ЗДЕСЬ всегда… есть!
      Потому, как и «ЗДЕСЬ вам не ТУТ!»…

     «…– Чур, я не играю, – вдруг совершенно неожиданно, когда казалось уже, что всё, выхода никакого ТУТ нет, слышим голос позабытого всеми в пылу схватки Толстого, по-видимому, не услышавшего всплеск воды в своей дальней засаде. – Я выхожу, чур, меня не пятнать.
     – То-о-олс-ты-ы-ый, – еле слышно хрипит растянутый в струнку с двух сторон Тарас. 
     – Се-е-еры-ый, – шипит, уткнувшись носом в землю, Вавка.
     – Мы ту-у-т, – чуть громче их хором выдыхаем мы с Шуриком.
     – Сю-у-да, –  что есть сил, выдыхает Макс.
     – По-мо-ги-те, – звонко, даже как-то задорно, непривычно требовательно, что совершенно не свойственно было нам тогда, – мы никогда и никого не звали, выкручиваясь сами, боясь огласки своей шалости, – кричит из-под обрыва незнакомый гость нашего двора.
     – Гав! Гав! – громко и тревожно вторит  ему замечательный пёс-спаниель, наш темно-шоколадный друг Макс.
     Толстый, хотя и младше всех нас, но чрезвычайно сообразительный и расторопный мальчишка, когда в этом есть необходимость. Спустя мгновение и при том со всей присущей ему осторожностью и выдержкой, – предупредить-то о глинистом склоне ямы по понятным причинам его уже некому! – он появляется у злосчастной ямы и, не раздумывая, тут же обхватает сзади буксующего Шурика за живот.
     Толстый за Шурика, Шурик за Тараса, я за Вавку, те двое за «чудика», тот за Максов – тянем, потянем! – вытащили «репку».
     С характерным глухим шлепком мы в обратной последовательности той пирамидки один за другим мягко валимся на упавшего от рывка Толстого, который стойко переносит и нас, и падающую с нас, особенно с Макса, грязь. Последний, кстати, тут же сползает обратно и буквально по-пластунски возвращается к обрыву, – пёс в последний момент, оказывается, выскользнул у него из руки. Вавка, заметив маневр, цепляется за его ноги, а я в свою очередь привычно хватаюсь за Вавкины. Остановить Макса-человека невозможно, там, внизу остался радостно повизгивающий, радующийся за своего хозяина и совершено не заботящийся о своей безысходности, друг-пёс.
     Серёжка Орлов, вытянув руки вперед, естественным образом снова катится под обрыв вниз, утягивая за собой обезумевшего Вавку, а вслед за ним и меня, потерявшего пространство и время, и «чудика» вновь не задумываясь о последствиях ухватившего меня за левую брючину промокших штанов. Спустя секунду и Шурик, заметив краем глаза наше движение обратно, цепляется за мою правую ногу, а через мгновение подоспевают Тарас и Толстый.
     – Поймал, – слышу булькающий голос Макса-человека.
     – Гав, – радостно подтверждает пёс.
     – Раз-два, – где-то за спиной командует Толстый.
     Мы снова, теперь уже со спасенной собакой, летим на мокрый, грязный, но спасительный берег и весело все вместе всемером беззаботно хохочем над видом чумазого пса, радостно виляющий нам своим грязным обрубленным хвостом, но уже через минуту… грустим по поводу своего ужасного вида и предстоящей взбучки дома…».

     Впрочем, все да не все.
     Наш незнакомец, кажется, совсем не расстраивается по поводу одежды. Он как-то странно, словно что-то потерял, оглядывается по сторонам, хлопая себя попеременно то по карманам каких-то необычных синих брезентовых брюк и курточки, то по малюсенькой цветной сумочке, одетой через плечо, как медицинские аптечки у наших девчонок-санитарок в классе, проверяющих утром чистоту рук и ушей.
     Однако мы не слишком обращаем внимание на эту его странность.
     – Что-то потерял, Малой? – добродушно спросил его наш Амбал.
     – Да телефон куда-то выпал.
     – А-а-а?.. – озадаченно протянули мы, лукаво переглянувшись между собой.
     «Чудик», и есть «чудик», – что с него возьмешь-то? – какой телефон у него мог пропасть, все знают, что телефон находится в телефонной будке… у магазина. Там можно иногда позабавиться, позвонив в справочную службу по номеру «07».
     – Здравствуйте, это зоопарк? – весьма вежливо, озабочено, говорим мы.
     – Нет, это справочная служба! – сердито отвечают.
     – Странно, – хохочем мы в трубку, – а почему слышен голос обезьяны.
     Впрочем, мы так не делали, у нас всегда находились дела куда, как важнее, просто слышали как-то, как мальчишки постарше нас испытывали аппарат, когда его только-только на углу поставили. Не было раньше его, лишь на почте можно было позвонить куда-нибудь под неусыпным оком операторов. Это уж после, ближе к московской олимпиаде 1980 года их по городу расставили везде и всюду. А уж чтобы какой ещё мобильный был телефон – уму не постижимо!
     Одним словом, «чудик» – он и есть «чудик»…

     Автор благодарит критика (ЕМЮ) за оказанную помощь, а также приносит свои извинения за возможное совпадение диалогов, потому как рассказ является художественным, вымышленным, хотя и подслушан в разговоре… с Вселенной.
     Да и… повесть-черновик – всего лишь рукопись, набросок, в нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, принеся в очередной раз свои извинения за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), для исправления, либо оставить их прямо под текстом.
     Спасибо за внимание и сопереживание.
29.05.2020г.