Москва, я люблю тебя

Москва...какое красивое слово! Начало его -- родное, ласковое "ма", а конец поёт скворцом и квакает, как лягушка из сказки. Начало -- красное, как мамина губная помада, а конец -- зелёный в крапинку, как скворец и как лягушка...

Москва -- это весёлое детство, когда задали в школе делать скворечник, но ты не делаешь, ведь ты -- индеец сиу, а рядом так по-весеннему ярко блестит река... И ты играешь с друзьями-индейцами на берегу, воюешь с "бледнолицыми" из соседнего двора, забыв обо всём. Мама зовёт из окна ужинать. Ты делаешь вид, что не слышишь, но она добавляет: "Полная сковородка сырников остывает!"
 
" Ох, мама, ну я же индеец сиу, ну какие сырники!"   думаешь ты с досадой, но живот не согласен и возмущённо квакает. Тогда, пригрозив на прощанье кулаком "бледнолицым", ты спешишь домой, весь в зелёных и чёрных пятнах от земли и травы, и мама ворчит, но всё понимает...

***
Москва -- это юность, когда ты выходишь из своего двора в широкий мир, быстро шагаешь по широким, ровным и чистым улицам в новом летнем пиджаке, и на твои широкие уже плечи заглядываются девчонки... Но тебе они все нипочём, ведь ты уже третью неделю влюблён в Прекрасную Незнакомку!

Ты увидел её в Третьяковке. Ты хотел подойти к ней, но... (стали щёки красней морковки)... "Дорогая, пойдём в кино",   и приобнял её за плечи, нет, не ты, кавалер другой! "Посмотри, как написан вечер!... Да, конечно, пойдём, дорогой".
Ты грустил, но забыл Незнакомку, и однажды, в начале Тверской ты такую увидел девчонку, что нигде не найдётся такой. Её смелые глазищи синие сказали тебе: "Да", и вы всех на свете счастливее, ваша любовь навсегда! Ты водишь её в кафе на Прудах, там ночью сияют огни. В музей, и в кино, и в Останкинский парк, и вы в целом мире одни...

***
Москва -- это зрелость, когда ты женат, работаешь, что есть сил, а после работы несёшь шоколад -- дочки просят и сын. Любимую от всего бережёшь, не говоришь, как устал, однако Её не проведёшь: чувствует всё сама. Синим взглядом своим тебя лечит вмиг, и целует, и гладит по лбу. "Всё наладится, милый, -- смеясь, говорит. -- Ты поверь, вот увидишь, не лгу!"

И наладилось, правда. Начальник теперь ты, и дети тобою горды. А она говорит: "Милый, солнце моё, вот награда за все труды!" Ты собою доволен: успеха достиг, репутация есть и зарплата большая... Но ты не был готов к неожиданности: твоя мама не старой ещё умирает. Дети плачут: "Бабушки больше нет!"  ты же плакать не можешь, горе сдавило. Серым стал прежде белый свет, чёрными стали глаза любимой...

Но время идёт, работа не ждёт, Москва всё так же полна движенья... И светлой печали один раз в год уступила место боль сожаленья. Часто ходишь с детьми в Александровский сад -- его мама очень любила. Кони в вечном галопе летят, дети брызгами шумно шалят -- ты задумчиво смотришь в воды ручья, тяжело опершись на перила...

***
Москва -- это старость, когда ты один: давно уже нету Её, и к старым друзьям ты давно не ходил: ноги болят, нет сил. Ноги болят, и спина болит, давление двести на сто! Старость... мигрень и проклятый артрит, а пенсия слишком мала. Внуки не навещают, дети не помогают, и плохи твои дела.

Смотришь ТВ, головой качаешь, СМИ ругаешь и власть... "Эх, а ведь в молодости,   вспоминаешь,   думал, что высплюсь всласть! А засыпаю только под утро, и долго спать не могу. Не засыпается мне. Как будто, если засну   умру..."

Летом дети отправили в санаторий, несколько дней хорошо отдыхал... Пока правую ногу на ступеньках у моря, неудачно упав, не сломал! Дочь увезла и в больницу устроила, думаю и в потолок гляжу. Больше не встану, наверное... Что стоило поосторожнее быть...