Юкио Касима Охота на овец 2. Третий путь. ч. V

                Часть V
       Объявление было приклеено на столбе у первого перекрестка по  пути из дома на работу. Наблюдатель стоял в ожидании зеленого света, и взгляд остановился на  листке с напечатанным на нем текстом. Это не было полной случайностью. Он иногда  останавливался у досок объявлений и читал их все подряд, без какой либо практической цели, но с невыраженным ожиданием встречи с чем-то, что может оказаться важным.  Это произойдет вдруг, просто появится некое объявление, сообщение. О чем оно будет он не смог бы сказать. Просто надо периодически останавливаться и читать объявления.  Все прочее приложится, а если нет так и это не критично. Он уже забыл, когда эта  ничем  необоснованная мысль мелькнула и  исчезла. Нет,  пожалуй, затаилась. Конечно, специально он не ходил по улицам с целью чтения объявлений. Но когда останавливался в движении своем и обнаруживал рядом доску объявлений или столб с бумажными, большей частью прямоугольными клочками бумажек, с написанным от руки либо напечатанном  на доступном автору механизме  текстом, то пробегал их глазами: продам, вылечу, помогу…. Он представил себе, как  пишутся эти объявления. Одни профессионально составленные – очевидно автоматически,  в других читалась надежда на то, что вот продам и начнется новая жизнь,  в третьи сквозило приглушенная безнадежность, почти отчаяние – купите же кто-нибудь, ведь мне очень надо, чтоб вы купили. Это объявление он видел и раньше, помнил чисто визуально.
Это было приглашение заняться некоей разновидностью восточных единоборств. Занятия  тем или иным видом единоборств уже давно перестало быть экзотикой. Пораньше бы, когда он был помоложе…. Поэтому он не вникал в текст, а, бросив взгляд скорее  на поверхность текста, чем на его содержание, переходил к следующим. На этот раз обратил внимание на адрес, по которому происходят занятия. Совсем рядом. Но для него начинать что-то подобное уже поздновато. Да и по вечерам у него другие дела.  Посмотрел на расписание занятий. Оказалось что кроме вечерних, там были и утренние занятия – с семи часов утра.  Ограничения по возрасту также отсутствовали. На светофоре вспыхнул зеленый свет, и он уже сделал шаг в сторону перекрестка, но затем вдруг остановился и оторвал, один из предусмотрительно для удобства заинтересовавшихся оставленный корешок с адресом и телефоном спортивного зала. Сунув корешок во внутренний карман пиджака, он слегка пожал плечами, словно удивляясь своему поступку.
                …………………………………………………………………………………………………
В этот же день вечером перед поездкой к Максу Наблюдатель заехал в спортзал, Строение ему удалось найти не сразу, как это часто бывает с поиском  домов,  номера которых фасадом не выходят на улицу, по которой они значатся.  Оставив машину на улице у бордюра, он зашел во двор, покрутив головой, не обнаружил строения соответствующего в его понимании спортивному сооружению. Постоял некоторое время, оглядывая пространство двора в свете наружных фонарей и окон, освещавших внутреннюю жизнь обитателей строения. И, наконец, последовал дорогой, по которой перед ним уже прошла пара-тройка людей с сумками, которые вполне могли вмещать в себе спортивную амуницию.
Подъезд был скорее похож на  вход в обычный жилой дом, поэтому пройдя на третий этаж, Наблюдатель был удивлен – здесь снова приходится использовать это не пригодное, но понятное для идентификации с общечеловеческими состояниями слово  для описания его состояния – когда, приоткрыв дверь казенного по форме и по окрасу вида, обнаружил на третьем этаже большой спортивный зал. Некоторое время он просто смотрел в пространство зала, открывшееся из двери,  где люди обоего полу с преобладанием однако мужского, одетые довольно не однородно, кто в кимоно, кто в спортивные костюмы, у некоторых  элементы того и другого эклектически  сочетались,  ловко проделывали в парах на матах, расстеленных на полу,  заданные  упражнения.
«Да, вы пройдите, присядьте, - раздался голос из-за спины. Наблюдатель  неловко отпрянул от двери, словно его застали  за  несанкционированным  наблюдением  и упрекнули в том, что подглядывать некрасиво. Он устыдился, что его так неожиданно для него можно застать за столь освоенным  им  занятием, профессиональные навыки  в котором его еще ни разу  не подвели. В  той жизни.
«Хотели бы заняться? –  прозвучал уже более конкретный вопрос, и исходил он, теперь Наблюдатель разглядел его, от мужчины среднего, даже скорее невысокого роста,  тоже в кимоно, с профессионально доброжелательным взглядом. Совсем неважная деталь: ни для его нынешней жизни, ни для последующих событий,  в которых ему еще предстоит принимать участие, как персонажу, однако он ее отметил.  Позже, уже пребывая дома,  Наблюдатель попытался понять причину констатации в своих весьма организованных мозгах этой детали. Видимой причины не было.
«Да, хотелось бы заняться…- ответил он. – Но, так… без фанатизма, скажем. Не староват?» «А вон, посмотрите,- тренер кивнул в сторону пожилой женщины, которая кувыркалась на матах  наравне со всеми. – Ей уже семьдесят три. Да и вашего возраста… здесь найдутся люди».
Решение было принято. Можно приступать хоть с завтрашнего дня. Выяснив, все необходимое для начала занятий, Наблюдатель направился к офису Макса. А если не застанет его уже там, то  проедется по некоторым приличным заведениям в порядке, котором их  посещает Макс. В отличие от прочих своих  «подследственных»,  Макса  надо было с начала обнаружить.
По пути заглядывал в спортивные магазины,  купил пару футболок и спортивный костюм, нижнюю часть которого имел намерение использовать на начальном этапе своих занятий. Отдельно от костюма  спортивных штанишек в продаже не обнаружил. Кимоно не стал  пока  покупать – нечего новичку с первой тренировки появляться в полном блеске. Позже. Сначала  присмотрится  к участникам процесса. Ему помнилось, что в зале далеко не все блистали «спецодеждой».  А что на ноги? Пришлось напрячь память и увидеть – в зале все были босиком.
                …………………………………………………………………………………………………
Макс был самым непредсказуемым из всего квартета, не по  необузданности фантазии, а  в том смысле,  что после завершения  трудового дня практически никогда не был обременен  каким-то явным или тайным расписанием, предписывавшим ему появиться в том или ином   месте, куда бы он предположительно мог или  должен был ехать.
  Почти никогда  он  не ехал сразу  домой, где его ждали жена и маленький сын.  Зато часто переезжал из одного приличного заведения в другое,  практически везде находя знакомых, обоего полу.  С одними  он мог поговорить о  текущих успехах своего бизнеса, отвлечься разговорами об общих знакомых и их делах, с другими пофлиртовать, а зачастую и покинуть заведение с продолжением в более интимной обстановке.
Наблюдатель часто бывал свидетелем того, как маялся водитель Макса в ожидании, между пребываниями своего хозяина в последовательно сменявших друг друга заведениях,  как тот «набирается» потихоньку   до состояния, за которым его неудержимо потянет на приключения.  После чего водитель отвозил его на какой-либо из имевшихся  в  номенклатуре Макса  адресов, ждал некоторое время, чтобы убедиться, что его хозяин принят в доме, и тогда только отправлялся  в гараж.
Либо, если Макс завершал вечер, скорее ночь, выходом из заведения с какой-нибудь юной, или не очень, леди, а  случалось и с компанией,  на квартиру в  нововыстроенном  жилом комплексе, примыкавшем  к зеленой зоне, и относительно не очень удаленном от центра города, которую он приобрел, не ставя об этой покупке в известность семью, для  отдохновения, как от трудов, так и от не поставленной в известность об этом приобретении своей ячейки общества.
Терпеть эту неуемность хозяина водителя заставляли, наверное, значительные доплаты, как за сверхурочную работу, так и за доверительность отношений, без которой с любвеобильностью  Макса было не обойтись. Макс не был жлобом, как успел заметить Наблюдатель. И бизнес был не его призванием, или хотя бы тем, чем он мог бы зарабатывать жизнь. Ему надо было родиться  щедрым и туповатым  богатым наследником. То есть, у его непредсказуемости были довольно узкие горизонты: финансовые возможности его невероятно расширились, а сознание оставалось на уровне мальчугана, у которого в детстве не хватало зачастую денег на мороженное, газировку,  на дешевые электронные часы или плейер, а позже, точно так же не хватало на водку,  на хату, где можно было бы приткнуться для  удовлетворения неудержимо влекущего  зова пола.
Впрочем, о степени тяжести или привлекательности детства Макса Наблюдатель имел не глубокие познания. Тогда на свадьбу он не пригласил своих родителей, хотя, как позже узнал Наблюдатель,  оба были еще живы. Наверное,  посчитал, что гости на  свадьбе были слишком высоки для них. Для своих родителей и родителей невесты он устроил не менее громкий пикник с выездом на природу, где присутствовали все родственники, каких только можно было еще отыскать на этом свете с обеих сторон. Их свозили  заказанными автобусами,  такси  и прочими наземными средствами передвижения. Макс и здесь не пожалел денег, казалось этот круг ему был все-таки ближе.
  Сейчас же осталась одна мать, которую он  посещал с некоторой небрежностью, но регулярно. Надо полагать, она ни в чем не нуждалась.
Но уже тогда было очевидно, что его случайный успех  завершится нелепо.  Макс был слабым звеном в  этом квартете.
                …………………………………………………………………………………………………
      Неизбежное было не спешным. Оно не заискивало перед нетерпеливостью соискателя. Для него не существовало  таких   слов: «медленнее», «быстрее»… Неизбежное неизбежно.  А Он  был  напоминанием  Неизбежному, и при том, таким же неизбежным, как и само оно.
                ………………………………………………………………………………………..…
       Годы вовсе не были столь пустыми, как это могло бы показаться,  человеку постоянно находящемуся в беге по повседневности. Он, этот человек,  ходит на работу, выполняет свой гражданский долг потребителя, также ест, пьет,  занимается любовью,  общается с себе подобными,  служит родине, а заодно родным и близким, и, повидав, попробовав на вкус и цвет, пощупав все доступное ему на расстоянии вытянутой руки,  наконец,   усаживается  перед телевизором, чтобы увидеть и узнать много нового и интересного.
      Если  вероятный ряд событий, участие в которых делает жизнь этого типа людей наполненной,  сравнить с жизнью какого-либо затворника, то сравнение может оказаться не в пользу «бегущего человека». «Иные души и четырех стенах справляются с врагом». Впрочем, сама  возможность сравнения  образов жизни упомянутых типов человеков,  проистекает из  неизбывной страсти людской обо всем мыслить в категориях иерархий,  что само по себе говорит  о неадекватности мышления думающего населения,  как самим  себе, так и миру который, согласно иллюзии укоренившейся в них, они обжили.
              ………………………………………………………………………………………………
      Его «подопечные» со временем получили вполне осязаемую оболочку.  Он общался с ними, постепенно переходя от нападок и угроз к неторопливой беседе, все более вовлекаясь в события их  жизни, пока не понял, что диалоги здесь не уместны. Он замолчал, чувствуя как молчание усиливает Его. И они не выдерживали Его молчания - впадали в монолог.         
     Воспоминания отходили на задний план – новые образы оказывались сильнее воспоминаний.   
     Иногда, уже приготовившись к встрече, сидя у себя в комнате, Ему приходилось ждать появления образа. Иногда приходил не тот, кого Он ждал.
Результативности ради этих встреч, которые  после тренировок стали для Него источником новой информации, пришлось озаботиться приобретением некоторой мебели. Он, поколебавшись, переубедил себя в том, что  эта покупка вовсе не явится уступкой Его аскетическому образу жизни, а будет содействовать приближению  к цели. После чего в квартире появилось два удобных кресла  и журнальный столик.
                …………………………………………………………………………………………
      Легче других Ему давалось  явление Депутата. Более того, тот с удовольствием  перебивал появление других. Депутат  всегда был в костюме, при галстуке, часто поглядывал на часы. Был болтлив, кичился двухдневными делами. Часто впадал в монолог, излучая при этом неподдельный оптимизм, который  был самым  ходким продуктом на вынос у персонажей его профессии. Все его размышления и высказывания были рассчитаны на чужую точку зрения.
     И после завершения своих речей вопросительно смотрел на Наблюдателя. С лица его не сходило глуповатое выражение человека, однозначно ожидавшего более живой реакции на свои слова и крайне разочарованного отсутствием аплодисментов. Наблюдателю иногда казалось, что он - Депутат, даже появляясь в этом пространстве, декорированном   для  совершенно другого сюжета, продолжал оставаться персонажем того бесконечного многобюджетного блокбастера под названием «Политическая сцена».
     И лишь иногда на его лице проступали черты некоей метафизической усталости, им самим неосознаваемой. Было, очевидно, что сформулировать ее причины Депутат не смог бы. Возможно, он понимал, что  говорит не то, что думает, а делает совершенно не то, что говорит.
        Но когда, он жаловался, что занимается совсем не тем, что по-настоящему доставило бы ему удовольствие,  а отдается делам, которые принято считать важными, это звучало фальшиво, потому, что при этом он выглядел счастливым и независимым.  Несовместимость этих  состояний с тем, что он произносил, не смущала его. Нельзя быть по-человечески счастливым в смыслах, которые вкладывают в него «простецы», и свободным одновременно.
Иногда он появлялся без галстука. В тот раз его присутствие  началось с затянувшегося молчания. Знаешь, сказал он, просто не могу остановиться. Просто не могу. Мне ведь все это не надо, проговорил он, не уточняя, что именно ему не надо. Все. Так может тебе и жить не хочется. Ну, когда не хочется жить, это еще не значит, что хочется не жить. Что же тогда не хочется? Опять  - все. Я просто люблю свою семью, детей, хочу, чтобы они были счастливы. А как быть с другими? Они  хотят того же. Депутат не ответил. Может задумался?
                …………………………………………………………………………………………
      Он пассивно следил за пестрыми образами воспоминаний Депутата, иногда задавал вопросы являвшимся перед ним образами… Он спрашивал, не вступая в обсуждение, и в  этом была его активность в период ожидания.  Задавая вопросы, Он хотел увидеть то, о чем спрашивал. Он приближал Депутата, отдалял, сливался с ним. Образ, представавший Его внутреннему взору, открывался со всеми его эмоциями, чувствами и страстями, со всеми замыслами, целями и самыми затаенными желаниями.
                ………………………………………………………………………………………….
       Полковник  стоял у окна, засунув руки в карманы плаща, и с застывшим лицом-маской смотрел на улицу.  Что он там видел, трудно было предположить. Но судя по выражению лица,  ничего хорошего ему на глаза не попадалось. Он  отвернулся от окна, взглянул на Наблюдателя и неожиданно сказал:
     «Ну, ладно, с этими двумя ты как-нибудь справишься. Макса я вообще в расчет не беру, тот сам себе могилу найдет».  Он остановился, и посмотрел насмешливо  на Наблюдателя: «Хотя тебе же этого мало. Тебе же надо напомнить о себе перед...перед тем как спровадить на тот свет бедолагу. Ну, это твои проблемы. А вот что ты будешь со мной делать?  Я ведь покрепче буду  всех троих вместе взятых».
     Тусклое мерцание. Шевеление серого вещества полутеней приблизилось к сидевшему   в кресле Наблюдателю. Рассеиваясь во время движения от окна к креслу, расплываясь, теряя очертания, и снова складываясь  в фигуру Полковника. Совокупность движущихся точек, вдруг сложилась в  целостный образ.  Голос звучал прерывисто, словно говорящий преодолевал   сильное сопротивление, в нем  слышны были механические ноты.
Словно он пытался высказать то, что хотел, как раз в те моменты,  когда  его фигура  более всего собиралась в образ  и даже черты лица его  выступали, оживляясь  теми немногими красками, которые были доступны для этого.
     - Молчишь? Тебе уже не хочется знать, как все произошло? Врешь! Ну, молчи, молчи! Еще встретимся!»
                …………………………………………………………………………………………..
     По большому счету Наблюдателю не было необходимости  видеть их каждый день. Он достаточно знал их, чтобы ощущать их присутствие в том или ином месте в зависимости от дня недели и времени суток. Но своим планам Он следовал неукоснительно, словно выполняя некое нерушимое обещание. Теперь Его не волновала  как раньше  вероятность пропустить «свидание» со своими подопечными в связи с работой или по болезни, но Он не позволял себе ослабить свои бдения.  Думая об этом, Он поймал себя на том, что за все это время он ни разу не болел.  После переезда Ему  не представилось повода  узнать, где находится районная  поликлиника, где расположена ближайшая аптека. С тех же пор, как Его финансовые возможности позволяли Ему рассчитывать на  эксклюзивное обслуживание, Он не потратил на медицину ни копейки. Плохо это или хорошо? Все-таки не так уж Он и молод. Но упрекать себя в   скупости не было оснований. Плоть не подводила Его, не напоминала о себе заботливо болью или другими ощущениями, которые можно было бы приписать  нездоровью. В конце концов, вскрытие покажет, насколько Он был неправ, пребывая в равнодушии к демонстрации своих гипотетических недугов медицине.
                ………………………………………………………………………………….
        Однажды, давным-давно,  еще не имея нынешнего опыта, оН пришел на место, откуда велись еГО наблюдения за Бизнесменом, и обнаружил, что фирма того  в этом офисе больше «не живет».  оН наблюдал еще  пару дней и, наконец, убедившись окончательно, рискнул зайти в офис и поинтересоваться, куда переехал бывший Арендатор. Естественно, лучше это было сделать днем. Для этого еМУ пришлось отлучиться с работы в урочное  время.
       Несмотря на  правдоподобные причины, которые оН сформулировал новым «жильцам», на этот вопрос ему никто ответить не смог. Причем, наверняка, без злого умысла, так как судьба прежнего арендатора совершенно не интересовала вновь заселившихся. И только секретарша, так оН назвал, девушку, сидевшую на «ресепшн», подсказала ему, что кое-что из оргтехники и мебели они еще не забрали и обещали это сделать на днях. «Когда?» - вырвалось у нЕГО. «Да, кто их знает, но наверняка, на днях. Она нам здесь совершенно не нужна» -  ответила секретарша.
     «Ну, приедут они на машине, и как же я за ними поспею? – примерно так оН сформулировал свой вопрос по сложившейся ситуации. Здесь еГО впервые посетила мысль о том, что не лишнее было бы  купить какое-нибудь транспортное средство.  Свою последнюю машину, оН продал почти одновременно с квартирой.
Собственно, эти еГО чувства с элементами паники были совершенно не оправданы. Найти место передислокации компании Бизнесмена не составило труда. Да и  место жительства тот менять не собирался.  Поселившись в свое время в престижном районе, почти в центре города, где совершенно неожиданно было обнаружено место под застройку целого комплекса  жилых зданий, и куда он въехал вместе с другими персонажами, политической и  бизнес сцены начавшей заселяться новыми лицами, и менять свое окружение не собирался.
     Оценив возникшие у нЕГО опасения в связи с переездом фирмы - опасения потерять «след», по трезвому размышлению  как не обоснованные, по крайней мере, в том конкретном случае, оН, именно, после этого происшествия, подумал, не пора ли, наконец,  разбогатеть. Не инициируя сам, оН дождался очередного намека на предложение занять  более высокооплачиваемую  должность. Разговоры на эту тему с ним уже велись не раз, прямо или косвенно, намекая на такую вероятность. Поэтому допущение о возможном изменении своего статуса в   Компании не были безосновательными.
    Когда в очередной раз  Директор вызвав еГО к себе в кабинет, предложил продвинуться по служебной лестнице несколько вверх, оН, позволил «шефу»  перечислить все его аргументы в пользу принятия им предложения,  и согласился.
    Конечно же, это предложение могло поступить только после того, как его начальник, скорее хозяин – хозяин бизнеса, поинтересовался из доступных ему источников еГО историей. Это было ему неприятно, но к этому времени оН уже не выглядел  безутешным.
    После удачного старта на новой должности, оН  к концу года купил транспортное средство. Его возможности в следовании за «подопечными» резко возросли.
                …………………………………………………………………………………..
    Жизнь внеположная Его целям, его миссии между тем продолжалась.  Здесь приходится пользоваться неадекватными словами-символами для определения того, к чему он двигался, ибо на самом деле этому «нечто», захватившему и направлявшему его покуда не нашла названья еще людская речь.
   Количество квадратиков и стрелочек  в структуре  компании средней  руки, каковой она была к моменту Его прихода, увеличивалось. Увеличивались и арендуемые ею площади  под офисные помещения, а затем и покупка площади в офисном центре  в центре города. Ее руководитель уже практически полностью переложил на Него большую часть коммерческой работы, оставляя за собой более  привлекавшую его представительскую.  Фоном для этих  перемен, понятное дело, был рост доходов.
    Отношений доверия к  Нему  переросли в доверительные отношения. Занимаемая должность и доверительные отношения переводила его в разряд публичных людей. Ему не нравилось само определение того круга, в котором Он оказался, но скорее по ассоциации с эпитетом «публичный», чем по действительным моральным качествам участников. Об их моральных качествах Он не задумывался, ограничивая себя деловым общением, как ни странно, моралистом за это время ригористического отношения к жизни Он не стал. Но необходимость присутствовать на неформальных встречах, на которые Его теперь приглашал шеф, Его утомляла. На этих встречах к тому же приходилось есть, или хотя бы из уважения к хозяевам, притрагиваться к угощениям. Сам же процесс употребления пищи за годы одиночества,  стал восприниматься им крайне интимным, к которому Он не допускал никого, поэтому публичного  поедания   «корма»  избегал, как мог.   
                ………………………………………………………………………………….
     После первых двух лет его работы в руководящей должности – а может трех? И сколько же Он всего уже работает в компании? - шеф, пригласив Его поужинать в ресторан, завел разговор о Его доходах. Наблюдатель был вполне удовлетворен. Понимаешь, сказал Шеф, мне мало видеть в тебе просто удовлетворенного человека. Я, конечно, рад, что ты удовлетворен, но… он  на пару секунд запнулся, а потом продолжил, но уже о своих перспективах. Он нарисовал привлекательную картину своих перспектив. «Если этим заниматься серьезно, то сам понимаешь, время, которое я смогу уделить бизнесу заметно подсократится.  Я доверяю своим партнерам, но там, где появляется … некоторое свободное пространство, там появляются и соблазны. Ты понимаешь, о чем я говорю?» Наблюдатель кивнул, подтверждая надежду Шефа на взаимопонимание.  Шеф  продолжил: «А мне, чтобы серьезно заниматься тем, о чем я говорил, нужен прочный тыл. И этим тылом должен стать ты». Наблюдатель молчал, понимая, что любые уточняющие вопросы либо выражения благодарности за доверие преждевременны. Молчание усиливает молчащего. Шеф расценил его молчание, как  ожидание конкретики: «Я не могу сейчас пока взять тебя в партнеры. Это может спровоцировать не нужную напряженность в отношениях с нашими друзьями. Поэтому я хочу предложить, вот что…. – он  сделал паузу, и словно в размышлении посмотрел на Наблюдателя. Тот был спокоен.
     «Я буду платить тебе  % от моего чистого дохода по результатам года... Скажем… – Он назвал цифру. Интонация едва-едва выдавала  его самолюбование своей щедростью. Это была действительно большая сумма.  Лицо Наблюдателя выражало по общепринятым канонам молчаливую благодарность, но он не проронил ни звука, скорее всего просто не зная как реагировать. Шеф, не встретив  поддержки своих начинаний, оформленной хоть каким-нибудь звуком, прочистил горло и добавил: «Для начала»….
        «Наши доходы тебе известны, потому можешь рассчитать свою часть сам. Начать предлагаю уже с текущего года. Мы с тобой оформим наши отношения, письменно». Шеф замолчал, не ожидая, впрочем, излияний благодарности от Наблюдателя. Не изучив Его, он бы не предложил Наблюдателю этих условий. Наблюдатель был уверен, что перед этой беседой Шефом проведена необходимая работа, и тот  знает о Нем достаточно.  В компании к тому времени Он работал уже лет пять - или шесть? А может… надо как-нибудь остановиться и посчитать. Впрочем, это не критично.  Он далеко не  с первых дней обратил на себя внимание. Так, что время присмотреться к нему было. А своих подопечных Он «пасет» уже шесть   лет. Или семь? А может восемь?…  С этими цифрами только свяжись…. Самый тупой карандаш лучше самой острой памяти. Во всем, что касается его работы, Он четко следовал этой  ироничной, но точной мысли.
К концу года Он зарегистрировал оффшорную фирму, со всеми предохраняющими от публичности формальностями, и так как заметная часть оборота  компании Шефа и его партнеров проходила за рубежом, по согласованию с Шефом, часть Его дохода перечислялась на счет этой фирмы. Затем последовали дальнейшие трансформации его средств за рубежом.
                ……………………………………………………………………………………
      Шеф предложил Ему прикупить дачу по более, чем приемлемой цене. Его, Шефа то есть, товарищ, «переоформил» ее на себя  с  одного  типа за долги. Дача ему была совершенно не нужна. Он был покруче. Но здесь было дело принципа.  Первая же мысль была отказаться, но столь явная симпатия  шефа не должна была  отвергнута столь некорректным односложным ответом.  Поэтому чисто из вежливости, Он спросил, где она расположена. А, услышав ответ,  проявил уже неподдельный интерес. Дача располагалась недалеко от того места, где имели аналогичные сооружения  Бизнесмен и, собственно помогший ему в свое время «выбить» там землицу, Полковник, который тоже получил  там место за определенные услуги.  То есть его покупка приближала Наблюдателя к ним, как нигде в городе близко.
       Исходное строение было не пригодно для проживание. Более того, если бы кто-то регулярно стал появляться в этой «опустившейся» конструкции, могло бы вызвать подозрение у  окружающей вполне респектабельной публики.  Это вынудило произвести некоторое благоустройство строения.
     Во время перестройки  на дачу он практически не заглядывал. Ее  реконструкцией занимался нанятый им и хорошо заинтересованный человек, который сам искал подрядчиков, следил за качеством и сроками, не позволяя работникам отвлекаться регулярными празднованиями завершения рабочего дня. Ежевечерне он звонил Наблюдателю и  докладывал о происходящем на площадке реконструкции.
     Один раз он, доложив о состоянии дел, спросил: «А телефон проводить будем?»
     Первой реакцией в мозгах Наблюдателя и почти без его участия  было отказаться. Мобильного телефона вполне достаточно. Он не мог вспомнить, чтобы его квартирный телефон хоть раз зазвучал или он им воспользовался со времен переезда в Его нынешнюю квартиру.
     Но тут же, рудиментарные тяготы прошлого стали вползать в освобожденное от этих «мелочей» сегодняшним  днем сознание.
Вспомнилось,  как годы были потрачены  на то, чтобы провести еще «в те времена» телефон еще  живому тогда тестю – ветерану войны и труда, не удосужившемуся  это сделать тогда, когда он был нужен – во время войны или труда.
     Когда тесть остался один, после смерти свекрови  такая необходимость возникла. Здоровье  его ухудшилось, и  оставлять его одного, не имея с ним связи, было беспокойно.
     И то, что он не смог тогда добиться  требуемого,  пройти до конца по той извилистой дороге между инстанциями, учреждениями, заведениями…в своем походе за  якобы заслуженным тестем  благом, в  подтверждение чему  были собраны  все необходимые бумаги, справки медицинские,  справки из военкомата, подтверждения героической биографии с приложением разных газетных вырезок и прочее…,    едва не стало причиной развода. У жены на языке были яркие примеры, когда еще менее значимые люди в своем упорстве достигали успеха, а он  не может надавить… упросить…дать, в конце концов, своим министерским, чтобы они присоединили свой  государственный голос к  голосам бумажным…. Так он хочет помочь ее папе….
     Пришлось съехаться: телефона не было, но все были вместе,  совместное проживание с тестем  не усугубило жизнь  дополнительными конфликтами. Он был человеком терпимым и терпеливым.
                …………………………………………………………………………………………
      К этому периоду, ускорившего ход Его времени относится и приобретения неких вспомогательных средств для усиления своего жалкого человеческого слуха.…Мысль о техническом оснащении своих бдений никогда не приходила ему в голову, но однажды наткнувшись в Интернете на предложения заинтересовавших его технических изделий, он решил попробовать.
     «…помогает слышать звуки вокруг вас на открытом воздухе, в закрытом помещении, везде, где это необходимо.
     … Пользователь надевает стерео наушники, включает микрофон направленного действия… и регулирует (приспосабливает) объем звучания к своим индивидуальным потребностям. Универсальный переносной усилитель достаточно компактен, легко может быть размещен в кармане одежды или в сумочке. При помощи специальных зажимов, входящего в комплект он может быть прикреплен к биноклю, к поясу, к. карману, и т.д.   Удобные стерео наушники поставляют ясный, свежий звук, особенно в диапазоне человеческого голоса».
         Первые впечатления от столь усилившихся возможностей сначала привели Его в состояние  … удовлетворения. Эйфорией  или оптимизмом назвать это было нельзя. Но очень быстро Он понял, что эти возможности в дополнение к визуальной информации для Него немного значат. Фрагментарные сведения,  которые Он получал, становясь свидетелем отдельных разговоров своих персонажей скорее захламляли  ту определенность  уже предопределенного конечного итога этих совместных странствий ненужными деталями.  Его действия приобретали какую-то мелочность и неуважение к направляющим Его  бесстрастным  предначертаниям неизвестной силы. Они привносили в образы  этих людей некую обычную будничную бытовую неполноту, расколотость, раскрошенность,  людям присущую, каковая отсутствовала при визуальном их восприятии, когда они пребывали на своих «пьедесталах».      
     В дальнейшем, оценивая те «преимущества», которые ему предоставил механизм, используемый для получения дополнительной информации, Он вынужден был признать, что это скорее изъян в его «карьере» Наблюдателя, чем усиление возможностей. Ни одно слово из тайно  услышанного не изменило направления развития событий, не привело его к каким либо внештатным действиям, не добавило к тому знанию об участниках происходящего.  Своими действиями, воспринимаемыми Наблюдателем внешне без звукового сопровождения  персонажи были достаточны и понятны.
                ……………….…………………………………………………………………………….
     Время шло.
     К тому времени Наблюдатель уже убедился, что Его «персонажи» совершенно забыли о нем. Ему доводилось попадаться, не преднамеренно, конечно,  на глаза Депутату, и, разумеется, тот Его не узнал. Взгляд депутата скользнул по Нему, в нем не проявилось никакого содержания.  Это был важный вывод, можно сказать - программный в  Его деятельности, потому что, несмотря на долгий  опыт, в Нем оставалось, может быть не столь остро, как в первые годы, чувство, что происходящее контролируется не только им, но его «подопечными». Внутреннее преодоление  этих опасений устранило  из Его восприятия своих бдений некоторый дискомфорт.
      Он, Депутат, не ждал вторжения из того мира, где обитал Наблюдатель. Не до него – такая яркая жизнь: власть, оппозиция, заседания, дебаты…. У Депутата, как ему казалось, были оппоненты посерьезнее и поопаснее. Поэтому иногда  Наблюдателю удавалось находиться довольно близко от него.  Иногда Он ловил себя на том, что совершенно бесстыдно разглядывает того с довольно близкого расстояния: мимика, жесты, интонации – ничего не уходило от Его внимания.  Конечно, это был беспечно с Его стороны, но вместе с ослаблением или даже уходом ощущения  дискомфорта от своих бдений, дискомфорта, который имел происхождением скорее этические  нормы обычного человека – Он же уже был Наблюдателем – появилось чувство невидимости его присутствия для окружающих, невидимости именно когда Он пребывал  Наблюдателем.   
     Иногда Он слушал разговоры Депутата с коллегами, реже с незнакомыми Ему людьми: женщинами и мужчинами. Голос Депутата звучал  громко и весело, озабоченно и приглушенно.  Нередко повторялась сцена  общения  с сопровождающим его лицом, перед тем как он, оставив машину на водителя, направлялся домой.
     В тот раз, Депутат, громко смеясь, пожал руку  одному из многих своих знакомцев, то ли по партии, то ли по политическому бизнесу  и  сказал, очевидно, подводя черту под какими-то им известными успешными начинаниями: «Какие наши годы! Сейчас все закончится, и начнем новую жизнь». Как оказалось решение начать новую жизнь было принято  верно, так как старой жизни у Депутата практически не оставалось.
                …………………………………………………………………………………..
      Депутат был потомственным слугой народа. Его отец  «тянул эту лямку» еще при Советском Союзе. Он, как Фунт, сидел в Верховном Совете при Брежневе, будучи еще достаточно молодым и перспективным,  сидел при Андропове, Черненко. При Горбачеве он уже не был молодым, но оставался по-прежнему перспективным, и, так как навыки  участия в политической жизни той эпохи, давались весьма качественные, то заступить на привычный пост в новом государственном образовании, ему не представило труда. Люди там были все больше знакомые, понимающие.   
     На вопрос коллег из прошлого, которые не нашли себя в настоящем, то ли по возрасту, то ли по убеждениям: «Как жизнь?», он усмехался и ответствовал: «Живем! Тяжело, но достойно». И в этом была сермяжная депутатская правда. Сколь о многом надо было позаботиться, пребывая у власти. И для того, чтобы жизнь была достойной не только сегодня, но и вчера, завтра, послезавтра и так далее, вплоть до конца света,  потребовалось подтянуть сына.
               …………………………………………………………………………………….
      Вечером, чаще поздно ночью, Депутат, сходя с пьедестала,  удовлетворял простые человеческие потребности в семье. День завершался в постели, где он с разной степенью успешности отходил ко сну. Иногда приглушенный свет ночной лампы горел далеко за полночь. Уже лежа в постели, просматривал газеты – днем все новости получал непосредственно в общении. Но печатное их изложение подчас весьма отличалось от услышанного им от героев этих новостей, от их создателей.   В последнее время он  пристрастился, уже лежа в постели и удобно расположив на расширившемся пространстве своего таза  ноутбук,  «гулять» по Интернету.  Там было много забавного. Иногда, наткнувшись на нечто его впечатлившее, вдруг непроизвольно подавал реплику в слух, комментируя прочитанное или увиденное. В ответ со стороны той части супружеского ложа, где располагалась жена, раздавался упрек, зачастую напоминавший просто стон.  Он тут же внутренне спохватывался, извинялся, наклонялся для извиняющегося поцелуя  в ухо, щеку, волосы – куда попадет, рискуя  сбросить свой ноутбук на пол.  Но затем это все повторялось снова и снова.  Жена  терпела, так  как в ее планы на завтрашний день ранний подъем не предусматривался.   Впрочем, отношения в семье были ровные и упреки  со стороны жены в адрес мужа в трудоголизме носили скорее характер кокетства. Иногда  он использовал снотворное.
      …Шум аплодисментов  был погашен  «Бетховеном»,  простой музыкальной заставкой, звонком. «В-щ…н-ч…в-ж…»- преследовало  его пробуждающееся сознание вещество ночных наваждений. Слова шептались: «Вообще…вш…ничего…нч… как в жизни… вж… со вкусом… со вкусом… со вкусом…» Руки сомкнуты над головой в замок… я уже не уйду от вас… я буду с вами… вы меня выбрали…выбрали…выбрали…. Я с вами навеки (и ни минутой больше). Еще несколько взмахов руками… крыльями… и ты уже у берега…простыни… подушка...
      От аплодисментов  во сне  оторваться было нелегко. Депутат просыпаться не хотел,  жизнь без аплодисментов была не выносима, при свете дня они были не столь оглушительны. Но скоро все изменится. Еще не открыв глаз, он улыбнулся. Скоро многое изменится….
     Сонным чужим движением правой руки Он дотянулся до мобильного телефона. Но телефон замолчал. На табло значилось: номер не определен.  Подушка… простыня… Что за  чертовщина лезет в голову? Надо размяться. Может, все-таки переутомился маленько. Но отдыхать некогда. Коалиция… интриги… если не держать нити в руках – вытолкнут,  не взирая на заслуги.  Ха! Вытолкнут! Пусть попробуют. Ему известно кто там все мутит, но голос этой единицы тоньше писка. Все будет прекрасно. И вот тогда – аплодисменты каждый день.
                …………………………………………………………………..………………………………
            Но все произошло иначе. Что это было: случай, судьба, патология успеха, симметрия? Ломать голову над  решением этого вопроса в  многомиллиардном мире бессмысленно,  ты всегда видишь в нем лишь малую часть, примыкающих к себе событий, которые являются при этом чем-то другим в целом, недоступном взору никакого земного интеллекта.
            "Причина"  вообще человеческий термин.