Где живёт счастье? 20 глава, Павел

20. Павел

«Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно: впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид» (Притчи 23:31,32)

Голова трещала по всем швам. Павел встал и пошёл к умывальнику. Во дворе слышался гомон кур и голоса двойняшек. Все звуки добавляли боли и звенели набатом. Умывшись, он стал рыскать по шкафам на кухне в надежде найти остатки спиртного. Может Клавка забыла или сам что-нибудь припрятал и забыл, но чуда не произошло. Сплюнув с досады, достал сигарету из помятой пачки, дрожащими руками кое-как открыл спичечный коробок и прикурил.
- Не, пора завязывать с этим, - пробурчал вслух Павел, сев на табурет возле открытого окна.
- Чё, папа, тебе нужно завязать? – хором спросили дочки, подбежав к окну.
- Ничего, мои красавицы, играйтесь! Папа о своём думает.
Он докурил сигарету и пошёл в зал. Хотел включить телевизор, но увидел на столе красочный журнал с надписью «Алкоголь – игра с огнём». Ёлкин взял его в руки и хотел выбросить в мусорное ведро, но пока шёл на кухню стал листать страницы и невольно читать содержимое. Придя на кухню он сел за стол и принялся жадно читать то, что точно описывало его чувства. Забыв про головную боль, Павел читал и загорался желанием попробовать всё изменить. Он не заметил, как вернулась Клавдия.
- А вот и я, - весело сказала она с порога.
- Откуда это? – ткнув пальцем в журнал, спросил взволнованный муж.
- А это Алька Просина мне прошлый раз в магазине всучила, когда в очереди стояли. Это их божественные книжечки из-за бугра, которые ты не любишь. Я просто из вежливости взяла, - испуганно стала оправдываться Клава.
- Умные вещи пишут, - восхищённо сказал Павел, пугая жену этим ещё больше.
- Что с тобой, Паша, уж, не заболел? Ты ведь ненавидишь их?
- Я не про них, а про то, что здесь пишут. Толково написано, говорю. Прямо точь-в-точь про меня.
- Вот на, поправь здоровьечко, то, - протянула купленную чекушку перепуганная Клава.
- Не, не буду! Всё решено, больше не капли. Слушай, Клавушка, когда опять придут Просины, впусти их и меня позови.
- Да разве они придут, после того дня? – дрожащим голосом сказала всё больше переживающая за мужа жена
- Какого дня?
- Ну давеча, ты Виктора взашей выпер из дому и кричал вслед, что в следующий раз башку ему проломаешь, если придёт.
- Не помню.
- Да куда уж помнить-то, ты лыка тогда не вязал, пришёл домой чуть тёплый.
- Водяра проклятая, как она меня уже достала, - схватился за голову Ёлкин, а потом стукнув кулаком по столу пошёл в спальню.
Клава ничего не понимая, побежала вслед за мужем.
- Где мои брюки и рубашка?
- В шкафу глянь, - по-прежнему не понимая что происходит, застыла опешившая жена в пороге.
Достав свадебный костюм, Павел бросил его на кровать и отстранив в сторону супругу опять пошёл на кухню. Там он стал бриться. Закончив с бритьём, вернулся в спальню и стал облачаться в костюм. Клава ходила следом ничего не понимая.
- Как я выгляжу, - спросил Ёлкин жену, поправляя галстук возле зеркала.
- Ты это чего? Что случилось? Куда собрался? – чуть не заикаясь стала спрашивать перепуганная не на шутку женщина.
- Пойду к Просиным, просить прощения.
- Зачем? – совсем обомлела Клавдия.
- Как зачем? Мне нужна помощь. Хочу с ихним Богом познакомиться. В той книженции дельные мысли записаны. Сам Виктор кремень, уже сколько в нашем Лебяжьем, а ещё ни разу не напился. Ты хоть одного нашего видела такого?
- Я? – Клава моргала глазами и стояла открыв рот, не зная что сказать.
- То-то и оно! Вот и я не видел. Пойду на изучение сдаваться. Вон твой брательник совсем другим стал, как с ними якшаться начал. И я хочу стать другим. Надоело мне, Клава, перед стопкой пресмыкаться. Жизнь проходит!
Через месяц в Лебяжьем поползли слухи, что Ёлкин Пашка вступил в секту и у него поехала крыша. Клавдия не знала как быть, ведь то что происходило с мужем было чем-то не реальным. За месяц он ни разу ни то что не напился, он вообще перестал пить. Даже к пиву не прикасался. С одной стороны это то, о чём она мечтала последние годы, а с другой – страшно жить с ненормальным. Да именно таковым она видела непривычно трезвого мужа. Ко всему прочему он стал постоянно рассказывать о любящем Боге, о Его замечательных замыслах, о Его сыне, который умер за нас. Павел говорил об этом с таким восхищением и азартом, что пугал Клавдию всё больше и больше. Она даже стала подумывать о враче – психиатре, уж, не сошёл ли с ума её муженёк. Когда в пятницу после работы он впервые принёс ей букет полевых цветов, Клавдия не сдержалась и бросила букет в лицо мужу.
- Ты чего, Клавушка? – пытаясь обнять плачущую жену спросил тогда Павел.
- Ничего, иди своим сектантам этот букет отнеси.
- Да брось! Я же с ними просто Библию изучаю. Люблю я только тебя.
- А к Любке Фроловой в Збруевку тоже на молитвы бегал? – зло бросила в лицо Павлу обиженная жена.
- Прости! – понурив голову сказал Ёлкин и отпустил Клавдию.
После этого он старался несколько раз поговорить, но Клава избегала разговоров, злилась на мужа, постоянно напоминала ему сколько крови он её попил и отправляла в Збруевку к его зазнобе. Отношения в семье стали хуже, чем были.
- Лучше бы ты пил как раньше! – в сердцах один раз крикнула она на очередную попытку Павла примирится.
- Ах так! – крикнул в ответ муж и хлопнув дверью ушёл из дома.
Вернулся он под утро привычно пьяный. Как только зашёл в калитку, упал в клумбу и тут же захрапел. Клава затащила мужа в дом, уложила в кровать, села рядом и заплакала.