Глазами Феаноринга. Глава 3

Где-то в Дортонионе

- Балрог возьми этих проклятых морготовых тварей! – тихий шёпот, казалось, исходил от самого высокого дерева, стоящего напротив ярко освещённой весенним утренним солнцем, поляны.

- Тише, Нельо! – ответило второе дерево поменьше и поизящнее. – Во имя Эру, они могут услышать тебя!

- Да плевать я хотел на этих недоносков с высокого Тангородрима! Чего они здесь расселись, Моргот их дери?!!!

- Уйдут они скоро, - примирительно отвечало второе дерево. – Не нервничай, Нельо!

- Была б моя воля… Я б отправил этих ублюдков за Врата Бездны вместе с их проклятым властелином, чтоб гадов балрог сожрал!

На поляне, действительно, удобно расположился небольшой отряд орков. Теперь они с аппетитом уплетали такое отвратительное на вид кушанье, что невозможно было на него смотреть без тошноты. Костёр, разожжённый ещё в сумерках, понемногу догорал. Один из орков пнул в него не до конца обглоданную кость своего соседа, который вмиг подскочил на ноги и, угрожая кривым ятаганом своему обидчику, стал выкрикивать что-то лающей речью. Их командир – высокий, мордатый и зубастый, спокойно смотрел на двоих соперников, поигрывая плетьми и намереваясь подавить малейший бунт  своих подчинённых в зародыше.

Наконец, орки решили, что выводить из себя своего начальника – смерти подобно и, вбросив оружие в ножны, стали лениво переругиваться между собой. Остальные полили костёр остатками похлёбки из котелка, собрали нужные вещи в походные сумки и, по приказу командира, стали двигаться к двум деревьям, которые только что разговаривали друг с другом.

Два эльфа, которые находились в дуплах, затихли и почти не дышали. Неужели проклятые морготовы твари услышали их разговор? Но орки никогда не отличались ни тонким слухом, ни музыкальностью! Этого просто не может быть.

Однако орки продолжали неумолимо приближаться к двум эльфам с самыми свирепыми рожами. Да ещё вздумали напевать что-то урапатриотическое.

Маэдрос кусал губы от волнения. Он был в плену у проклятого Моргота и ему не хотелось снова оказаться в вонючей темнице Ангбанда, откуда могло спасти только чудо. Такое чудо случилось с ним в прошлый раз, но двух чудес подряд не бывает.

Майтимо был самым старшим из Феанорингов. Он родился первым и на него возлагались отцом большие надежды. Нельо воспитывал всех младших братьев, работал в кузнице, собирал с отцом самоцветы, а в свободное от работы время занимался фехтованием. Однако он всё же не оправдал ожиданий Феанора, а всё потому, что «во всём виноват этот проклятый Нолфинг». Маэдрос всегда усмехался, вспоминая слова отца. «Этот проклятый Нолфинг» спас его, когда все считали нолдорана мертвецом.

Несмотря на жестокие пытки и ужасы плена, в глубине души Майтимо остался прежним рыжеволосым мальчишкой, каким он был в Валиноре. Мать называла его «солнышко» за весёлый нрав и улыбчивость. Знала бы она, что творили с её «солнышком» в мрачных застенках Ангбанда!

Маэдрос невесело усмехнулся, наблюдая за орками невидящим взглядом.

Хрустнула ветка – это первый орк подходил к деревьям.

Маглор послал осанвэ Маэдросу: «Нельо, похоже, они нас заметили! Готовь оружие к бою».

Майтимо не замедлил ответить брату: « Орки настолько тупы, Моргот их дери, что не смогут отличить человека от дерева, а дерево от человека. Стой спокойно, Кано, арфа – тоже ударный инструмент».

Второе дерево тихо вздохнуло. Маглор, вцепившись в арфу обеими руками, снова заговори  по осанвэ: « Нельо, ты совершенно не понимаешь, что для меня значит моя арфа. Это – почти то же самое,  как твоя дружба с лордом Финдекано. И, вообще, зря мы идём через Химлад. Здесь полно орков!»

Маэдрос ничего не ответил. Орки были совсем близко. Руссандол с напряжённым вниманием всматривался в их мерзкие хари, которые ничего не выражали, кроме животных желаний и преданности тому, кто их кормит.

Командир шёл впереди с ятаганом наперевес. Он остановился напротив деревьев, быстро втягивая носом воздух. Остальные  остановились и притихли в ожидании приказа. Командир почесал затылок, ещё раз принюхался и прошёл мимо.

Через некоторое время после исчезновения орков за древними елями, из деревьев вышли два эльфа. Нолдо с рыжими волосами, без правой руки, обрубок которой он прятал под плащом, и с жёсткими серыми глазами, попытался улыбнуться второму.

Тот , кто вышел из стройного и изящного дерева, был одет в голубые цвета Дома Нолфингов, нёс в руках чехол с арфой, а его густые чёрные волосы рассыпались по плечам в беспорядке.

- Куда дальше? – спросил эльф с арфой в руках, взглянув на брата. – Признаюсь, я бы хотел немного поспать. Днём путешествовать небезопасно.

Маглор привык слушать старших. В детстве он был очень привязан к Маэдросу и во взрослом возрасте продолжал ходить за ним, словно привязанный.

Лорд Макалаурэ был очень ранимым и впечатлительным эльфёнком. Он переживал, когда его ругал отец. В один из таких неудачных дней, Кано заперся в библиотеке и сочинил своё первое стихотворение, которое называлось «К ругателям поэтов». С тех пор Маглор и начал играть на арфе, петь и сочинять стихотворения.  Никто не мог лучше, чем он спеть про любовь, поздравить с Днём Звезды или обличить пороки Валар и Моргота. Кано называли «голосом Тириона».

Но эльфа не волновала слава. Он любил и был любим.

От этих грустных дум Кано оторвал хриплый голос Маэдроса.

- Ты прав, но… - заметил старший брат, вглядываясь куда-то вдаль. – Нам следует идти как можно быстрее и, по возможности, достать лошадей.

- Лошадей?!!! – удивился лорд Макалаурэ. – Нельо, ты совсем потерял рассудок! Орки, увидев двух нолдо на лошадях, тотчас поймают нас и отведут в Ангбанд. Неужели ты так жаждешь снова оказаться в гостях у Моргота?

- А если и желаю, то что тебе за дело, младший брат? – мрачно произнёс Майтимо, устремив  на Маглора такой взгляд, от которого последний опустил голову, делая вид, что рассматривает носки своих сапог. – Однако у меня есть одна идея. И, если Эру не оставит нас, то к вечеру мы найдём какой-нибудь транспорт.

Глаза Кано сверкнули от радости. Он всегда знал, что его старший брат – самый лучший. На Маэдроса и его слово всегда можно было надеяться. А Эру их не оставит! Кано обязательно напишет Ему хвалебный гимн, если они выберутся из Дортониона живыми и невредимыми.

- Что ты придумал? Расскажи! – потребовал менестрель.

Лорд Нельяфинвэ приложил палец к губам и улыбнулся.