Внучка

          Бабушек, конечно, было две. Но одна из них была холодна и независима, я ей была совсем не интересна и дружбы не получилось. А другая – воплощение всех бабушек на свете. Она сидела со мной, пока мама работала с утра и до позднего вечера, сидела, когда родители решились и уехали в отпуск. Я потом не хотела к ним идти -  забыла за пару недель, стеснялась и не слезала с бабушкиных колен. Она варила каждый день свежий супчик и терпеливо сидела почти по часу дожидаясь, пока я соизволю открыть рот. Не помню такого момента, чтобы бабушка была строга, или прикрикнула. Даже когда я заперлась в комнате и от страха не понимала, как отодвинуть задвижку. И деду пришлось неимоверными усилиями лезть в окно второго высоченного этажа сталинки… Она всегда была рядом. Шила платьица и вязала носки, готовила невероятные блюда – во всей родне считалась главной мастерицей еврейской кухни. Я помню вкус невероятных теплых коржиков с орехами, которые я таскала из-под хрустящего полотенца, не дожидаясь, пока остынут. Я помню руки – пухлые, с короткими чистыми ногтями, с неизменным широким, поцарапанным в домашних делах, обручальным кольцом… которое теперь бережно хранит моя дочь в бархатной коробочке, как главную реликвию.
              Когда умер дедушка, она не могла ночевать одна. А я, школьница, в своем переходе из детского возраста в подростковый, не понимала ее тоски и не желала каждую ночь проводить с ней. Хотя обожала ежевечерний ритуал – я уже в постели перед сном и бабушка достает из серванта банку сливового повидла, покрытого бумагой и перевязанного волосатой бечевкой, отрезает добрый ломоть ржаного или серого хлеба и намазывает слой, толщиной в палец. Ни разу она не упрекнула, что после этого священнодействия, постель перестилалась заново -  чтобы мне не спать на крошках. Хотя ей было уже тяжело – ватное одеяло, плотные перьевые подушки, матрац…
         Отчетливо помню запах ее любимой «Красной Москвы» и «Ландыша» от свежих кофточек. Она шила себе сарафаны и прикалывала брошку к вороту блузки. До глубокой старости не могла сидеть сложа руки – накрывала столы, подметала в своей комнате, стирала какие-то тряпочки в тазике… Называла меня доченькой…..

……Когда-нибудь у меня будет внучка. Я отчетливо вижу ее -  длинноногую, кудрявую блондинку, с любопытной мордочкой и очень взрослыми глазами. Такой была я, потом моя дочь. У нас получаются девочки такого сорта. Я обязательно научусь варить это повидло – густое, с тонкими прожилками кисленькой шкурки. Я буду печь ей коржики и куплю толстый пуховый платок, чтобы утром обволакивать им теплую и сонную малышку. От меня нельзя будет ждать строгости –ведь это мой шанс вернуть всё то, что мне дала моя бабуля. Есть одна тайна, которую мы все знаем, но не всегда осознаем: внучка – это ты в детстве. Возьми эту девочку за руку. Обними ее, скажи ей те слова, которых так не хватало тебе много лет назад. Сходи с ней туда, куда хотелось тебе. Купи ей куклу, о которой ты мечтала в детстве. Разговаривайте. Дружите. Это самое крутое и надежное решение всех комплексов из детства. И ты прощаешь себя. И других. Прощаешь невольные обиды и недоразумения. Такой подарок в расцвете лет, возможность обнулить детские невзгоды и жить полной грудью. Это такое счастье..

………… Когда-нибудь она расскажет своей внучке обо мне. И тоже будет ей печь коржики и мазать повидло. Всех внучек у нас теперь будут называть «доченька».
                Так продолжается жизнь каждой из нас – в следующей внучке. Маленькой, кудрявой девочке со взрослыми глазами….