Австрийский блокнот. Музеи, как без них

После истории с МАКом и пугающей африканской выставкой я решила оставить пока этот музей в покое и на следующий день с утра пораньше отправилась в Хофбург. Первой была светская и духовная сокровищница Габсбургов. Вот где, наверное, впервые я ощутила пресловутый «имперский дух», то, чем был Тысячелетний рейх, его магию. Корона, изготовленная для императора Оттона, которой венчались на царство все последующие императоры Священной Римской империи. Сума Карла Великого со щепоткой земли, орошенной кровью святого Стефана. Агатовая чаша, датируемая 1 веком от Рождества Христова – правда, сами музейщики, конечно, не настаивают, что это та самая чаша Грааля и именно в нее капала кровь распятого Христа. Зал драгоценностей - огромные, величиной с кулак, рубины и изумруды (ну, здесь я дух перевела немножко - я ведь с Урала, этим нас не удивишь). Шитые золотом и жемчугами ризы священнослужителей X-XI веков… И один из самых странных и страшных экспонатов: трон-колыбель юного Римского короля, сына Наполеона и «австриячки» Марии-Луизы. Так и представляешь себе бедного, слабого ребенка, который лежал в этой монументальной колыбели, среди золота и бархата, и прямо на него с бортика день и ночь смотрел здоровенный орел.

Была я и в «Музее Сисси» в Хофбурге, там же, где кайзеровские апартаменты. Этот музей в то время совсем недавно открылся. Несколько комнат, зачем-то задрапированных черной тканью, с приглушенным искусственным светом (Сисси, и это хорошо известно, не выносила темноты, говорила, что темно будет в могиле, а себя она называла «Ich bin das Kind der Sonne» – не зря ведь она так любила Грецию). Там есть интересные вещи (ее подлинные детские башмачки, платье, сшитое к свадьбе (но не подвенечное), письма и страницы ее поэтического дневника. Стихи, которые она писала, тоже можно прочитать. Мне понравилось то, где она сравнивает себя с чайкой, у которой тоже нет родины и которая нигде не чувствует себя дома, а так и живет, перелетая от волны к волне. Выставлен пресс, при помощи которого для императрицы выжимали сок из бифштексов. Этот сок она смешивала с мадерой и пила для подкрепления сил: аппетита у красавицы-анорексички обычно вообще не было. Реконструирован салон ее кареты, выставлены чемодан с косметикой и туалетными принадлежностями, дорожная аптечка. Есть подлинные драгоценности, и среди них - бриллиантовые звезды-заколки, известные по ее парадному портрету. Самый жуткий экспонат – та самая заточенная отвертка, которой 60-летнюю Елизавету убил итальянский анархист.

В один из дней я поехала в Шенбрунн. Сам дворец очень красивый, а еще была выставка карет, прогулка по парку в тени глициний, восхождение к Триумфальной арке, приятное кафе наверху. Потом зоопарк – это вообще отдельная история... Первый виденный мной зоопарк, где звери совершенно не выглядят страдающими. Уходить не хотелось. Но я вернулась в центр, и в очень удачное время: попала на экскурсию по Оперному театру.

Экскурсовод не пошел с нами сразу же в зал: «Там пять групп с пятью языками! Вы будете слушать экскурсию на эсперанто!», а показал сначала зал Малера и рассказал об истории театра. Потом мы все же попали и в зрительный зал, расселись в креслах партера (очень кстати – я после Шенбрунна уже едва держалась на ногах). Помимо прочего, нам рассказали о философии билетов на стоячие места. Это - символ доступности высокого искусства любому и каждому. Они продаются на конкретный спектакль в конкретный день (никогда заранее), по одному билету лично в руки. То есть если в театр идет пара, то и стоять за билетами надо вдвоем: одному человеку продадут только один билет. 2 евро - такова стоимость самого дешевого билета на стоячее место на галерее. 3 - в стоячем партере. А 178 стоит самый дорогой билет в Оперу.

Наконец, KHM - Культурно-исторический музей. Вот где праздник души, именины сердца. Помпезный музей, да. Аристократический, имперский (еще бы, под носом у мраморной Марии-Терезии), чуть всем этим подавляющий. Но до чего удобно организованный! Начать я решила с «левой галереи» - залов искусства северных стран. Не такая уж я поклонница, если честно сказать, итальянской школы… Провела не помню сколько времени в зале Брейгеля. Судить о нем по репродукциям – нельзя! В них толком не всмотришься и ни деталей, ни общего плана не увидишь... В малых залах – два портрета, написанных ван Эйком, и кое-что Рогира ван дер Вейдена. Дальше, почти на самом выходе – единственный, но совершенно чудесный Вермеер. Рубенса я недолюбливаю, пробежала этот зал быстро, только возле «Шубки» невольно задержалась - толстушка с целлюлитными ногами, 16-летняя (в то время) жена художника, выглядящая как минимум на 30, – нам есть за что благодарить прогресс… А еще что было удивительно, неожиданно и прекрасно – Рейсдаль с его мрачными дубами и хмурым небом, и другой художник, не догадалась записать ни фамилию, ни название, – дождь, волнующееся море. Но не южное, лазурное, сверкающее даже в шторм, а серое от ненастного неба и глинисто-песчаное какое-то, видно, как насыщена эта вода песком, поднятым со дна. Картина печальная, пронзительная и при этом умиротворяющая. Итальянцев я потом тоже посмотрела и еще долго просидела, очарованная, возле Караваджо. В репродукциях я его не понимала, а в подлиннике внезапно прониклась.

Уже незадолго до отъезда из Вены я решила предпринять еще одну попытку познакомиться с МАКом. Снова протянула деньги, и снова кассир их не взял! Оказалось, что суббота – день бесплатный. Осмотрела наконец залы-инсталляции. Музей чудесный, всем, кто окажется в Вене, могу его чистосердечно рекомендовать.

Продолжение http://proza.ru/2020/06/03/1414