Австрийский блокнот. Самый дорогой вид шума

Быть в столице классической музыки, городе как минимум трех прославленных театров и не посетить ни одного спектакля или концерта – наверное, неправильно. Кроме театров есть образцовый филармонический оркестр, есть знаменитый венский хор мальчиков (куда очень трудно попасть, но, говорят, усилия того стоят), по пятницам проходят оперные концерты под открытым небом на площади перед Ратушей, наконец, в каждой большой церкви регулярно устраиваются концерты органной музыки, вход на которые свободный или предусматривает символическую плату. Тот, кто любит музыку, обязательно встретится с ней в Вене, и определяющим условием будет лишь его собственное желание и свободное время, а вовсе не толщина кошелька.

Мне очень хотелось послушать в Венской опере какую-нибудь из моих любимых опер, однако еще дома, просматривая в Интернете репертуар на интересующие меня майские дни, я с грустью убедилась: опер Вагнера на это время не выпадает. Ради них я готова была сделать то, что делают настоящие меломаны: потерять полдня драгоценного времени и занять очередь за билетами в стоячий партер. О том, что такие билеты стоят три евро и продаются по схеме «одна штука в одни руки», я уже рассказывала, а покупают их так. Часам к 15 дня возле одного из подъездов Оперы начинают собираться люди. В их руках газеты, пакеты с бутербродами, бутылки с водой, а иногда и складные стулья. Очередь набирается изрядная. Служитель пропускает людей вовнутрь, они рассаживаются вдоль стен и начинают… обедать. Это отнюдь не излишество: ведь когда откроется касса и вы станете счастливым обладателем билета, вам придется, не размышляя, где бы перекусить перед спектаклем, сразу бежать  в зал, занимать место, привязывать к нему шарфик и только после этого отлучаться, а еще вернее – так и стоять, пока не начнется представление. Говорят, билетов продается больше, чем мест, но также говорят, что в итоге все как-то размещаются. «Выстоять» спектакль, по отзывам очевидцев, не очень утомительно. Ряды стоячего партера разделены обтянутыми мягкой тканью опорами для спины. Каждое место снабжено экраном, на котором бегущей строкой на немецком и английском языках зрителям сообщается либретто оперы (оперные спектакли здесь по традиции ставятся на языке оригинала). Знатоки утверждают, что партер – самая верная и благодарная публика Венской оперы, и что артисты больше всего ценят аплодисменты, доносящиеся оттуда, а вовсе не из «паркета» (передних кресел) и не из нарядных лож.

Если подойти к организации театрального и музыкального досуга серьезно, то о репертуаре всех театров можно узнать из бесплатных буклетов, которые имеются в информационном туристическом бюро (офисы с зеленой буквой i на белом фоне) или в любом большом отеле. Билеты на «сидячие» места продаются в театральных кассах – в центре города они достаточно заметны. Одну из касс я случайно обнаружила в районе Грабена, зашла и, внимательно изучив все предложения, решила изменить опере ради драмы – купила билет в Бургтеатр (максимальная цена места в партере – 45 евро, мой второй ярус обошелся в 7) на спектакль по произведению классика немецкой литературы Готхольда Эфраима Лессинга «Минна фон Барнхельм».

На это стоило посмотреть. Сюжет классической пьесы режиссер подал в очень смелом оформлении: сцена представляла собой не то изрядно загаженный подземный переход, не то заброшенную стройку, герои-мужчины были одеты как бомжи, а Минна и Франциска предстали перед публикой в облике девушек по вызову. Замысел режиссера – показать, как война уродует человека. Сценография на любителя, я, честно говоря, предпочла бы антураж XVIII века, парики, бархат и кружева. Но зато в этом театре с былыми имперскими традициями и амбициями, где завсегдатаем был сам император Франц-Иосиф (на сцене Бургтеатра играла подруга его старости, актриса Катарина Шратт), сценический язык актеров не претерпел упрощения. Это все тот же классический, эталонный «хохдойч». Так фонетически выразительно, так безупречно красиво, как актеры Бургтеатра, не говорят даже дикторы немецкого телевидения.

На музыкальном концерте я тоже побывала, только случилось это не в Вене, а в Зальцбурге. Он стал одним из самых глубоких и волнующих впечатлений об Австрии. В течение всего юбилейного моцартовского года каждый день на двух городских площадках проходят концерты, программа которых составлена из произведений Моцарта и его современников. Первая площадка – зал дворца Мирабель, вторая – зал крепости Хоэнзальцбург. Дворец Мирабель был в 10 минутах ходьбы от моего отеля, но я предпочла крепость – и из романтических соображений, и потому, что во дворце «в нагрузку» к самому концерту полагался обед из трех блюд. Я рассудила, что три блюда мне не съесть, а платить за это 55 евро вместо 30 не хочется. В крепости же можно было купить билет только на концерт. Такие билеты бывают двух ценовых категорий, первая дает право на занятие стула в пяти передних рядах; обладатели билетов второй категории рассаживаются за ними. Переплачивать совершенно ни к чему: ведь на концертах инструментальной музыки главное не смотреть, а слушать, а акустика здесь везде прекрасная.

Играл камерный оркестр города Зальцбурга. В программе были знаменитая «Маленькая ночная серенада», «Дивертименто» Моцарта и «Фореленквинтет» Шуберта. Зал в тот самый обычный майский вечер был переполнен. Большую часть публики составляли туристы. Слышалась и русская речь. Моей соседкой оказалась немолодая англичанка, бывшая пианистка, приехавшая в Зальцбург специально из-за юбилея Моцарта. Она сидела с настороженным видом, никаких открытий от этого оркестра явно не ожидая. Ее заметно раздражала и публика, которая принималась аплодировать после каждой части каждого произведения. Но чем дальше, тем больше ее лицо прояснялось. Музыканты играли не только с очевидным мастерством, но также с глубоким пониманием, которым, наверное, наделил их сам «гений места» Вольфганг Амадей. Я тогда впервые в жизни почувствовала в музыке Моцарта за всей ее гениальной безмятежностью – пропасти, из которых веет смертным холодом. Видишь мысленным взором цветущие деревья в светлых летних сумерках, слышишь журчание ручья – и тут же ощущаешь порыв ледяного ветра, от которого кровь стынет в жилах. Так наконец-то совместились в моей бедной голове две разрезанные половины одной картинки, два образа Австрии: страны лазурного неба, изумрудных лугов и бездумно-идиотического здоровья, написанного на лицах белокурых девушек в косыночках, и страны людей, осмелившихся заглянуть в немыслимые глубины человеческой души, такие, к которым обычному человеку и близко-то подойти страшно…

Ну, а Шуберт? Шубертовский «Форелленквинтет» был воздушен, искрист и светел. Душа спустилась с моцартовских высот, я расслабилась и больше не ждала от музыки никакого подвоха. А моя соседка, английская пианистка, сидела с ироничной улыбкой. Она-то знала: вот этим и отличается даже огромный, редчайший талант – от гения…

Продолжение: http://proza.ru/2020/06/03/1420