Глава 14. Имя Никон - означает победитель!

Господня заповедь о детородстве раскрывает замысел о даровании полноты и отрады жизни всему сущему. Сотворив светозарный мир ангельский, в мире земном Бог соделал человека венцом творения. Наши прародители, Адам и Ева, и мы, произошедшие от них, призваны походить на Создателя стремлением к святости, добру и красоте. Тем самым в нас, омраченных грехом, может отразиться Его пресветлый образ и нравственное подобие. Неспроста в заповеди о детородстве звучит побуждающее настояние: «Плодитесь, размножайтесь, наполняйте землю и владычествуйте над ней».

В начале того цветущего мая мы с Катериной признательно ощутили свою сопричастность к безмерной любви Неба. В лесопарке, где мы при возможности расслаблялись душой и телом, я положил глаз на молоденький русский клён. Ветвистый, изрядно вытянувшийся, он привлекал знакомыми с молодой поры очертаниями. Всякий раз, мы улучали минутку, чтобы им полюбоваться. Впервые обнаружив его, я обрадованно притянул к лицу свежелистую ветку и распевно прочел строки Есенина, написанные им всего-то в 16 лет:
«Там, где капустные грядки,
Красной водой поливает восход,
Кленочек маленький матке
Зелёное вымя сосёт…»

И надо же тому статься, что наш любимец клён стал невольным, но таким желанным участником её незабвенного признания. Мы с Катей заканчивали привычную пробежку, как вдруг припустил сильный дождь, заставивший искать хоть какого-то укрытия. И мы нашли его. Но где? Под нашим клёном! В том детски-радостном возбуждении, какое переживаешь, попав под ливень, я подхватил на руки легонькое, смеющееся чудо мое, и принялся осыпать поцелуями её запрокинутое в дождевых капельках личико. А она, со смущенной доверительностью, прошептала: «Олеженька, вчера от врача я узнала, что у нас будет ребеночек… Ведь ты же очень хотел сына. Какое счастье, что Господь нас услышал». Зарываясь лицом в её влажные пахучие волосы, я сбивчиво и страстно заверял: «Славная моя, мне верилось, я предчувствовал и ждал этой минуты… Отныне я стану любить вас обоих… Всегда буду любить. Там под клёном душу наполнило желание благоговейного бережения её, любимой, носившую под сердцем наше дитя.

С беременной женушкой и Алёнкой август мы провели в Лесной поляне, где гостевал и братец Мишка. Народу понаехало изрядно, а дом был небольшенький. Со сноровкой вологодского плотника, я обустроил для нас с Катюшей уютную каморку на чердаке. Ей нравилось, что из маленького оконца открывался вид на былинную дубраву и овраг с непролазью разросшейся черемухи.

Матушка, стряпая для нас, не отходила от плиты.  Брат занимался пасекой. А мы втроем не без удовольствия бродили по ягодным полянам и лесным тенетам, где с малолетства помнил каждый муравейник, куст бузины и трепетную осинку. Отец приохотил нас к затяжным и незабываемым поездкам на лошадке, запряженной в тарантас, по леснополянским окрестностям. Моим барышням особо полюбился первозданный дремучий лес с подобающим названием – чумбур. Находившись по тропкам, насобирав в лукошки всего-всего, что попадалось под ногами и на ветках, Катя с Алёной непременным делом на приглянувшейся полянке раскидывали скатерть-самобранку. Всей честной и говорливой компанией угощались мамиными разносолами и слушали неистощимые байки отца. Не сомневаюсь, что наш сыночек, будучи в пузечки у мамочки,  неким образом, воспринял красоты рязанского края с есенинскими березками и клёнами.

Живя в Туле, из года в год, вместе с подрастающими детками, Никоном и Настей, мы наезжали к дедушке Мише и бабушке Саше, покуда они не покинули родовое гнездо. А позднее, когда их не стало, раз в два-три года, нам случается не без грусти там побывать. И Ника, при наличии времени, крутя баранку, охотно доставляет нас к родному пепелищу.

А рождение его, сыночка нашего, не обошлось без искушений. Накануне вечером Катеринка, не решаясь лишний раз тревожить меня, робко обмолвилась: «Олеженька, как-то меня сегодня томит. Хотя и вчера ощущалось нечто похожее…» Подниматься на работу мне приходилось раным-рано. И она, бедняжка, жалеючи меня, всю ночь, сколько могла, терпела. Разбуженный ею в полшестого, я опрометью бросился к телефонной будке, а через полчаса подоспела скорая помощь. К тому времени ей стало уже невмоготу. Ободряя мою страдалицу, я без устали, повторял про себя одну и ту же молитву: «Боже Наш, яви милость, помоги Катерине благополучно разродиться». Напоследок, перекрестив и поцеловав её, от медсестры узнал, что поедут они в роддом на площади Гагарина. Меня успокоило, что добираться придется недолго. Но там, по невесть какой причине, скорую направили в посёлок Майкудук, а это такая даль!.. Катеринка, изнемогая от участившихся схваток, уже и не надеялась, что её вовремя довезут. Но Господь не без милости!.. Сразу по приезду, в 7-30 утра, 7 декабря 1977 года, долгожданный сыночек своим первым криком возвестил о появлении на белый свет!..

Через пару часов из той же будки я тщетно пытался пробиться в справочную, чтобы узнать нужный номер. Отчаявшись, позвонил на квартиру Риты и несказанно обрадовался, услышав голосок Алёны. Подъехав к ней, принялся нетерпеливо накручивать диск, чувствуя, как колотится мое сердечко. Усталый женский голос в трубке сообщил, что Екатерина Сенина, в 7-30 утра, родила мальчика, здорового, весом 3700.

«Алёнка, дочка, пляши!.. Катюша родила нам мальчика. У тебя, соплюшки, теперь есть маленький братик. Не теряя ни минуты, собирайся! Поедем, чтобы поздравить и взглянуть на малыша». До Майкудука на автобусе-тихоходе мы телепались час с лишним. Разумеется, к роженице нам не пустили, но подсказали, что её можно будет увидеть в окне второго этаже. По благоглупости я ожидал, что Катя появится с ребенком на руках. Но по тогдашним порядкам новорожденных  приносили к мамочкам лишь на время кормления. Бледненькая, со слабой улыбкой, она через стекло махала нам ручкой, а мы отвечали воздушными поцелуями и ликующими криками: «Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!»

С трудом верилось, что в этом невзрачном многооконном доме, в эти минуты сладко посапывает в кроватке наш сынок и братик, Никуся, Ника, Никон. Оставалось ждать недельку, чтобы забрать их в наш домик на Липецкой. На обратном пути не было других разговоров, как только о них, оставшихся где-то там, далече. Совсем стемнело, когда мы вышли на остановке в городе. И увиденное восхитило нас!.. В ту осень ни разу не выпадал снег, а тут он не пошел, а повалил, победоносно торжествуя над осенней серятиной и мозглостью, убеляя все вокруг прикрасами запоздавшей зимы.
У своего подъезда Алёнка, отряхиваясь и обстукивая сапожки, проговорила улыбаясь: «Папочка, представляешь, радость на радость. Катенька нынче подарила нам Нику, а с неба на землю выпал первый снег, да еще какой!..

В день выписки, с Василием и Верой, и, конечно же,  с букетами, мы подрулили к ступенькам роддома. И какое же огорчение нас ожидало!.. За час до того, при врачебном обходе у нашего мальчика обнаружили мастит. О выписке не могло быть и речи до полного излечения. А оно затянулось на девять дней. Ничего не оставалось, как молиться, терпеть и ждать. Но наступил он, всерадостный час, когда мы собрались воедино всей маленькой семейкой!..

Помню на другой день, Катя после кормления собралась было убаюкать мальчугана в кроватке, но по моей просьбе, уложила его на одну из двух подушек нашей тахты. Сам я, укрывшись пледом, прилег рядышком. Обмирая от умиления, осторожненько обнял его, родимчика, посыпохивающего в конвертике из одеялок. Войдя в светелку, наша мамочка, растрогалась от умилительной картины. Обе её мужичка, в обнимку безмятежно почивали голова к головке.

К досаде, семейная идиллия длилась всего-то два дня. На третий, из детской поликлиники, к нам на дом явилась медсестра справиться о здоровье роженицы и младенца. Деловито и умело распеленав его, к великому нашему огорчению, она усмотрела рецидив все той же зловредной болячки. По ее категоричному настоянию, во избежание заражения крови, ребенка требовалось незамедлительно госпитализировать. Кормилица могла находиться при нем лишь в течение дня. К печали, заплаканную Катерину и кроху-сына увезли от меня на «скорой». Десять дней подряд, возвращаясь затемно, несмотря на усталость, она трогательно рассказывала, как Никуся улыбается, тянется к грудке и попукивает после кормления. Но нежданно нас посетила новая напасть, - по пословице: «Пришла беда, открывай ворота». У Катеринки, как и Никона, выявили мастит, операцию провели амбулаторно. Приходилось ежедневно делать перевязки и сцеживать молоко, потому Ника довольствовался лишь половиной из положенного ему, бедолаге. Претерпев с Божьей помощью, выпавшие огорчения, мы втроем встретили Новый год дома, у ёлочки.