Пепел

Я вдруг снова смог мыслить. Впервые за долгое время я ощутил собственное присутствие внутри своего тела. Постепенно оно становилось покорным, в ушах возникали душераздирающие крики, в глазах прорезался свет, в руках снова ощутилось тепло. Я еще какое-то время не решался открыть глаза, словно что-то тянуло обратно, но реальность заставила меня вернуться. Кое-как я поднялся на ноги. Повсюду были обломки, тела других людей, огонь и крики, душераздирающие крики. Я ступал по земле, но в сознании еще не было четкого понимания происходящего. Вдруг ногой я коснулся чего-то мягкого. Я опустил глаза, и ужас пронзил меня как стрела. Этот ужас, дикий, первородный, погнал меня так далеко, что я еще не скоро смог снова ощутить себя. Я все бежал, бежал. Просто прочь, просто подальше от того места. А под ногами мелькали тела. Как много тел, людских, покрытых грязью и кровью. Вдруг я споткнулся и упал и снова провалился куда-то.
Ее голос словно звучал вдалеке и все приближался. Вместе с ним в глазах из света появилась комната и ее лицо:
; Вы слышите меня? Прошу, моргните если слышите, - все повторялось эхом у меня в голове.
Я моргнул, она улыбнулась:
; Вы здесь! Он пришел в себя! Щурится, - восторженно прокричала девушка, смотревшая на меня как на старый автомобиль, внезапно заревевший своим мотором.
Она оставила меня наедине с собой. Было время подумать. Я лежал в белой как снег комнате. Ее стены были настолько белыми, что слепили меня. Я стал осматривать себя. Все вроде бы было как обычно, но словно что-то было не так. Мое лицо объяла борода, руки и ноги были худыми и ватными, а в груди словно была огромная дыра.
У меня было много времени подумать, вспомнить. Последний раз, когда я был в себе, я шел с работы домой. Это было поздно ночью, ноги сами несли меня на мою улицу. Темно, ни один фонарь не светит. Под ногами иногда возникали бордюры, ступеньки, лужи. Я все спотыкался, оступался, но все же шел. Вдруг я словно упал, но все еще стоял на ногах, а потом боль и все. Эта боль словно поселилась во мне и так и продолжала жить, только, словно в шоке я ее пока не ощущал, но все было как-то не так, не по себе. Она не сказала мне ничего, кроме своего имени, которое я не запомнил. Сказала, что еще рано нагружать мой мозг. Может и правда.
Прошла пару дней, прежде чем я восстановился. Я уже свободно ходил по своей комнате, говорил, соображал. В дверях вдруг появился мужчина:
; Здравствуй. Мия сказала, ты еще не вспомнил своего имени. Она называет тебя Джей. Не против, если я буду к тебе обращаться Джей?
; Нет, не против, - ответил я. Вот черт, ее зовут Мия. Почему я никак не мог вспомнить.
; Значит Джей. Я Шон. Добро пожаловать в этот мир. Мы уже думали, что не увидим тебя снова. Скажи, что ты помнишь последнее, - он присел рядом.
Я рассказал про работу, дом, темную улицу и боль. Он почесал затылок и громко вздохнул.
; Что ж, дружище, ты многое пропустил. Надеюсь, ты не очень сильно любил тот, прежний мир, потому что его больше нет.
Я не ожидал услышать нечто подобное. Я переспросил его. Он положил руку мне на плечо и продолжил.
; Мия сказала, ты пробыл в коме чуть больше полугода. Начнем, наверное, с того, что именно случилось. Думаю, ты, как и многие, верил в жизнь за пределами Земли. Инопланетяне там всякие. Так вот поздравляю, они действительно существуют. Более того, они появились здесь и заявили о себе. Но не было ни бурных оваций в честь их прилета, ни пышных встреч. Они прилетели, и стали массово нас истреблять. Вот так просто, высадились из своих поганых кораблей и стали убивать всех подряд, превращая целые города в мясорубку. Впервые за всю историю Земли люди объединились, потому что осознали, что мы ничтожество и по одному подохнем как мухи. Солдаты вспомнили, для чего их готовили, но мы были несколько не готовы к тому, что мы увидели. Они бы запросто могли взорвать нас к чертям вместе с планетой, или выжечь дотла, но им что-то нужно, они что-то ищут, поэтому война все еще идет, поэтому мы все еще живы.
Да, Мия была права. Что бы даже просто услышать и воспринять это, мне нужно было поправиться, не говоря уже об осознании его слов. И ни на минуту я не подумал, что это розыгрыш или злая шутка. Я видел все это в его глазах, они не врали, он не врал:
; Армия стала бороться с ними. Они ходят по нашей земле среди нас бесстрашно. Они легко убивают и умирают. Существа настолько удивительные, насколько отвратительные. И вот уже прошло четыре месяца, а мы так и не знаем, что они ищут. Но мы знаем, что они появились здесь задолго до начала войны. Ты тому еще одно подтверждение. Они похищали людей, тайно. Похищали и изучали. Мы нередко находим их исследовательские центры. Но среди десятков и даже сотен людей выживали единицы. Из всех известных ты – третий. Первый - наш лидер. Второй скончался спустя несколько дней. Он спятил и покончил с собой. Кстати, ты сейчас в лагере беженцев. Здесь мирные люди находят защиту и поддержку. Его организовала командующая. Ее зовут Крис. Ты еще познакомишься с ней. Она, как и ты, вернулась от них живой. Как и ты, она долго приходила в себя и не помнила кто она. Но есть плохая новость, она так и не вспомнила. Не знаю, вспомнишь ли ты.
Мне вдруг стало совсем плохо. Меня стало тошнить. Словно выворачивало на изнанку, лишь бы не впускать все это в себя. Он забеспокоился, стал говорить, что я еще не готов, но мне было плевать на то, как тяжело мне будет все воспринимать, я хочу знать, что произошло.
; Хорошо. Пойдем, я покажу тебе лагерь, - произнес Шон.
Мы вышли из комнаты. Мия озабоченно стала бегать вокруг нас, но мы не обращали внимания. Покинув, как оказалось лазарет, мы двигались по коридорам.
; Это старая военная база. Мы сейчас под землей. Хорошее место, что бы быть под защитой и контролировать все вокруг. Военным здесь было неудобно. В базу есть только три входа и выхода, отчего вести бои не выгодно, но спрятаться и обороняться очень даже. Наш лагерь начинался с нескольких человек. Я был одним из них. Я - командир и группа из семи человек выполняли особые тактические задания. Все шло своим чередом. Мы проникали, уничтожали, уходили. Но все изменилось, когда мы нашли ребенка. Девочка плакала совсем одна посреди разваленной улицы. Мой друг спас ее ценой собственной жизни. Мы взяли ее с собой. Потом еще пару человек, и еще. Потом мы нашли Крис. Она помогла нам осознать, что кроме войны есть еще кое-что важное. Война будет проиграна, если все мирные люди погибнут. Несколько наших людей были не согласны. Они покинули нас, что бы воевать. Остальных я привел сюда. Мы стали искать и спасать людей, приводить сюда. Сначала она делала это одна, потом мы стали ей помогать. Среди нас нет военных. Мы иногда пускаем их, но они уходят, потому что здесь главное – остаться в живых: выжить, и даже жить.
Мы вышли в большой зал, заполненный суетящимися людьми.
; Здесь мы не просто выживаем, мы живем. Каждый, кто решает остаться здесь получает свои права и обязанности. В соответствии с прошлой жизнью, люди обретают работу. Наиболее ценными считаются врачи, ученые, преподаватели. Здесь есть больные, раненные, дети. У нас есть школа, есть кухня, есть аппарат управления, есть поисковая группа. Здесь люди хоть немного оправляются от того, что происходит наверху. Они хоть немного начинают верить, что все еще будет хорошо, что мы справимся.
Таких лагерей как наш много, но, наверное, только мы отказались от войны в полной мере. Остальные пытаются бороться и погибают в итоге. Я не говорю, что мы не должны бороться, должны, но простые люди редко способны на это. Они просто умирают, и этим приносят нам самые страшные поражения. Среди нас есть всего немного солдат, которые входят в поисковую группу. Только они поднимаются наверх. Я тоже состою в ней. Мы ищем людей, выживших, и приводим в лагерь. Никто не принужден быть здесь, уйти можно в любой момент, но многим идти не куда, отчего они остаются. Командующая возглавляет эту группу, как и лагерь.
Он отвел меня на кухню. Это как огромная столовая. Здесь люди жили иначе. Из имущества были, пожалуй, только койка и пара тройка узелков с вещами. Питались все здесь, на кухне, как называлось это место среди людей. А так центр питания. Обеспечивались в кладовых. Поисковые группы искали не только людей, но и припасы. Еще был лазарет, где они лечились. Школа, театр, штаб. Полное разделение обязанностей и отсутствие личного пространства. Но иначе они бы не продержались столько времени.
Узнать все это, увидеть. Мне было тяжело принять это. Словно все это не существовало на самом деле. Внутри я все не мог принять, что прежней жизни больше нет, и нет не просто жизни, нет ни моего дома, ни возможно семьи, любимой, может собаки, ждавшей дома своего хозяина. Но реальность жестока именно тем, что не предсказуема. Из моих рассуждений меня выбил резко возникший голос юноши:
; Шон. Я вижу ты привел нашего гостя. Как ты? Уже видел их, или этот разум еще девственен? – он вдруг засмеялся. Я так и не понял, что он говорил.
Шон представил меня ему. Он в ответ представился мне:
; Меня зовут Дин. Я можно сказать правая рука Крис – нашей командующей. Я рад видеть тебя среди нас, рад, что ты пришел в себя. Ты ценен для нас. Изучив тебя, возможно, мы поймем, зачем они похитили тебя, и что ищут здесь. Вдруг именно в тебе скрывается ключ к этой тайне. Крис кстати хотела встретиться с тобой. Пойдем.
; Еще увидимся, - Шон похлопал меня по плечу и ушел. Я последовал за Дином.
Мы вошли в большой зал, в котором посередине стояли у стола люди. Все они были мужчинами, и лишь одна женская фигура выбивалась из общего строя. Я уже успел представить ее себе. Наверняка мужеподобная, с побитым жизнью лицом. Она совсем не была похожа на мою фантазию. Маленькая, худенькая девушка, наверное, на пару лет младше меня самого. Не будь ее голос охрипшим, а лицо изрезано шрамами, я бы не поверил, что она возглавляет лагерь беженцев. Она стояла у стола и все что-то кричала. Мужчины спорили с ней, но ее слово звучало громче остальных. Я сразу почувствовал, с каким уважением они смотрели на нее. С ней спорили, но спор этот был диалогом, в котором она была выше всех их. Дин подошел к столу и встал рядом с ней. Я стал немного в стороне и наблюдал. Ее взгляд вдруг упал на меня. Такой тяжелый, я почему-то так явно ощутил, как нелегка ее жизнь. Ее седые глаза видели многое, и я видел это в них. Когда они закончили и мужчины разошлись, Крис подошла ко мне:
; Я уже не надеялась говорить с тобой. Мие удалось почти невозможное. Она вытянула тебя. Не забудь поблагодарить ее. Шон ввел тебя в курс дела, насколько я знаю. Я распоряжусь, что бы наши ученые осмотрели тебя. Почему-то же тебя похитили и держали все это время. Он не нашли ответа во мне, может в тебе найдут.
Ее душа ни разу не проявила никаких признаков жизни. В лице Мии, Шона и даже Дина я видел хоть каплю радости. В ее лице я видел лишь холод, отталкивающий и непреодолимый. Она развернулась и ушла. Дин остался со мной.
; Пойдем, я отведу тебя.
; Почему она такая…
; Никакая? – перебил меня Дин, - не думай, что она не такая. Она такая, должна быть такой, иначе в этом мире не выжить. Она берет на себя ответственность за жизнь каждого, кто находится здесь, а сегодня одну мы потеряли. Она бы лучше сама умерла, чем отдавать кого-то им. Она такая и мы благодарно принимаем ее.
Он отвел меня в исследовательский центр. Там меня долго осматривали медики, физики, химики. Все пытались найти, чем я отличаюсь от остальных, и чем я похож на Крис. Но поиски были четны. Кто знает, может их выбор был случайным. Но люди так стремились найти, что нашли бы, наверное. Они боялись, что искомого не существует, отчего искали еще тщательнее. До самой ночи я пробыл там. После Шон встретил меня и перевел из лазарета в жилой блок. В комнатах жили по несколько человек. Я попал в комнату, где жили пятеро. Не самый худший вариант. Но почти все время я проводил за исследованиями, поэтому это было не так важно.
Спустя четыре дня поисков, они признали, что ничего не нашли. Она тогда при мне одним махом перевернула стол. Теперь она уже не выглядела как маленькая немощная девочка. Но я ее понимал. Я предвидел это. Они искали во мне свое спасение, но не нашли.
; Завтра ты пойдешь с нами наверх, покажешь, откуда ты пришел. Мы нашли тебя посреди леса. Никого поблизости больше не было. Ты, скорее всего, вышел из их сбитого корабля. Может, на месте мы найдем что-то.
; Но я не помню, как шел…
; Значит, ты должен вспомнить до завтрашнего вечера, - прорычала она.
Снова хлопнув дверью, она убежала.
; Не злись, - обратился ко мне Дин, - она очень надеялась, что они найдут хоть что-то. Она просто расстроена. Очень многое зависит от этого.
Весь оставшийся день и ночь я провел в муках разума. Я реально пытался вспомнить, но все вбестолку. Все, что я получил – бессонница. Но час икс все же настал. Меня встретил Шон. В оружейной мне выдали одежду, бронежилет, оружие, шлем, снаряжение. Она, увидев меня, тут же отвернулась, демонстративно. Я учел это, и старался держаться поближе к Шону. На лифте по шахте мы поднялись наверх. Вокруг только лес и голубое небо. Словно и не было ничего. Но когда мы дошли до города, пейзаж изменился. Серое небо, объятое огнем, разрушенные дома, разбитые машины, тела людей. Все это удручало и наводило на страшные мысли. Мы долго шли почти в безмолвии. Когда уже совсем стемнело, Крис завела нас в какое-то полуразваленное здание и объявила привал. Там мы остались на ночевку. Каждый занимался своим делом. Кто-то следил за обстановкой, кто-то раскладывал вещи, кто-то просто отдыхал. Она чистила оружие, и, сложив его вокруг себя, легла спать. Когда остальные тоже стали укладываться, я осознал, что совсем не хочу спать. Я сел немного в стороне, что бы не мешать спящим. Дин присел возле меня.
; Не спится? Я иногда неделями не сплю. Привыкай, такова теперь жизнь. Хочешь, расскажу о ней? Я ведь с самого начала всюду следую за ней по пятам. Если бы не она, нас бы сейчас здесь не было. Среди всех нас она одна понимала, что жизнь куда дороже мести или власти. Она спасает людей не только когда находит их здесь и приводит в лагерь. Там она каждого принимает в семью. Мы большая семья. Каждого она опрашивает, кем он был, что ему нужно. Каждого анализирует, определяет работу, где будет жить и так далее. Так живет наш лагерь. Тебя кормят, обеспечивают, защищают, а ты в свою очередь делаешь свою работу. Вот почему у нас в лагере рождаются дети, празднуются свадьбы. Она осознала насколько дорога жизнь не только номинально, но и в своем проявлении, когда свою потеряла. Иногда она рассказывает мне о своих мыслях. Я понимаю сейчас тебя. Однажды и ты осознаешь, что неизвестность куда хуже, чем правда. Она говорила, что даже не помнит, была ли у нее семья, друзья, враги, что лучше бы она их всех похоронила, чем даже не помнить о них, даже не знать есть ли ей кого оплакивать. Поэтому она так дорожит всеми нами и жизнь каждого воспринимает как часть своей души. Люди умирают, представь, как кровоточит ее душа, и не злись, что она так с тобой. Это страх бессилия.
Видишь шрам на ее лице. Он начинается на правой щеке и идет вниз до самого нижнего правого ребра. Однажды она закрыла собой ребенка от одного из них, пока убегала. Он полоснул ее своим оружием. Мы убили его, победили. Только вот победа ее не имела значения, потому что, обернувшись, она увидела, что ребенок мертв. Несколько дней она была сама не своя. Вроде бы здесь, смотрит на тебя, а ее нет. Но потом пришла в себя и уже через неделю снова поднялась наверх. Мия не любит лечить ее, потому что Крис не умеет заботиться о себе. Она жизнь отдаст за нас. За это ее уважают как никого другого.
Я всей душой поверил ему. Пусть она грубила мне, игнорировала, я поверил, что она такая: самоотверженная, смелая, сильная, мудрая. Я подошел к ней и накрыл своей курткой. Она уже спала. Может она и не сказала бы мне спасибо, но я знал, что ей было бы приятно.
Утром она подошла ко мне и вернула куртку. Она не сказала ни слова, но я услышал ее, словно мысленно. Весь следующий день мы шли. Мир вокруг был так изменчив. В лесах и степях было тихо и спокойно, но города лежали в руинах. Однажды в лесу я увидел оленя. Такой красивый. Он смотрел прямо на меня, и совсем не боялся. Потом он спокойно ушел вглубь леса, а мы пошли дальше. Возможно он не боялся нас, потому что и не знал, кто мы, а возможно знал, что мы упали с того трона на который усадили себя сами. Я никогда не желал войны, как и тот олень. Вот почему мы разошлись как старые приятели. В какой-то момент Крис остановилась и сообщила, что мы пришли туда, где они нашли меня. Я все осматривался по сторонам, искал хоть что-то, что мог бы вспомнить, но в голове было пусто. Она подошла ко мне и вдруг заговорила тихим голосом:
; Не пытайся вспомнить. Просто иди, отпусти свои мысли и разум прояснится. Пусть ноги сами ведут тебя.
Я выдохнул, расслабился. В голове вдруг заиграла знакомая мелодия. Мысленно я стал подпевать ее, потом нашептывать, а потом и вовсе напевал ее себе под нос. Я сделал, как она сказала. Она шла за мной, словно за приведением. Я спотыкался о ветки, проваливался в ямы на земле и в памяти взрывами гремели воспоминания о том дне. Они были все ярче, все яснее. Я понимал, что иду правильно. Когда мы пришли воспоминания полыхали пожаром в моей голове. Грудь сдавило что-то, я не мог дышать. От этого я шел все быстрее и быстрее, а потом и вовсе побежал. Голова раскалывалась на части, я пытался уйти от этого, но не мог. Когда мы оказались там я и вовсе упал на колени и, обхватив голову руками, стал кричать. Та боль, которая жила во мне, была не физической болью. Это было нечто более ужасное. Сердце билось как бешенное, я задыхался и все кричал. Она схватила меня. Все что-то говорила, но я не слышал. Тогда она прижала меня к себе. Она обхватила меня руками и прижала к груди. Шум стал отпускать меня, сердце успокаивалось. Постепенно меня отпустило.
; Все хорошо. Все в порядке. Я с тобой. Это всего лишь воспоминания, это боль. Отпусти ее, она в прошлом. Это всего лишь страх. Все хорошо, - повторяла она.
Когда я окончательно пришел в себя, я встал на ноги. Она встала вместе со мной.
; Все закончилось, я в порядке, - сказал я.
Мы стали искать что-то, что могло бы дать нам хоть какие-то ответы.
; Они были здесь. Ты ведь видел их, возможно тело, - спросила меня Крис, - сейчас здесь нет их тел. Они забрали их. И они еще вернутся, нужно скорее заканчивать и уходить.
Я ходил среди обломков корабля. Иногда вспышками в голове возникали воспоминания, которые я не видел до этого. В них я был там, на корабле. Там были другие люди. Они тоже страдали. Остальные слепо ворошили все вокруг в поисках чего-то, чего здесь и не было. Вдруг Крис подошла ко мне и, одернув за рукав, прошептала:
; Сейчас тихо и без паники иди за мной. Старайся не делать резких движений. Они следят за нами, они здесь, - на мгновение меня словно парализовало. Она еще раз дернула меня за рукав, но сильнее, так что я немного покосился в сторону. Я пошел за ней. Постепенно она подкрадывалась к каждому, и друг за другом мы шли за ней ближе к лесу. Я не видел их, но она говорила слишком серьезно. Вдруг один из ее людей, стоявший в стороне закричал:
; Они здесь, они здесь.
Он стал полить из автомата в разные стороны и кричать. Крис закричала что-то и все в рассыпную бросились в стороны. Меня она схватила за край куртки и потащила куда-то. Я видел все словно в замедленном действии. Парень, который закричал, вдруг захрипел и поднялся в воздух. Кровь стала сочиться из его спины. Он упал. Я не мог увидеть их, они словно были не видимыми. Но я знал, что его убили они. Словно в помутнении, я тащился за Крис. Я снова не слышал ее, не мог ничего понять. Вдруг мы упали с оврага в реку. Пронзенный холодом я пришел в сознание. Крис проваливалась под воду и захлебывалась. Я подхватил ее и потащил к другому берегу. Мы выбрались из воды и побежали вглубь леса.
; Не оборачивайся, только вперед, только не оборачивайся. Беги! – кричала она за моей спиной. Вдруг я перестал слышать ее. Я испугался, что они догнали нас и она уже мертва. Я остановился и только хотел обернуться, как она словно выпрыгнув откуда-то, толкнула меня и выбежала вперед. Она схватила меня за руку и бежала. С каждым шагом в глазах темнело, и я провалился в эту тьму. Очнулся я первым из нас двоих. Она лежала возле меня. Уже было темно, я ощутил дикий холод от мокрой одежды. Я стал сбрасывать ее с себя и полз к ней. Она лежала лицом вниз. Я перевернул ее и стал стягивать с нее мокрые вещи. Ее губы были совсем синими, а тело холодным. Я стал бить ее по щекам, пытаясь разбудить. Параллельно я стягивал с нас одежду. Вдруг она очнулась. Как и я, она не сразу поняла, что ей холодно. Но ее зубы, как и мои, стали стучать, и она перестала противиться мне. Мы разделись, но нужно было согреться. Она потянулась к рюкзаку. Не попадающими друг на друга губами она прошептала, что бы я прижался к ней. Она сидела, съежившись, и что-то теребила в руках. Я обхватил ее со спины. Вдруг из ее рук выскочила искра и вспых огонь. Она судорожно стала сгребать сухие листья к пламени. Так мы развели костер и стали греться. Она сгребала вокруг нас листья, частично из-под ног, частично из костра. Так мы уснули. Утром я проснулся первым. Она лежала на моей груди, свернувшись в комочек под ворохом листьев и веток. Когда я немного приподнялся, что бы осмотреться она подскочила с ножом в руке.
; Тише, тише. Это я. Крис, это я, - я схватил ее за руку, в которой был нож и все повторял это. Она опустила руку, и на мгновение припала к моей груди. Потом она поднялась и стала осматриваться.
; Где мы? – спросил я.
; Не знаю. Где-то в лесу. Это хорошо. Они обычно не суются сюда. Мы упали в реку? Я совсем не умею плавать. Спасибо, что вытащил меня оттуда. И спасибо, что согрел.
Впервые она сказала мне хоть что-то от души. Мы кое-как просушили одежду, и пошли в поисках людей. Пока она одевалась, мой взгляд упал на нее. Она сидела ко мне спиной, а потом, прежде чем застегнуть куртку, повернулась лицом. Все ее тело было изрезано шрамами. Одни были длинными, как от ножа, другие, видимо от пулевых ранений, а еще ожоги и синяки. Ее душа была покалечена еще больше, и раны на не никогда не заживут уже. Долго мы скитались между деревьями, вечно вслушиваясь в пустоту.
; Как ты узнала, что они пришли? Я не вижу их. А ты видишь? – спросил я.
; Нет, их никто не видит, но я научилась чувствовать их. Они не дают нам их увидеть, воздействуя на наш разум. Нам свойственно отрешаться от того, что пугает нас. Они прикрывают себя страхом, и, дурача наш мозг, становятся невидимыми. Я чувствую не их, а собственную панику и страх. То, что произошло с тобой. Это есть и у меня, но я научилась контролировать ее.
Я был поражен. Если она умеет сдерживать то, что было со мной и даже обращать в свою пользу для обнаружения врага, это гениально.
; Стой! – она присела и потянула меня за плечо вниз.
; Это они? Ты знаешь, где они? – шептал я.
; Нет. Это не они. Слышу, как кто-то идет. Это Дин! – воскликнула она и вприпрыжку побежала им навстречу. Я бежал прямо за ней.
; Дин, Дин! – радостно кричала Крис.
Вдруг кто-то из них закричал, и погремела автоматная очередь. Крис вдруг замедлилась и совсем остановилась. Она упала на колени. Я бросился к ней. Дин тоже бежал нам на встречу. Она обмякла и опрокинулась назад мне на руки. Одежда на ее груди стремительно пропитывалась кровью. Она смотрела на меня из под густых ресниц, и, словно, пыталась что-то сказать. Вдруг она замерла. Она умерла мгновенно. Дин подбежал, когда ее уже не было с нами. Он обернулся к подбежавшим остальным людям. В руках у одного из них, еще мальчишки, был автомат, ствол которого дымился от выстрелов. Дин вдруг вскочил с колен и с размаху ударил его. Мальчишка упал на землю. Дин стал избивать его ногами. Он съеживался от боли и кричал. Время вдруг словно замедлилось. Я видел как Дина с каждым ударом все больше охватывала ярость. Один из стоявших в стороне парней стал оттаскивать его. Они кричали друг на друга. Мальчишка вдруг схватил автомат и выстрелил в ногу Дину. Он упал. Мужчина, только что оправдывающий мальчишку, схватил его и одним ударом в голову уложил на землю. Он больше не шевелился. На него набросились остальные. Вдруг они стали ругаться между собой и тыкать друг в друга стволами.
Я не мог пошевелиться. Я просто сидел, держа на руках тело Крис. Ее голубые глаза смотрели на меня. В них отражалось небо и ветви деревьев. С разных сторон от людей стали вдруг появляться, словно мелькающие тени. Это было похоже на еле заметное искривление пространства, словно немного рябило в глазах. Их голоса стали удаляться. Вдруг их тела бездыханно стали падать вниз одно за другим. В мелькающей ряби стали просматриваться силуэты. Они были выше нас, их длинные руки как ножи пронзали тела и поднимали их над землей. В глазах стало темнеть. Они подошли к нам с Крис. Я вырубился. Помню лишь как один из них взял ее на руки. Остальные окружили меня.
Следующее, что я помню – я стоял на утесе. Внизу умиротворенно плескалось море. Мое лицо щекотали развивающиеся на ветру волосы Крис. Она обернулась ко мне. Она улыбалась. На ее лице не было шрамов. Оно было белым как облако и сияло:
; Теперь мы снова дома. Ты чувствуешь, чувствуешь это? – спросила она, скользя ладонью по моей щеке.
; Да, я чувствую это. Я счастлив, - ответил ей я.
Она положила голову на мое плечо, а в моей голове вдруг все стало на свои места. Они не похищали нас. Мы были избраны, что бы жить в новом мире, лучшем, чем был наш. В этом мире нет войн. Здесь мы живем в гармонии с природой и ее дарами. Среди всех людей они выбрали тех, кто был готов вступить в него. Нужно было лишь избавить людей от «гена войны». Так они называли позывы к агрессии, ненависти, убийству. Он есть в каждом из нас, но только немногие не пропитались им насквозь. Это как болезнь, которую можно вылечить, но не каждый способен излечиться. Мы с Крис смогли. Мы вошли в этот мир, но были похищены теми, кто не способен понять. Теперь мы снова здесь. Мы построим новый мир, светлый и идеальный. Мы вместе.
Мы вдвоем смотрели вслед уходящим вдаль волнам. Мимо проплывали седые облака. На лице танцевали теплые лучи солнца.

Теперь Джей и Крис навсегда стали его узниками, узниками идеального мира. Они лежали в камерах жизнеобеспечения и спали. Таких камер было много. Теперь они более тщательно охраняли их. Теперь они получили шанс сделать свой мир безграничным. Они окутывали нашу планету страхом. В нем они прятались как за щитом, и им же одерживали главные победы над нами. Обреченность, вот что губило нас. Им удалось сломать многих, заманить в свой мир. Люди шли, гонимые страхом, шли с радостью в собственную клетку в попытках найти там убежище. Но были единицы, боровшиеся за свою свободу. Они убивали, они отдавались ярости и греху, что бы защититься. Но они были свободны, потому что выбирали, как жить и как умирать. Джей был прав. Они брали в свой идеальный мир только особенных людей, не желающих бороться. Такие сдавались без боя, принимали их. Остальные, больные войной, сражались за свою свободу, за право выбора.

Не было среди них хороших и плохих, нет верного и неверного решения. Каждый сам выбирает свою сторону, и путь каждого из нас истинен.